Если в городе процент пожилых женщин, добровольно выбирающих в период пандемии
карьеру семейной заботы, был небольшим, то в сельской местности ситуация иная: среди сельских пожилых жительниц были информантки, которых устраивала семейная карьера, а ограничения, созданные пандемией COVID-19, не считались фатальными для ограничения их возможностей, активностей:

«Ну, мне говорят, мол, ты куда вообще-то собралась, мол, ты уже не молода, и все дела, как-то так. И, конечно, ты волею и неволею начинаешь думать – зачем тебе вообще что-то и куда устраиваться, пусть и вообще для того же общения, ну, и в итоге ты для себя выбираешь то, что есть сейчас, а сейчас (машет рукой), что – дети, внуки, пеленки»
(ж., 69, Санкт-Петербург).

Сложившиеся в отношении возраста стереотипы об опасности заразиться вирусом оказывают влияние и на посещение пожилыми женщинами врачей, на лечение различных, в том числе хронических, заболеваний. Участницы исследования отмечали, что ключевым фактором при обращении женщин к врачам было восприятие их как больных, как людей, которые нуждаются в постоянной заботе, и эта ситуация усиливается с развитием пандемии COVID-19:

«Врачи тебя, практически, никак и не воспринимают, это если честно сказать. Потому что ты для них, помимо того, что старая, так еще и бабушка, и, вообще, смысл в лечении твоем – он в целом поверхностный, ну просто оказать помощь какую-либо – и все, на этом все лечение, в принципе и заканчивается»
(ж., 66, Санкт-Петербург).

Отношение к пожилым женщинам как к объектам постоянного лечения, характерное и для города, и для сельской местности, усиливается в период пандемии и, как правило, депривирует пожилых женщин, лишая их возможности получения своевременной медицинской помощи и консультаций по здоровью:

«Раньше они приезжали, а теперь то ли отменили вообще, то ли вообще сократили автобусы, и, короче, вот в итоге что происходит – уже не ездят; и сейчас дочка мне планшет оставила с Интернетом, хороший такой планшет, а я не могу им особо и пользоваться, во-первых, и не знаю, на какие кнопки нажимать и какие кнопки, вообще, мне и использовать, а во-вторых, получается, что у нас два дня Интернет есть, а то раз и отрубили все на вышках – и полный в итоге аут»
(ж., 73, село, Республика Карелия).

Сфера медицинского обслуживания для информанток – участниц исследования ассоциировалась с врачебными ошибками, невнимательностью медперсонала, отсутствием у них адекватного понимания возраста. Большинство пожилых женщин и в городе, и в сельской местности описывали сферу здравоохранения как такую, которая не способствует поддержанию необходимого уровня здоровья. Период пандемии создавал дополнительные сложности, которые были связаны с тем, что лечение хронических заболеваний практически останавливалось. Некоторые пожилые женщины отмечали, что особое, усиленное, восприятие возраста, связанное с полом, в данном случае создавало дополнительные сложности. Возникали трудности с получением необходимых лекарств и назначениями на приѐмы к врачам.
Практически все истории в интервью, в которых затрагивалась тема взаимодействия врачей и пациенток, включали нарративы о дискриминациях, а нередко и об унижении, что в первую очередь было связано с загруженностью врачей в период пандемии.


К.А. Галкин
Особенности повседневной жизни пожилых женщин в период пандемии COVID-19

В 1960 году фармаколог и доктор медицины Фрэнсис Олдхэм Келси была нанята Управлением по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств (FDA), чтобы рассмотреть талидомид в качестве нового транквилизатора и болеутоляющего средства. В США он должен был выпускаться под названием «Кевадон». Появления в своих аптеках популярного в мире препарата ждала вся американская медицинская верхушка. Келси сначала ненавязчиво поторапливали, а потом и вовсе стали угрожать. Однако фармаколог не торопилась утверждать «Кевадон»: она внимательно изучила результаты исследований, и они показались ей неубедительными. Было указано «полное отсутствие токсичности». А что, если препарат не усваивался организмом животных? К тому же неизвестно, как он действует на развивающийся эмбрион?

Тогда Келси отправила запрос производителю о возможном прохождении препарата через плацентарный барьер и действии на организм ребенка. Каково было ее удивление, когда фармкомпания, собиравшаяся производить «Кевадон», никакими данными на этот счет не располагала. Келси, несмотря на давление сверху, в течение двух лет отказывалась одобрить талидомид, продолжая настаивать на проведении дополнительных клинических испытаний. Процесс лицензирования затянулся как раз до 1961 года, когда врачи нашли связь между пороками развития у новорожденных и приемом талидомида. Таким образом, талидомид не попал на рынок США исключительно благодаря настойчивости и профессионализму Фрэнсис Келси. Президент Джон Кеннеди вручил Келси Президентскую награду за такую услугу американской нации. Также была учреждена «премия Келси», которую выдают самым почетным работникам FDA. Фрэнсис Келси умерла в возрасте 101 года. Можно пофантазировать, что за спасение здоровья и жизни тысяч детей боги даровали ей долголетие. Компания «Грюненталь» до сих пор выплачивает пособия жертвам талидомида. Талидомидовая трагедия, обернувшаяся кошмаром для миллионов матерей, привела к ужесточению контроля за лекарственными препаратами и разработке жестких правил лицензирования FDA.


Диана Юмакаева
Проклятие Евы
Как рожали в древности: от родов в поле до младенцев в печи

#однафеминисткасказала


На основании наблюдений и нашего жизненного опыта мы вынесли понимание, что «женственность» - это всего лишь социальный конструкт, набор признаков, созданных для угнетения женщин. Нет страшнее оскорбления, чем назвать женщину «неженственной», это автоматически делает ее ненастоящей.

Мы попытались разобраться, что же входит в это понятие: быть всегда красивой, всегда милой, заточенной на отношения, готовой обслуживать и вдохновлять мужчину. Когда же начинаешь пристально смотреть на весь этот функционал, приходит парадоксальная мысль: женственность говорит о мужчинах больше, чем о самих женщинах. Женственность говорит не о том, как быть женщиной, она показывает, как быть удобной для мужчины. Все критерии женственности – это преференции мужчин. Быть красивой, одеваться женственно, делать макияж, ходить на каблуках, следить за собой – означает быть сексуально привлекательной для мужчин. Быть хозяйственной (готовить, гладить рубашки и содержать дом) – значит хорошо обслуживать мужчину в быту. Вдохновлять – значит не иметь претензий и не выдвигать никаких требований к мужчине, принимать его таким, какой он есть, т.е. эмоционально обслуживать мужские потребности.

Т.е. для того, чтобы быть женственными женщины вкалывают и вкладывают огромное количество своих ресурсов. Для чего? Что в итоге получает сама женщина? Наличие мужчины, без каких-либо гарантий, что он не уйдет к более молодой/понимающей/лучше варящей борщи/лучше делающей минет. Столько усилий тратится лишь ради того, чтобы получить (чаще всего мифические) заботу, содержание и любовь со стороны мужчины.

Что еще более интересно, «неженственным» объявляется все, что дает женщине силу: способность отстаивать свои интересы, защищаться, быть умной и компетентной, заниматься выбранным по душе спортом,  ходить в удобной и практичной одежде, высказывать свое мнение, добиваться успеха в выбранной области.

В общем, идея «женственности» есть очень удобный способ манипулировать сознанием реальных женщин, способ затыкать рот неугодным, закреплять действующее положение вещей, где привилегированный класс (сами-знаете-кто) получает все права, а женщины лишь обязанности.

🚺 Что делать, если медицинское учреждение в России отказывает вам в аборте? 🚺

Авторка: Марина Нечаева (юристка из Вологды)

Статьёй 56 федерального закона 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» женщине предоставлено право самой решать вопрос о прерывании беременности:

⚫️ До 12 недель нужно только лишь желание женщины.
⚫️ До 22 недель — по социальным показаниям.
⚫️ Независимо от срока — по медицинским показаниям.

