В связи с фасадом я не сказал о главном - вот этих бронзовых вратах. Они дошли в относительной сохранности. Но надо учитывать, что в момент создания, в середине XI века, церковь была меньше, и ворота тоже, сцены из двух Заветов располагались в два ряда на створку. А через столетие, в XII веке, фасад перестраивали, вся церковь выросла в высь и в ширь, но ворота так почитали, что не стали их никуда переносить, а дополнили новыми сценами в несколько более современном романском стиле. В результате можно наблюдать прям вот перед собой, что произошло с пластикой лет за сто. Я, конечно, с 1991 года обожаю первую артель.

Фигуры будто рассыпаны по своим локусам. При всей кажущейся почти детской "наивности" общего рисунка и всех деталей, это очень умный рассказ о библейских событиях, рассчитанный на специфическую оптику веронца XI века. Мне очень нравится Вседержитель, приветствующий тебя эдаким "привет!" прямо на уровне глаз. Очень нравится, как Адам впряг Еву в плуг - а то она хотела отделаться веретеном. И тут же Каин уже убивает Авеля.

Рождество тоже такое "рассеянное", распределенное. Звезда в одном углу, волхвы в другом, между ними поместились ошарашенные голосом ангела пастухи. Иосиф, как ему положено, задумчиво сторожит семейство. Но интересно, что и Мария спит, и Младенец, причем очень по отдельности. В общем все исключительно ЗРИМО и читаемо.

Сейчас врата показывают не снаружи, а внутри, полураскрытыми. Из-за этого многие сцены можно снять только в сильном искажении. Но и при взгляде снизу вверх поражаешься, как интересно в середине XI века решались проблемы перспективных сокращений, ракурсов, анатомии, поз, чтобы зритель понимал, где чей зад, где чей перед. Это хорошо чувствуется в сложной композиции омовения ног с шестью фигурами.

Верону очень любили германские императоры XI века, она была одним из форпостов духовной реформы, которую те пытались навязать Италии через головы римских пап. Дело кончилось 70-летней борьбой за инвеституру, все переругались. Но, думаю, именно с этими императорами из Хильдесхайма могли прийти сведения о великих произведениях бронзового литья, в том числе, о колонне и о вратах в церкве Св. Михаила, созданных епископом Бернвардом в самом начале века. Но о тех шедеврах позже...

Несколько мыслей об элементарном фашизме.

Были вчера с группой на площади Победы в Бреше. Она создана по проекту Марчелло Пьячентини, талантливого любимчика Дуче, в 1927-1931 гг. Типичный проект по "выкорчевыванию" (sventramento) "нездоровых" средневековых закоулков в исторических центрах северно-итальянских городов. С инициативой выступил город, не режим, но Муссолини отсюда юнцом уходил на фронт в 1915 году "простым берсальером", как он выразился. Поэтому живо откликнулся на инициативу.

Проект красив, выполнен по последнему слову тогдашней техники. Башня - новая вертикальная доминанта старого города, первый в Европе небоскреб из железобетона и второй по счету вообще. Пьячентини в 1922 проиграл конкурс на небоскреб Чикаго-трибьюн и мечтал о своей башне - отыгрался здесь. Башня мудрая - из кирпича, как все вокруг. В ней разместилась национальная страховая компания, рядом - почта с телеграфом. Немного сбоку скромная трибуна для вещания, arengario.

Короче площадь - opera del Regime, как тогда выражались. Она отразила лучшее в т.н. рационалистической архитектуре. "Традиция", т.е. столетия итальянского урбанизма, словно разобрана по составу и пересобрана. Аренгарий - это наш с вами московский мавзолей с его стаффажными вождями. Но здесь рельефы вычертили историю от святых Фаустина и Иовита до приветствующей нового отца народа восторженной молодежи (надпись потерли после войны). Ради создания этого шедевра снесли целиком старый и, видимо, плохо пахший рыбный квартал со средневековыми домами и парой церквушек - работы запечатлел Луиджи Дзаго.

Один из участников моей группы нашел оцифровку речи, которую Муссолини толкнул с аренгария в день открытия. Я, говорит, приехал проверить температуру вашей веры и убедился, что она пылает, fervente. Это было в день "10 дней Бреши", когда вспоминали героическое восстание брешанцев против австрияков в 1849 году, за что город обрел прозвище "Львицы Италии". Перед нами образец апроприации пространства и времени одним человеком. Сделано и срежиссировано все с умом и тактом. Прислушайтесь к голосу, к позе, приглядитесь к челюсти, которая никогда не опускается до обычного положения челюсти обычного человека, к рукам, которые всегда на поясе и всегда с расставленными локтями. То, что нам кажется петушиностью кретина (слово "кретин" напоминает хохолок петуха, cresta), очень по вкусу толпе, которая неистово орет DUCE, DUCE, DUCE. Думаю, они вполне искренне кричали. До Эфиопии было еще далеко.

Площадь стала не просто "городским артефактом" (термин Альдо Росси), а событием в истории европейской урбанистики. Влияние ее на теорию и практику градостроительства очень велико - и башне стали подражать, и самому способу внедрения нового в старое. Если честно, мне межвоенное двадцатилетие в Италии кажется очень интересным и плодотворным. Но речь послушал, посмотрел, и как-то не по себе - трудно вытравить из себя историка. Вспомнилось из одной старой песни Фабрицио де Андре: "Муссолини писал и стихи. Поэты, такие странные создания, чего не скажут, все ложь".


https://youtu.be/YCBgzI0C_VY?si=NwxT0YfqQMpXiCLQ