pavle

​​Василий Уткин и «около»

Так вышло, что мой путь в каком бы то ни было «творчестве» начался с мечты стать спортивным комментатором. Мне 7 лет, видавшая жизнь однушка в Ивантеевке, пока родители ругаются на кухне, я в одиночестве сижу перед телевизором, смотрю финал ЛЧ в Лужниках и по каким-то непонятным до сих пор причинам очень сильно болею за джентльменов в синем. Как я потом выяснил – это игроки «Челси». И пусть лондонские гении в тот раз проиграли, но в моем сознании вполне конкретно выкристаллизовалось желание однажды оказаться в комментаторской кабине и на всю страну рассказывать о происходящем на зеленой прямоугольной поверхности.

Потом был сравнительно длинный и сравнительно насыщенный маршрут взлетов и глобальных разочарований, безмерной любви к Владимиру Стогниенко и падением всяких надежд после учреждения «Матч ТВ». А потом футбол, как и весь остальной спорт, превратился для меня в увлекательное и эмоционально-выхолащивающее хобби, без каких бы то ни было алканий и устремлений. Да и «Челси», сами знаете, восторгов сейчас не вызывает.

Как ни странно, но несмотря на всю глубокую увлеченность и страстную любовь с недосягаемым «комментаторством», Уткин никогда не находился в числе тех, кто был бы мне интересен – Василий всегда мне казался излишне «взрослым», изначально «недоступным», намеренно язвительным и каким-то не совсем правильным на фоне моих тогдашних кумиров. Очень многое в Василии Уткине для меня было «слишком». Так, по сути, всю свою «детскость», переполненную купленными спортивными газетами и журналами, я и просуществовал, как бы не принимая Уткина, но позволяя тому находиться где-то в зоне моей досягаемости. Как бы «около».

А по-настоящему проникнуться и понять пресловутое «около» я сумел только тогда, когда это самое «около» перестало быть лишь моим (уверен, что не только моим) внутренним ощущением, но стало общеизвестным фактом. Василий Уткин был, по сути, отстранен от комментирования, его коллеги выменяли счастье и гордость быть верным товарищем на ипотечные радости, а он, в свою очередь, оказался в парадоксальной ситуации, где с одной стороны есть уйма регалий, непререкаемый авторитет и уважение, а с другой – необходимо менять жизнь в потенциальном дворце «компромиссов и замалчиваний», на небольшую деревянную хибару в заброшенной деревне спортивного ютуба.

Собственно, и формат комментирования Уткина, который сейчас неосознанно пытается повторить каждый бедолага-комментатор – это тот самый способ оставаться «около». Василий не был футбольным человеком, и это постоянно выпирало из его текстов и репортажей. Компенсировал он недостаток фактуры как раз-таки наблюдением с «около», выбрав вместо констатации реальности изворотливые и заковыристые танцы с русским языком. Он был в этом уникален, посему одинок и по-прежнему «около» остальной, увы, куда менее талантливой и способной «тусовки».

В этом и парадокс жизни и смерти Василия Уткина.

После него остается невероятное множество крылатых выражений и расхожих фраз, в спортивной журналистике едва ли не каждый первый, так или иначе, сталкивался с ним, работал с ним или вырос из его репортажей, наставлений и (без)обидных подколов, а его манера и способ работы изменили спортивную журналистику на русском. У него остается команда «Эгриси» – бедная в плане финансов и намеренно «около» команда, даже в формате медиафутбола бригада, откуда в свет сумело выбраться множество талантливых пацанов. После Василия Уткина остается очень много. «Слишком».

Но при этом он уходит в одиночестве. Сокрушаясь, что не может найти достойного оппонента. Скучая по своему другу Юре Розанову. Оставшись в последние несколько лет без своей непосредственно основной работы. Неоднократно подчеркивая в различных интервью, текстах и видео собственную прекрасную, но грустную участь быть одиноким.