Сроки, в которые женщине обязаны сделать аборт по её желанию до 12 недель беременности:

⚫️ С 4 по 7 неделю и с 11 по 12 неделю — не ранее чем через 48 часов.
⚫️ С 8 по 10 неделю — не ранее чем через 7 дней.

Но в любом случае не позднее 12 недели! Если эти сроки нарушают, то медицинское учреждение или его должностные лица могут быть привлечены к административной ответственности по ч. 2 ст. 6.32 КоАП РФ:

⚫️ Медработникам предусмотрен штраф от 4 до 5 тысяч рублей.
⚫️ Должностным лицам — от 10 до 30 тысяч.
⚫️ Самому учреждению — от 100 до 150 тысяч.

С жалобой на нарушение сроков и с требованием привлечь к ответственности виновных лиц можно обратиться в территориальный орган Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения, в прокуратуру, в Роспотребнадзор, в администрацию отказавшего медучреждения, в свою медицинскую страховую компанию.

Что нужно делать, если отказывают в аборте?

⚫️ Направить письменное требование о выполнении аборта в медучреждение с указанием срока беременности и с информацией об обращении к специалисту, который отказал (дата, время, данные врача, суть). Указать срок для ответа. Думаю, после этого просьбу удовлетворят.
⚫️ Если нет, то получить письменный отказ.
⚫️ Направить жалобу в вышеуказанные организации.

Пока вся эта бюрократия идёт, увеличивается срок беременности. Поэтому в случае получения письменного отказа или игнорирования в указанный в требовании срок надо найти, где сделать аборт: иное учреждение, в том числе в другом регионе. Сохранить все чеки по расходованию средств на прерывание беременности, в том числе на дорогу туда-обратно.

Можно выйти с иском в суд и потребовать наложить на медицинское учреждение обязанность сделать аборт. Лучше даже написать ходатайство об ускорении рассмотрения дела. Но это время: в сказочном варианте — недель 5 минимум.

Лучше сделать в ином месте, пусть и платно, а далее:

⚫️ Направить в отказавшееся делать аборт учреждение претензию о возмещении расходов и морального вреда с приложением чеков и своих реквизитов.
⚫️ Подождать результата 10 дней.
⚫️ Подать иск в суд о взыскании расходов, процентов, морального вреда, убытков (например, процентов по кредиту, если аборт в кредит) и штрафа в размере 50% от взысканной судом суммы.

Ещё хорошо бы записать приём, на котором отказывают, или сделать фото карты с записью о приёме — иметь доказательства отказа будет действенно.

Источник изображения: kroshka__nastya (freepik)

#ликбез

Одну из своих крупнейших побед женское движение в России одержало в 1992 году, когда Верховный Совет выставил на рассмотрение законопроект «О защите семьи, материнства, отцовства и детства», серьезно ущемлявший права женщин в общественной жизни. Если бы этот закон был принят, основным субъектом многих гражданских прав, таких как владение квартирой или земельным участком, стала бы семья, а не отдельный индивидуум. Законопроект предполагал, что женщины с детьми до 14 лет должны работать не более 35 часов в неделю. Женское движение успешно мобилизовалось, чтобы добиться отклонения этого законопроекта: лоббировало депутатов парламента, публиковало критические статьи и организовало «шквал из примерно 400 негативных отзывов в виде писем, факсов и телеграмм».

Однако таких впечатляющих побед было немного. Женщинам было нелегко добиваться включения женских проблем в политическую повестку дня. Когда квоты на женское представительство отменили, количество женщин, избираемых в руководящие органы, резко сократилось. С более чем 34 % делегатов в Верховные Советы республиканского уровня в 1970–1980-х годах доля женщин упала до 5,4 % в России и 7 % в Украине. Центристская женская партия «Женщины России», хорошо показавшая себя на выборах 1993 года, всего два года спустя в значительной степени потеряла поддержку населения. Те женщины, которым удавалось избраться, часто сталкивались со снисходительным или даже враждебным отношением со стороны мужчин, и это затрудняло для них участие в дебатах.

Галина Старовойтова, избранная в Госдуму в 1995 году, вспоминала случай, когда пыталась выступить депутат Бэла Денисенко. Спикер Руслан Хасбулатов отключил микрофон, у которого она стояла. Включив микрофон после того, как этого потребовали другие депутаты, Хасбулатов затем грубо спросил: «Ну, что вы хотели еще сказать?» Растерявшись, она ответила: «Но вы нанесли мне удар ниже пояса». На что Хасбулатов отреагировал: «Я не имею ничего общего с тем, что у вас ниже пояса» и снова выключил микрофон. В том же 1995 году правый политик-популист Владимир Жириновский схватил за волосы депутата Евгению Тишковскую, а позже заявил, что якобы «защищался от ее сексуальных домогательств». Несмотря на все усилия феминисток и других женщин-активисток, политика оставалась мужской игрой, хотя ее арена и расширилась.

Активистки, выступавшие за права женщин, сталкивались с бесчисленными трудностями. У них не было даже языка, на котором можно было бы выдвигать важные для женщин требования: нужные слова были уже «узурпированы» советским руководством. «Эмансипация, освобождение, равенство — все это были грязные слова из сталинского прошлого, употреблявшиеся лишь с откровенной иронией». Большинство приравнивало феминизм к «борьбе с мужчинами». «Феминизм в России был ругательным словом, оскорблением». Более того, даже тем женским организациям, которые имели схожие цели, трудно было координировать свои усилия. Большинство организаций работали в условиях ограниченного бюджета. Потребность в финансовых ресурсах вела к ожесточенной конкуренции за иностранную помощь, часто приводившей к расколу. Структурируя свои проекты в соответствии с требованиями иностранных финансирующих организаций, они в каких-то случаях пренебрегали местными потребностями.

Наиболее успешные женские организации постсоветской эпохи часто имели мало общего с феминизмом. Важнейшей из них оставался Комитет солдатских матерей, значительно расширившийся после распада Советского Союза. Работая в условиях крайней нужды, он продолжал отстаивать права солдат и играл ведущую роль в акциях протеста против войны в Чечне. Эти усилия принесли комитету номинацию на Нобелевскую премию мира в 1996 году, и в том же году он получил премию «За достойную жизнь», она же «Альтернативная Нобелевка» — за «смелую и достойную подражания инициативу» в защиту человеческих прав русских и чеченцев, против милитаризма и насилия.


Барбара Энгель
Женщины в России, 1700–2000

Миллионы женщин, которых никогда не били, живут в атмосфере постоянных словесных оскорблений, унижения, сексуального принуждения и прочих форм психологической жестокости, часто сопровождающейся экономической эксплуатацией. Шрамы от душевной жестокости могут быть столь же глубокими и стойкими, как и от побоев, но они не столь заметны.

Кстати, даже среди женщин, переживших физическое насилие, половина или более утверждают, что именно жестокое эмоциональное воздействие причиняет им наибольшее страдание.

Разница между мужчинами, наносящими словесные оскорбления и физические побои, не так велика, как уверены многие. Поведение жестоких личностей всех типов произрастает из одних и тех же корней и движимо одним и тем же мышлением. Мужчины любой категории проходят один и тот же процесс изменения, преодолевая свою склонность к жестокости – если они вообще пытаются измениться, что случается не так уж часто. И категории, как правило, размываются. Мужчины, проявляющие физическую агрессию, часто оскорбляют партнерш и вербально. Манипуляторы, как правило, склонны постепенно сдвигаться в сторону применения физического запугивания. В этой книге вы встретите жестоких мужчин всех сортов – от тех, кто никогда не прибегал к физическому насилию, до тех, кто вызывает откровенный ужас. Но в основе их поведения много общего!

