Вообще, я тут говорю "детские", "не детские", и подумал, что темы, которые обычно обозначают как взрослые, они не взрослые, а подростковые. Поэтому Крапивин, который соблюдал все возрастные табу, написал, допустим, "Мальчика со шпагой" по-взрослому, а например, не знаю, Вэнс намного более детский, несмотря на все оргии демонов с рабынями. Томушто взрослые темы - это не сиськи и расчлененка, а ответственность и психологическая зрелость, ага.

Пишет Григорий Николаев:

Я всегда считал что люди неизменны и множество раз приводил примеры этому. На трассах под Москвой шалят разбойные ватаги, в интернете бурши и нищие школяры пишут памфлеты на церковь и владык, а в закусочной «Орбита», что у Лениградского вокзала, время вообще либо остановилось, либо уже пошло вспять, потому что я готов поклясться что угощал там сигаретой австралопитека.

Вот подоспело и еще одно подтверждение моей гипотезы — прогуливаясь, я обнаружил забытый кем-то журнал о народной медицине и подобрал его. Привычку подбирать мусор и старые журналы я приобрел в играх Fallout и в деревне, где когда-то с помощью журнала «НЛО» почти поджег амбар; но не будем отвлекаться. Я полистал журнал и узнал, что ничего лучше чеснока, капусты и выжимки чайного гриба медицина еще не придумала. Народные целители пока не одолели только рак, но лишь потому, что рака, по совести говоря, не существует, а есть только накопление шлаков в организме и излишняя мнительность городских неженок.

В журнале была рубрика писем читателей, в которых они делились новыми рецептами, порицали врачей и жаловались на неблагодарных детей. Почти под каждым письмом я ясно видел подпись «Писано Марком Порцием Катоном, именуемым Старшим, близ Калабрии».

Дело в том, что Катон Старший, живший две тысячи двести лет назад, оказался бессмертен. В юности он знатно повоевал, вернулся домой, получил титул цензора и здорово попил крови благородному сословию. К старости Катон обнаружил, что в Риме стало слишком много греков. Он уделил большое внимание этой проблеме, посвятив греческому засилью свои лучшие речи — после этих речей тела греков побросали в Тибр, а Катона прозвали «Лучшим из римлян». Лучший из римлян решил, что из Вечного Города пора уезжать — тем более что к тому моменту Катона уже 44 раза привлекали к суду, но никак не могли осудить. Поэтому, как и многие другие интересные мыслители (Юкио Мисима, Унабомбер и Чарли Мэнсон), Катон решил не дожидаться очередного судебного заседания и уехал в глубинку, где занялся сельским хозяйством и литературой.

До нас дошла его книга «О земледелии» и я искренне советую прочесть этот труд. Редакторам же журналов о народной медицине я советую просто перепечатывать каждый абзац. Всего в книге 162 главы — и каждая из них лучше предыдущей. Поначалу Катон пишет о том, как содержать в порядке имение, землю и рабов. Уже в этой части Марк Порций начинает давать знахарские советы: к примеру, если заболел раб, то лучшим способом излечения является лишение его хлеба. Во-первых, пост помогает одолеть болезнь, а во-вторых, можно сэкономить на хлебе если раб проявит черную неблагодарность и помрет.

Вскоре Катона утомляют рассуждения о рабах и погоде и он всерьез занимается здоровьем. Лучший из римлян знал только два лекарства от всех болезней: самогон и капусту. Об этих двух панацеях я знаю с детства, но, признаюсь, удивился: неужели наш сосед по даче дядя Миша читал трактат «О земледелии»? Дядя Миша тоже несколько раз привлекался к суду, а греков просто-таки ненавидел, так как путал их с армянами — но откуда он знал все эти рецепты?

По мнению Катона и дяди Миши, капуста обладает самыми разнообразными свойствами. К примеру, она помогает влить в себя больше лечебного самогона.

«Капуста изо всех овощей - первая. Ешь ее вареной или сырой. Если будешь есть сырой, макай в уксус. Она чудо как помогает пищеварению, устанавливает желудок, а моча того, кто ее ест, служит лекарством от всего. Если хочешь на пиру много выпить и с удовольствием поесть, съешь перед обедом сколько угодно сырой капусты с уксусом и опять-таки, когда пообедаешь, съешь ее листьев пять. Ты почувствуешь себя, как будто ничего не ел, и выпьешь вволю.»

