Локальный фурор на недавней конференции произвёл доклад Тараса Тарасенко про аргумент зомби, в котором он показал, что этот аргумент, вообще-то, работает против квалиа-реалистов. Изложение в авторском исполнении смотрите в канале Тараса: тут и тут. Рассуждение Тараса уже заставило Антона Кузнецова сесть на «Шпагат ван Дама». (Ставьте единорога под этим постом, если хотите, чтобы Антон сам исполнил «Шпага ван Дама»).

Почему это рассуждение кажется мне столь важным? Мне кажется, что именно при помощи таких рассуждений, ни много, ни мало, осуществляется прогресс в философии. Приведу такой пример: в XVII веке французский философ Николя Мальбранш придумал теорию окказионализма. Согласно этой теории единственный причиной чего бы то ни было, происходящего мире, является Бог. Между физическими событиями нет отношений причины и действия, как и нашими желаниями и движениями нашего тела и так далее. Мальбранш рассуждал так:
1. Отношение причины и действия необходимо. (Немыслимо, чтобы причина имела место, а действие не последовало.)
2. Никакое отношение физических событий друг к другу не является необходимым. (Можно представить себе, что причина имеет место, а действие не наступает. Например, один катящийся шар ударяется о другой, но не приводит его в движение.)
3. Следовательно, между физическими событиями нет отношения причины и действия.
Мальбранш приходит к выводу, что единственной причиной является Бог, потому что немыслимо, чтобы всемогущая воля что-то пожелала и это не наступило.

Перенесемся в XVIII век. Дэвид Юм создал современную метафизику причинности, перевернув рассуждение Мальбранша:
1. Между некоторыми физическими событиями имеется отношение причины и действия.
2. Никакое отношение физических событий друг к другу не является необходимым. (Юм тоже использует примеры с шарами.)
3. Следовательно, отношение причины и действия не необходимо.
В XX подобного типа рассуждения стали называть «муровским сдвигом»: мы отказываемся от менее очевидно посылки в пользу более очевидной.

Аргумент Тараса тоже можно представить в виде такого муровского сдвига. (Я здесь пересказываю его рассуждение, как мне удобно, не следуя оригиналу.) Квалиа-реалист утверждает примерно следующее (далее под «ментальным» я имею в виду феноменальное сознание):
a. У нас нет корректного физического объяснения наших убеждений относительно ментального.
b. Если философские зомби представимы, [у нас есть основания верить в существование ментального] и {у нас нет корректного физического объяснения наших убеждений относительно ментального}, то физикализм ложен.
c. Физикализм ложен.
Теперь переворачиваем рассуждение:
i. У нас есть корректное физическое объяснение наших убеждений относительно ментального.
ii. Если философские зомби представимы, [у нас есть основания верить в существование ментального] и {у нас есть корректное физическое объяснение наших убеждений относительно ментального}, то квалиа-реализм ложен.
iii. Квалиа-реализм ложен.
Можно заметить, что здесь сдвиг не столь прост, как в случае с Мальбраншем и Юмом, и всё нужно раскрывать гораздо подробнее (как Тарас, собственно, и делает). Но, в целом, ясно, чего касается сдвиг: посылка (i) признается более обоснованной, чем посылка (a), и в совокупности с тезисом о представимости зомби это ведёт к большим проблемам для квалиа-реалистов.

Почему посылка (i) более обоснована? Во-первых, у нас есть хорошие научные теории, объясняющие наши убеждения относительно феноменального сознания без утверждения его существования. Во-вторых, (i) просто следует из представимости зомби! Действительно, если существует мир зомби, физически не отличающийся от другого мира, в котором есть феноменального сознания, то у зомби из первого мира будут те же убеждения относительно феноменального сознания, что и у существ из второго мира; и, очевидно, у убеждений зомби будет физическое объяснение.

Вот так, господа и дамы, делается прогресс в философии.

Для просмотра на выходных: вся правда об аналитической философии и шокирующие откровения от Евгения Логинова.

Аналитическая философия против всех. Новый выпуск подкаста

Беседа в трех частях с доцентом МГУ Евгением Логиновым.

Смотреть и слушать: YouTube, Яндекс Музыка, Apple Podcasts, ВКонтакте, другие площадки

00.00 – постмодернисты и аналитики: кого больше?
06.58 – постмодернизма не существует
11.40 – смерть Бога?
13.20 – смерть метафизики?
18.06 – что такое аналитическая философия?
28.03 – почему Евгений Логинов стал аналитиком?

Вторая часть беседы "Существует ли мир, мораль и душа?" уже доступна на Бусти

Третья — скоро на ютубе.