Одна из причин того, что хроническое плохое обращение с женщиной часто остается незамеченным, в том, что большинство жестоких мужчин просто не выглядят жестокими. У них масса хороших качеств, включая проявляемую время от времени доброту, теплоту и юмор, особенно на ранних стадиях отношений. Друзья жестокого мужчины могут быть очень высокого мнения о нем. У него могут весьма успешно складываться дела на работе, отсутствовать проблемы с алкоголем и наркотиками. Он может просто не походить ни на один из сложившихся образов безжалостной и отпугивающей личности. Поэтому, когда женщина ощущает, что в ее отношениях что-то не так, ей просто не приходит в голову, что ее партнер жесток с ней.

<...>

Поскольку жестокое обращение может нарастать постепенно, возникают вопросы: как понять, что партнер стал жесток? Существует ли черта, о которой всегда следует помнить, чтобы заметить, как он ее пересек? Невыносимо много – это сколько? Поскольку никто не совершенен, как понять разницу между отдельным неудачным днем, когда он просто не в духе, и проявлением системы, которая перерастет в нечто более серьезное?

Да, каждый человек может накричать на партнера, и все мы порой обзываем друг друга, перебиваем, действуем эгоистично или бесчувственно. Однако такое поведение далеко не всегда является жестокостью и не всегда оказывает такое психологическое воздействие, как жестокость. В то же время все эти поступки являются жестокими, если представляют собой часть системы обращения. Если на вас кричит тот, кто вас уважает, это неприятно, но это не создает той отвратительной атмосферы, которую порождает крик жестокого мужчины.

В данном случае жестокость имеет отношение к власти, она возникает, когда человек пользуется преимуществом неравенства сил, чтобы эксплуатировать или контролировать другого.

Где бы ни существовало неравенство сил – между мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми, бедными и богатыми, – найдутся люди, которые воспользуются преимуществами этого обстоятельства в своих целях. Таким образом, отправной точкой жестокости является момент, когда мужчина начинает применять к женщине силу и власть настолько, что это наносит ей травмы – моральные или физические – и создает для него привилегированный статус.


Ланди Бэнкрофт
Почему он делает это? Кто такой абьюзер и как ему противостоять

The Undoing у нас перевели как «Отыграть назад». Поскольку английский мой не так чтоб прекрасен, я заглянула в словарь. Undoing имеет такие значения как «гибель, уничтожение, ликвидация, отмена, аннулирование». И все они в русском прокате, пожалуй, не имели бы успеха. Я специально не думала, как еще можно было бы еще перевести, чтобы передать суть фильма, и после просмотра вдруг всплыло сленговое слово, которым часто пользуются в соцсетях. Развидеть.

Развидеть это все – эти события, этих людей, и даже в некоторой степени годы своей жизни.

Это не рецензия, в другом месте можно прочитать про режиссерское и операторское мастерство, про актерскую игру, про костюмы и даже, при желании, про бьюти-процедуры Николь Кидман.

Это просто впечатления, размышления.

Для меня этот фильм, снятый Сюзанной Бир, о том, насколько сильно женщины до сих пор верят в семью, брак и в мужчин. О тех противоречивых требованиях, которое общество посылает женщинам и о том кредите доверия, которое выдает мужчинам.

Когда женщина узнает, что мужчина сделал что-то ужасное – обманул, изменил, делал что-то подлое за ее спиной, и делал это очень долго, — она не может поверить в это, наступает шок. И хочется словно стереть это все как неправильное и дикое, отыграть назад, развидеть, восстановить свою привычную реальность. Женщина пытается верить, что все это чудовищная ошибка и пытается как-то это исправить. Например, Грейс попросила отца, чтобы он внес огромный залог за мужа, обвиняемого в убийстве. Она занимается сексом с мужем, как будто если она прикоснется к нему, утром все окажется дурным сном.

Но события разворачиваются как пружина, и грань, которая отделяла ее от той реальности, которая была ей неизвестна, истончается и рвется. Всплывают все новые подробности, и в какой-то момент наступает желание не просто развидеть новые страшные обстоятельства, а отмотать назад так, словно этого брака не было вообще.

Прожитые в браке годы кажутся в этот момент немыслимым фарсом. И даже если достаточно осознанный человек, имеющий десятки часов личной терапии, попадает в такую ловушку, что говорить о женщинах, которые не имеют подобного опыта. Общество учит женщин свято верить в семью и брак, женщины думают, что, выходя замуж, они попадают надежное и защищенное место.

Книга Джин Ханфф Корелиц, на основе которой снят фильм, называется: «Ты должна была знать». То самое мизогинное послание общества, которое так часто друг другу транслируют сами женщины: «Ты должна была знать, с кем ты живешь, а если не замечаешь чего-то у близких, ты – безглазая клуша». И женщины верят в это, они старательно стирают свое белое пальто, пока вдруг не оказываются в эпицентре ядерного взрыва.

На суде обвинитель говорит Грейс, мол, вы же клинический психолог, разве вы не видели ничего странного в собственном муже? Этот вопрос Грейс наверняка постоянно задает самой себе. Как я могла быть настолько слепой? Женщины насколько верят в мужчин и брак, что даже психолог с 20-летним стажем может смотреть на мужа через призму своей веры в его хорошие качества и отказываться замечать «звоночки».

А общество выдает женатому мужчине большой кредит доверия. Приятельница Грейс далеко не сразу говорит ей, что ее муж обращался к ней за юридической помощью из-за проблем на работе. Тесть, которому никогда не нравился зять, тем не менее выдает ему полмиллиона долларов. Он думает, что тем самым помогает дочери, но самой дочери ничего не говорит об этом. (А представим, что это женщина пришла к свекрови и попросила у нее такую сумму. Как думаете, свекровь сказала бы от этом сыну?)

В невиновность Фрейзера верит государственный адвокат. Он считает его обычным мудаком, изменяющим жене, но не убийцей.

Фрейзера покрывает другой врач, его коллега.

Единственные, кто ему не верит, — это детективы. Такая ситуация им хорошо знакома, они часто сталкиваются с этим на работе.

Безусловно, это вопрос личного пространства, куда не стоит влезать без приглашения. Но вы как хотите, а я не верю, что мужчина, заподозривший жену приятеля в чем-то, ничего ему не скажет. Даже не намекнет. Не задаст ни одного наводящего вопроса.

В фильме у Фрейзера оказывается нарциссическое расстройство личности, и это тоже интересный момент. Когда выясняется, что мужчина годами обманывал жену, врал о своей работе, размере зарплаты, наличии судимостей или детей, изменял и т.д. – часто хочется верить, что он «сумасшедший», «нездоровый», «психопат». Что у него какое-то расстройство, синдром или что-то вроде того. И это немного объяснило бы случившееся, как бы частично оправдало его. Это очень страшно и неприятно думать, что нормальный, психически сохранный человек может так с тобой поступать.

Вот он не общается 20 лет с родителями, его маму Грейс видела один раз на своей свадьбе. И она бережно охраняет его личное пространство, не вламываясь туда, не настаивая ни на чем. И ребенка учит тому же самому, что вот у папы есть болезненная точка, не нужно ее задевать. И для нее это не показатель того, что с мужем что-то не так. Это повод осторожно обходить эту тему, чтобы не причинить ему боль. Хотя на своей работе ради помощи клиенту она касается подобных болезненных точек и называет вещи своими именами. А тут – не может.

И вот что происходит: у него полный шкаф скелетов, а она 17 лет прожила с человеком, истинного лица которого не знает.

А точка невозврата в фильме находится в самом начале, еще до того, как вскрылись все эти страшные обстоятельства. Когда Фрейзер приходит домой из больницы после смерти пациента и лезет утешаться в постель, не спросив, хочет ли его жена. Это нельзя назвать сексом, он просто дрочит об нее, как обо что-то, что находится в его безусловном распоряжении.

