tgoop.com/mobik_music/223
Last Update:
Часть 3
Появился хирург. Надавливая на живот, он спросил меня, не больно ли мне. Я не знал, что ему ответить, потому что боли в целом было столько, что я не мог разобрать, где какая, что конкретно и как сильно сейчас болит. Поэтому просто ответил:
- Вроде, не больно
- У тебя внутреннее кровотечение, нужно резать и срочно. Готов?
- Что, прям пузо разрежете?
- А как ты хотел?
- Ну режьте, раз надо.
Когда мне подносили маску с газом для анестезии, я успел набрать воздуха и в два захода выдавить из себя: " Сделай липосакцию". И под ржач врачей уснул. Позже, в Питере, врачи удивлялись, как можно было так аккуратно и ровно зашить человека в подвале под обстрелом.
Очнулся я в Старобельске, перед самой отправкой в Белгород. Отходняков от наркоза не было вообще. Поднял простынь, посмотрел на забинтованное пузо, понял, что любое движение вызывает словно удар током в мышцы пресса, осознал, что дышать стало легче, и неподвижно лëг, ожидая транспортировки.
Дорога до Белгорода была долгой. Пазики были оборудованы так, чтобы влезало по три ряда носилок поперëк, по два вдоль. Не знаю, кто нас переносил, волонтëры, санитары или бойцы, но следует отдать им должное и поблагодарить: они работают очень быстро, ловко, но вместе с тем аккуратно и бережно. Когда меня положили в самый низ по центру, какой-то воин наверху справа нарушил указание врача не пить воду, и его стошнило прямо на меня. Всю дорогу я не мог уснуть: каждый раз, когда ПАЗик подлетал на кочках или совершал резкие манëвры, мышцы пресса непроизвольно сокращались и меня будто било током.
Помимо спасения моей жизни, Снежок оказал мне очень весомую услугу: он положил в мой боевой рюкзак телефон, зарядку, портмоне и всучил его мне. Когда мы приближались к границе, я попросил достать телефон, что и было сделано сестрой. Весь путь до границы я не выпускал из рук смартфон, ожидая появления мобильного интернета. И вот наконец увидев заветное "LTE", я написал жене, что еду в Белгород. Она постоянно искала повод мне выскочить из-за ленты хоть на пару дней, чтобы увидеться. Она готова была приехать хоть на край света, но за ленту я, конечно, еë не пускал. Я не хотел еë пугать и расстраивать, поэтому просил, чтобы ей не говорили о моëм ранении. Но ей сказали, и она в непонятках всю ночь мучалась, пока я не смог выйти с ней на связь.
Я просил жену и мать не приезжать ко мне первое время, пока не станет точно понятно, куда меня окончательно положат. Но они всë же приехали в Белгород. Когда они зашли в палату, увидели меня полулежащим, а из-под простыни шли четыре трубки, по которым в бутыли двигались жидкости разных цветов. Я был невероятно рад их появлению, но едва смог натянуть улыбку: моë тело было одной большой болячкой, и ни о чëм, кроме боли, думать я не мог. Однако, от обезболивающего по-максимуму отказывался, и позволял колоть только, когда уж совсем хотелось лезть на стены - так советовали все товарищи, прошедшие лечение после тяжëлых ранений, чтобы организм не выработал толерантность. И вот приходят жена с матерью и видят, как я мучаюсь. От этого им больно. Их боль терзает меня. И так по кругу. Именно поэтому я не хотел, чтобы они видели меня некоторое время, я чувствовал, что так и будет.
Спустя сутки в Белгороде, меня самолëтом доставили в Питер, и уже там основательно лечили. Я заново учился ходить, дышать, есть, разговаривать. Потом был санаторий, а потом проклятый полк выздоравливающих.
И каждый раз, когда медицинские работники спрашивали, когда я получил ранение, я отвечал: "В день, когда горят костры рябин". И каждый раз на меня смотрели, как на кретина. Потому что шутка объективно идиотская.
BY Дневник мобилизованного музыканта
Share with your friend now:
tgoop.com/mobik_music/223