#однафеминисткасказала


Может ли женщина представить семейную жизнь в отеле «всё включено»? Еда приготовлена и в нужный момент сервирована, ассортимент блюд по вашему вкусу, разве что галушки сами в рот не прыгают. С детьми играют аниматоры. Комнаты убирает уборщица, заправляет одеяло в проклятый пододеяльник тоже она. Детские вещи после ежедневной стирки расправляет и развешивает прачка, потом аккуратно складывает вещи всей семьи в шкаф. Плохое настроение? Психолог к вашим услугам, он же бесконечно контейнирует заскоки детей. На персонал можно прикрикнуть, пригрозить неуплатой и даже побоями. И так каждый день всю семейную жизнь. Представили, сколько у вас появится свободного времени?

Именно такой жизнью живет каждый мужчина в патриархате. Сначала его полностью обслуживают мама, бабушка и сёстры, потом почетное знамя обслуживания переходит к жене. Мужчины с зарплатой 30-40 тысяч живут в отеле 6-звезд-делюкс, который никогда бы не смогли себе позволить в рыночных ценах.

Операционализация дискурсов женской достижительности трансформируется в эмпирический вопрос исследования: как и в каких аспектах представлена женская работа в предпринимательстве и высшем менеджменте. Наша выборка отражает группу участниц клуба «Женщины в Советах директоров» (2021) - это профессиональные руководительницы и представительницы разных бизнес-сфер: финансы, розничная торговля, энергетические рынки, нефтегазовый сектор, IT-технологии, дипломатия и международное сотрудничество. В работе проанализировано 20 публичных интервью с женщинами топ-менеджерами и предпринимательницами, которые инициированы и проведены лидером упомянутого клуба на платформе Медиаметрикс (МРадио 2021). Специфика этого коллективного кейса порождена мотивами донести до широкой публики проблематику женской топ-карьеры в России.

<...>

На уровне семьи собеседницами обозначена ломка стереотипов гендерного воспитания. Так, их собственная социализация в семье демонстрирует значимое отклонение от традиционного взгляда на воспитание девочек, описаны существенные усилия их родителей по сопротивлению традиционной гендерной культуре:

«Меня с детства воспитывали быть не девочкой «мягкой, скромной», а мальчика, брата моего, "сильным и мужественным", а нас решили воспитывать как лидеров... Очень важны стереотипы, которые закладываются в семье»
(Татьяна Ушкова)

Контекстом социализации собеседниц стали отчетливая дискурсивная культура семьи, в которой с детьми разговаривают, обозначая важные императивы воспитания, и доверительная среда:

«Папа — психолог. Это гарант хороших конструктивных обсуждений сложных вопросов дома, он очень много со мной и со всеми разговаривал!»

(Агнес Риттер)

Финансовая социализация и воспитание финансовой грамотности - также важные эмансипаторные практики, подготавливающие к бизнесу, но они в том числе должны быть доступны в контексте социализации и для девочек.

Реакция собеседниц на тему гендерных стереотипов, распространенных в обществе, амбивалентная, очевидно, в силу признания их стабильности и малой изменчивости:

«Есть стереотипы, и, к сожалению, они еще трудно изживаются.Опять же, есть какой-то определенный, сложенный образ женщины-лидера. Это всегда стерва»
(София Азизян)

В русле этой темы сильна линия аргументации борьбы со стереотипами, вытесняющими женщин из высокооплачиваемых профессий и позиций, либо награждающими амбициозных женщин-лидеров нелицеприятными характеристиками («стерва»). Еще один аспект - отношение к стереотипу как «резервуару энергии», соблазняющему этой энергией воспользоваться:

«Изменить отношение к стереотипам - это сложный и постоянный путь. Но вы знаете, в стереотипах очень много энергии, их надо выложить на стол!»
(Агнес Риттер).

Попытки не отрицать, а работать со стереотипами, перенимая паттерны мужской бизнес-карьеры, оцениваются как неудачные, заведомо вовлекающие женщину в игру не по своим правилам:

«Если раньше женщина пыталась перенять вот эту "мужскую бизнес-модель", она, получается, опиралась на свои "слабые стороны". А "сильные свои стороны" она забывала»
(Анна Резниченко)

В этих разговорах о своих, по-женски сильных, сторонах парадоксально воспроизводится устоявшийся набор стереотипов, но в новом дискурсивном варианте.

Собеседницы обсуждают разные ролевые модели в трудовой ситуации и в семье. Так, в качестве образца поведения приводятся женщины других поколений собственной семьи - бабушки и матери:

«Моей первой ролевой моделью была моя бабушка, которая, как военный врач прошла всю войну, и всегда была образом идеального контроля и организованности»
(Ирина Гайда)

Но здесь проявляются и стереотипы о разделении труда в семье, делегирующего женщине работу по заботе:

«Рассуждая о том, что такое ролевая модель женщины-лидера, должны обязательно говорить, что женщина счастлива в семье. Она замужем, у неё есть дети, у неё есть родственники, у неё есть ответственность перед своими престарелыми родителями. Она, в определенной степени, хранитель семьи, и это тот человек, который, как бы, создает культурный и этический код внутри семьи. И частично, на мой взгляд, женщины приносят это в организацию. Это здорово»
(Наталья Ионова).

Рождественская Е. Ю., Воронкова А. И.
Достижительная женственность: медийная репрезентация успешной профессиональной карьеры.