Я думаю, огромному количестве женщин очень хорошо знакома эта ситуация.

А потом мы узнаем, что никакого пациента не было, что Фрейзер залез в постель к жене после того, как был с любовницей.

А еще позже мы узнаем, что он залез к ней постель после того, как был с любовницей, а потом размозжил ей голову молотком.

Грейс Фрейзер повезло, как бы странно это ни звучало. В силу наработанной осознанности и стойкости ей потребовалось всего несколько месяцев, чтобы пройти все стадии принятия неизбежного и полностью признать, что все произошедшее — реальность, и ей нужно избавиться от этого человека. Она сделала это очень красиво и даже элегантно, здесь я не буду спойлерить, посмотрите сами.

Однако не в таком хорошем положении находятся женщины, не столь богатые, не столь образованные, не имеющие денег на психологов. Даже узнав горькую правду о своих мужьях, они продолжают верить, что могут что-то изменить и «вылечить» своей жертвенностью и любовью, потому что именно это им внушает социум и культура, начиная со сказок вроде «Красавицы и чудовища». Общество учит: за отношения в семье отвечает женщина. Если брак развалился, значит, это она не сохранила семью. Если мужчина бьет, пьет, гуляет или даже убивает, что это женщина его «довела». А еще этим женщинам часто просто некуда идти, у них нет папы-миллионера.

Кстати, о папе. Правда о браке родителей – еще один скелет, который падает на Грейс с грохотом.

Она думала, что отношения родителей были идеальными, она помнит, как отец засыпал маму подарками. Откуда ей был знать, что это были подарки после многочисленных измен? И мать оставалась с отцом в браке, хотя ей явно было куда идти. Возможно, ради Грейс. Возможно, чтобы «сохранить лицо», как это часто требуют от женщин. Гуляющий муж не заботится о том, чтобы сохранить лицо, а вот его жена должна.

Именно потому, что отец сам изменял жене, он не верит зятю.

Мужчина говорит женщине: «Не все мужчины такие». Мужчина говорит дочери: «Все, все такие».

Хорошо, что отец все-таки становится на сторону Грейс, настаивая на разводе. Потому что очень часто на женщину со всех сторон, включая родителей, обрушивается шквал обвинений. Ты с ума сошла? Хочешь остаться разведенкой с ребенком? Кому ты будешь нужна? Нищая, голая и босая по миру пойдешь. Потерпи. Изменяет? Надень красивое белье, приготовь ему вкусный ужин, пойди на курсы минета. Общество учит женщину обвинять не мужа, а другую женщину – любовницу, которая «увела». И оставлять мужчине кредит доверия. Женщины годами погоняют мертвую лошадь, а мужчинам это просто удобно.

Унижение. Когда ты понимаешь, что твоя жизнь была не тем, что тебе казалось. Когда тебя травмируют не только те события, которые происходят сейчас, но и все предыдущие годы. Они наваливаются, как плита, и не дают дышать. Растерянность, злость и стыд за свою слепоту. Общество учит женщин игнорировать «звоночки», но когда они превращаются в набат, оно же обвиняет женщину, что она их игнорировала. Общество требует от женщины верить мужчине, но потом обвиняет ее в том, что она верила.

Такие ситуации осложняются тем, что часто женщина отвечает не только за себя, но и за ребенка. Она должна справиться не только со своими эмоциями и переживаниями, она должна как-то помочь с этим ребенку, который тоже находится в стрессе и истово хочет «отыграть назад». Генри, сыну Грейс, насколько страшно потерять семью, что он прячет орудие убийства, которое нашел. В отличие от матери, он гораздо раньше понимает, что отец действительно убийца, но это не мешает ему какое-то время верить, что брак родителей можно спасти.

«Доктор, разве вы не говорите своим пациентам, что порой они так отчаянно хотят верить своим партнерам, что решают закрыть на все глаза, ничего не видеть? – говорит в суде обвинитель. – Что иногда правда о том, кем и чем является их супруг, искажается за счет стремления выдавать желаемое за действительное?»

«Я знаю, за кого я вышла замуж», — отвечает Грейс. Учитывая тот гамбит, который она только что провела, мы понимаем — теперь она действительно знает.

Говоря о женских персонажах, предлагаю обратить внимание на то, как показана линия Грейс и художницы Елены, любовницы мужа. Я не читала книгу, но в фильме Грейс беспокоится о состоянии Елены, с которой явно что-то не так. Она растеряна и ошарашена, когда видит свой портрет, написанный Еленой. Грейс приходят образы и сны с ее участием. Елена, в свою очередь, явно восхищается Грейс. Она хотела бы стать частью мира Грейс, она даже мечтает о том, что их дети смогут дружить, поскольку теперь учатся в одной школе. Ни Грейс, ни Елена не испытывают ненависти друг к другу, не обвиняют друг друга ни в чем.

Вспышка ярости, во время которой Фрейзер убил Елену, случилась после того, как он понял, что женщины могут встретиться и… объединиться. Что они не будут врагами, не будут рвать друг другу волосы из-за него. И они поймут, что Елене на самом деле был нужен не Фрейзер, а социальный лифт. И что Грейс не нужен муж, который предал ее.

Если бы Елена осталась жива, такой исход был бы возможен.


Катерина Новицкая

Колвези затерян в туманных холмах юго-восточной части Демократической Республики Конго. Хотя большинство людей никогда не слышали о Колвези, миллиарды людей не могли бы вести свою повседневную жизнь без этого города. Аккумуляторы почти всех современных смартфонов, планшетов, ноутбуков и электромобилей не могут заряжаться без Колвези. Кобальт, содержащийся в здешней грязи, обеспечивает максимальную стабильность и плотность энергии в аккумуляторах, позволяя им держать заряд и безопасно работать в течение более длительного времени. Если удалить кобальт из аккумулятора, вам придется гораздо чаще подключать смартфон или электромобиль, а в скором времени батареи могут и вовсе загореться. В мире нет ни одного известного месторождения кобальтосодержащей руды, которое было бы крупнее, доступнее и с более высоким содержанием кобальта, чем месторождение под Колвези.

Кобальт обычно встречается в природе в соединении с медью, а медно-кобальтовые месторождения в Конго протянулись с разной степенью плотности и содержания вдоль четырехсоткилометрового полумесяца от Кольвези до северной Замбии, образуя область, называемую Центральноафриканским медным поясом. Медный пояс - это чудо металлогении, содержащее огромные минеральные богатства, в том числе 10 процентов мировых запасов меди и около половины мировых запасов кобальта. В 2021 году в ДРК было добыто в общей сложности 111 750 тонн кобальта, что составляет 72 процента от мирового предложения. 1 Можно с полным основанием ожидать, что Колвези - это город бума, в котором бесстрашные старатели делают состояния. Ничто не может быть дальше от истины. Колвези, как и остальные районы Конголезского медного пояса, - это земля, изрезанная безумной борьбой за то, чтобы кобальт по цепочке попал в руки потребителей по всему миру. Масштабы разрушений огромны, а масштабы страданий неисчислимы. Кольвези - это новое сердце тьмы, мучительный наследник тех конголезских злодеяний, которые были до него - колонизации, войн и поколений рабства.


<...>

Неистовый аппетит на кобальт - прямой результат современной экономики, основанной на производстве устройств, в сочетании с глобальным переходом от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии. Автопроизводители стремительно наращивают производство электромобилей в тандеме с правительственными усилиями по сокращению выбросов углекислого газа, вытекающими из Парижского соглашения по изменению климата, заключенного в 2015 году. Эти обязательства были усилены в ходе встречи COP26 в 2021 году. Аккумуляторные батареи электромобилей требуют до десяти килограммов рафинированного кобальта каждая, что более чем в тысячу раз превышает количество, необходимое для батареи смартфона. В результате спрос на кобальт вырастет почти на 500 процентов с 2018 по 2050 год, 3 , и на Земле нет другого места, где можно было бы найти такое количество кобальта, кроме ДРК.

