Надежда на лучшее прошлое*

«У, ё!» Картина И.А. Башмакова. Холст. Масло.

Только что ИНП РАН при поддержке Фонда Мельниченко выпустил первый ежегодный национальный доклад «О климатической повестке в России».

Непонятно, почему он назван первым. Еще более непонятно, почему он назван национальным. Россия ежегодно представляет Национальный Кадастр антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом. Кроме того, раз в 2 года Россия представляет Национальное сообщение Российской Федерации. С 1995 г. было представлено 8 таких сообщений. Они включают раздел «Политика и меры». Почему ИНП РАН и Фонд Мельниченко стали говорить от имени страны – непонятно.

Доклад в основном посвящен описанию того, что в сфере климатической политики происходит в России. Он оформлен лучше, чем Национальное сообщение, и в этом плане может быть полезен.

В докладе есть раздел «Развитие национальной климатической политики в 2025–2026 годах». Вот его и обсудим, оставляя за бортом вопросы международного сотрудничества. Что предлагается? Сказано, что приоритет национального углеродного регулирования – повышение энергоэффективности. Эти слова звучат давно, но за ними не следует никаких практических действий. Доклад обещает нам: в 2025 году должна быть разработана новая государственная программа в сфере энергосбережения и повышения энергетической эффективности на период до 2035 года. Ее предполагалось закончить в мае. Уже кончается июнь, в ее нет, и что в ней будет – неясно. Значительная часть экспертного сообщества к ее разработке не привлекалась. Возможно, ее ждет судьба прежнего варианта, отвергнутого Госдумой. Так что по этой позиции пока что пшик.

Второе: развитие национального углеродного рынка и отрасли климатических проектов. Здесь авторы лягнули очень нелюбимые ими ВИЭ: «У России большой потенциал эффективных (то есть относительно недорогих по сравнению с ВИЭ и при этом с доказанным эффектом сокращения эмиссии) климатических проектов» - без этого они, видимо, не могут. Дальше идет заезженная пластинка про потенциал природных экосистем (увеличение стока на 2–3 млрд тСО2экв – откуда такие фантазии?); о том, что углеродные единицы должны стать инструментом выполнения обязательств хозяйствующими субъектами. Но этих обязательств нет, и авторы не предлагают их ввести. Далее – предложение общего характера о создании «многомерной системы государственной поддержки компаний, реализующих климатические проекты, а также проекты по снижению углеродного следа». Но конкретных предложений, как это сделать, нет, если не считать предложения о вычете по налогу на прибыль в размере установленного процента (какого?) расходов на реализацию климатического проекта и разработку бесплатных баз данных и стандартизированных базовых линий. По мнению авторов бесплатные базы данных решают многое! И это все на 2025-2026 гг.? Негусто! Имитация политики, а не политика.

В работах ЦЭНЭФ-XXI все гораздо масштабнее и конкретнее.
➡️Russia on the pathways to carbon neutrality: forks on roadmaps;
➡️Углеродная нейтральность в России: траектории до 2060 года;
➡️Russia’s carbon neutrality: pathways to 2060;
➡️ Распределительные эффекты от мер по декарбонизации экономики России;
➡️Углеродное регулирование в ЕС и российский сырьевой экспорт;
➡️Низкоуглеродные технологии в России. Нынешний статус и перспективы

И.А. Башмаков

*Фраза из статьи А. Колесникова в Коммерсанте за 27.06.25.

Россия выбирает модель углеродного регулирования

В мире сегодня действует около 100 механизмов ценообразования на углерод, охватывающих 25% глобальных выбросов. В России же плата за выбросы на национальном уровне пока не введена, а выбор подходящей модели обсуждается.

Существует три цели, которые могут определить выбор:

💚Увеличение бюджетных поступлений — углеродный налог или система торговли квотами с жёсткими штрафами.
💚Защита экспорта от трансграничного регулирования ЕС (CBAM) — введение углеродного налога для экспортёров и компенсации для снижения нагрузки.
💚Интеграция в мировой рынок в рамках Парижского соглашения — развитие добровольного углеродного рынка и стимулирование климатических проектов.

Сахалинский эксперимент, запущенный в 2022 году, пока не рассматривается как универсальное решение для тиражирования на всю страну из-за ограничений модели и слабой привязки к бюджетным интересам и защите экспорта.

Отсутствие платы за выбросы в России сегодня снижает инвестиции в низкоуглеродные технологии и создает риск потери конкурентоспособности, учитывая внедрение CBAM в ЕС. Вместе с тем введение платы без прозрачного возврата в углеродоемкие отрасли может затормозить декарбонизацию и экономически ударить по бизнесу. Российскому бизнесу сегодня необходима понятная и стабильная архитектура углеродного регулирования с учетом климатических обязательств и реальной поддержки модернизации отраслей.

Климатическая повестка перестает быть темой отчётности — это вопрос сохранения конкурентных позиций на внешних рынках и драйвер технологического развития внутри страны.

Новый Техно Уклад
Перейти на сайт