Насилие - это система, а не единичный случай. Когда происходит серьезный насильственный акт и он доходит до средств массовой информации, часто в медиа говорится только лишь о самом происшествии без контекста и без других менее серьезных случаях побоев или домогательствах из-за тяжести ситуации. При таком подходе у аудитории может сложиться искаженное восприятие: все было хорошо, и неожиданно произошло насилие. Небольшое исключение - новостная заметка. Но даже там после основных данных о случившемся можно коротко описать предысторию.

Чтобы грамотно учитывать контекст по приведенной проблеме, необходимо знать цикл насилия. Он состоит из четырех стадий: стадия нарастающего напряжения, акт насилия, примирение и «медовый месяц». На первом этапе роста напряжения часто случаются ссоры, конфликты. Обе стороны могут пытаться подавить друг друга, но еще держатся на равных. Потом, когда стадия напряжения достигает предела, случается насильственный акт. Как правило, именно на стадии насильственного акта тот, на кого было направлено насилие, обращается в правоохранительные органы и СМИ. Затем идет примирение. Пострадавшей может казаться, что автор насилия признал вину и что дальше все будет хорошо. Особенно эта иллюзия опасна на стадии «медового месяца». В этот период насильник сильно меняется: начинает ухаживать за пострадавшей, делает ей подарки, заботится о ней. Часто именно в такие моменты потерпевшая чувствует себя жертвой, считает, что она сама во всем виновата, забирает заявление из полиции. Однако вскоре медовый месяц заканчивается, снова начинается стадия роста напряжения, затем идет насильственный акт, примирение и медовый месяц.

С каждым разом этот цикл может становиться короче и продолжаться до тех пор, пока все не дойдет до смерти одной из сторон или пока не станет ясно, что это система, и не будут приняты какие-то меры. Так, журналист должен раскрывать контекст произошедшего насилия, чтобы общество понимало, что насилие - это система, что единичного насильственного акта не бывает, что один раз несет за собой другие и часто более тяжелые, чтобы люди пытались как можно раньше остановить насилие и не считали, что насилие закончилось на стадиях примирения и «медового месяца»


Алена Кордюкова
Освещение темы домашнего насилия в СМИ

С некоторыми людьми трудно разговаривать, чаще всего это мужчины. У меня на сей счет имеется собственная Теория. У многих мужчин с возрастом развивается тестостероновый аутизм, проявляющийся в постепенном снижении социальной активности и потере способности к общению, а также в проблемах с формулированием мыслей. Страдающий этим Недугом Человек делается молчалив и кажется погруженным в размышления. Его больше привлекают различные Орудия и механизмы. Он интересуется Второй мировой войной и биографиями знаменитых людей, прежде всего политиков и преступников. Практически полностью утрачивает способность к чтению романов, поскольку тестостероновый аутизм препятствует пониманию психологии героев.


Ольга Токарчук
Веди свой плуг по костям мертвецов

Группы, владеющие большей частью ресурсов (будучи большинством или по каким-либо другим причинам), имеют возможность конструировать понятие общесоциальной нормы. Явления, образы, паттерны поведения, свойственные большинству, постоянно перевоспроизводятся и попадают в поле зрения индивидов, что приводит к маркировке их как «нормальных» из-за постоянного присутствия в информационном пространстве большинства. Соответственно, отраженные в культуре нормы и общности знакомы индивидам более подробно. Такие элементы достаточно привычны, гуманизированы: индивиды в них чаще воспринимаются как отдельные и уникальные личности.

В свою очередь то, что оказывается исключено из инфополя преимущественно или целиком, воспринимается как однородное, абнормальное, нежелательное. Группы, не репрезентованные в доминирующей культуре как нормальные, стигматизируются – подвергаются своего рода «клеймлению», навешиванию ярлыков. Индивидуальные качества членов таких групп для удобства восприятия большинством упрощаются до набора предрассудков. Представитель эксклюзированной группы, в первую очередь, воспринимается именно как часть этого общего – воплощение набора ярлыков и предубеждений, с этой группой связанных. Это определенным образом влияет на поведение индивидов, относящихся к меньшинству, так как каждый отдельно взятый воспринимается доминирующей культурой как репрезентация всей эксклюзированной общности целиком, а значит и все его действия, в особенности оцениваемые обществом как негативные и порицаемые, закрепляются как свойственные всем представителям этой группы. Свою роль играет эффект предвзятости подтверждения, из-за которого в том случае, если индивид соответствует стереотипу об эксклюзированной группе, это воспринимается как подтверждение правомерности стереотипа, а если индивид не соответствует заданным ожиданиям, то его поведение и характеристики считаются исключением, подтверждающим правило.

Не имея достаточного количества ресурса, чтобы самостоятельно репрезентовать себя в доминантной культуре в качестве равноценной общности, «абнормальная» группа и ее представители становятся исключены из доминирующей культуры – эксклюзированы. Соответственно, эксклюзия – своего рода устойчивый образ мышления, воспроизводимый доминантной культурой. При этом такое положение вещей возникает естественным образом. Социальное исключение – продукт ежедневной жизнедеятельности общества и индивидов в нем. Выражение субъективного опыта членов доминантной группы постепенно становится подавляющим, институционализируется и приобретает характер нормы, вытесняя альтернативные интерпретации социальной реальности. Так как человек считает нормальным и безопасным то, что постоянно воспринимает, и считает неправильным и отталкивающим то, с чем сталкивается изредка, последнее в этом случае начинает восприниматься как девиантное.