Добыча кобальта в таких городах, как Колвези, происходит в самом низу сложных цепочек поставок, которые, словно кракен, разворачиваются вокруг одних из самых богатых и влиятельных компаний в мире. Apple, Samsung, Google, Microsoft, Dell, LTC, Huawei, Tesla, Ford, General Motors, BMW и Daimler-Chrysler - вот лишь некоторые из компаний, которые покупают часть, большую часть или весь свой кобальт в ДРК, через производителей аккумуляторов и кобальтовых рафинеров, расположенных в Китае, Японии, Южной Корее, Финляндии и Бельгии. Ни одна из этих компаний не заявляет о том, что терпит враждебные условия, в которых добывается кобальт в Конго, но ни они, ни кто-либо другой не предпринимает достаточных усилий для улучшения этих условий. На самом деле, похоже, никто не берет на себя ответственность за негативные последствия добычи кобальта в Конго - ни конголезское правительство, ни иностранные горнодобывающие компании, ни производители аккумуляторов, ни, тем более, мега-компании, занимающиеся технологиями и автомобилями. Ответственность исчезает, как утренний туман на катангских холмах, по мере того как она проходит через непрозрачные цепочки поставок, соединяющие камень с телефоном и автомобилем.

Поток полезных ископаемых и денег еще более запутался в паутине теневых связей между иностранными горнодобывающими компаниями и конголезскими политическими лидерами, некоторые из которых скандально разбогатели, продавая с аукциона концессии на добычу полезных ископаемых, в то время как десятки миллионов конголезцев страдают от крайней нищеты, отсутствия продовольственной безопасности и гражданских беспорядков. С 1960 года, когда Патрис Лумумба был избран первым премьер-министром страны, до 2019 года, когда был избран Феликс Чисекеди, в Конго не было ни одной мирной передачи власти. В промежутке страна подвергалась одному насильственному перевороту за другим, сначала Джозеф Мобуту, правивший Конго с 1965 по 1997 год, затем правление Лорана-Дезире Кабилы с 1997 по 2001 год, а затем его сына Джозефа Кабилы с 2001 по 2019 год. Я использую слова "правление" и "царствование", потому что Мобуту и Кабила управляли страной как деспоты, обогащаясь на минеральных ресурсах страны и оставляя свой народ в нищете.

По состоянию на 2022 год не существует такой вещи, как чистая цепочка поставок кобальта из Конго. Весь кобальт, поставляемый из ДРК, запятнан злоупотреблениями различной степени, включая рабство, детский труд, принудительный труд, долговую кабалу, торговлю людьми, опасные и токсичные условия труда, жалкие зарплаты, травмы и смерть, а также неисчислимый вред окружающей среде. Несмотря на то что в каждом звене этой цепочки есть недобросовестные участники, она не существовала бы, если бы не значительный спрос на кобальт, создаваемый компаниями, находящимися на самом верху. Именно здесь, и только здесь, должны начинаться решения. Эти решения будут иметь смысл только в том случае, если фикции, распространяемые заинтересованными сторонами корпораций об условиях добычи кобальта в Конго, будут заменены реальностью, с которой сталкиваются сами шахтеры.


Siddharth Kara
Красный кобальт. Как кровь Конго влияет на нашу жизнь

Проводя семантический анализ лексики, относящейся к описанию женщин-ученых, мы руководствовались существующим в социологии подходом, согласно которому мужчины представляют собой высокостатусную группу, им приписываются такие качества, как успешность, компетентность и собственная уверенность в ней.

При этом женщин предстают в виде низкостатусной группы, им приписываются такие черты, как общая пассивность, уступчивость. При этом такие приписываемые женщинам черты, как эмпатия, стремление к проявлению заботы, не рассматриваются как признаки высокого статуса, воспринимаются как должное и последовательно обесцениваются.

Рассмотрим текстовые фрагменты - примеры портретизации женщин-ученых в публицистике.

• «Первые шаги в программировании, как ни странно, были сделаны женщиной» - речь идет о первой программистке Аде Лавлейс (1815–1852 гг.).

Цитата взята из интернет-блога Центральной библиотеки им. А.С. Пушкина и библиотек Челябинска. Здесь мы видим прямое указание на нетипичность ситуации проявления женского лидерства в науке.

• «Сильный математик слабого пола»

Это название статьи на интернет-сайте одой из крупнейших российских газет «КоммерсантЪ» об Ольге Ладыженской, выдающейся российской ученой. Автор заголовка применяет антитезу (сильный/слабый), создавая рамочную конструкцию, внутри которой противопоставляются не просто два прилагательных, а общее отношение, переходящее в смысловой оксюморон – женщина, слабый пол, проявляет силу. Сама по себе отсылка к данному лексическому стилистическому средству выглядит оскорбительно. При этом, предположим, что автор лишь бессознательно транслировал присущие его социуму стереотипы, а сознательно определял данную формулировку исключительно как удачное решение для броского заголовка.

Аналогичный метод применяется авторами двух следующих примеров.

• «Слабому полу нужно сильное образование»

Это название статьи на интернет-сайте газеты «Независимая», освещающей Национальную стратегию действий в интересах женщин до 2030 года.

• «Мужские амбиции слабого пола»

Такое названии статьи мы видим на интернет-сайте газеты «Вакансии для всех» о «мужских» профессиях для женщин.

• «Кукольное личико девушки совершенно не соответствовало ее интеллекту, в котором ярко проявлялся зрелый аналитический «мужской» ум. Она отличалась простотой и естественностью, которую оценил даже чопорный петербургский свет, и поражала несоответствием зрелого, «мужского» ума и почти детского личика…»

Это текстовое извлечение из статьи о выдающейся ученойматематике Софье Ковалевской «Формула любви Софьи Ковалевской, или Ошибка, которая стоила женского счастья великому математику» на сайте интернет-журнала Культорология.РФ.

В данном фрагменте мы находим образцы лексической сочетаемости, определяющие позицию автора: мужской ум – зрелый и аналитический. При этом ее лицо сравнивалось с детским, как с помощью соответствующего эпитета, так и с помощью
уменьшительно-ласкательного суффикса, тем самым делая ее объектом снисхождения и усиливая эмоциональный эффект, транслируемый читателю.

• «Традиционно мужская сфера деятельности уже вовсю осваивается слабым полом/ В России прекрасный пол также не испытывает дискриминации — 40% работников научной сферы составляют женщины»

Данный фрагмент заимствован из статьи «10 выдающихся женщинученых» на интернет-сайте российского телеканала «Наука».

Укоренившиеся представления о женщине, исключительно как о «слабом» и «прекрасном» человеке скрываются за декларацией права женщин на лидерство в научной сфере.
Как мы можем заметить, любой вклад женщин в науку, описанный в публицистических статьях, объясняется наличием в ней черт, таких, как, например, способность к анализу, свойственных якобы только мужчинам и совершенно не соответствующих женской «нежной» натуре. Данное заблуждение постоянно подчеркивается такими клишированными выражениями как «слабый пол» и «прекрасный пол». Кроме того, во многих подобных источниках заявляют о том, что в Российской Федерации женщины не испытывают дискриминации в области науки, приводя статистику, в которой бОльший процент работников научной сферы занимают мужчины.

Также чаще всего при описании женщин-ученых особое внимание акцентируется на их личной и семейной жизни в противопоставление карьере и утверждается, что предназначение любой женщины – это семья и дети, так называемое, «женское счастье», все остальное – лишь слабая замена:

• «Ни для кого не секрет, что любовь в жизни женщины самый важный аспект ее существования и самореализации. Без любви нет и женщины, притом вне зависимости от того, каков у нее уровень интеллекта...»

