Восьмое декабря

В 2024 году слово умерло. Или, по крайней мере, уснуло летаргическим сном, уставшее от мельтешения новостей на экране телефона, осоловевшими глазами проводившее каждое кажущееся абсолютно бессмысленным событие в мире. Теперь всё кажется ему самим собой разумеющимся и не требующем его участия. Прилечь бы в кроватку и сладко заснуть – до весны.

Закрытие питерской “Листвы” in essentia – самоустранение из пространства рефлексии и дискуссии. Праксис вместо пустой теории, так сказать. “Театр закрывается, нас всех тошнит все ушли на фронт”.

Другой маленький книжный Петербурга, легендарный “Порядок слов”, вообще объявил о своих похоронах. Но типа понарошку. Это такая маленькая маркетинговая стратегия. Которая многое говорит о состоянии культурной дискуссии – проще сразу объявить о собственной смерти, подразумевая, что она неизбежно надвигается.

При всех особенностях русской дискурсивной реальности (назовём эту ситуацию антропологическим шоком, из которого полноценный, осмысленный выход пока не был найден), не мы одни сталкиваемся с неприятным ощущением интеллектуального онемения. Оксфордский словарь, вон, тоже избрал brain rot словом года.

Таков цайтгайст. (Но ситуация не вызывает у меня апокалиптических мыслей.)

www.tgoop.com/mne20let/1480

9.0K viewsDec 31 at 09:27

В 2024 году слово умерло. Или, по крайней мере, уснуло летаргическим сном, уставшее от мельтешения новостей на экране телефона, осоловевшими глазами проводившее каждое кажущееся абсолютно бессмысленным событие в мире. Теперь всё кажется ему самим собой разумеющимся и не требующем его участия. Прилечь бы в кроватку и сладко заснуть – до весны.

Закрытие питерской “Листвы” in essentia – самоустранение из пространства рефлексии и дискуссии. Праксис вместо пустой теории, так сказать. “Театр закрывается, нас всех тошнит все ушли на фронт”.

Другой маленький книжный Петербурга, легендарный “Порядок слов”, вообще объявил о своих похоронах. Но типа понарошку. Это такая маленькая маркетинговая стратегия. Которая многое говорит о состоянии культурной дискуссии – проще сразу объявить о собственной смерти, подразумевая, что она неизбежно надвигается.

При всех особенностях русской дискурсивной реальности (назовём эту ситуацию антропологическим шоком, из которого полноценный, осмысленный выход пока не был найден), не мы одни сталкиваемся с неприятным ощущением интеллектуального онемения. Оксфордский словарь, вон, тоже избрал brain rot словом года.

Таков цайтгайст. (Но ситуация не вызывает у меня апокалиптических мыслей.)

BY Восьмое декабря