Если же, пытаясь исцелиться, вы перепьете настойки — капуста и тут приходит на помощь.

« Если хочешь вызвать рвоту, возьми 4 фунта капусты с самыми гладкими листьями» - рекомендует Катон. Свойства капусты столь удивительны, что он замечает: «Он (выпивший капустного отвара) извергнет столько желчи и слизи, что сам удивится, откуда столько взялось.»

(окончание ниже)

(начало выше)

Катон не устает восхвалять волшебные свойства целительного овоща.

«Для этих ран натри такого рода капусты: она излечит их; для ран такого рода это лучшее лекарство. И если у кого вывих, то дважды в день обмывай это место горячей водой и прикладывай припарки из тертой капусты; она быстро излечит больного; прикладывай ее дважды в день: она прекратит боли. Если есть кровоподтек, то она заставит его прорваться; прикладывай тертую капусту: она вылечит, И если на грудях есть раковая язва, прикладывай тертую капусту: она вылечит.»

И вновь — все это знал дядя Миша и редакторы журнала «Здоровье»! Внук дяди Миши был мальчиком болезненным, поэтому большую часть времени был обложен капустой со всех сторон (я тоже, признаюсь, приложил руку к излечению ребенка — однажды я метнул капустный кочан ему в голову).

«Ты вылечишь ею таких больных, которых не надеялся вылечить» - пишет Катон и предлагает поить больного капустным отваром семь дней подряд. К исходу седьмого дня человек может захотеть поесть - «дай ему вареной капусты и хлеба». Таким образом пациент придет в полный порядок — но Катон, как человек честный, уточняет, что болезнь может вернуться. Впрочем, переживший процедуру человек «если и заболеет, то только лишь по своей вине».

«И если ты хочешь есть капусту, то вымой ее, высуши, нарежь и подбавь соли и уксуса: здоровее еды нет. Чтобы было вкуснее, полей ее уксусом с медом. Вымытую, высушенную, нарезанную капусту с рутой, кориандром и солью ты будешь есть еще с большей охотой.»

Честно говоря, на этом месте я поразился — после всего, что способна сотворить с человеком капуста, ее можно еще и ЕСТЬ?! Поистине, это царь овощей.

Рецепты самогона от Катона Старшего я предлагаю вам найти самостоятельно — но сразу предупреждаю: большая их часть на капусте. А если же вы сомневаетесь в Катоне, дяде Мише, журнале «Сельский час» и мне и в своем невежестве утверждаете, что пойдете к врачу — что ж, позвольте процитировать вам наставление мудрейшего из римлян своему сыну.

«Эта раса (греки) в корне развращена и не признает никакой правительственной власти. Верь мне, в этих словах такая же правда, как в изречении оракула; этот народ все погубит, если перенесет к нам свое образование, и в особенности если будет присылать сюда своих врачей. Они сговорились извести своими лекарствами всех варваров, но они требуют за это платы, для того, чтобы внушить к себе доверие и скорее довести нас до гибели. И нас они называют варварами и даже поносят еще более грубым названием "опиков", поэтому я запрещаю тебе входить в какие-либо сношения с „знатоками врачебного искусства"»

Я готов подписываться под этими словами, друзья. Потому что мир наш не изменился ни на йоту — над ним все так же светит римское солнце, на полях растут грядки капусты, а лучшие и мудрейшие из народа все так же скрываются от суда в селах и лечат подагру самогоном.

К слову, Катон Младший, правнук Старшего, умер, сорвав со своей раны повязку и разодрав швы — и тем в очередной раз посрамил врачей. Если бы Лучший из римлян умел улыбаться, он улыбнулся бы своему потомку.

На фото король Артур, Тинтагель. Вообще, я с Артурианой знакомился каким-то извращенным способом, наверное, самым дурацким из всех возможных. Сначала лет в 10 прочел "Янки при дворе короля Артура". И на долгие годы Твен мне просто запорол эту тему, потому что я открывал книжку, и ушами души своей слышал что-то вроде "А это такое заклинание, называется динамитная бомба" или "А брат Мерлин? Его карта была бита". Ланселот-биржевик, рыцари, разъезжающие на великах - в латах, на которые навешены рекламные плакаты, девочка по имени Алло-Центральная... На этом фоне хоть какие детские адаптации казались пресными.