Данная цитата взята из статьи о выдающейся ученой-математике Софье Ковалевской «Формула любви Софьи Ковалевской, или Ошибка, которая стоила женского счастья великому математику» на сайте интернет-журнала Культорология.РФ.

• «За свою долгую жизнь она так и не вышла замуж, решив сконцентрироваться на работе...»

Так говорится в статье на сайте российского интернет-издания «НОЖ» о выдающейся ученой-генетике Барбаре МакКлинток.

• «Профессор Соня» добилась колоссальных успехов в науке и преподавании, но при этом так и не смогла построить счастливой семейной жизни...». <…> Как и многие другие наши героини, никогда не была замужем и посвящала все свое время химической лаборатории»

Подчеркивается в статье на сайте «Центра тестирования и развития "Гуманитарные технологии"» (создан в 1996 году на базе факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова) о женщинах-ученых и изобретателях Софье Ковалевской и ученой биохимике Гертруде Элион.

• «Мужской гарем Симоны де Бовуар: три мужчины в жизни основательницы феминизма»

Это название статьи с сайта информационно-развлекательного проекта «Big Picture» о женщине-философе Симоне де Бовуар.

На основе вышеперечисленных цитат мы можем заметить постоянное упоминание о том, что женщины-ученые (к сожалению) не вышли замуж и не нашли «простое женское счастье». К тому же, если женщина-ученая состояла не в одних, а нескольких романтических отношениях, то это словесно порицается и очень активно обсуждается.


Захарова Ангелина
Стаурская Наталья
Женщина-ученый как культурный стереотип-образ

Герда Лернер, в 1939 г. эмигрировавшая в США из Австрии, отмечала, что она меняла культуры и языки, национальность и класс, оставаясь всегда аутсайдером как женщина, еврейка, иммигрантка и радикал, будучи при этом успешным инсайдером как создатель институтов и уважаемый представитель своей профессии. Несмотря на разрывы и трансформации своего академического пути, вызванные внешними событиями, Г. Лернер видела определенную преемственность своей жизни в том, что она всегда продолжала оставаться творческим писателем, сохраняя как всепроникающую озабоченность историческими событиями и ходом истории, так и глубокую приверженность к социальному действию и ответственности за социальную сферу. Она подчеркивала, что всегда старалась преодолеть разрыв между теорией и практикой, между действием и мыслью, найти правильный баланс между жизнью разума и тем, что люди называют «реальной» жизнью - жизнью в социальном контексте. Применительно к академической жизни, Г. Лернер считала необходимым соблюдение баланса между точным определением и теоретической ясностью, с одной стороны, и интересом к личному, конкретному в истории - с другой.

Первая иммигрантка и вторая женщина, занявшая пост президента Организации американских историков, считавшая себя «сторонницей и создательницей новой области - истории женщин», Г. Лернер пришла в академическую жизнь поздно, в возрасте 43 лет поступив в Колумбийский университет. В то время это было единственное место, где ей могли разрешить написать биографию сестер Гримке, единственных женщин-южанок, ставших участниками и лекторами Американского общества борьбы с рабством, в качестве диссертации.

Истоки своего интереса к пониманию места женщин в обществе Г. Лернер видела в детстве: ее мать была в некотором роде феминисткой и представительницей богемы, восставшей против буржуазных норм приличия, выступавшей за сексуальную свободу и экспериментировавшей со всеми видами новаторских на тот момент практик, от вегетарианства до йоги, она была несчастлива в своем браке и восстала против традиционных ролей домохозяйки и матери; еще в Вене ей посчастливилось в течение восьми лет посещать частную реальную гимназию для девочек, которую возглавляла еврейка-директор и в которой работали хорошо образованные, целеустремленные женщины-преподаватели, многие из которых имели ученые степени.

Идейно-теоретическое влияние марксизма сказывается на протяжении всей жизни Г. Лернер: в Оксфорде, во время стажировки 1936 г., она под руководством друга-студента впервые штудирует классиков марксизма; с момента приезда в Америку и до начала академической карьеры она и ее муж, театральный режиссер Карл Лернер, были коммунистами, что выражалось главным образом в участии в массовой деятельности за ядерное разоружение, мир, расовую справедливость и права женщин; начав профессионально заниматься историей, она убеждается, что исторические события всегда были многопричинными, поэтому «марксистская диалектика все больше и больше становится похожа на смирительную рубашку»; написав книгу «Возникновение патриархата» (1986), Г. Лернер поняла, что не частная собственность, как считал Ф. Энгельс, привела к дискриминации по признаку пола и образованию классов, но гендерное угнетение - порабощение женщин - предшествовало классовому угнетению, и это «разрушило последние остатки моей привязанности к марксистской мысли».

Страстная приверженность женской истории была «основана на моей жизни», - отмечает Г. Лернер, так как никто из ее учителей не разделял интереса к женской истории, единственным исключением был приглашенный профессор Карл Деглер, чей курс социальной истории США включал раздел, посвященный женщинам. Поэтому своим главным наставником как историка Г. Лернер считала Мэри Берд (1876-1958), с которой она никогда не встречалась, но чья книга «Женщина как сила в истории» способствовала формированию ее феминистского сознания.

Пример Мэри Берд и Мириам Холден вдохновляли Г. Лернер и на практическую деятельность, направленную на институализацию истории женщин, реальная возможность которой появилась после того, как на съезде Американской исторической ассоциации в 1969 г. 13 женщин-историков организовали Координационный комитет по делам женщин в исторической профессии (CCWHP), сопредседателем которого стали Беренис Кэрролл и Г. Лернер: «Наша программа заключалась в повышении статуса женщин в профессии, противодействии дискриминации и содействии исследованиям и преподаванию истории женщин».

Основными своими достижениями Г. Лернер считала: участие в борьбе за изменение недемократической практики найма историков; основание в 1972 г. магистерской программы по женской истории в колледже Сары Лоуренс (создали модель обучения, которая объединяла лекции, семинары, учебные пособия и презентации студентов, основанные на их индивидуальных исследованиях; создали библиографии и организовали ряд конференций, на которых студенты были частью преподавательской команды); организацию летнего семинара для учителей старших классов, где использовался аналогичный формат, а его образцовая программа стала продвигаться по всей стране американской Исторической ассоциацией; в начале 1970-х годов был инициирован крупный проект по изменению способа классификации архивами и библиотеками первоисточников о женщинах.

Г. Лернер отмечает: «Моя научная и писательская деятельность развивалась одновременно с тем, как я выступала в качестве организатора женщин-историков, администратора аспирантских программ и преподавателя». В 1967 г. вышла ее книга «Сестры Гримке», а в 1972 г. была опубликована работа «Черные женщины в белой Америке: документальная история», которая, по словам самой Г. Лернер, помогла в становлении новой научной области - истории афроамериканских женщин: «Тот факт, что я занялась этими вопросами задолго до того, как афроамериканские ученые выступили с критикой преобладающего внимания к белым женщинам в феминистской науке, вытекает из моего жизненного опыта - из моих лет жизни в расово смешанном сообществе и из моей организационной работы с чернокожими женщинами».

Благодаря гранту Гуггенхайма, в течение восьми лет Г. Лернер работала над книгой «Возникновение патриархата», пытаясь ответить на самый главный для нее вопрос о происхождении подчиненности женщин. В 1993 г. вышло ее исследование «Формирование феминистского сознания», работа над которым привела историка к новому пониманию неоднозначной роли религии в определении положения женщин, а также к пониманию того, что добиваться полноценного участия женщин в интеллектуальном труде человечества нужно путем отмены не только дискриминации, но и ее долгосрочных последствий для мышления и социализации женщин.