Тертышникова А.Г., Павлова У.О., Цимбал М.В.
Социальное исключение как побочный эффект механизмов нейрообучения

Оперируя внутри логики капитала, критика суждения претендует на универсализм, неидеологичность и прозрачность. В этом она резко отличается от феминисткой критики, которая не только активно постулирует свою ангажированность (наподобие многих левых — дискурсивно), но и нередко рефлексивно и критично относится к ней, в лучших своих изводах из концептуальной необходимости регулярно подрывая те основания, на которых сама же зиждется. Критика суждения обслуживает продукты, выставленные на рынке, конкурирующие между собой, осуждая или поощряя их, но в ином случае ничем не рискует, выполняя ровно свою задачу, не выходящую за пределы рыночного отбора — делая индустрии интертеймента (черный) пиар и стимулируя потребление, вне зависимости от эмоций, с которыми это потребление производится. В этом смысле образ злого критика даже лучше продается и продаёт — из-за элитистского чувства сопричастности особой, редкой, утонченной, но эфемерной категории вкуса, которая его сопровождает. 

Феминистская критика же (в оппозиции к подобной филологической) идёт на открытую политическую конфронтацию: она не руководствуется суждениями «хорошо» и «плохо», но ставит под вопрос те предпосылки, которые в принципе позволяют эти суждения выносить в конкретном властном дискурсе. В этой новизне взгляда, переопределении оснований и ценностей (порой наличествует и более радикальная постановка вопроса о легитимности самого существования ценностей) кроется смысл расхожего словосочетания «феминистская оптика»: смена оптики предполагает, что ранее неразличимые элементы становятся видимыми, а в своей более левой вариации производит постоянный диссенсус, как в бренеровско-пименовской традиции, когда любая удобная и правильная позиция подвергается де(кон)струкции со стороны еще более революционных элементов.

Иными словами, феминистская критика дезавуирует претензию капиталистической культуры на то, что она беспристрастно отражает реальность. Она обличает натурализацию и эксноминацию буржуазного общества, стремящегося представить собственные ценности как «необходимые» и «естественные». Напротив, вслед за Бартом, она представляет ее функционирование в качестве производства мифологий, однако, в отличие от последнего, она и не претендует на достижение некой нулевой степени письма, но, скорее вслед за Альтюссером, признаёт собственную ангажированность и идеологичность.


Анна Стрельчук
Феминистская оптика: текст как ускользание от мужского взгляда

Родители больше обеспокоены, если их сыновья ведут себя кик «маменькины сынки», чем когда их дочери ведут себя сорванцами. В то время как родители склонны осуждать несамостоятельность мальчиков, они позволяют девочкам быть зависимыми от других и даже одобряют это. В результате мальчики усваивают принцип, что следует рассчитывать на свои собственные достижения, чтобы обрести самоуважение, в то время как самоуважение девочек зависит от того, как к ним относятся другие. В поведении родителей проявляется постоянное стремление держать дочку как можно ближе к себе: на вербальном и невербальном уровнях девочке внушается неуверенность в своих возможностях, необходимость в опоре и поддержке другого человека.

Приведенные данные показывают, как с раннего детства у детей в зависимости от пола формируются и закрепляются качества личности, соответствующие нормативным представлениям о маскулинности-фемининности. У мальчиков — это активность, настойчивость. Сообразитель-ность, уверенность в себе, у девочек — уступчивость, пассивность, зависимость. Это же касается и полоролевого поведения детей. Девочкам обычно не дают играть солдатиками, пистолетами, мальчикам — куклами, детской посудой. Игрушки для девочек чаще связаны с миром дома, с выполнением стереотипных действий; мальчикам чаще покупают игры, стимулирующие фантазию, сообразительность, поисковую активность.

Родители больше обеспокоены, если их сыновья ведут себя кик «маменькины сынки», чем когда их дочери ведут себя сорванцами. В то время как родители склонны осуждать несамостоятельность мальчиков, они позволяют девочкам быть зависимыми от других и даже одобряют это. В результате мальчики усваивают принцип, что следует рассчитывать на свои собственные достижения, чтобы обрести самоуважение, в то время как самоуважение девочек зависит от того, как к ним относятся другие. В поведении родителей проявляется постоянное стремление держать дочку как можно ближе к себе: на вербальном и невербальном уровнях девочке внушается неуверенность в своих возможностях, необходимость в опоре и поддержке другого человека.

Приведенные данные показывают, как с раннего детства у детей в зависимости от пола формируются и закрепляются качества личности, соответствующие нормативным представлениям о маскулинности-фемининности. У мальчиков — это активность, настойчивость., сообразительность, уверенность в себе, у девочек — уступчивость, пассивность, зависимость. Это же касается и полоролевого поведения детей. Девочкам обычно не дают играть солдатиками, пистолетами, мальчикам — куклами, детской посудой. Игрушки для девочек чаще связаны с миром дома, с выполнением стереотипных действий; мальчикам чаще покупают игры, стимулирующие фантазию, сообразительность, поисковую активность.


Ирина Клецина
Гендерные стереотипы

В сравнительном описании воспитании девочек и мальчиков, даже в феминистском, активности для мальчиков описываются часто в положительных терминах, а активности для девочек в отрицательных. Например, мальчиков учат быть смелыми, применять фантазию, быть настойчивыми, а девочек учат быть покладистыми, привязанный к родителям.
Хотя если мы посмотрим на продукты воспитания, те на мужин и женщин, то видим, что мужчины получаются не очень качественные, а женщины очень.
Думаю, надо менять лексику. Мальчиков учат безалаберности, невнимательности, неосторожности, и тд. А девочек учат внимательности, рассудительности, планированию, кооперации.
А то, что женщины не представлены в общественной жизни во взрослом возрасте, это не результат каких-то качеств женщин, а результат целенаправленных усилий мужчин по выдавливанию женщин.