Лет в 15 я попробовал переначать - и не зная этого, выбрал самый хардкорный вариант, сэра Томаса Мэлори, который свел в единый цикл все легенды об Артуре и наваял невероятно занудную эпопею на 1000+ страниц. Я сдох где-то не дойдя до сотой. И уже мне было под тридцатник, когда я чисто случайно наткнулся на книжки Теренса Уайта, который сделал действительно хорошую, годную адаптацию Артурианы для детей. Ну вот какого же рожна они мне в 10 не попались.

Вообще, в русском издании "Янки при дворе короля Артура" наши переводчики сгладили некоторые углы. Скажем, в образе Янки некоторые моменты намекали на его лихость в том понимании слова, которое мы используем, говоря "лихие 90-е". У нас его прозвище перевели как Хозяин, а вообще-то он там Босс. А зовут его Хэнк Морган, и это тоже, похоже, не просто так, потому что Хэнк - это сокращение от нескольких имен, но в частности - Генри. Генри Морган, знаменитый пират, причем знаменитый не только размахом деятельности и ловкостью, но и свирепостью. Возможно, я тут страдаю синдромом поиска глубинного смысла и додумываю сам на мелком месте, но по-моему, Твен все-таки делал намеки на некоторый малиновый пиджак у главного героя.

Я обожаю саги просто вот за стилистику. Лапидарно, емко и при этом очень литературно.

Сага о Греттире:

Торстейном звали человека, жившего на Мысе Дымов. Он нашел кита, прибитого к южному берегу мыса, в месте, что зовется Реберные Скалы. Это был большой синий кит. Торстейн сразу же послал человека в Залив, к Флоси, и на ближние хутора. Эйнаром звали человека, жившего на Дворе Расселина. Он жил на земле людей Холодной Спины и должен был смотреть за всем, что прибивало к берегу по ту сторону фьорда. Он заметил, что прибило кита, тут же взял лодку и стал грести через фьорд к Загонному Заливу. Оттуда он послал человека на Холодную Спину. Узнав про это, Торгрим с братьями спешно собрались, их было двенадцать человек на десятивесельной лодке. Поехали с ними и сыновья Кольбейна, Ивар с Лейвом, числом всего шестеро. Добравшись до места, все пошли к киту.

Теперь надо рассказать про Флоси. Он послал за своими родичами на север, к Ингольвову Фьорду и Офейгову Фьорду, и за Олавом, сыном Эйвинда, который тогда жил у Столбов. Флоси и люди с Залива первыми подошли к киту. Они взялись разделывать тушу, а отрезанные куски оттаскивали на берег. Сперва их было человек двадцать, но скоро народу прибавилось. Тут подоспели на четырех лодках и люди с Холодной Спины. Торгрим заявил свои права на кита и запретил людям с Залива разделывать, делить и увозить тушу. Флоси потребовал от него доказательств, что Эйрик передал Энунду Деревянная Нога право на плавщину. Иначе, мол, он не отдаст кита без боя. Торгрим увидел, что сила не на их стороне и не стал нападать. Тут с юга показалась лодка. Гребцы налегли на весла и скоро подошли к берегу. Это был Сван с Холма, что у Медвежьего Фьорда, и его работники. Приблизившись, Сван сказал, чтобы Торгрим не давал себя грабить, — а они давно уже были большими друзьями, — и предложил ему поддержку. Братья сказали, что охотно ее примут. Стали они всею силой наступать. Торгейр Бутылочная Спина первым вскочил на кита и напал на работников Флоси. Торфинн, о котором уже рассказывалось, разделывал тушу. Он стоял у головы в углублении, которое сам для себя вырезал. Торгейр сказал:

— Вот тебе твоя секира!

Он ударил Торфинна по шее, и голова слетела с плеч. Флоси был выше на каменистом берегу, когда это увидел, и стал подстрекать своих людей дать отпор. Долго они так бьются, и у людей с Холодной Спины дела идут лучше. Мало кто имел там другое оружие, кроме топоров, которыми они разделывали кита, и широких ножей. Люди с Залива отступили от кита на берег. У норвежцев было оружие, и они разили направо и налево. Стейн кормчий отрубил ногу у Ивара, сына Кольбейна, а Лейв, брат Ивара, пристукнул китовым ребром сотоварища Стейна. Тут они стали драться всем, что подвернется под руку, и были убитые с обеих сторон. Вскоре пришли на многих лодках Олав со Столбов и его люди. Они примкнули к Флоси, и люди с Холодной Спины оказались теперь в меньшинстве. Они уже успели, однако, нагрузить свои корабли. Сван велел им идти на корабли. Они стали пробиваться к морю, а люди с Залива их преследовали. Достигнув моря, Сван ударил Стейна кормчего и нанес ему большую рану, а сам вскочил на свой корабль. Торгрим сильно ранил Флоси, сам же ускользнул от удара. Олав ударил Офейга Греттира и смертельно его ранил. Торгейр обхватил Офейга и прыгнул с ним на корабль. Люди с Холодной Спины пустились через фьорд в обратный путь. На том они и расстались.

У Акунина вышла очередная книга из серии "История российского государства". Это как бы нон-фикшн, и тут он добрался до раннего СССР. Я сразу полез глянуть раздел, где сам разбираюсь наиболее пристойно - Великую Отечественную. Вышел, как и ожидалось, полный отстой. Дело не в политических взглядах, разумеется, и даже не в том, что фактчекера/научреда там, похоже, вообще не было, из-за чего часть пенок выглядит просто тупо (перепутал Рундштедта с Манштейном - бывает, фигле; при описании Сталинградской битвы счастливо избежал фамилии Василевского и т.д.). Главная проблема, как и во всей серии, это бросается в глаза во всех томах, в каком-то необъяснимом отвращении, которое Акунин питает к современной исторической науке. По тексту просто видно, что представления о предмете сформировались на уровне в лучшем случае 90-х, и так там и остались. Григорий Шалвович за весь текст ни разу не позволяет заподозрить себя в использовании хоть какой-то литературы времен "архивной революции", да и старую использует на уровне не слишком старательного студента, пишущего реферат на отвали.

Я очень люблю классическую "фандоринскую" серию этак до "Любовников смерти", но тут Акунин пошел на ту делянку, где его профессиональных навыков просто недостаточно. На протяжении недлинной главы в режиме очень беглого пролистывания я завывал регулярно, а я просто чуток продвинутый любитель; с какими чувствами это читали бы Дюков, Драбкин или Исаев, боюсь представить. И что-то подсказывает мне, что остальные главы не лучше. Сорри, Григорий Шалвович, но тут даже трояк с минусом не натянуть.

Вы хочите русских жутиков? Их есть у нас. Алексей Ремизов, сборник «Докука и балагурье», история называется «Разбойники», год 1909.

Значит, жил человек в одинокой избушке, жена, три ребенка. Как-то раз он после ужина светски сообщает жене, что завтра помрет, и его надо положить под образа и кадить трое суток. Да, говорит супруга, не вопрос. Наутро мужик, как положено, помер, вдова два дня кадила, а на третий замоталась и забыла. Но правила ТБ писаны кровью, и тут в какой-то момент дочь говорит, мол, мам, а у нас папа ожил. И зубы точит.

Вдова хватает ребенка, прыгает на печку, крестится. Пока крестилась, супруг съел двух детей, сожрал пеленки и начал жрать печь. В этот момент на молитвы откликается ведьмак святой Георгий. Георгий с криком «Всем лежать, работает спецназ» заходит через дверь и отоваривает покойного мужа копьем по голове. Тот проваливается сквозь землю, и Георгий уходит, потому что больше ходячих мертвецов не наблюдается.

Вдова вообще не поняла, чего происходит, но на всякий случай решила убежать с оставшейся дочерью. Доходят до какой-то избушки, там старушка и старикан. Давайте, говорят, обедать.

Как вы уже догадались, подали нашим героям суп с человечинкой. Аграфена (это мать) есть не стала, а дочка проголодалась, и похлебку с сапиенсом выкушала всю какая есть. Под вечер всех сморило, тут приезжают сорок разбойников, без Алибабы, но с добычей. Начинают хвастаться, а пенсионеры-человекоядцы им и говорят, у нас, мол, тоже прибыток, причем сам своими ногами пришел.

Девочку сварили, поужинали, а мать убежала через окно. Добралась до города, и побежала к… булочникам. На самом деле, такое ощущение, что это будочника в одном из изданий так «отредактировали». Будочник – это полисмен. Этот булочник-будочник распоряжается, и идет с командой к пожилым каннибалам. Вдову отпускают, и о ней больше не говорится в этой саге.

Тем часом у логова антропофагов будочники ведут содержательный диалог с самими любителями щековины. Плохим людям сообщают, что у группы захвата есть бочка пороху (бочку показывают) и обещают бандитов ею подорвать.

В этот момент бандиты начинают выбрасывать из окна золото. После чего дело складывается конструктивно, и будочники возвращаются в город, без бандитов, зато материально простимулированные. Вот такая, понимаешь, загогулина.

Выглядит это, конечно, как записная книжка Горшка. На самом деле, само собой, как раз КиШ брали сюжеты из таких историй.

Сапковский, "Перекресток воронов"

Официальное издание этой книги неведомо когда будет. Но неофициальный перевод есть, можно взять прямо у сказителя Посвиста. Будет бумажное издание - купим, а пока - ландскнехтским способом, на то война.

Как любят выражаться некоторые герои Сапковского, что-то кончается, что-то начинается. Так вот, эта книга - про самое начало приключений ведьмака Геральта. Написанная лет через 20 или 30 после завершения. "Ведьмак" начинался с уже готовым, сформированным персонажем. Сам автор о психологическом возрасте героя сказал, что тому лет пятьдесят. Ну вот, а тут Геральту 18, и не психологически, а буквально. Все еще впереди, не родилась не только Цири, а и ее мама, ни одного знакомого героя в кадре нет. А сам ведьмак - восторженный героический юнец, впервые выехавший на тракт.

И знаете, вышло хорошо. Вот этот молодой парень, который уже знает, как махать мечом, но почти не понимает, когда махать им не следует. Который совершает глупости юности. Которого еще толком по морде не побило, фактически без биографии. Так вот, он получился отлично. Некоторые штуки, которые мельком упоминались в "Ведьмаке", здесь развернуты. Ха, тут даже есть ответ на вопрос, почему лошадь всегда Плотва! Некоторые моменты сыграны на том, что мы уже знаем, как будет дальше - "До чего глупо нападать на ведьмака с вилами". Ну, и главное, все хорошо с демонстрацией, насколько этот герой отличается от того, кем он станет (чего стоит момент со стрыгой), и как именно он придет в ту точку.

Оригинальный "Ведьмак" был цельной законченной историей. "Сезон гроз", приквел, написанный много лет спустя, смотрелся дурным анекдотом. Просто-таки провокацией на пародию.

Автор, мэтр Анджей, Сапковским именуемый, принялся писать. Довольно-таки беспорядочно. Клавиатура выла. Дико, нечеловечески. Злотые капали.

Но. Вот сейчас ты открываешь, и понимаешь, да, это Сапковский, да, мэтр снова в седле.

Что-то кончается, что-то начинается. Это начало истории Геральта. Это прекрасный, достойный ее конец.

Сегодня еще один отменный эксклюзив. «Центурионы» Жана Лартеги. Классика французского военного романа

никогда не издавались на русском. Да и, казалось бы, что они нам – Франция 50-х и ее неудачные колониальные войны. Но точно могу сказать, что появление этой книги на русском языке – событие.

«Центурионы» начинаются с разгрома французской армии вьетнамцами при Дьенбьенфу в 1954 году. Офицеры французских парашютных подразделений в результате кровавого противостояния сдаются в плен, исчерпав возможности к сопротивлению. Тут мы и видим главных героев в первый раз. Это люди разного склада, происхождения и характера, объединенные поначалу только тем, что они все попали в плен. Но им предстоит провести вместе куда больше времени, чем потребуется для освобождения.

Хотя это военный роман, и герои – офицеры, «боевки» как таковой тут не так много. Про войну, конечно, есть – но больше про людей на войне, около войны, в связи с войной. И про те страны, куда их забрасывают реальная история Франции и воля автора. Действие переносится из Вьетнама во Францию, оттуда – в Алжир, где начинается новая противоповстанческая операция. Что невероятно подкупает, так это детальное знание автором матчасти. Он дико убедителен в деталях, о каком бы месте и о каком бы герое ни шла речь. Вьетнам? Вы узнаете о местных этнических меньшинствах, о том, какая у них политическая ориентация, кухня, обычаи – и заодно все это сыграет роль в сюжете. Алжир? Все подводные течения местной политики, проблемы между французами и автохтонами в самых разных аспектах. Франция? Хоть Париж, хоть пограничье с Испанией, хоть интеллигентский клуб, хоть деревенька, где официально живут скотоводством, а неофициально – контрабандой. Лартеги везде накидывает такой плотной фактуры, хоть ложкой ешь. Нравы, типажи, местные проблемы. И, кстати, эпизод, когда пленные французы во Вьетнаме видят советского оператора – реален, и сам оператор известен по имени, это известный всем документалист Роман Кармен, и прототипов героев «Центурионов» можно видеть в его фильме «Вьетнам».

Роман не шибко длинный, а он фактически еще и разбит натрое: действие разворачивается последовательно во Вьетнаме, во Франции и в Алжире – и это фактически разные истории. Тем удивительнее, сколько всего Лартеги ухитряется за это время сказать. Стратегия, философия, идеология, дух эпохи – он как будто по каждому вопросу своего времени способен высказаться. Особенно насчет духа эпохи. Героев явно перемалывает их вьетнамский опыт. Они вышли из Вьетнама, но Вьетнам из них не вышел. И речь не о том, что они не спят по ночам или не могут найти общего языка с теми, кто остался дома (хотя общего языка найти правда не могут). Они по-другому смотрят на мир и войну – и делают свои выводы. Выводы, после которых окружающие начинают подозревать в них коммунистов. Социализм тогда и правда казался молодой динамичной идеологией, которая сметет обломки старого мира. Старый мир изменился по другим причинам и другим способом, но ни герои ни автор еще знать не знают, как будет дальше развиваться Холодная война. Для них даже Вьетнам – это пока еще в первую очередь Дьенбьенфу, а не Сайгон и Хюэ. И эти люди, на глазах которых меняется и рушится старый мир, приспосабливаются к новому.

Новый мир, кстати, не шибко уютен. «Центурионы» пронизаны ощущением слома эпохи, конца привычного. Один из ключевых персонажей, аристократ с длинной родословной и фамильным замком, понимает это куда раньше своего привычного круга, и откровенно чувствует себя как муха в сметане. Другой решает, что нужно вести в Алжире такую войну, которая будет отвечать своему времени, когда война – скорее политика, чем боевые действия. Вообще, герои – просто-таки украшение книги. Всегда помнят, кто они и откуда (точнее, автор помнит) – и им не дают об этом забыть окружающие. Они все попали в парашютисты из разных слоев; кто-то в детстве был пастухом, а как чуть подрос – контрабандистом, другой из семьи рафинированного интеллектуала, третий – буржуа, и у каждого – множество социальных связей, багаж, который он тащит из прошлого, и рад бы бросить, но некоторые вещи с тобой всегда. Иногда кажется, это просто-таки социологический роман, слепок тогдашней Франции в ее многообразии. Они неидеальны, они где-то эгоистичны, где-то нахальны, часто жестоки, но всегда очень убедительны.

Характеры их женщин пронизаны тем же ощущением, почти декадентским; иногда витающее в воздухе чувство достойной обреченности напоминает не военный роман, а нуар. А нуар – это место мужественных мужчин, женственных женщин и неизменно болезненных отношений между ними.

Многие вещи, которые кажутся нам сейчас почти общим местом в описаниях локальных войн, полупартизанских, полутеррористических конфликтов – в момент, когда о них писал Лартеги, еще толком не были отрефлексированы. «Центурионы», раз уж мир и война изменились, снимают белые перчатки, а идеология и полевая дипломатия оказываются часто важнее дисциплины и конкретно тактических решений. Лартеги обо многих вещах говорит очень откровенно, включая такие, что не происходи все это в пространстве романа, героев обвиняли бы в военных преступлениях.

Прототипов, кстати, и обвиняли. Полковник Марсель Бижар, абсолютно прозрачный и широко известный во Франции прототип одного из главных «Центурионов», и при жизни и после смерти не был человеком, которого считало героем в едином прорыве все общество. Его обвиняли и в пытках (что было правдой), и даже в причастности к изнасилованию (что, скорее всего, не так).

На родине Лартеги в представлении не нуждается. «Центурионы» там бестселлер, тиражи – миллионные. В США англоязычный перевод растащили на цитаты, его охотно читают военные в контексте партизанских войн и антипартизанской борьбы, а недавнее переиздание увидело свет с подачи генерала Дэвида Петреуса – пожалуй, наиболее квалифицированного и успешного командующего американским контингентом в Ираке.

Нам тоже есть, что почерпнуть из французского опыта в Индокитае и Алжире. В прошлом России много войн, похожих на Алжир и Вьетнам. И, вероятно, еще немало будет. И многие мотивы «Центурионов» могли быть близки уже нашим центурионам 90-х, сражавшимся, защищая Рим, который предпочел бы не заметить их жертвы. И как многим героям наших 90-х, центурионам Лартеги предстоят кампании, которые кончатся оглушительными поражениями или бесплодными победами. Ну что ж, и в поражении можно сохранять мужество и достоинство. Даже на грязных войнах – а войны становятся грязнее прямо на их глазах.

Лартеги настолько удачно сплел художественный вымысел с документальными подробностями, что их часто невозможно разъять. И апофеоз этого подхода – письмо римского центуриона, открывающее книгу – убедительное, но являющееся в действительности мистификацией. Но… в конце концов, какая разница, что этого письма в реальности не было. Это художественная книга, и такое письмо – могло быть.

Эта книга посвящена Франции и ее окраинам в 50-е годы, и представление о тогдашней реальности даст дополнительные преимущества при чтении, но ее можно и нужно читать и так. Это блестящая психологически и исторически достоверная книга, глубокая и разумная. Я получил огромное удовольствие от чтения и желаю того же Вам.

https://vk.com/wall-158710251_3552

Собственно, книга. Выше см. рецензию, а тут - ссылка на перевод. Можно читать кусочками в вк, а можно скачать единую пдфку.

Приятного чтения!

Отдельной строкой не могу не отметить усилий переводчицы. Девушка под псевдонимом Алкэ Моринэко переводила "Центурионов" годами. Реально сидела и долбила, такая вот девочка из Братска, упорно фигачила. У нас в культурном поле тьма "фэндомов из одного человека" и массой хороших вещей мы обязаны энтузиастам-одиночкам. Так что поздравим себя: у нас такие люди есть.

Я когда-то очень любил многологию Веры Камши "Отблески Этерны". Хорошая такая псевдоисторическая фэнтезя, первые тома прям ок. Задумывалась она как трилогия. Потом три- превратилась в пента-. Я начал читать ее в 17 лет, с тех пор прошел еще 21 год, цикл не закончился. Я соскочил, кажется, после шестого физического тома. А Вера Викторовна начала размножать книги почкованием. И сейчас последний вышедший физический фолиант - это четвертая часть третьего тома пятой книги. Физически это 16 томов, и еще несколько впереди.

Однажды Вера Викторовна написала статью с такими очень разумными тезисами:

"Замечено, что чем длиннее сериал, неоднозначнее герои и активнее аудитория, тем больше недовольных концом саги. Даже те, кто громко требовал окончания, когда это, наконец, случается, ощущают потерю. Что-то закончилось, его больше не будет. Вот не будет и все! Караул!
(...)
И чем непредсказуемей сюжет, чем больше вариантов исхода, тем больше будет недовольных, потому что реализован только один вариант. Кто-то от этого в восторге, а кто-то… Истерия, сопровождавшая выход последнего «Гарри Поттера», памятна всем. Если отбросить откровенные пакости вроде сжигания книг и проклятий в адрес Ролинг, останется детская обида и боль потери. Потому что покидать воздушные замки подчас трудней, чем каменные.

И все-таки заканчивать нужно, и заканчивать честно".

Было это в 2017 году.

А вот вы знали, что 1984 Оруэлла сбы…

На этом месте уже можно переставать читать. Несчастный Оруэлл захватан так, что любая ссылка на него смехотворна. Хаксли и его “Дивный новый мир” менее зашоркан молодыми эрудитами и пожившими посредственностями - но тоже, тоже все читали. Замятин вообще не антиутопия и я готов об этом поспорить.

Но есть книга, которую можно цитировать страницами, тыча в последние новости; в России она малоизвестна. “Отчет с Железной горы”, опубликованная в 1967 году – поразительная смесь “Протоколов Сионских мудрецов”, лучших кусков Оруэлла и журнала “Вестник МО РФ”.

Фабула такова. Публикатор, Леонард Люьин, рассказывает, как однажды с ним связался его знакомый, некий Джон Доу. Фамилия его слишком известна, чтобы называть этого человека напрямую. Он - часть интеллектуальной элиты США, участник множества конференций, think tank и вспомогательных комиссий. Однажды Джон Доу получает приглашение стать членом некоей группы, которая призвана раз и навсегда установить, возможно ли установление мира. И, самое главное, нуждаются ли США в мирной жизни.

Группа собирается на военной базе, известной как Железная Гора, и на протяжении недели совещается. Результатом работы и становится документ, названный публикатором “Отчет с Железной горы. О вопросе возможности и желательности достижения мира.” (REPORT FROM IRON MOUNTAIN: ON THE POSSIBILITY AND DESIRABILITY OF PEACE).

Выводы комиссии неутешительны. Война является единственным фактором стабильности государства. Внешняя угроза необходима для консолидации общества. Затраты на свертывание военно-промышленного комплекса немыслимо высоки. Да, деньги могут быть потрачены на систему общего здравоохранения; прекрасную систему общего образования; полное искоренение бедности. Все эти решения приведут к гибели и разрушению государства. Военная промышленность составляет десятую часть мировой экономики, миллионы людей заняты на производстве ракет и танков. А миллиарды – потреблением культурных плодов войны. Патриотизма, чувства локтя, спортивного боления за “свою команду”; да и просто фильмов про войну. В случае ослабления военного противостояния комиссия рекомендует даже срежиссировать вторжение инопланетян или создать полностью фиктивную угрозу стране со стороны выдуманного противника. Все расходы отобьются. Мир не просто невозможен; он вреден и попросту античеловечен.

И все эти выводы написаны американским канцеляритом, что только добавляет жути. В отчете комиссии специально оговорено, что составители отчета уговорились полностью игнорировать моральную и этическую составляющую проблемы. И бездушный стиль документа всячески подчеркивает эту мысль. “Таким образом мы можем отметить, что существование автомобильной промышленности приводит к десятками тысяч избыточных смертей в год. Подобные жертвы совершенно оправданы с экономической точки зрения”.

“Отчет” стал бестселлером. А затем ушел в народ. Матерые американские конспирологи восприняли книгу как утекший государственный документ. Текст книги стал американским аналогом “плана Даллеса”, который вам может процитировать любой прохожий. Издательство Noontide Press, известное в узких кругах настоящих американских патриотов, даже издало собственный тираж “Отчета”. Когда автор подал на них в суд, издатели ответили, что данный текст является настоящим государственным документом и потому авторское право на него не распространяется. Льюин доказал свое авторство, но настоящие американские патриоты все еще сомневаются.

Отрывки из “Отчета с Железной горы” можно найти на любом американском конспирологическом сайте.

Нашествие неведомых летательных аппаратов, происходящее прямо сейчас в Нью Джерси, породило множество размышлений о том, что же происходит. “Отчет” цитируется в каждом четвертом размышлении.

Если вы разумный человек и тоже не верите какому-то американскому сатирику, которого послали на damage control, полную версию “Отчета” вы можете найти здесь.

UPD

Ссылка на перевод - в комментариях.

Нолан
Экранизирует
"Одиссею"

Выход в 2026 году. Как же это офигенно!