Г. Лернер гордилась, что за короткий промежуток в сорок лет женщины-ученые бросили вызов абсурдному предположению о том, что одна половина человечества в лице небольшой элиты подготовленных интеллектуалов мужского пола должна постоянно представлять свою собственную историю прошлого как универсально значимую. Обнаружив ранее игнорируемые источники и научившись новым способам интерпретации, участницы самого захватывающего интеллектуального движения XX в. способствовали демократизации и гуманизации академического знания


Галина Синельникова
«Мы должны быть людьми, у которых есть история»: американская женская история глазами лекторов Лекции Хаскинса

Когда в 1970 году я взялась писать "Почему не было великих художниц?", такого явления, как феминистская история искусства, еще не существовало. Как и прочие формы исторического дискурса, ее нужно было сконструировать. Необходимо было искать новые материалы, создавать теоретическую базу, постепенно разрабатывать методологию. С тех пор феминистская история искусства и критика, а в последнее время и гендерные исследования стали важным ответвлением дисциплины. Что, возможно, еще более важно, феминистская критика (конечно, наряду со смежными направлениями критической мысли, включая исследования колониализма, квир-теорию, афроамериканские исследования и т. д.) сама вошла в мейнстримный дискурс: правда, часто поверхностно, но в работах лучших ученых — как неотъемлемая часть новой исторической практики, в большей степени опирающейся на теоретический фундамент и увязанной с социальным и психоаналитическим контекстом.

Возможно, это звучит так, словно феминизм надежно обосновался под сенью одной из самых консервативных интеллектуальных дисциплин. Это далеко не так. В визуальных искусствах всё еще существует сопротивление более радикальным вариантам феминистской критики, а ее представители обвиняются в таких грехах, как пренебрежение вопросами качества, разрушение канона, недооценка визуального измерения, сущностно важного для произведения искусства, и сведение искусства к обстоятельствам его производства — другими словами, в подрыве идеологических и прежде всего эстетических предубеждений дисциплины. Всё это к лучшему; феминистская история искусства существует для того, чтобы нарушать спокойствие, ставить под сомнение, наводить шорох в патриархальных курятниках. Ее не следует принимать просто за очередной вариант искусствоведческого мейнстрима или дополнение к нему. В наиболее сильных своих проявлениях феминистская история искусства — это трансгрессивная и антисистемная практика, призванная поставить под вопрос многие из основных заповедей дисциплины.

Я хотела бы закончить на этой несколько спорной ноте: во времена, когда возвращаются определенные патриархальные ценности, как это неизменно происходит в периоды конфликтов и напряженности, женщины должны быть непоколебимы в отказе от своей освященной веками роли жертв или всего лишь сторонниц мужчин. Пришло время переосмыслить основы нашей позиции и укрепить их для предстоящей борьбы. Как феминистку меня беспокоит очевидная реставрация самых вопиющих форм патриархальности (отличный момент для так называемых настоящих мужчин утвердить свое пагубное господство над «другими» — женщинами, геями, артистичными или чувствительными натурами), возвращение того, что с таким трудом подавляется.


Линда Нохлин
«почему не было великих художниц?»
тридцать лет спустя
Художницы в новом тысячелетии (2006)

Эта книга писалась на второй год войны, которая всех рвала на части: кто-то потерял работу, кто-то — семью, а кто-то — сам себя. Мы не были готовы к войне; она застала нас врасплох, сведя все многообразие жизни к простоте смерти. Население поделилось на мужчин и женщин, и каждая группа получила свою роль: мужчинам — убивать и быть убитыми, женщинам — рожать новых мужчин. Другие группы были запрещены, и те, кто был не согласен или выпадал из этого двоичного кода, оказались вне закона. Мой текст не о войне, но она присутствует здесь как серый фон. А еще за этой рефлексией стоит кошмарный эпизод личной биографии, память о котором не дает мне ни понять, ни тем более принять как судьбу половое различие в виде навязываемой идеологическими аппаратами государства дурной бесконечности Эроса и Танатоса.

В подростковом возрасте я подверглась сексуальному насилию. На тот момент я еще не имела представления о сексуальности и не вполне понимала, что произошло. О преступлении заявили в полицию, и после длительного судебного процесса, в ходе которого мне приходилось бесконечно давать показания об этом травматичном эпизоде, мужчина отправился в тюрьму на тринадцать лет. Я всегда думала, что этот срок для него слишком короткий. Более того, я считала, что любой срок был бы слишком коротким и даже пожизненное заключение было бы недостаточным наказанием за причиненное мне зло. Такие вещи сложно прощать; в прощении есть что-то неестественное. Всю свою жизнь я была вынуждена молчать об этом эпизоде, потому что моральные нормы страны, в которой я жила, были таковы, что при любом стечении обстоятельств виноватой все равно считалась жертва. Репутация плохой девочки могла запросто испортить мне жизнь и разрушить мое будущее.

Этот эпизод, конечно, не был чем-то уникальным — многие из моих подруг пережили подобное. В 2006 году американская активистка Тарана Бёрк впервые использовала фразу Me too («Я тоже»), которая стала лозунгом солидарности и сестринства для всех женщин с похожим опытом и с 2017 года использовалась в качестве хэштега социального движения против сексуализированного насилия, харассмента и абьюза. Незадолго до непосредственного начала кампании #MeToo, в 2016 году, Анастасия Мельниченко инициировала массовую акцию в соцсетях с другим хэштегом — #яНеБоюсьСказать. В ходе этих кампаний тысячи людей публично заявили о своем опыте столкновения с сексуальным насилием или домогательствами и поделились воспоминаниями о пережитых в прошлом травматических ситуациях разной степени тяжести — от сальных взглядов на улице или в общественном транспорте до реального изнасилования или попыток его совершить со стороны незнакомцев, супругов, родителей, друзей, родственников, друзей родственников и родственников друзей.

Реакция на волну этих жестоких признаний оказалась неоднородной. Некоторые отмечали, что такой откровенный разговор давно назрел, что уровень агрессии в обществе невероятно высок, что необходимо говорить о психических травмах, которые есть у каждой второй женщины, и что выносить их обсуждение в публичную сферу — это позитивный, освобождающий акт, способствующий демократизации общества и направленный против консервативных патриархальных устоев тех государств, где насилие против женщин является нормой. Другие призывали видеть в этих акциях не сеанс групповой терапии, а, наоборот, засасывающую в себя все большее количество людей «воронку травмы», и предупреждали об опасности еще большего насилия, которое она за собой якобы повлечет. А кто-то иронизировал, рассуждал о мужененавистничестве участниц акции или высказывал экстравагантные конспирологические идеи.

Акция оказалась действительно массовой: люди наконец-то смогли рассказать то, о чем молчали всю жизнь. Женщина, думавшая, что беда произошла с ней одной, и долгие годы скрывавшая свою тяжелую тайну от окружающих, вдруг узнала, что она не просто не в одиночестве, но даже не в меньшинстве. Оказалось, что изнасиловали — или пытались изнасиловать, или домогались, или унизили — всех или почти всех, что чрезвычайная ситуация, в которую она когда-то попала, не исключение, а правило, а вина и стыд, которые она испытывает, — это результат несправедливой стигматизации жертв сексуального насилия в российском обществе, и с этим нужно бороться.

Признания имели лавинообразный эффект: даже те, с кем ничего подобного никогда не случалось, находили в своей биографии неприятные или сомнительные эпизоды, чтобы добавить их в этот коллективный архив. Разнообразие негативных сексуальных сценариев вылилось во множество хорошо или плохо написанных рассказов, которые одних приводили в возмущение, а других — в возбуждение. Дело в том, что набор выразительных средств, предназначенных говорить о насилии, жертва заимствует из обыденного языка, зараженного этим насилием и более приспособленного то ли для порно, то ли для показаний, которые она должна дать перед судом, как бы оправдывая себя. Давали ли вы когда-нибудь такие показания? Приходилось ли вам их выслушивать?

