Владислав Сурков, суверенный демократ, написал колонку:
Одни хотят многополярного мира, другие многополого. <…> Тут дело серьезное, политический эпос, битва гигантов. И один из гигантов — либерализм — повержен. <…> В нашем веке страны развитого либерализма вообще как-то начали сдавать. Не справляясь с реальными проблемами (миграция, демографические сдвиги, преступность, бедность...), они переключились на надуманные и шумные разговоры о сексе. К свободе выбора религии, партии, профессии решили добавить свободу выбора пола. И ладно бы полов было два, как обычно. <…> Но либеральная теория пошла гораздо дальше и растворила мужское и женское в неопределенном количестве каких-то промежуточных и химерических сексуальных состояний. <…> Такое впечатление, что исторический либерализм, совершив великую и действительно важную работу, освободив негров, женщин, крепостных, пролетариев, освободив практически всех почти от всего, но не желая остановиться на достигнутом, начал копаться в свободном обществе, выискивая, кого бы еще «освободить». И в этих поисках забрел в самые темные закоулки, где пряталось все самое извращенное, постыдное, что даже и в свободном обществе неприлично. И обнаружив там мужика в бюстгальтере и бабу с бородой, решил: дай-ка я их освобожу, больше все равно некого. <…> Но в целом очередная сексуальная революция бурно провалилась; контрреволюция, слава богу, торжествует. Атака первертов и парагендеров отражена.
Наверное, трудностями людей с сомнительной сексуальностью надо заниматься. Это дело узких специалистов в тихих кабинетах. На общенародную дискуссию и национальный интерес тема никак не тянет. Она касается ничтожного меньшинства. Выставляя ее как ложную мишень, либералы игнорировали и забалтывали настоящие требования большинства.
Мишень, впрочем, получилась игривая. По ней отстрелялись не только либералы, но и их противники. Даже из нашего далека по ней прилетает. Да и как удержаться — разговоры «про это» так возбудительны. Получается, все стороны одинаково задорно сработали как усилители этой, в сущности, пустой болтовни, придавшей политическому дискурсу пикантный оттенок легкой порнографичности.
Либерализм выродился в либертинаж по простой причине: свобода перестала быть ценной. В сословных и кастовых обществах прошлого свободными считались только высшие классы. Свобода была редкостью, привилегией. В условиях массовой демократии она пошла по рукам, стала общедоступным ширпотребом. Раньше обладание свободой возвышало человека над другими. Теперь быть свободным означает быть, как все. Это скучно. Возникает соблазн пожить без свободы, вдруг станет веселее. И, кстати, станет. <…> Либерализм повержен. Россия с ним справилась раньше, чем Америка. <…> Но либерализм, к сожалению, вернется. Под своим именем или под чужим. И не обязательно с запада. <…> И китайский либерализм возможен, и арабский, и наш, импортозамещающий. Да и западный, возможно, не умер, а замер. <…> Либерализм вернется закаленный унижением, поумневший, сексуально неозабоченный. Опасный.
А учитывая, как тяжело переносит наше общество приступы либерализма (вспомним 1917, 1991), предоставим простодушной толпе радостно плясать под банджо и балалайку над прахом либеральных идей. Сами же не перестанем с тревогой вглядываться вдаль — иногда они возвращаются.
Владислав Сурков, суверенный демократ, написал колонку:
Одни хотят многополярного мира, другие многополого. <…> Тут дело серьезное, политический эпос, битва гигантов. И один из гигантов — либерализм — повержен. <…> В нашем веке страны развитого либерализма вообще как-то начали сдавать. Не справляясь с реальными проблемами (миграция, демографические сдвиги, преступность, бедность...), они переключились на надуманные и шумные разговоры о сексе. К свободе выбора религии, партии, профессии решили добавить свободу выбора пола. И ладно бы полов было два, как обычно. <…> Но либеральная теория пошла гораздо дальше и растворила мужское и женское в неопределенном количестве каких-то промежуточных и химерических сексуальных состояний. <…> Такое впечатление, что исторический либерализм, совершив великую и действительно важную работу, освободив негров, женщин, крепостных, пролетариев, освободив практически всех почти от всего, но не желая остановиться на достигнутом, начал копаться в свободном обществе, выискивая, кого бы еще «освободить». И в этих поисках забрел в самые темные закоулки, где пряталось все самое извращенное, постыдное, что даже и в свободном обществе неприлично. И обнаружив там мужика в бюстгальтере и бабу с бородой, решил: дай-ка я их освобожу, больше все равно некого. <…> Но в целом очередная сексуальная революция бурно провалилась; контрреволюция, слава богу, торжествует. Атака первертов и парагендеров отражена.
Наверное, трудностями людей с сомнительной сексуальностью надо заниматься. Это дело узких специалистов в тихих кабинетах. На общенародную дискуссию и национальный интерес тема никак не тянет. Она касается ничтожного меньшинства. Выставляя ее как ложную мишень, либералы игнорировали и забалтывали настоящие требования большинства.
Мишень, впрочем, получилась игривая. По ней отстрелялись не только либералы, но и их противники. Даже из нашего далека по ней прилетает. Да и как удержаться — разговоры «про это» так возбудительны. Получается, все стороны одинаково задорно сработали как усилители этой, в сущности, пустой болтовни, придавшей политическому дискурсу пикантный оттенок легкой порнографичности.
Либерализм выродился в либертинаж по простой причине: свобода перестала быть ценной. В сословных и кастовых обществах прошлого свободными считались только высшие классы. Свобода была редкостью, привилегией. В условиях массовой демократии она пошла по рукам, стала общедоступным ширпотребом. Раньше обладание свободой возвышало человека над другими. Теперь быть свободным означает быть, как все. Это скучно. Возникает соблазн пожить без свободы, вдруг станет веселее. И, кстати, станет. <…> Либерализм повержен. Россия с ним справилась раньше, чем Америка. <…> Но либерализм, к сожалению, вернется. Под своим именем или под чужим. И не обязательно с запада. <…> И китайский либерализм возможен, и арабский, и наш, импортозамещающий. Да и западный, возможно, не умер, а замер. <…> Либерализм вернется закаленный унижением, поумневший, сексуально неозабоченный. Опасный.
А учитывая, как тяжело переносит наше общество приступы либерализма (вспомним 1917, 1991), предоставим простодушной толпе радостно плясать под банджо и балалайку над прахом либеральных идей. Сами же не перестанем с тревогой вглядываться вдаль — иногда они возвращаются.
A Hong Kong protester with a petrol bomb. File photo: Dylan Hollingsworth/HKFP. How to Create a Private or Public Channel on Telegram? Commenting about the court's concerns about the spread of false information related to the elections, Minister Fachin noted Brazil is "facing circumstances that could put Brazil's democracy at risk." During the meeting, the information technology secretary at the TSE, Julio Valente, put forward a list of requests the court believes will disinformation. How to build a private or public channel on Telegram? Telegram is a leading cloud-based instant messages platform. It became popular in recent years for its privacy, speed, voice and video quality, and other unmatched features over its main competitor Whatsapp.
from us