Важной вехой в феминистской критике, где именно в качестве такого инструмента, «обнажающего, каким образом патриархат структурировал киноформу, а не в качестве самостоятельной оптики», выступает психоанализ, стало эссе Лауры Малви «Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф» 1975 года, где впервые вводится центральный на сегодняшний день концепт феминистской критики кино — male gaze (мужской взгляд).

Как правило, в психоаналитических текстах фаллоцентризм и Эдип предстают как что-то предзаданное и (вновь) универсальное. У Лауры Малви же — аппарат психоанализа позволяет вскрыть то, как патриархальное общество через культуру контролирует желание женщины через поддержание ее дефектности или кастрации, которая означивает фаллос, производит его «символическое присутствие». Так, психоанализ — важный метод патриархата, который феминистки до сих пор активно апроприируют с тем, чтобы продвинуть понимание патриархального контекста, статуса-кво и затем подорвать эту традицию, нарушив логику функционирования ее удовольствия. Лаура Малви производит радикальную и лингвистическую критику ещё и потому, что кардинально меняет условия задачи: вместо последовательной интерпретации кинопроизведения через психоаналитический концептуальный аппарат, она ставит вопрос о том, как «бороться с бессознательным, структурированным как язык (образованным в момент появления языка)», которое, в свою очередь, структурирует фильмическую форму. Орудие психоанализа в руках Малви становится «политическим оружием», мужской взгляд в кино становится очевидным благодаря патриархальному аппарату письма, направленному на себя же.

<...>

Основная проблема femme fatale в том, что она обладает большей субъектностью, чем какая-либо другая женская роль в традиционном нарративном кино, но все ещё укладывается в парадигму мужского взгляда. Эта женщина, олицетворяющая зло, объект желания и одновременно антагонистка главного героя, всегда получает по заслугам, эксплицитно подвергается наказанию, заведомо показывая тщетность попыток со стороны женщины поставить под вопрос патриархальное господство. Таким образом нарратив, которым в классическом кино управляет автор-мужчина, буквально подчиняет себе женщину, приручая ее образ, силу и угрозу, которую она несет всей системе, уничтожая ее физически внутри нарратива. Все перечисленное относится скорее к образу femme fatale из классических нуарных лент, неонуар же, к которому можно отнести, к примеру, культовый фильм «Основной инстинкт», позволяет femme fatale одерживать триумф над соперником-мужчиной на уровне нарратива. Тем не менее, эта новая femme fatale все ещё остаётся мужской фантазией.

Опасность и неподконтрольность этой фантазии только усиливает мазохистское удовольствие от фильма, однако на метакинематографическом уровне этот женский персонаж все ещё контролируется мужчинами и их оптикой. Femme fatale, таким образом, так и остаётся лишь «фантазмической формацией» (в терминах Джудит Батлер), которая поддерживает мужское превалирование. Однако новая femme fatale не только реализует мужскую фантазию, но и осознаёт, что это единственно верный способ свержения мужского господства: преодоление фаллоцентризма через реализацию его самого большого страха и самого большого желания. У новой femme fatale нет никакой загадки, никакого двойного дна, она делает ровно то, что от неё хотят, но парадокс заключается в том, что это одновременно и то, чего хочет она сама. Таким образом она возвращает себе своё желание, признавая, что это желание Другого. Как отмечает Жижек в своей книге о фильме Линча «Шоссе в никуда» — «ее стратегия — обманывать их, открыто говоря им правду»


Анна Стрельчук
Феминистская оптика: текст как ускользание от мужского взгляда

Государственные и бюджетные учреждения, выполняющие функции социального управления, оказываются довольно неповоротливыми структурами. Зачастую драматическое противоречие между формальными требованиями, прописанными на бумаге, и сложностью деятельности в реальном мире, ложиться тяжелым бременем на плечи специалистов, которые вынуждены претворять эти регламенты в жизнь. Социальные службы не исключение: кризисные общественные явления приводят к значительному росту нагрузки на социальные учреждения за счет рас-ширения контингента получателей и увеличения числа мер социальной поддержки, изменений в правилах работы и формирования отчетности.

<...>

Работа часто становится одной из важнейших сторон жизни, а значит все события и ситуации на рабочем месте, будь то общение с клиентами или взаимодействие с коллегами и начальством, вызывают сильный эмоцио-нальный отклик. Наблюдатели, проводившие хронометраж, отмечали активную реакцию сотрудников на потребности клиентов, обычно они уделяли больше времени консультациям, чем было запланировано. Однако в некоторых случаях специалисты проявляли бюрократический подход, сокращая время взаимодействия. Это указывает на формирование у сотрудников фазы ре-зистенции. По результатам исследования, симптомы «редукции профессиональных обязанностей» зафиксированы у 80 % респондентов, а «неадекватное избирательное эмоциональное реагирование» ‒ у 70 %. В ситуациях проявления «черствости» и «эмоционального равнодушия» специалисты часто оправдывают себя, перекладывая ответственность за выбранную стратегию поведения на клиентов.

Симптом «расширения сферы экономии эмоций» обнаружен или находится в стадии формирования у 30 % респондентов. Этот симптом характеризуется как «интоксикация от общения с людьми», когда сдержанное проявление эмоций на работе сопровождается переносом негативных настроений на ближайшее окружение дома. Такой перенос является одним из распространенных профессиональных рисков, с которым, к сожалению, в организации справляться не учат.