Кажется, что это одиночество, возможно, действительно по-книжному прекрасное, и оказалось той большой ценой за право быть уникальным и «около».

www.tgoop.com/pavleblog/676

2.7K viewsMar 19 at 20:40

​​Василий Уткин и «около»

Так вышло, что мой путь в каком бы то ни было «творчестве» начался с мечты стать спортивным комментатором. Мне 7 лет, видавшая жизнь однушка в Ивантеевке, пока родители ругаются на кухне, я в одиночестве сижу перед телевизором, смотрю финал ЛЧ в Лужниках и по каким-то непонятным до сих пор причинам очень сильно болею за джентльменов в синем. Как я потом выяснил – это игроки «Челси». И пусть лондонские гении в тот раз проиграли, но в моем сознании вполне конкретно выкристаллизовалось желание однажды оказаться в комментаторской кабине и на всю страну рассказывать о происходящем на зеленой прямоугольной поверхности.

Потом был сравнительно длинный и сравнительно насыщенный маршрут взлетов и глобальных разочарований, безмерной любви к Владимиру Стогниенко и падением всяких надежд после учреждения «Матч ТВ». А потом футбол, как и весь остальной спорт, превратился для меня в увлекательное и эмоционально-выхолащивающее хобби, без каких бы то ни было алканий и устремлений. Да и «Челси», сами знаете, восторгов сейчас не вызывает.

Как ни странно, но несмотря на всю глубокую увлеченность и страстную любовь с недосягаемым «комментаторством», Уткин никогда не находился в числе тех, кто был бы мне интересен – Василий всегда мне казался излишне «взрослым», изначально «недоступным», намеренно язвительным и каким-то не совсем правильным на фоне моих тогдашних кумиров. Очень многое в Василии Уткине для меня было «слишком». Так, по сути, всю свою «детскость», переполненную купленными спортивными газетами и журналами, я и просуществовал, как бы не принимая Уткина, но позволяя тому находиться где-то в зоне моей досягаемости. Как бы «около».

А по-настоящему проникнуться и понять пресловутое «около» я сумел только тогда, когда это самое «около» перестало быть лишь моим (уверен, что не только моим) внутренним ощущением, но стало общеизвестным фактом. Василий Уткин был, по сути, отстранен от комментирования, его коллеги выменяли счастье и гордость быть верным товарищем на ипотечные радости, а он, в свою очередь, оказался в парадоксальной ситуации, где с одной стороны есть уйма регалий, непререкаемый авторитет и уважение, а с другой – необходимо менять жизнь в потенциальном дворце «компромиссов и замалчиваний», на небольшую деревянную хибару в заброшенной деревне спортивного ютуба.

Собственно, и формат комментирования Уткина, который сейчас неосознанно пытается повторить каждый бедолага-комментатор – это тот самый способ оставаться «около». Василий не был футбольным человеком, и это постоянно выпирало из его текстов и репортажей. Компенсировал он недостаток фактуры как раз-таки наблюдением с «около», выбрав вместо констатации реальности изворотливые и заковыристые танцы с русским языком. Он был в этом уникален, посему одинок и по-прежнему «около» остальной, увы, куда менее талантливой и способной «тусовки».

В этом и парадокс жизни и смерти Василия Уткина.

После него остается невероятное множество крылатых выражений и расхожих фраз, в спортивной журналистике едва ли не каждый первый, так или иначе, сталкивался с ним, работал с ним или вырос из его репортажей, наставлений и (без)обидных подколов, а его манера и способ работы изменили спортивную журналистику на русском. У него остается команда «Эгриси» – бедная в плане финансов и намеренно «около» команда, даже в формате медиафутбола бригада, откуда в свет сумело выбраться множество талантливых пацанов. После Василия Уткина остается очень много. «Слишком».

Но при этом он уходит в одиночестве. Сокрушаясь, что не может найти достойного оппонента. Скучая по своему другу Юре Розанову. Оставшись в последние несколько лет без своей непосредственно основной работы. Неоднократно подчеркивая в различных интервью, текстах и видео собственную прекрасную, но грустную участь быть одиноким.

Кажется, что это одиночество, возможно, действительно по-книжному прекрасное, и оказалось той большой ценой за право быть уникальным и «около».

BY pavle