Жертва насилия молчит не только потому, что боится преследований, но еще и потому, что боль, которую она испытала, превратила ее речь в неартикулированный животный крик или вовсе лишила речи, и теперь, чтобы заговорить, ей приходится использовать тот самый чужой язык, который однажды пытался влезть ей в рот или шептал мерзости на ухо. Терапевтический эффект публичной исповеди зависит от того, сможет ли она вновь присвоить себе этот язык, станет ли он теперь ее союзником, поможет ли отреагировать, проговорить и таким образом преодолеть травму, однажды пережитую ею и затем вытесненную на периферию душевной жизни.



Оксана Тимофеева
Мальчики, вы звери

Тут Пожарский озвучил типичную печальку белых мужчин о том, что рождаемость снижается. И так, и эдак рассматривает вопрос рождаемости, но исключительно с точки зрения выгоды для мужчин. Оно и понятно почему. Мужская выгода целиком держится на обкрадывании женщин. Смешно читать, когда о повышении рождаемости говорят те, кто сам принципиально избегает участия в репродуктивном труде. Казалось бы, зачем вам дети, да побольше, если вам реально они нахрен не нужны? Вы ими не занимаетесь, с вами ребенка оставлять = оставлению ребенка в опасности.

Почему бы вам, мужчины, чисто для разнообразия, не назвать вещи своими именами? Давайте попробуем. Вас интересуют только деньги: ваш непрерывный трудовой стаж, рост зарплаты, премии и, конечно же, пенсия. Не минимальная пенсия, как у каких-то лохушек женщин, родивших 10 детей, а нормальная такая мужская пенсия, сформированная налогами из доходов детей этих женщин.
Мужчины, которые работали полный трудовой стаж, получают пенсию, финансируемую за счёт взносов более молодого поколения, то есть детей, которых вырастили женщины. Мужчины-пенсионеры выигрывают от высокой рождаемости, потому что большее количество работающих людей обеспечивает их пенсии.

А вот женщины, которые родили и вырастили много детей, то есть, обеспечили стране высокую рождаемость, часто не получают сопоставимой выгоды. Из-за длительных декретных отпусков и сокращённого стажа они зарабатывают меньше пенсионных баллов (в странах с накопительной системой), что приводит к более низкой пенсии. Фактически, они вносят вклад в систему, но получают меньше выплат. Это социальная несправедливость.

Вы - мужчины - выгодоприобретатели от женского репродуктивного труда. Женщины от этого всегда только проигрывают. Государства обычно не дают женщинам, родившим много детей, такую же хорошую пенсию, как мужчинам, которые непременно 40 лет работали.
Женщины умеют считать и делать выводы, и они это сделали. Мужчины, вы хотите пенсий, т.е., высокой рождаемости? Придумайте как это сделать финансово выгодным для женщин. Пособия _для_детей_ - это НЕ оплата женского репродуктивного труда и не компенсация ущерба женским здоровью и карьере, принесенным в жертву деторождению. Пособия для детей или алименты на детей едва обеспечивают выживание этих самых детей (а в России вообще ничего не обеспечивают), и все. Женщине тут опять ничего.
Материнство должно быть оплачено как любой другой труд и не должно быть перерыва трудового стажа женщины из-за материнства.

Вам, мужчинам, придется поделиться теми деньгами, которые вы сегодня получаете на пенсии за счет того, что вы не платите женщинам за их репродуктивный труд. По-другому, как видите, оно не работает и не будет работать. Ваше благоденствие держалась на несчастье женщин. Этому пришел конец.

Сейчас факты таковы. Чайлдфри женщина, непрерывно работающая и профессионально развивающаяся, получает лучшую пенсию, чем женщины, пожертвовавшие карьерой ради репродуктивного труда. Даже при сниженной рождаемости, когда мужчины ощущают снижение пенсии, у чайлдфри женщин пенсии выше, чем у многодетных матерей. Нас пугают тем, что, мол, нет детей = не будет пенсий. Но прикол в том, что когда у женщины много детей, то у нее тоже не будет пенсий. Если ей повезет, то, возможно, дети будут ей помогать. Но это не точно. Нам, женщинам, в плане пенсии, в буквальном смысле _нечего_ терять. Теряете вы, мужчины. Мы, отказываясь от материнства, лишь сохраняем свое при себе, но ничего не теряем. И тот факт, что рождаемость повышается за счет приезжих неправильного цвета кожи, нам в общем-то тоже пофигу.


Юлия Калина

С точки зрения феминистской философии науки субъект познания - всегда человек во всей полноте своего бытия. Он телесен, имеет пол, расу, класс, историческую и культурную принадлежность - и определенную степень самоидентификации во всех этих отношениях. Социальная структура включает гендерную, расовую, этническую и другие дифференциации; при этом она иерархична, то есть социальные группы являются доминантными, подчиненными, маргинальными и др. Каждая группа имеет характерные, вытекающие из ее социальной позиции дискурсивные рамки, концептуальные схемы, эпистемы, через которые рассматриваются природа и социальные отношения. Личность программируется, во многом неявно, опытом и установками, транслируемыми в группах, и существует на перекрестке своей принадлежности к различным группам. И проявления того, что познание осуществляет не анонимный гомогенный субъект, а «автор с отчетливо выраженной социальной идентичностью» (скажем, афроамериканка из среднего класса), возникают на всех этапах научного познания, от локализации предмета исследования до выводов из полученного материала.

Для разработки этой темы в феминистской философии науки введен очень интересный термин standpoint. Его автор, С. Хардинг, определила данное понятие как «объективную позицию в социальных отношениях, выраженную через определенную теорию или дискурс». Standpoint - это точка зрения (viewpoint) с позиции, определенной социальным положением. Выявление standpoints в конкретно научных исследованиях является одной из ведущих программ феминистских case studies (правда, не всегда свободных от педалирования преимуществ именно женских standpoints).

Кроме соотнесения знания с социальными макрогруппами, феминистская философия науки исследует его связь с более локальными группами - научными сообществами. Она поддерживает представление о знании как социальом и коммуникативном (а не индивидуальном) феномене, указывая, в частности, что результат, полученный отдельным ученым, становится знанием в момент его восприятия научным сообществом.

На ключевой вопрос гносеологии «Кто знает?» правильным ответом будет «Мы знаем»: для существования знания в качестве такового необходима интерсубъективная передача и поддержка. Это вполне согласуется с идеей взаимосвязи знания с природой человека, поскольку природа человека предполагает вхождение в сообщество; с другой стороны, она не противоречит идее объективности знания, поскольку принятие или непринятие сообществом знания происходит на основе сопоставления с объектом.

Здесь также можно выделить термин, удачно центрирующий данную тематику, - это введенное Х. Лонгино понятие conformation. Сonformation - это знание, которое согласуется с опытом и является предметом согласия научного сообщества (что рассматривается как два взаимосвязанных и дополняющих друг друга процесса). Опять-таки предметом феминистских case studies довольно часто становится исследование соотношения объективного и конвенционального компонентов в локальных разработках, но ими сделано и достаточно много выводов о характере некоторых предметных областей в целом. Так, вполне обоснованно утверждение, что газовые законы, содержащие сильные идеализации, или - пример несколько иного рода -географические карты отражают объективную реальность, но истинны еще и потому, что научное сообщество умеет корректно работать с данным способом отображения. Тезис «Научное знание производится научными сообществами, а не изолированными индивидами» получает в таких исследованиях конкретную содержательную проработку.


Мартишина Наталья Ивановна.
Феминистская философия науки: границы тематического пространства