Несмотря на то, что тестирование показало у большинства сотрудников сформированные признаки редукции профессиональных обязанностей, результаты хронометража выявили противоположное: сотрудники не опаздывали, перерывы в работе строго регламентированы, а обеды часто проходили без отрыва от рабочих процессов. Это свидетельствует о добросовестном отношении к работе, хотя упрощение задач все равно имело место быть.

Иногда получатели приходят за «похоронными». Понятно, что они пытаются поделиться, у них горе. А у нас специалисты очень загружены, действия до автоматизма доведены, им некогда включаться в диалог, да и эмоционально растрачиваться сил нет
(Начальник отдела Адресной помощи, стаж работы 21 г.).

Таким образом, как редукция профессиональных обязанностей, так и экономия эмоций являются защитными механизмами, которые сотруд-ники неосознанно используют для профилактики профессионального выгорания


Ирина Суркова , Оксана Андрющенко, Наталья Сорокина
Профессиональное выгорание сотрудников социальных служб: организационные предикторы в условиях кризиса

Диалог с консервативными республиканцами (не мое, я только перевела с английского)

Женщина: Можно мне контрацептивы?
Консервативные республиканцы: Нельзя.

Женщина: За отсутствием контрацептивов я забеременела. Я могу сделать аборт?
Консервативные республиканцы: Нет.

Женщина: Я не могу прервать беременность. Мой работодатель не хочет принимать во внимание мое состояние и угрожает меня уволить. Может проведем закон о правах беременных работников?
Консертвативные республиканцы: А вот хрен тебе.

Женщина: Я родила и меня уволили. Можно мне хоть талоны на продукты пока я не найду другую работу?
Консервативные республиканцы: Шиш.

Женщина: Я нашла другую работу, но там не предлагается медицинская страховка. Может правительство мне ее предложит?
Консервативные республиканцы: Еще чего.

Женщина: Мой ребенок болел и меня уволили за то, что я брала слишком много больничных. Как насчет пособия по безработице?
Консервативные республиканцы: Это еще зачем?

Женщина: Из-за того, что я работаю у меня не всегда получается забрать ребенка из школы. Может выделим деньги из бюджета на продленку?
Консервативные республиканцы: Никогда.

Женщина: Я готова работать чтобы содержать себя и своего ребенка. Нельзя ли сделать так, чтобы полной занятости на минималку на это хватало?
Консервативные республиканцы: Да что с тобой не так, что ты работаешь на двух работах и остаешься бедной? Что же ты за мать-кукушка если поручаешь присмотр за своим ребенком кому-то еще пока ты работаешь? Если твой ребенок хулиганит или плохо учится, никто кроме тебя в этом не виноват. Ты не должна была рожать ребенка не будучи готовой о нем заботиться.


Rina Gonzalez Gallego

Неверно, что женщины начали работать только недавно: они работали всегда, а вот таким образом, как они работают сейчас – вне дома или семейного производства, они действительно начали работать только недавно.

Второе важное положение состоит в признании неоднородности категории «женщины»: классовая и расовая (этническая) принадлежность определяет не только включение/исключение женщин из рынка рабочей силы, но и предопределяет виды работ, которые могут ими выполняться. Профессиональная сегрегация во всех, в том числе современных, обществах в значительной степени происходит как по половым, так и по классовым, возрастным, этническим признакам.

Рассматривая почти столетний процесс включения женщин Америки в рынок труда, Кесслер-Хэррис использует марксистскую идею о промышленной резервной армии труда, которая может быть использована на рынке рабочей силы, когда в этом появляется нужда, и отозвана с него, когда потребность в этом исчезает. Вызванный ростом промышленности доступ женщин на рынок, что приводит к переконструированию социального порядка, сдерживается идеологией семьи.

Семейный кодекс, провозглашающий, что у женщин есть особая благородная роль, связанная с уходом за другими членами семьи (идеологии «особой роли» не существовало во времена домашнего производства), требует их присутствия дома. Когда нужда в рабочей силе становится чрезвычайно острой, появляются способы «вписать» в домашний кодекс женскую работу вне дома, однако только на ограниченный период времени (до замужества) и на определенных ролях. Малая оплата идеологически оправдывается вспомогательным характером женского вклада в «семейную заработную плату» (family wage) – деньги, которые получает мужчина и которых предположительно должно хватить для содержания семьи. Мужская заработная плата практически никогда не была достаточной для обеспечения достатка, однако эта идея эффективно использовалась работодателями как для низкой оплаты женщин, так и для настраивания работниц и работников друг против друга и сдерживания, таким образом, требований повышения оплаты.

Новые иммигранты и женщины, принадлежавшие к низшим социальным слоям, исключены из семейного кодекса, поэтому они используются всегда, когда появляется возможность заменить ими «приличных» женщин на рынке труда и сохранить старый социальный порядок.

Когда происходит разрушение домашнего кодекса, новое «защитное» законодательство служит сегрегации рабочей силы и превращает женщин в особую группу на рынке труда, для которой закрыт доступ во многие из сфер, обеспечивающих продвижение вверх по социальной лестнице. Профессиональная сегрегация по признаку пола и в настоящее время в немалой степени обусловлена представлением о женской работе как продолжении ее домашних обязанностей и необходимости защиты репродуктивной функции.

Женщины вступают на рынок труда на неравных с мужчинами условиях и эксплуатируются иначе, чем мужчины. Распространено мнение, что женщины сами выбирают менее «требовательные» виды занятости из+за конфликта с их другими обязанностями. Это объяснение не учитывает того, что женщины социализируются как будущие матери и жены, в чью обязанность входит забота о других членах семьи, в то время как структура рынка труда не предполагает включение домашних обязанностей. Когда женщины выбирают неполный рабочий день, они руководствуются не стремлением к низкой оплате, а попыткой совместить обязанности в семье и на работе. Идеология семьи значима для определения положения женщин на рынке рабочей силы – как оправдание структурных ограничений на пути их проникновения в престижные профессиональные сферы.


