Безнадёжный круговорот маргинальных элементов по-американски. Потрёпанный жизнью рыболов Саттри наблюдает, как мимо него калейдоскопом проносятся люди с самого дна. Уголовники, проститутки, сумасшедшие. Завораживающе кошмарная нищета. Здесь, на окраинах Теннесси в пятидесятые, как будто не существует другой жизни.
Саттри непонятно откуда пришёл и непонятно куда уйдёт, и между этими событиями пролегает бытовое наполнение романа, где Маккарти из описания грязных листьев на дне высохшего колодца умудряется сделать Историю. И это самая прекрасная обманка в чтении: возвышение обыденности до искусства, грязь и рвань облечены в благородную ткань слов. Но нутро у книги злое, отчуждённое, страшное и холодное. Мир без спасителя, хотя тут и там цитируется библия.
Сложно не увидеть в экспрессионистки-преувеличенном стиле «Саттри» перекличку с «Улиссом» Джойса и с модерном в целом. И, хотя вязкая и мрачная субстанция сюжета вовсю играет с классическими американскими жанрами, особенно с южной готикой, я считаю этот роман вполне себе европейским по духу.
Я долго размышляла, как мне отнестись к «Саттри». Я точно знаю, что лет десять назад роман привёл бы меня в восторг, но сейчас я двигалась по нему, словно по карте, где каждая остановка мне знакома. Ага, вот сейчас будет мерзкая постельная сцена. А потом детальное описание мучений. Сюрреалистическая сцена болезни/смерти. Карлицы, старые колдуньи, безумцы, телесные жидкости, бесконечный внутренний монолог.
Нет ничего плохого в словесной виртуозности, и я на самом деле люблю истории про маленьких, даже, если можно так выразиться, мельчайших людей. Но меня в какой-то момент утомил один и тот же приём: сейчас Маккарти смачными художественными средствами опишет жизнь забулдыг так, будто они сошли с полотна Рембрандта в окружении неведомого сияния. Иногда забулдыга — это просто забулдга, но, читая «Саттри», об этом постоянно забываешь.
Бесполезно обсуждать сюжет, так как он всецело подчинён форме. Саттри анализирует бытие, как всезнающий голос из какой-нибудь книги Пруста. Кругом тонны отсылок, пышная словесная вязь периодически бьёт прямо в в цель. Есть эпизоды немыслимой, сокрушающей силы, а есть просто омерзительная жизнь омерзительных людей. Американская изнанка — как вести с другой планеты. Как будто не было в пятидесятые никаких огромных городов и техниколоровских красавиц, зато были заблёванные барные стойки невесть в какой глуши, за которыми восседали, покачиваясь, обречённые на насильственную смерть мужчины.
Книга не даёт надежды и мало чему учит, кроме беспомощности. Путешествие на самое дно болезненно отрезвляет, и мне не хотелось отворачиваться от этих отчаявшихся людей. Но, скажу вам прямо, встретить хоть кого-нибудь из них на тёмной улице я бы точно не пожелала.
Безнадёжный круговорот маргинальных элементов по-американски. Потрёпанный жизнью рыболов Саттри наблюдает, как мимо него калейдоскопом проносятся люди с самого дна. Уголовники, проститутки, сумасшедшие. Завораживающе кошмарная нищета. Здесь, на окраинах Теннесси в пятидесятые, как будто не существует другой жизни.
Саттри непонятно откуда пришёл и непонятно куда уйдёт, и между этими событиями пролегает бытовое наполнение романа, где Маккарти из описания грязных листьев на дне высохшего колодца умудряется сделать Историю. И это самая прекрасная обманка в чтении: возвышение обыденности до искусства, грязь и рвань облечены в благородную ткань слов. Но нутро у книги злое, отчуждённое, страшное и холодное. Мир без спасителя, хотя тут и там цитируется библия.
Сложно не увидеть в экспрессионистки-преувеличенном стиле «Саттри» перекличку с «Улиссом» Джойса и с модерном в целом. И, хотя вязкая и мрачная субстанция сюжета вовсю играет с классическими американскими жанрами, особенно с южной готикой, я считаю этот роман вполне себе европейским по духу.
Я долго размышляла, как мне отнестись к «Саттри». Я точно знаю, что лет десять назад роман привёл бы меня в восторг, но сейчас я двигалась по нему, словно по карте, где каждая остановка мне знакома. Ага, вот сейчас будет мерзкая постельная сцена. А потом детальное описание мучений. Сюрреалистическая сцена болезни/смерти. Карлицы, старые колдуньи, безумцы, телесные жидкости, бесконечный внутренний монолог.
Нет ничего плохого в словесной виртуозности, и я на самом деле люблю истории про маленьких, даже, если можно так выразиться, мельчайших людей. Но меня в какой-то момент утомил один и тот же приём: сейчас Маккарти смачными художественными средствами опишет жизнь забулдыг так, будто они сошли с полотна Рембрандта в окружении неведомого сияния. Иногда забулдыга — это просто забулдга, но, читая «Саттри», об этом постоянно забываешь.
Бесполезно обсуждать сюжет, так как он всецело подчинён форме. Саттри анализирует бытие, как всезнающий голос из какой-нибудь книги Пруста. Кругом тонны отсылок, пышная словесная вязь периодически бьёт прямо в в цель. Есть эпизоды немыслимой, сокрушающей силы, а есть просто омерзительная жизнь омерзительных людей. Американская изнанка — как вести с другой планеты. Как будто не было в пятидесятые никаких огромных городов и техниколоровских красавиц, зато были заблёванные барные стойки невесть в какой глуши, за которыми восседали, покачиваясь, обречённые на насильственную смерть мужчины.
Книга не даёт надежды и мало чему учит, кроме беспомощности. Путешествие на самое дно болезненно отрезвляет, и мне не хотелось отворачиваться от этих отчаявшихся людей. Но, скажу вам прямо, встретить хоть кого-нибудь из них на тёмной улице я бы точно не пожелала.
Matt Hussey, editorial director of NEAR Protocol (and former editor-in-chief of Decrypt) responded to the news of the Telegram group with “#meIRL.” Polls How to Create a Private or Public Channel on Telegram? SUCK Channel Telegram How to create a business channel on Telegram? (Tutorial)
from us
