Кулачные бои прежде бывали — один конец села на другой конец сходились — Бабскай никогда не выходил ни драться, ни бороться. Уж очень он боялся кого-нибудь нечаянно убить.
По характеру был добродушным. Когда к нему начинали приставать, даже обижать — он махнет лишь рукой, а не бил. Никогда не показывал на людях свою силу зря, не любил этого делать. Но бывали и с ним случаи, когда задевали за живое. Один раз мельник, здоровенный мужик — спина-то в целый метр шириной, сидя за столом с шестью сильными сыновьями, ругнул Бабская бродягой, мол, у тебя нет сыновей, а у меня вон сколько. Бабскай взял мельника за шиворот и швырнул через стол. Перебросил так, что на столе в посудах даже чай не разлился. Сыновья от страха лишь посмеялись над отцом:
— Не балуй с Бабскаем!
В другой раз шестеро братьев Бабиных, все как один рослые, сильные, напали на Бабская. Уж очень хотелось им его побить, хотелось славы. Много раз они ударили его, хотя удары их были, что комариные укусы. Он же вяло, неловко так от них отмахивался, чтобы не ударить. Потом ему захотелось над ними подшутить, а бегать за ними было неохота. И он стал притворяться избитым, стал качаться, будто от ударов. Бабины тут же сбежались к нему, добить решили. Столпились вокруг него, тут он кого схватил, кого свалил и из Бабиных крестец сделал: крест-накрест всех шестерых уложил и сел на них. Те не вытерпели и взмолились, чтобы он их отпустил. Отпустил он их всех невредимыми.
Но был он безграмотным, совсем темным, потому и пропал безвестным. Иной мужичок копит, копит и разбогатеет, а Бабскай не богател. Был честным: на заказ покупал людям лошадей и получал за это плату. Толк-то в скоте он знал, особенно в лошадях. Скупал в деревнях кожи. Этим он и жил. Все уходило у него на еду, поэтому искал всегда, чтоб дешево можно купить. В праздники баловался, развлекая людей. Зимой схватит кого-нибудь из молодых здоровенных мужиков и кинет в рыхлый снег — копайся там. Вылезет мужик, а он его опять в снег толкнет. Или посадит на каждую ладонь по человеку и носит обоих. А еще: станет на четвереньки, на спину ему доски настелят. На эти доски лягут тридцать человек — он терпит. Пудовую гирю бросал через крышу дома, двухпудовую — через сарай. Только ушки гири мелькают. Однажды на спор взвалил на спину восемнадцатипудового быка и дотащил до своего дома. Деньги выиграл.
Рассказов о его силе было множество. Бабскай всегда приходил на помощь знакомым и чужим. Встретятся зимой на дороге два воза, он съезжал в снег, уступая дорогу. Потом вытаскивал воз, который не под силу было сдвинуть нескольким мужикам.
Жил он одиноко. Жена его рано умерла, сын погиб. Да и сам он умер неожиданно, на другой день после бани. Пришел из бани и пожаловался:
— Ноги холодные, помру скоро.
Все посмеялись над его словами. Наутро же он умер.
Записал краевед Б.Е. Смирнов в селе Новые Выселки в 1963 г.
***
Старик-мокша Суреч жил девяносто девять лет и умер при моей матери. Ходил он на медведей, а оружие-то его кинжал с крестовиной да рогатина дубовая. Брал с собой меру картошки и ковригу хлеба. С этим он шел на медведя. Случалось даже, что спасал незадачливых охотников с ружьями.
Старик он был высокий, но в драки не лез — боялся убить человека. Плел он лапти, а лыко носил на себе за двенадцать километров. Ноши связывал по пять пудов, а иногда и больше.
Как-то раз поймали при обходе его с лыком два лесника. Все припомнили: сколько лыка он перетаскал (а тогда строго было, для лаптей не хватало лыка).
— Что с тобой делать? Давай к пню привяжем, пусть комары поедят его! А на обратном пути отвяжем его.
Привязали к здоровенному ветровальному пню, а ствол повыше отпилили. Ушли лесники по просеке, не видно уже стало. Суреч опустился на колени, подлез под пень, поднялся и кое-как понес. Четыре километра до пасеки тащил, там пчеловод развязал его. Приходят лесники — нет ветровального пня, нет и Суреча. Куда же он исчез? Так и не поняли. Через неделю пошел лесник к тому пчеловоду — меду поесть. Заходит, а у сеней лежит тот пень.
Кулачные бои прежде бывали — один конец села на другой конец сходились — Бабскай никогда не выходил ни драться, ни бороться. Уж очень он боялся кого-нибудь нечаянно убить.