Е.Гапова, А.Усманова
Антология гендерных исследований

Если, как полагал Джон Стюарт Милль, мы склонны принимать всё, что есть, за естественный порядок вещей, то в применении к академическим исследованиям это так же верно, как и в применении к общественному устройству. В отношении этих исследований тоже необходимо ставить под вопрос «естественные» предпосылки и проливать свет на мифическую природу большинства так называемых фактов. И именно здесь само положение женщины как бесспорного аутсайдера, диссидентское «она» вместо предположительно нейтрального «некто» — а этот «некто» в действительности всегда представляет позицию-белого-мужчины-принимаемую-за-естественную, замаскированного «он» в качестве субъекта всех научных предикатов — есть несомненное преимущество, а не просто помеха или субъективное искажение.

В области искусствознания точка зрения белого западного мужчины, бессознательно принятая за точку зрения искусствоведа, может оказаться — и действительно оказывается — неадекватной: не только по моральным и этическим причинам или в силу своей элитистской сущности, но и по причинам чисто интеллектуальным. Разоблачая неспособность большей части академической истории искусства, да и истории в целом, принять во внимание чуждую систему ценностей и само присутствие инородного субъекта в историческом исследовании, феминистская критика в то же время обнажает всё ее концептуальное самодовольство, всю ее метаисторическую наивность. В то время, когда научные дисциплины всё яснее осознают себя и всё больше внимания обращают на природу своих собственных предпосылок, отраженную в языках и структурах различных областей знания, такое некритическое принятие «того, что есть» за нечто «естественное» может оказаться интеллектуально гибельным. Милль рассматривал мужское доминирование как одно из звеньев в длинной цепи социальных несправедливостей, которые необходимо преодолеть, чтобы создать по-настоящему справедливое общественное устройство, — точно так же и мы должны рассматривать негласное преобладание субъективности белого мужчины как одно из звеньев в цепи интеллектуальных искажений, которые необходимо исправить, чтобы получить более адекватную и верную картину истории.


Линда Нохлин
Почему не было великих художниц?

Если ваш абьюзер обволакивает вас «газовым облаком» давно и интенсивно, вы, вероятно, сомневаетесь в том, что ваше видение отношений, ситуаций, людей – правильное. Чтобы получить подтверждение этому, есть простые надёжные способы.

ВЕДИТЕ ДНЕВНИК. Во-первых, дневник вообще полезная штука для обращения к себе, для отслеживания, что с вами происходит. Во-вторых, записывая подробности семейных скандалов и поведения вашего партнёра, вы в любой момент можете к ним вернуться и убедиться, что запомнили всё верно, а партнёр лжёт, утверждая: «Что ты придумываешь, ничего этого не было!»

Той же самой цели служит ЗАПИСЬ ВАШИХ ДИАЛОГОВ НА ДИКТОФОН. Это продуктивнее в том смысле, что диктофон сохраняет живую речь безо всяких интерпретаций. У вас может возникнуть идея дать прослушать запись вашему абьюзеру, но это опасно: тот, кто употребляет газлайтинг, обычно отлично помнит, что и кому он говорил, и, будучи разоблачён, может перейти к физическому насилию.

Если сцена, о которой вы и партнёр рассказываете по-разному, произошла с участием или на глазах третьих лиц, НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ ОБРАТИТЬСЯ К НИМ и расспросить, как они помнят происходящее. Не останавливайте себя соображениями «Ну, тогда они точно решат, что я сумасшедшая» – эти мысли вселил в вас абьюзер, и это тот способ мышления, который играет ему на руку. Людей, которые отнесутся к вам с пониманием и симпатией, гораздо больше, чем он пытается вас уверить.

ПЕРЕСТАНЬТЕ ЕГО ОПРАВДЫВАТЬ: «Ну, каждый может ошибиться», «У него просто проблемы с памятью», «Он же делает это неосознанно» и т. п. Это человек, который видит, как вы страдаете от его действий, и совершенно осознанно продолжает делать то же самое.

Фразы, которые вы можете произнести, обнаружив газлайтинг:

• «Мы запомнили этот эпизод по-разному».

• «Я не буду это обсуждать».

• «Я не собираюсь с тобой спорить».

• «Я не стану разговаривать с тобой на эту тему».

Однако абьюзер не был бы абьюзером, если бы просто принял эти фразы и не стал настаивать на продолжении: он непременно захочет вывести вас из равновесия. Как с этим быть? Это лучше проиллюстрировать взаимодействием во время циклического разговора.

Корень страдания жертвы циклического разговора в том, что она поставлена в положение оправдывающейся. Женщина слышит от тирана настолько обидные, ужасные или очевидно лживые вещи, что не может не возразить – и проигрывает в тот момент, когда втягивается в спор. Чтобы этого не случилось, примените правило:

«НЕ ВОЗИ»: «НЕ ВОЗРАЖАЙ, НЕ ОБЪЯСНЯЙ, НЕ ЗАЩИЩАЙСЯ, НЕ ИЗВИНЯЙСЯ»

Выскажите своё мнение коротко, по существу, и дальше стойте на своём.