Подписывайтесь на канал Евгения "Философское кафе"

Если вам интересно то, что мы делаем, просим поддерживать нас подпиской на Бусти, донатами, репостом. Теоэстетика 2.0 существует только благодаря вам.

Поддержать донатом | Эксклюзив на Бусти | Наше приложение: Rustore, Huawei

Новый номер журнала Логос
❗️уже в продаже ❗️
в Университетском книжном магазине «БукВышка»

Логос №5, 2024, ВОПРОСЫ МИМИКРИИ

Содержание номера 📖

От редакции. Между внутренним и внешним

✔️РАЗРЫВ И СОБЫТИЕ
Александр Дюттманн. Быть миметичным
Артем Серебряков. Веселье на «Мосту»: заметки о притче, игре и политике
Яна Маркова. Может ли подражание освобождать

✔️К ПРОБЛЕМЕ МИМЕТИЗМА
Алина Кондакова. Насильственная (не)взаимность: мимесис и антимимесис конфликта
Екатерина Григорьева. Бесконечный проигрыш: ревность и любовь в миметической теории
Елена Костылева. К трем тезисам о психоанализе Александра Горского, Лина Булахова. Богоподражание как форма мимикрии

✔️ВНУТРЕННИЙ ОПЫТ
Анна Шашкова. Искушение пространством                         Екатерина Хан. От минералогии к филологии: исследование каменных антропограмм
Нина Савченкова. Внутри мимикрии: вопрос об истине и лжи применительно к психической реальности человека.

#БукВышка

Логос выпустил новый номер. Появилась идея для флешмоба.

Онтологический инструментарий иллюзионизма
В связи с тем, что в местных кругах философов сознания продолжается дискуссия об иллюзионизме и квалиа-реализме, а также в связи с тем, что одну мою статью про иллюзионизм дали рецензентам, которые вместо того, чтобы её рецензировать, занялись опровержением моей точки зрения как таковой, я решил написать пост на тему «Почему иллюзионист — это не верблюд». Иногда полезно прояснить некоторые базовые моменты. Я буду говорить только за себя, а не за всех иллюзионистов в мире. Наверняка кто-то другой видит основы иллюзионизма иначе.

Итак, иллюзионисты утверждают, что феноменального сознания (=квалиа, я так использую термины) не существует. Это означает, что квалиа не являются частью онтологии нашего мира. Для того, чтобы понять это утверждение, нужно разобраться с тем, как вообще можно строить онтологию. Многие философы берут за основу куайнианский подход, представленный в статье «О том, что есть» (1948). Тезисно изложу основные идеи этого подхода:
1. Онтология отвечает на вопрос «Что есть?» Ответ должен предполагать некоторую систематизацию: мы не просто перечисляеи сущности (есть я, моя кошка, дырка в бублике, число ϖ, фотоны и электроны), от нас требуется перечислить типы сущностей. При этом типологизация сама должна иметь какое-то основание.
2. Методом построения онтологии является экспликация наших онтологических установок. Например, если я считаю, что нынешний король Англии стар, то я принимаю следующие онтологические установки: существует нынешний король Англии, существует некто старый. Куайн предполагает выявлять онтологические установки путём логического анализа языка. Вполне возможно, что мы можем выявлять онтологические установки и другими способами. Например, мы можем сделать вывод о том, что у кошки есть онтологическая установка «корм существует», наблюдая за её поведением.
3. Необходимо ввести средства упорядочения онтологических установок. Во-первых, нам нужно как-то сократить их количество. Я могу верить, например, в то, что Андрей Болконский лежал под небом Аустерлица. На поверхности получается, что у меня есть установка «Андрей Болконский существует». Но это не так: я считаю, что в реальности существует только роман «Война и мир», в котором рассказывается об Андрее Болконском. Во-вторых, нам нужно избавиться от противоречий между установками. Например, я считаю, что в центре бублика находится дырка. Это должно вести меня к принятию установки «дырка существует». Но в то же время я убеждён, что дырка — это не какой-то реальный объект. Решить эту проблему можно, приписав мне вместо установки «существует дырка» установку «существует нечто тороидальной формы». Таким образом, мы можем упорядочить онтологические установки, перефразируя их и сводя одни к другим.
4. Нам необходимо выбрать способ, которым мы будем перефразировать онтологические установки. Куайн предлагает действовать в рамках натурализма. Мы должны взять нашу лучшую научную теорию и выявить её онтологические установки. Все остальные установки должны быть редуцированы к научным установкам. Предположим, что мы принимаем очень жесткую форму редукционизма, которая утверждает, что существуют только элементарные частицы. (Это не моя точка зрения, смотри пункт 6 ниже.) В таком случае мы должны редуцировать представления о существовании Андрея Болконского, числа ϖ и моей кошки до представлений об элементарных частицах.
5. Бытие унивокально. Это означает, что слово «существовать» (как и слово «быть») употребляется только в одном значении. Нельзя сказать, что Х действительно не существует в таком-то смысле, но существует в другом смысле. У «существования» один смысл. Конечно, в обыденной речи мы будем продолжать говорить, что существуют персонажи романа «Война и мир». Но как онтологи мы должны стремиться к строгому употреблению терминов.

Это (приблизительно) куайновская позиция. От себя я хотел бы дополнить её парой пунктов.

6. Во-первых, я бы настаивал на принятии умеренного натурализма. Под этим я имею в виду то, что наши лучшие научные теории дают нам базовые онтологические установки только в сочетании с определённой метафизикой. Выше я привёл пример редукции всего и вся к элементарным частицам. Но почему мы должны ограничиваться только лишь элементарными частицами? Или только физическими сущностями? Существует множество успешных научных теорий, ведущих к разным онтологическим установкам. Например, биология исследует живые организмы. Должны ли мы утверждать, что живые организмы могут быть редуцированы до элементарных частиц? Ни физики, ни биологи на этот вопрос не отвечают. Подобные вопросы относятся к сфере метафизики. Вполне может оказаться, что многие вещи нельзя свести к частицам, и тогда список установок наших лучших научных теорий будет дополнен утверждениями о существовании, например, живых организмов, объектов естественных видов, субъектов опыта, личностей и т.п.

Почему мы вообще должны принимать натурализм в качестве исходного пункта? У меня есть ответ на этот вопрос: потому что научное знание — это продукт колоссальных познавательных усилий человечества на протяжении нескольких сотен лет. Предположим, что вы захотели выяснить, какую форму имеет Земля, и у вас есть два варианта ответа: Земля круглая и Земля плоская. Первый ответ является продуктом познавательных усилий многих людей, которые привели в его пользу многочисленные, согласованные между собой аргументы, обладающие большой силой. Второй ответ — это результат приложения гораздо меньших познавательных усилий. В этом смысле мы можем говорить, что первый ответ — это наша лучшая теория.

7. Во-вторых, я бы предложил сбалансировать натурализм при помощи процедуры рефлексивного равновесия. У читателя наверняка уже возникло возражение к моему доводу в пользу натурализма: но ведь учёные иногда ошибаются. Да, совершенно верно. Мы не должны верить им безоговорочно. Процедура рефлексивного равновесия устроена приблизительно так: вы берёте несколько так называемых фиксированных точек. Это ваши исходные интуиции. Далее вы строите теорию, которая учитывала бы все эти фиксированные точки (принимала бы их в качестве посылок, объясняла бы их и так далее). Затем вы проверяете, нет ли в вашей конструкции каких-то несостыковок, и, если таковые обнаруживаются, вы либо модифицируете набор фиксированных точек, либо меняете теорию. Важно то, что фиксированные точки могут меняться ради приведения всей системы в равновесие.
Предположим, что мы избираем в качестве фиксированной точки утверждение: «Существует душа». Это входит в конфликт с научными установками, однако если мы приведём очень хорошие основания для существования души — настолько хорошие, что они перевесят всё остальное, — нам придётся подстраивать онтологию под эту фиксированную точку. На этом этапе появляется аргумент разоблачения в общем виде. Предположим, что кто-то хочет добавить в онтологию объект типа Х, потому что у нас есть онтологическая установка «Х существует». Привнесение Х в онтологию будет необоснованным, если установку «Х существует» можно редуцировать к другим уже принятым установкам. Это просто вариант бритвы Оккама.

Итак, перейдём, наконец, к иллюзионизму. Возьмём онтологическую установку «Квалиа существуют». Примем её за фиксированную точку. Нам нужно как-то вписать её в натуралистическую онтологию. Мы можем попытаться поместить её на фундаментальный онтологический уровень. Тогда утверждение о существовании феноменального сознания будет столь же фундаментально, что и о существовании элементарных частиц. Против этого иллюзионисты применяют аргумент разоблачения: если мы можем объяснить установку «квалиа существуют» имеющимися в распоряжении натуралистической онтологии средствами, то мы должны предпочесть это объяснение включению феноменального сознания в онтологию.

Мы можем попытаться показать, что квалиа существуют как, например, биологические организмы или объекты естественных видов: они не представляют собой фундаментального типа сущего, но и не редуцируются к чему-то другому. Или что квалиа тождественны чему-то такому. Это пути нередуктивного и редуктивного физикализма. Они упираются в хорошо известные антифизикалистские аргументы, среди которых выделяется аргумент зомби.

Получается, что установка «квалиа существуют» не может быть интерпретирована в реалистическом ключе. Феноменальное сознание, как и Андрея Болконского, не существует. Представления о квалиа и о Болконском должны быть сведены к чему-то, что само не является ни в каком смысле ни квалиа, ни Болконским.

Как быть с главным и единственным реалистическим аргументом в пользу феноменального сознания, а именно, указанием на очевидность его существования? Нужно признать, что существование феноменального сознания, действительно, очевидно. Поэтому иллюзионисты принимают его в качестве фиксированной точки. Однако после провала всех попыток согласовать эту фиксированную точку с другими точками иллюзионисты предпочитают отказаться от неё ради равновесия всей системы. Всё, что может в ответ на это возразить квалиа-реалист, — это попытаться придать своему тезису столько веса, что он перевесит всё остальное. Не уверен, что это у него хорошо получается.

Я не настаиваю на том, что онтологию нужно строить именно так. Чалмерс в “Constructing the world” избирает, например, не куайновский путь, а карнаповский. Можно принять фикционализм, в котором Андрей Болконский будет так же реален как Андрей Губин. Большой простор для манёвра представляет отказ от унивокальности бытия. Но квалиа-реалистам нужно так или иначе определиться со своими методами. Вряд ли можно построить онтологию при помощи мемов и стихов. Короче говоря, выберите своего бойца.

Если вы вдруг решили не читать мой лонгрид, потому что там черт ногу сломит вы и так иллюзионист, вот вам вариант обложки "Логоса" на тему мимикрии от PhilosophyToday.

У нас спросили, почему «Логос» не продается в «Ашане»? Отвечаем: скоро и в «Ашане»!

via @bucheralsberuf

Все никак не успокоятся...

Дырявый зомби-мир или мир везучих зомби?

Астрологи, кажется, объявили уже вторую или третью подряд неделю иллюзионизма, поэтому продолжаем заниматься производством контента на эту тему.

Ленивый философ Богдан Фауль в ответ на Аргумент Тараса предложил идею «дырявого зомби-мира». Объясняя свою идею, Богдан приходит к отрицанию логической необходимости принципа достаточного основания и пускается в теоретизирование по этому поводу. Меня кажется, рассуждение Богдана можно усилить, заменив спекуляции по поводу ненеобходимости принципа достаточного основания как таковой на более конкретную теорию вероятностной причинности.

Представим себе такой интеракционизм: ментальные причины не детерминируют наступление какого-то события, а лишь повышают его вероятность; то же событие может быть вызвано и физической причиной, но с гораздо меньшей вероятностью. Допустим, причины М (ментальная) и Ф (физическая) вместе вызывают событие Е с вероятностью 0.95, тогда как только лишь Ф — с вероятностью 0.05. Это физический закон, который нарушает принцип достаточного основания: Е — такое событие, у которого нет достаточного основания. Предположим теперь, что мы находимся в мире, где есть М и Ф, и в нём Е наступает с вероятностью 0.95. Однако представим такой возможный мир (мир везучих зомби) где имеется только Ф, но Е всё равно наступает. Такое происходит лишь в одном из двадцати миров, где есть только Ф. В остальных девятнадцати наличие Ф не ведёт к Е. Мир везучих зомби отличается от дырявого зомби мира тем, что законы природы в нём те же самые, что и в мире с феноменальным сознанием. Это, мне кажется, преимуществом. К тому же мир везучих зомби не попадает под возражение Антона против дырявого зомби-мира.

Мир везучих зомби может дать стороннику вероятностного интеракционизма дополнительный аргумент против иллюзиониста: и в мирах с М и Ф, и в мирах только с Ф существует объяснение Е, не прибегающее к М. Однако нам известен физический закон: М&Ф→Е с вероятностью 0.95, Ф→Е с вероятностью 0.05. Поэтому, если в нашем мире имеется Е, мы должны заключить что мы с вероятностью 0.95 находимся в мире, где есть М. Это верно, даже если мы живём в мире везучих зомби. Конечно, главная проблема интеракциониста — показать, что нам известен какой-то такой закон. А именно он гарантирует, что объяснение Е через ментальную причину более правдоподобно, чем альтернативное — то, к которому апеллирует аргумент разоблачения. Не уверен, что Богдан сам посчитал бы такую форму интеракционизма приемлемой. Но проблем для него остаётся той же: показать, что интеракция в принципе имеет место.