По характеру был добродушным. Когда к нему начинали приставать, даже обижать — он махнет лишь рукой, а не бил. Никогда не показывал на людях свою силу зря, не любил этого делать. Но бывали и с ним случаи, когда задевали за живое. Один раз мельник, здоровенный мужик — спина-то в целый метр шириной, сидя за столом с шестью сильными сыновьями, ругнул Бабская бродягой, мол, у тебя нет сыновей, а у меня вон сколько. Бабскай взял мельника за шиворот и швырнул через стол. Перебросил так, что на столе в посудах даже чай не разлился. Сыновья от страха лишь посмеялись над отцом:
— Не балуй с Бабскаем!
В другой раз шестеро братьев Бабиных, все как один рослые, сильные, напали на Бабская. Уж очень хотелось им его побить, хотелось славы. Много раз они ударили его, хотя удары их были, что комариные укусы. Он же вяло, неловко так от них отмахивался, чтобы не ударить. Потом ему захотелось над ними подшутить, а бегать за ними было неохота. И он стал притворяться избитым, стал качаться, будто от ударов. Бабины тут же сбежались к нему, добить решили. Столпились вокруг него, тут он кого схватил, кого свалил и из Бабиных крестец сделал: крест-накрест всех шестерых уложил и сел на них. Те не вытерпели и взмолились, чтобы он их отпустил. Отпустил он их всех невредимыми.
Но был он безграмотным, совсем темным, потому и пропал безвестным. Иной мужичок копит, копит и разбогатеет, а Бабскай не богател. Был честным: на заказ покупал людям лошадей и получал за это плату. Толк-то в скоте он знал, особенно в лошадях. Скупал в деревнях кожи. Этим он и жил. Все уходило у него на еду, поэтому искал всегда, чтоб дешево можно купить. В праздники баловался, развлекая людей. Зимой схватит кого-нибудь из молодых здоровенных мужиков и кинет в рыхлый снег — копайся там. Вылезет мужик, а он его опять в снег толкнет. Или посадит на каждую ладонь по человеку и носит обоих. А еще: станет на четвереньки, на спину ему доски настелят. На эти доски лягут тридцать человек — он терпит. Пудовую гирю бросал через крышу дома, двухпудовую — через сарай. Только ушки гири мелькают. Однажды на спор взвалил на спину восемнадцатипудового быка и дотащил до своего дома. Деньги выиграл.
Рассказов о его силе было множество. Бабскай всегда приходил на помощь знакомым и чужим. Встретятся зимой на дороге два воза, он съезжал в снег, уступая дорогу. Потом вытаскивал воз, который не под силу было сдвинуть нескольким мужикам.
Жил он одиноко. Жена его рано умерла, сын погиб. Да и сам он умер неожиданно, на другой день после бани. Пришел из бани и пожаловался:
— Ноги холодные, помру скоро.
Все посмеялись над его словами. Наутро же он умер.
Записал краевед Б.Е. Смирнов в селе Новые Выселки в 1963 г.
***
Старик-мокша Суреч жил девяносто девять лет и умер при моей матери. Ходил он на медведей, а оружие-то его кинжал с крестовиной да рогатина дубовая. Брал с собой меру картошки и ковригу хлеба. С этим он шел на медведя. Случалось даже, что спасал незадачливых охотников с ружьями.
Старик он был высокий, но в драки не лез — боялся убить человека. Плел он лапти, а лыко носил на себе за двенадцать километров. Ноши связывал по пять пудов, а иногда и больше.
Как-то раз поймали при обходе его с лыком два лесника. Все припомнили: сколько лыка он перетаскал (а тогда строго было, для лаптей не хватало лыка).
— Что с тобой делать? Давай к пню привяжем, пусть комары поедят его! А на обратном пути отвяжем его.
Привязали к здоровенному ветровальному пню, а ствол повыше отпилили. Ушли лесники по просеке, не видно уже стало. Суреч опустился на колени, подлез под пень, поднялся и кое-как понес. Четыре километра до пасеки тащил, там пчеловод развязал его. Приходят лесники — нет ветровального пня, нет и Суреча. Куда же он исчез? Так и не поняли. Через неделю пошел лесник к тому пчеловоду — меду поесть. Заходит, а у сеней лежит тот пень.
Deputy District Judge Peter Hui sentenced computer technician Ng Man-ho on Thursday, a month after the 27-year-old, who ran a Telegram group called SUCK Channel, was found guilty of seven charges of conspiring to incite others to commit illegal acts during the 2019 extradition bill protests and subsequent months. Some Telegram Channels content management tips In the next window, choose the type of your channel. If you want your channel to be public, you need to develop a link for it. In the screenshot below, it’s ”/catmarketing.” If your selected link is unavailable, you’ll need to suggest another option. Content is editable within two days of publishing Read now
from us