Светлана Морозова
Со мной так нельзя! Каким бывает насилие и как его распознать

Если общество, в котором мы живем, должно казаться одинаково справедливым как для обладателей собственности, так и для лишенных ее, необходимо другое понимание свободы и равенства. Нужно толкование доктрины равенства, которое приводит реальность социальной жизни в соответствие с моральными императивами. Именно чтобы удовлетворить потребность системы, основанной на господстве и эксплуатации, в самооправдании и предотвращении социальных беспорядков, была разработана идеология биологического детерминизма.

Идеология равенства превратилась в оружие за, а не против общества неравенства, смещая причину последнего с социальной структуры на человеческую природу. Во-первых, утверждается, что неравенство в обществе — это прямое и неизбежное следствие различий в достоинствах и способностях людей. Во-вторых, утверждается, что эти различия в значительной степени кодируются генами человека (или иначе биологически детерминированы: гормональным уровнем, строением мозга _etc_.), поэтому заслуги и способности будут передаваться из поколения в поколение внутри семьи. Наконец, утверждается, что наличие таких биологических различий между людьми неизбежно приводит к созданию иерархических обществ, потому что это является частью биологически детерминированной человеческой природы создавать иерархии статуса, богатства и власти. Все три элемента необходимы для полного обоснования нынешнего социального устройства.


Ричард Левонтин, Стивен Роуз, Лео Кэмин
Буржуазная идеология и происхождение биологического детерминизма

Женская автобиография детства рассказывает нам не только о взрослых авторах, но и об их взрослении. Детская невинность могла бы служить прикрытием, но писательницы не обращаются ни к ней, ни к иным клише о детстве. Скорее, они пишут о своем опыте и своих размышлениях о нем. Они могут принять «женственный» самоуничижительный или иронический тон, но это лишь прозрачная обертка, которая не влияет на силу самих высказываний.

Одно из величайших достижений женских автобиографий детства с самого начала и до наших дней — богатая коллекция важных наблюдений о детстве. С самых первых произведений мы узнаем о детях и как об объектах, и как о субъектах. Объективные характеристики — в основном вещи, которые большинство людей и так знают: дети легко поддаются влиянию, их не составит труда обмануть. Женские автобиографии описывают много конкретных примеров доверчивости, впечатлительности и ведóмости детей и эксплуатации их взрослыми. Там, где ребенок является объектом, биологический пол имеет значение. Девочек учили соответствовать ролям, которые общество считало подходящими для них. Отчим «корнуолльской бродяжки» не пожелал удочерять «бесполезную» девочку, после чего она, как девочка, подвергалась сексуализированному насилию со стороны ее опекуна. Все дети подвержены риску сексуальной эксплуатации, но девочки особенно.

Женские автобиографии детства также содержат множество замечательных наблюдений о детской субъектности. Блестящее достижение жанра — реконструкция внутренней жизни, мыслей и чувств детей. Опять же, авторы не воспроизводят клише, а пишут о собственном опыте. От книги к книге мы видим много вариаций, но за век с четвертью вырисовываются определенные паттерны. Снова и снова авторы подчеркивают, что дети — эмоциональные и страстные существа.

Важная часть любого раннего детства — страх: многие писательницы вспоминают, как большую часть детства боялись многих вещей, реальных или воображаемых. Некоторые — Блютген, Унсет, Деленд, Шибер, Пейджес — пишут об ужасе, который они испытали после первого столкновения со смертью. Некоторые — Жюдит Готье, Львова, Ноэль — пишут о страстной привязанности к опекунам в раннем детстве. Многие описывают эмоциональную фиксацию на различных взрослых и друзьях в предподростковом возрасте. Абсолютно точно можно сделать одно обобщение: все девочки предпочитают теплого, любящего взрослого, который позволяет им чувствовать себя особенными — независимо от того, мужчина это или женщина, родитель, бабушка или дедушка или другой опекун. Контроль строгих, дисциплинированных или холодных людей им не нравится. Дети могут ревновать (в основном к братьям и сестрам), злиться (главным образом, при несправедливом наказании) и пылать ненавистью к взрослым, злоупотребляющим своей властью. Вершойле явно заявляет об эгоцентризме детей и их слепоте по отношению к чувствам окружающих.

Что касается детского сознания, Унсет и Вершойле указывают на своеобразные ритмы и неустойчивость детских мыслей, а Шибер, Ноэль и Унсет делают дополнительный акцент на том, как сильно отличаются детские представления о важном и незначительном от взрослых. По словам Ноэль, в мире маленького ребенка есть «монстры и еще нет никаких путей». Маленькие дети пока не составили представлений, у них нет разработанных процедур, они способны на дикие умозаключения. Унсет рассказывает, как мелкие физические детали кажутся им огромными.


Лорна Мартенс
Ее словами. Женская автобиография. 1845—1969

Гнев и борьба за первенство у феминисток в социальных сетях во время "истребительных войн"
--------------
Всем нам сейчас больно от доносов, оскорблений и угроз убийством в социальных сетях (только что по совету женщины-друга просмотрела жалобы известной феминистки Дарьи Серенко на многочисленные угрозы буквальным убийством). Чтобы успокоить тех, кто от гнева на 1) национальных других и 2) глорифицирующих гнев персон получают удовольствие, если у вас как у личности сформировался аффект гнева, надо, кмк, не просто жаловаться, а переводить свои обиды в проблему, которую необходимо решить, в переживание, которое учит и культивирует вопросительную установку слушания и ответов как взаимодействия с фундаментальным и структурным насилием. Так и самим можно перестать быть насильственными. Хотя эту проблему лучше всего, наверное, понимают феминистские психологи, а я не в свое дело вмешиваюсь, извините


Ирина Жеребкина

Распределение женщин и мужчин в различных ветвях власти, на разных уровнях и должностях в России имеет явно выраженную пирамидальную структуру, а численность женщин, действительно участвующих в принятии политических решений, не соответствует критериям социального представительства групп по гендерному признаку. При том что в целом государственная гражданская служба с точки зрения гендерного подхода иллюстрирует процесс феминизации, то есть увеличения количества женщин в сфере государственного управления.

С 2000-х годов численность государственных служащих при распределении по полу смещается в пользу женщин в пропорции примерно 70:30. Следовательно, на государственной гражданской службе сейчас женщин более чем в 2 раза больше, чем мужчин. Однако этот перекос в сторону так называемого «слабого пола» не служит основанием для утверждения, что в политической сфере достаточное представительство женщин. Ведь эти 70% представительниц женского пола в основном занимают должности на постах, не требующих принятия решений. В то время как большая часть из 30% мужчин занимают руководящие должности.

Этот феномен называется «гендерной пирамидой». Смысл данного явления состоит в том, что чем ближе к вершине властной вертикали, тем меньше численность женщин. Следовательно, уменьшается и женское представительство среди лиц, принимающих ключевые политические решения, что сводит к минимуму степень влияния женщин на курс государственной политики в целом.

Само явление, свидетельством которого является неравное представительство мужчин и женщин на руководящих постах властной иерархии, в науке называют гендерной асимметрией политического лидерства.


Анастасия Ребрикова
Женское представительство в органах государственной власти Российской Федерации в период с 1991 по 2023 гг.

Почему, например, женщины толще мужчин (грубо говоря)? Будучи американкой двадцать первого века, я слишком много времени тратила на мысли о своем жире, но не имела ни малейшего представления, что жировая ткань на самом деле является органом. Не говоря уже о том, что она развилась из того же древнего органа, что и печень и большая часть иммунной системы.

Приведу пример из жизни. В 2011 году в The New York Times была опубликована статья о результатах липосакции. Выяснилось, что женщины, которые сделали липосакцию бедер и ягодиц, снова накапливают часть жира, но в других местах. По сути: бедра могут стать тоньше, но тогда толще станут плечи. Миленько. Но я – наверное, в отличие от большинства пластических хирургов – пошла дальше, и прочитала последние исследования об эволюции жировой ткани, особенно женской жировой ткани.

Как оказалось, женский жир сильно отличается от мужского. Все жировые отложения в нашем теле функционируют по-разному, а женский жир на бедрах и ягодицах – «ягодично-бедренный» жир – битком набит необычными липидами: длинноцепочечными полиненасыщенными жирными кислотами, или ДЦ-ПНЖК. Наша печень плохо вырабатывает эти виды жиров с нуля, поэтому мы должны получать большую их часть из рациона. И во время беременности женские тела нуждаются в них, чтобы создавать детские мозги и сетчатки.

Большую часть времени женский ягодично-бедренный жир сопротивляется метаболизму. Многим женщинам известно, что именно в этих областях мы в первую очередь набираем вес и в последнюю очередь теряем. Но в последнем триместре беременности, когда плод ускоряет развитие своего мозга и накапливает собственный жир, организм матери начинает извлекать эти специальные липиды и в большом количестве вбрасывать их в тело ребенка. Захват ягодично-бедренных жировых запасов матери продолжается в течение первого года грудного вскармливания – наиболее важного времени для развития мозга и глаз младенца. Некоторые биологи-эволюционисты считают, что жир в бедрах женщин эволюционно обусловлен именно тем, что он нужен для обеспечения развития большого мозга человеческих младенцев. Поскольку мы не можем получить достаточное количество ДЦ-ПНЖК из нашего ежедневного рациона, женщины начинают накапливать их с детства. Другим приматам этот паттерн, кажется, не свойственен.

Между тем всего несколько лет назад мы узнали – опять же, кто-то наконец задал вопрос, – что жир на бедрах может быть одним из лучших предикторов того, когда у девушки начнутся первые месячные. Не развитие ее скелета, не рост, даже не ежедневная диета, а то, сколько у нее ягодично-бедренного жира. Вот насколько важен этот жир для размножения. Наши яичники не начнут работать, пока мы не накопим достаточно жира, чтобы сформировать приличный базовый уровень. Когда мы резко теряем вес, месячные могут прекратиться. Недавно мы также узнали из одного исследования, что, хотя прием пищевых добавок может повысить уровень ДЦ-ПНЖК кормящей женщины, подавляющее большинство того, что получает ребенок, поступает из жировых запасов тела матери.

Но каждый год только в США липосакции подвергаются около 190 000 женщин. Как сообщалось в различных медицинских журналах с 2013 года, в насильственном разрушении тканей во время липосакции, по-видимому, есть что-то, что препятствует восстановлению жира в месте операции. Я подозреваю, что новый жир, который накапливается в подмышечных впадинах женщин после липосакции, – это не тот же по структуре жир, который был высосан из бедер и ягодиц. Поэтому я не могу не задать вопрос: что произойдет с организмом, чей запас ДЦ-ПНЖК разрушен, если этот организм забеременеет?

Я не должна быть первой, кто спрашивает. В течение многих десятилетий мы «косметически» высасывали жир из женского тела, как если бы это было так же просто, как подстричься, и кто-то должен был задуматься. Кто-то уже должен был провести исследование. Но никто этого не сделал, как бы я ни пыталась добиться хоть чего-то после прочтения статьи в Times.


Кэт Бохэннон
ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества