Американские горки научных публикаций
В последнее время я занимаюсь публикацией научных статей. Работа над статьей — это американские горки. Тебя то прибивает к тексту других исследователей, то ты наслаждаешься полетом мысли. Порой происходит и так, что тебя закручивает мёртвой петлей оформления. Список литературы, формальные метрики журнала, перевод на английский — всюду свои образцы, требования, стандарты.
Каждый раз, когда статья принята к публикации, ты снимаешь крепление и встаешь, опустив голову. Головокружение от успеха идет рука об руку с тошнотой от процесса редактуры. Этот изматывающий процесс порой затягивает настолько, что хочется соскочить на ходу, но нельзя. Удар по авторитету.
Вот и едешь до конца, а ещё и билет проверяющему не забудь показать. Научные степени дают только самым отчаянным мазохистам, а публикации свидетельствуют об уровне самоистязания. Степень пронырливости измеряется диапазоном удовольствий и страданий от своего собственного текста, а потому кататься на одном и том же аттракционе зазорно. Каждый раз нужно повышать высоту, путешествуя по всем издательствам страны и мира.
Кататься лучше на голодный желудок и порой развлечения оборачиваются голодом по общению с людьми. Именно поэтому научные публикации чаще всего сопровождаются конференциями, семинарами и конкурсами.
К сожалению, научная реальность стерильна, и ты не видишь реакций читающих статью людей. А тут видишь.
Жизнь за пределами научных публикаций, а в них — только аттракцион из слов. Но иногда он необходим, чтобы на контрасте понять и прочувствовать жизнь.
В последнее время я занимаюсь публикацией научных статей. Работа над статьей — это американские горки. Тебя то прибивает к тексту других исследователей, то ты наслаждаешься полетом мысли. Порой происходит и так, что тебя закручивает мёртвой петлей оформления. Список литературы, формальные метрики журнала, перевод на английский — всюду свои образцы, требования, стандарты.
Каждый раз, когда статья принята к публикации, ты снимаешь крепление и встаешь, опустив голову. Головокружение от успеха идет рука об руку с тошнотой от процесса редактуры. Этот изматывающий процесс порой затягивает настолько, что хочется соскочить на ходу, но нельзя. Удар по авторитету.
Вот и едешь до конца, а ещё и билет проверяющему не забудь показать. Научные степени дают только самым отчаянным мазохистам, а публикации свидетельствуют об уровне самоистязания. Степень пронырливости измеряется диапазоном удовольствий и страданий от своего собственного текста, а потому кататься на одном и том же аттракционе зазорно. Каждый раз нужно повышать высоту, путешествуя по всем издательствам страны и мира.
Кататься лучше на голодный желудок и порой развлечения оборачиваются голодом по общению с людьми. Именно поэтому научные публикации чаще всего сопровождаются конференциями, семинарами и конкурсами.
К сожалению, научная реальность стерильна, и ты не видишь реакций читающих статью людей. А тут видишь.
Жизнь за пределами научных публикаций, а в них — только аттракцион из слов. Но иногда он необходим, чтобы на контрасте понять и прочувствовать жизнь.
Эротика чтения
Вот закончу семестр и обязательно прочитаю! А пока купленная в магазине книга ждет своего часа, есть много «но» и «если» чтобы отложить на потом. Когда ты видишь её у кого-то в руках или на полке, желание обладать её содержанием обостряется. Но снова чет дел много, да и настроение не то.
Тишина, безмятежность, комфорт.
Стремление создать уютную обстановку, чтобы уединиться с книгой, куда важнее, чем её содержание. В эпоху социальных сетей и визуальной культуры опыт погружения предпочтительнее глубины и масштаба. Изнасилованные работой и медиа, мы хотим хоть в чем-то контролировать удовольствие. А потому мы лелеем стремление уединиться один на один с объектом своего интереса — книгой.
При чтении нас захватывает фетишистское удовольствие от слов, их сочетаний, ритмов и переплетений. Мы можем испытывать напряжение от ожидания развязки, следить за сюжетом, вкушая удовольствие от раскрытия сокрытого. Мы изнемогаем от желания узнать, что дальше, чем закончится, кто убийца. Но оттягиваем его, стремясь насладиться каждой деталью.
Соприкасаясь с текстом, его структура, по выражению Р. Барта, «приходит в смятение». Мы смущаем и оживляем текст своим прикосновением. Он может легко поддаваться, может кокетничать, а может и вовсе закрыться, так что к нему еще долго придётся подбираться. Открывая книгу, мы стремимся к откровению, хотим проникнуть в суть, но не сразу. Мы должны подойти со всей социальной ответственностью, ведь при чтении «отменяется весь внешний мир».
Чаще всего мы ждем момент, когда сам мир даст нам право игнора.
Поезд, самолет, зимние каникулы.
Быть может, пора создавать такие моменты самостоятельно?
Вот закончу семестр и обязательно прочитаю! А пока купленная в магазине книга ждет своего часа, есть много «но» и «если» чтобы отложить на потом. Когда ты видишь её у кого-то в руках или на полке, желание обладать её содержанием обостряется. Но снова чет дел много, да и настроение не то.
Тишина, безмятежность, комфорт.
Стремление создать уютную обстановку, чтобы уединиться с книгой, куда важнее, чем её содержание. В эпоху социальных сетей и визуальной культуры опыт погружения предпочтительнее глубины и масштаба. Изнасилованные работой и медиа, мы хотим хоть в чем-то контролировать удовольствие. А потому мы лелеем стремление уединиться один на один с объектом своего интереса — книгой.
При чтении нас захватывает фетишистское удовольствие от слов, их сочетаний, ритмов и переплетений. Мы можем испытывать напряжение от ожидания развязки, следить за сюжетом, вкушая удовольствие от раскрытия сокрытого. Мы изнемогаем от желания узнать, что дальше, чем закончится, кто убийца. Но оттягиваем его, стремясь насладиться каждой деталью.
Соприкасаясь с текстом, его структура, по выражению Р. Барта, «приходит в смятение». Мы смущаем и оживляем текст своим прикосновением. Он может легко поддаваться, может кокетничать, а может и вовсе закрыться, так что к нему еще долго придётся подбираться. Открывая книгу, мы стремимся к откровению, хотим проникнуть в суть, но не сразу. Мы должны подойти со всей социальной ответственностью, ведь при чтении «отменяется весь внешний мир».
Чаще всего мы ждем момент, когда сам мир даст нам право игнора.
Поезд, самолет, зимние каникулы.
Быть может, пора создавать такие моменты самостоятельно?
Омский Эдем
Эдемский сад — мать всех утопий. Он вдохновил не одно поколение философов, писателей и художников. Блестящая нить золотого века обрывается с каждым наступлением слома эпох. И каждого потерянного поколения есть свой потерянный рай. Для Петербурга это столица империи, для Новгорода — это времена республики, а для Омска одним из образов Эдема стал Город-Сад.
С каждым новым пнём, с каждой вырубленной рощей, с каждым глотком углекислого газа — о нём все чаще и чаще вспоминают.
Большое смотрят на расстоянии, и по мере погружения в современность мы начинаем замечать куда больше в своем прошлом. Оно оказывается все сложнее и многограннее. Глядя из настоящего, мы открываем новые детали, конструируя то, чего больше нет. Принципу обнаружения отсутствия содействует ощущение «нехватки». В данном случае буквально: зелени, воздуха, любви и созидания.
Каждый наполняет Эдем своими смыслами. Но художникам, выставившим свои работы в пространстве «Водопад» в рамках проекта Алексея «Дорог сад», разнообразный, вызывающий восторг диковатый Омский сад ближе иных утопий. Своим подстриженным на французский манер пушком он создает уют. Порой неаккуратно выбритая зона застенчиво проглядывает на фоне пошлости бетонных заборов и панельных домов, что придаёт городу естественную грациозность и бунт против московской коммерции и комфорта.
Джон Мильтон в «Потерянном рае» описывает образ Адама с Евой в саду. Это два садовода, которые холят и лелеят цветущие растения.
«Все, что мы днем подрежем, подопрём, подвяжем,
— быстро за ночь или две, роскошно разрастается,
стремясь,
как бы в насмешку,
снова одичать».
Ева, несомненно, ищет уединения. Сад для нее — это пространство не для двоих, а для тишины. Адам, напротив, хочет работать рука об руку. Но в этом нет конфликта, они гармонично сосуществуют в саду, не зная горя.
Для нас, людей XXI века, созидание сада — это стремление восстановить гармонию, навести красоту, взрастить жизнь, при этом не вторгаясь в царство слов и прибыли. Бескорыстная деятельность на благо будущему, чистая радость творчества. Результат работы садовника, художника или ландшафтного дизайнера оценят следующие поколения. Так авторы выставки под кураторством Алексея Петровского видят в работах Гензе, Манякина, Якименко значимый сегодня смысл.
С кистью в руках, без слов, в тишине кто-то транслирует свой Эдем, а кто-то кричит о его отсутствии.
Напоминание об образе общего сада наполняет желанием взращивать, несмотря на серую, похороненную под плиткой и забытую проектировщиками, цветущую реальность. А пока ее зерна прорастают в каждом, электронный Эдем будет служить вечным смыслам, а не подменять их.
Глотай чистый воздух искусства так же жадно, как листаешь телеграмм. Борись с сорняками тяжелого люкса, как Саша Хо, ищи простоты и естественности в возделывании сада, как Лиза Шелест, и тогда ты поймешь, почему у Анжелики Горюновой заплакала Ивушка, а у Ильи Це цветы распустились на крыше Тарских ворот. Рано или поздно трава вечности пробьётся через плитку современности, создав соцветие смыслов.
Эдемский сад — мать всех утопий. Он вдохновил не одно поколение философов, писателей и художников. Блестящая нить золотого века обрывается с каждым наступлением слома эпох. И каждого потерянного поколения есть свой потерянный рай. Для Петербурга это столица империи, для Новгорода — это времена республики, а для Омска одним из образов Эдема стал Город-Сад.
С каждым новым пнём, с каждой вырубленной рощей, с каждым глотком углекислого газа — о нём все чаще и чаще вспоминают.
Большое смотрят на расстоянии, и по мере погружения в современность мы начинаем замечать куда больше в своем прошлом. Оно оказывается все сложнее и многограннее. Глядя из настоящего, мы открываем новые детали, конструируя то, чего больше нет. Принципу обнаружения отсутствия содействует ощущение «нехватки». В данном случае буквально: зелени, воздуха, любви и созидания.
Каждый наполняет Эдем своими смыслами. Но художникам, выставившим свои работы в пространстве «Водопад» в рамках проекта Алексея «Дорог сад», разнообразный, вызывающий восторг диковатый Омский сад ближе иных утопий. Своим подстриженным на французский манер пушком он создает уют. Порой неаккуратно выбритая зона застенчиво проглядывает на фоне пошлости бетонных заборов и панельных домов, что придаёт городу естественную грациозность и бунт против московской коммерции и комфорта.
Джон Мильтон в «Потерянном рае» описывает образ Адама с Евой в саду. Это два садовода, которые холят и лелеят цветущие растения.
«Все, что мы днем подрежем, подопрём, подвяжем,
— быстро за ночь или две, роскошно разрастается,
стремясь,
как бы в насмешку,
снова одичать».
Ева, несомненно, ищет уединения. Сад для нее — это пространство не для двоих, а для тишины. Адам, напротив, хочет работать рука об руку. Но в этом нет конфликта, они гармонично сосуществуют в саду, не зная горя.
Для нас, людей XXI века, созидание сада — это стремление восстановить гармонию, навести красоту, взрастить жизнь, при этом не вторгаясь в царство слов и прибыли. Бескорыстная деятельность на благо будущему, чистая радость творчества. Результат работы садовника, художника или ландшафтного дизайнера оценят следующие поколения. Так авторы выставки под кураторством Алексея Петровского видят в работах Гензе, Манякина, Якименко значимый сегодня смысл.
С кистью в руках, без слов, в тишине кто-то транслирует свой Эдем, а кто-то кричит о его отсутствии.
Напоминание об образе общего сада наполняет желанием взращивать, несмотря на серую, похороненную под плиткой и забытую проектировщиками, цветущую реальность. А пока ее зерна прорастают в каждом, электронный Эдем будет служить вечным смыслам, а не подменять их.
Глотай чистый воздух искусства так же жадно, как листаешь телеграмм. Борись с сорняками тяжелого люкса, как Саша Хо, ищи простоты и естественности в возделывании сада, как Лиза Шелест, и тогда ты поймешь, почему у Анжелики Горюновой заплакала Ивушка, а у Ильи Це цветы распустились на крыше Тарских ворот. Рано или поздно трава вечности пробьётся через плитку современности, создав соцветие смыслов.
Запрос времени
Переводить часы больше не нужно, механика сдалась под натиском нулей и единиц. Все синхронизировано в соответствии с временем суток и местоположением. Даже в поезде или в самолете, когда наше тело не поддается фиксации для взгляда извне, смартфон продолжает связываться со спутником. Летящая на запад минутная стрелка бестолку ходит по кругу.
Механизм запутался в цифровых алгоритмах нейросетей настолько, что уже не продается без них. Для него человек — это геометка, зашифрованные строки внутри чужих страниц. Они лучше нас знают, что мы хотим смотреть и с кем общаться. Они стремятся сэкономить наше время, но все переходит в свою противоположность. Пустые векторные линии затягивают нас в сети.
Математика изящно скрывает отсутствие естественной красоты. Если раньше треугольники неба были в путах проводов, то сегодня мы отретушировали синюю гладь от ненужного визуального шума. Теперь она распадается на пиксели под тяжестью волн и помех. Clear sky доступен по запросу.
В детстве мы искали ответа у облаков, сегодня задаём вопросы синему экрану. Этих вопросов меньше не стало, ежесекундно нас переполняет желание что-то загуглить или проверить. Циферблат превратился в злое колесо, которое уже не покинуть.
Интернет подобен Сатурну, пожирающему своих детей. Он ворует наше время настолько, что мы ему ещё и должны.
«Всё скинем когда-нибудь потом в лс!»
Дом теперь тоже лишь геометка на карте с постоянным ip. Пока домашний вай-фай не перехватил сигнал с телефона, мы чувствуем себя некомфортно. Нет постояннее желания, чем стопроцентное интернет-соединения. Такой стабильностью наша страна явно может похвастаться.
Наши серые дни становятся все унылее. В них все больше геометрии нулей и единиц, все меньше смысла.
Но можно использовать эти изменения, чтобы оставаться собой. Свет голубого экрана может пожирать время, а может быть светом диогеновского фонаря. Все зависит от того, что читать, смотреть и слушать!
Переводить часы больше не нужно, механика сдалась под натиском нулей и единиц. Все синхронизировано в соответствии с временем суток и местоположением. Даже в поезде или в самолете, когда наше тело не поддается фиксации для взгляда извне, смартфон продолжает связываться со спутником. Летящая на запад минутная стрелка бестолку ходит по кругу.
Механизм запутался в цифровых алгоритмах нейросетей настолько, что уже не продается без них. Для него человек — это геометка, зашифрованные строки внутри чужих страниц. Они лучше нас знают, что мы хотим смотреть и с кем общаться. Они стремятся сэкономить наше время, но все переходит в свою противоположность. Пустые векторные линии затягивают нас в сети.
Математика изящно скрывает отсутствие естественной красоты. Если раньше треугольники неба были в путах проводов, то сегодня мы отретушировали синюю гладь от ненужного визуального шума. Теперь она распадается на пиксели под тяжестью волн и помех. Clear sky доступен по запросу.
В детстве мы искали ответа у облаков, сегодня задаём вопросы синему экрану. Этих вопросов меньше не стало, ежесекундно нас переполняет желание что-то загуглить или проверить. Циферблат превратился в злое колесо, которое уже не покинуть.
Интернет подобен Сатурну, пожирающему своих детей. Он ворует наше время настолько, что мы ему ещё и должны.
«Всё скинем когда-нибудь потом в лс!»
Дом теперь тоже лишь геометка на карте с постоянным ip. Пока домашний вай-фай не перехватил сигнал с телефона, мы чувствуем себя некомфортно. Нет постояннее желания, чем стопроцентное интернет-соединения. Такой стабильностью наша страна явно может похвастаться.
Наши серые дни становятся все унылее. В них все больше геометрии нулей и единиц, все меньше смысла.
Но можно использовать эти изменения, чтобы оставаться собой. Свет голубого экрана может пожирать время, а может быть светом диогеновского фонаря. Все зависит от того, что читать, смотреть и слушать!
Канал и ИФ РАН
Похмелье после дня философии наступило внезапно. Оглушающая победа на конкурсе для молодых ученных института философии РАН обернулась написанием отчета для вуза. Безусловно, я хотел победить, но даже и не думал, что мой стиль с канала «Правда?» будет настолько высоко оценен почётными профессорами. В отличие от многих на этом конкурсе, а подано было чуть больше сотни работ, я не пытался поразить своими знаниями или сложными построениями. Работа написана таким же простым языком, как публикации, которые вы читаете.
В финале было много достойных ребят, проиграть которым было бы не стыдно.
Но моё эссе «Человек в цифровом диапазоне различий и повторений» получило первое место.
До сих пор вспоминаю момент, когда сижу в красном зале института философии и не верю тому, что слышу.
Я не старался показать себя лучше, умнее или интереснее других. Просто выступал в своей привычной манере, был собой. И это обратило на меня внимание.
А сейчас я пишу отчет о победе для университета, одевая в казённый язык новость о том, что меня теперь знают и в институте философии.
Думаю, в этом и была миссия участия в этом конкурсе. Показать свою позицию не сколько по теме, сколько по формату существования философии. Формат «Правды?» зашел.
Спасибо вам, что вселяете уверенность с каждой реакцией, комментом и репостом!
Похмелье после дня философии наступило внезапно. Оглушающая победа на конкурсе для молодых ученных института философии РАН обернулась написанием отчета для вуза. Безусловно, я хотел победить, но даже и не думал, что мой стиль с канала «Правда?» будет настолько высоко оценен почётными профессорами. В отличие от многих на этом конкурсе, а подано было чуть больше сотни работ, я не пытался поразить своими знаниями или сложными построениями. Работа написана таким же простым языком, как публикации, которые вы читаете.
В финале было много достойных ребят, проиграть которым было бы не стыдно.
Но моё эссе «Человек в цифровом диапазоне различий и повторений» получило первое место.
До сих пор вспоминаю момент, когда сижу в красном зале института философии и не верю тому, что слышу.
Я не старался показать себя лучше, умнее или интереснее других. Просто выступал в своей привычной манере, был собой. И это обратило на меня внимание.
А сейчас я пишу отчет о победе для университета, одевая в казённый язык новость о том, что меня теперь знают и в институте философии.
Думаю, в этом и была миссия участия в этом конкурсе. Показать свою позицию не сколько по теме, сколько по формату существования философии. Формат «Правды?» зашел.
Спасибо вам, что вселяете уверенность с каждой реакцией, комментом и репостом!
Экономика страданий
По мере увеличения страданий растет и ценность полученного результата. Нас учили, что для победы нужно стараться по полной, выкладываться, лезть из кожи вон. Ничего просто так не дают, всё нужно выстрадать.
Агонистическая логика спортивных соревнований проникла всюду. Конкурсы, турниры, олимпиады. Мы с детства в этой системе. Нас сравнивают, оценивают, дают рекомендации. Искусство, наука и предпринимательство. Мы конкурируем за внимание, престиж, популярность. Из детей, которых хвалили только за то, что они что-то делали, выросли достигаторы, отличники, призеры.
Ошибка в том, что мы придаем межгалактическое значение всем соревнованиям, в которых участвуем. Я наблюдал это очень часто в музыкальном училище, когда студенты не только не получают удовольствие от музыки, которую исполняют, но еще и страдают прямо за роялем или со скрипкой в руках. Ошибку и поражение не простят. Это особенность всей нашей «школы». Браться за сложное, не по возрасту, не по зубам, чтобы доказать, удивить, превзойти себя. Конкуренция берёт за плечи амбиции и комплексы и подталкивает человека превратить себя в инструмент для достижения цели.
Если не придавать лишнего значения, относиться к конкурсу как к рядовому выступлению, общаться с членами жюри на равных и получать удовольствие в процессе, то все получится.
Любой конкурс — это игра. В игре процесс важнее результата, ведь она имеет ценность сама по себе, а итог — приятный бонус. В красивой гонке проиграть не стыдно!
Не додумывай того, что еще не случилось, будь здесь и сейчас. Играй красиво — в своём стиле и по своим правилам.
По мере увеличения страданий растет и ценность полученного результата. Нас учили, что для победы нужно стараться по полной, выкладываться, лезть из кожи вон. Ничего просто так не дают, всё нужно выстрадать.
Агонистическая логика спортивных соревнований проникла всюду. Конкурсы, турниры, олимпиады. Мы с детства в этой системе. Нас сравнивают, оценивают, дают рекомендации. Искусство, наука и предпринимательство. Мы конкурируем за внимание, престиж, популярность. Из детей, которых хвалили только за то, что они что-то делали, выросли достигаторы, отличники, призеры.
Ошибка в том, что мы придаем межгалактическое значение всем соревнованиям, в которых участвуем. Я наблюдал это очень часто в музыкальном училище, когда студенты не только не получают удовольствие от музыки, которую исполняют, но еще и страдают прямо за роялем или со скрипкой в руках. Ошибку и поражение не простят. Это особенность всей нашей «школы». Браться за сложное, не по возрасту, не по зубам, чтобы доказать, удивить, превзойти себя. Конкуренция берёт за плечи амбиции и комплексы и подталкивает человека превратить себя в инструмент для достижения цели.
Если не придавать лишнего значения, относиться к конкурсу как к рядовому выступлению, общаться с членами жюри на равных и получать удовольствие в процессе, то все получится.
Любой конкурс — это игра. В игре процесс важнее результата, ведь она имеет ценность сама по себе, а итог — приятный бонус. В красивой гонке проиграть не стыдно!
Не додумывай того, что еще не случилось, будь здесь и сейчас. Играй красиво — в своём стиле и по своим правилам.
Тиражирование абсурда
Социальные сети напрочь стёрли границу между приватным и публичным.
Все прозрачно, все контролируется, все используется.
Если 240 лет назад И. Кант считал, что публичное использование ума приведет человечество к свободе и просвещению, то сегодня частные интересы корпораций, в которых мы работаем/служим, напрочь захватили всё поле общественности.
Ежедневно мы видим, как власть начальства пропитала все сферы жизни. Для неё наши аккаунты — это ресурс и органический трафик, который грех не задействовать в своих целях.
Будучи не в силах противостоять экономике лайков и репостов, гос. Учреждения оказываются неспособными на реальную конкуренцию в медиа. Им только и остаётся, что городить химеры общества спектакля.
Знакомый всем, кто работал в бюджетной сфере метод симуляции бурной деятельности следует логике видимости и в интернете. Иного смысла развивать социальные сети, помимо пресловутого отчета перед министерством, для них нет.
Статистика — это главное, а вам «ведь все равно несложно, да и что вам стоит?»
Написать комментарий, сдать пожертвование в фонд организации, купить билет на свой же концерт, — копейки, секунды, не правда ли?
На деле бредовые действия порождают отчуждение и обесценивают реальный труд других людей. Лицемерие и ложь переходят в хроническую форму, и мы уже не замечаем, что по кусочку отдали самое важное — право молчать. И пока система тавтологий и отражений торжествует, а комментарии пишутся одновременно по взмаху руки, нам остаётся единственная утешающая мысль: «если все вокруг согласны, значит жизнь у нас прекрасна».
Социальные сети напрочь стёрли границу между приватным и публичным.
Все прозрачно, все контролируется, все используется.
Если 240 лет назад И. Кант считал, что публичное использование ума приведет человечество к свободе и просвещению, то сегодня частные интересы корпораций, в которых мы работаем/служим, напрочь захватили всё поле общественности.
Ежедневно мы видим, как власть начальства пропитала все сферы жизни. Для неё наши аккаунты — это ресурс и органический трафик, который грех не задействовать в своих целях.
Будучи не в силах противостоять экономике лайков и репостов, гос. Учреждения оказываются неспособными на реальную конкуренцию в медиа. Им только и остаётся, что городить химеры общества спектакля.
Знакомый всем, кто работал в бюджетной сфере метод симуляции бурной деятельности следует логике видимости и в интернете. Иного смысла развивать социальные сети, помимо пресловутого отчета перед министерством, для них нет.
Статистика — это главное, а вам «ведь все равно несложно, да и что вам стоит?»
Написать комментарий, сдать пожертвование в фонд организации, купить билет на свой же концерт, — копейки, секунды, не правда ли?
На деле бредовые действия порождают отчуждение и обесценивают реальный труд других людей. Лицемерие и ложь переходят в хроническую форму, и мы уже не замечаем, что по кусочку отдали самое важное — право молчать. И пока система тавтологий и отражений торжествует, а комментарии пишутся одновременно по взмаху руки, нам остаётся единственная утешающая мысль: «если все вокруг согласны, значит жизнь у нас прекрасна».
Нюансы траскрибирования в интервью….
Рассказал про книгу Сары Бейквелл, поразмышлял о том, каким должен быть современный философский текст, упомянул всех основных экзистенциалистов.
Говорить с экрана о том, что читать — это интересно, тоже самое, что делать отсылки к сериалу в письменном тексте. Один способ восприятия информации никак не может перейти в другой. Книга всегда была инородна экрану, но последний чаще всего завидовал ей, то пытаясь экранизировать, то делая к ней отсылки, а то и вовсе говоря почти тоже самое, но всегда иначе. Нельзя уложить в экранное время литературное пространство. А потому я…
Не поделился впечатлением об остальных философских работах, не познакомил с идеями других великих мыслителей, не прорекламировал свой канал!
Что ж зовите ещё!
Рассказал про книгу Сары Бейквелл, поразмышлял о том, каким должен быть современный философский текст, упомянул всех основных экзистенциалистов.
Говорить с экрана о том, что читать — это интересно, тоже самое, что делать отсылки к сериалу в письменном тексте. Один способ восприятия информации никак не может перейти в другой. Книга всегда была инородна экрану, но последний чаще всего завидовал ей, то пытаясь экранизировать, то делая к ней отсылки, а то и вовсе говоря почти тоже самое, но всегда иначе. Нельзя уложить в экранное время литературное пространство. А потому я…
Не поделился впечатлением об остальных философских работах, не познакомил с идеями других великих мыслителей, не прорекламировал свой канал!
Что ж зовите ещё!
Новогодний орнамент
В современном мире внешняя форма вещи противоречит функции. Все стремится стать предметом эстетического удовольствия. Покупая туалетную бумагу со снежинками, я любуюсь их видом, совсем не заботясь о том, где и при каких обстоятельствах она окажется после покупки. Так любой товар может вступить в коллаборацию с Новым годом и выступить прибавочным чувством к празднику.
Для начала главное — окружить себя внешними атрибутами: музыкой, гирляндами и всевозможными товарами с тематической символикой. А если покупать не хочется, то интерфейсы приложений и дизайн окружающей среды создадут атмосферу праздника за вас. Новогоднее предложение и лимитированная серия не оставят равнодушными, их попросту не получится проигнорировать.
В геометрическом орнаменте среды совсем теряется красота. Дело не в кружках, ёлках и огнях, а в том, какую функцию они несут. Оказываясь в ряду символов праздника, эти вещи подобны апельсинам и яблокам на хвойном дереве, любоваться можно, есть — нельзя. Эстетика одного мгновения, будучи бесконечно отраженной, создает эффект предновогоднего ожидания. Итоги итогов. Топы топов. Подарочные упаковки подарков.
Уже привычные «Let it snow!», «Праздник к нам приходит» и «Новый год к нам мчится» звучат в необычном исполнении популярного артиста, а чипсы Lay's теперь продаются со вкусом рождественского яблока или шампанского. На новый год, почему бы и нет. Пусть на вкус и на слух это куда хуже классического оливье. Нужно ведь внести щепотку извращения в самый семейный и традиционный праздник.
Дух обновлений приватизирован, дух будущего идеалогизирован первым каналом (или каким-либо другим), дух прошлого вытеснен симулякром традиции.
Остается наш уникальный опыт единства, уюта и сопричастности. Не подменяй его холодными внешними формами, ищи то и будь с теми, кто растопит вокруг тебя сугробы настоящего! Ведь Новый год — это ожидание момента, в котором ты, наконец, окажешься здесь и сейчас.
В современном мире внешняя форма вещи противоречит функции. Все стремится стать предметом эстетического удовольствия. Покупая туалетную бумагу со снежинками, я любуюсь их видом, совсем не заботясь о том, где и при каких обстоятельствах она окажется после покупки. Так любой товар может вступить в коллаборацию с Новым годом и выступить прибавочным чувством к празднику.
Для начала главное — окружить себя внешними атрибутами: музыкой, гирляндами и всевозможными товарами с тематической символикой. А если покупать не хочется, то интерфейсы приложений и дизайн окружающей среды создадут атмосферу праздника за вас. Новогоднее предложение и лимитированная серия не оставят равнодушными, их попросту не получится проигнорировать.
В геометрическом орнаменте среды совсем теряется красота. Дело не в кружках, ёлках и огнях, а в том, какую функцию они несут. Оказываясь в ряду символов праздника, эти вещи подобны апельсинам и яблокам на хвойном дереве, любоваться можно, есть — нельзя. Эстетика одного мгновения, будучи бесконечно отраженной, создает эффект предновогоднего ожидания. Итоги итогов. Топы топов. Подарочные упаковки подарков.
Уже привычные «Let it snow!», «Праздник к нам приходит» и «Новый год к нам мчится» звучат в необычном исполнении популярного артиста, а чипсы Lay's теперь продаются со вкусом рождественского яблока или шампанского. На новый год, почему бы и нет. Пусть на вкус и на слух это куда хуже классического оливье. Нужно ведь внести щепотку извращения в самый семейный и традиционный праздник.
Дух обновлений приватизирован, дух будущего идеалогизирован первым каналом (или каким-либо другим), дух прошлого вытеснен симулякром традиции.
Остается наш уникальный опыт единства, уюта и сопричастности. Не подменяй его холодными внешними формами, ищи то и будь с теми, кто растопит вокруг тебя сугробы настоящего! Ведь Новый год — это ожидание момента, в котором ты, наконец, окажешься здесь и сейчас.
Десакрализация музея
Современность характеризуется стиранием границ и метаморфозами свойств. В этих условиях музефикация современной культуры идет рука об руку с демократизацией музейных пространств. Для З. Баумана текучесть и сверхпроводимость форм культуры – неотъемлемое свойство настоящего. Если в эпоху Просвещения искусство было сакрализировано и помещено в музей (храм светской культуры), в котором предметы проходили все необходимые бюрократические процедуры для того, чтобы остаться в вечности, то сегодня мы наблюдаем десакрализацию или освобождение дисциплинарного пространства музея.
Его дизайн захвачен логикой среды, в которой господствует комбинаторика досуговых форм и социокультурных практик. Йога, бисероплетение, концерты при свечах – всё это доступно по Пушкинской карте.
Каждый музей изобретает все новые и новые способы привлечения частной и государственной прибыли, но в погоне за статистикой и отчетами таки выплёскивает вместе с водой ребёнка. Пространство трансляции традиционных ценностей и выполнение гос. заказа в рамках указа о культурной политике соседствует с рекламой мерча и лекцией на тему «эротика в истории искусства». Конкурируя с парком аттракционов и «домом вверх дном», музей привлекает аудиторию всеми возможными способами, расширяя грани допустимого. Музейные пространства теперь открыты для сотрудничества со всеми и каждым, если это выгодно и принесет прибыль в кассу. Эстетика музейной среды привлекает блогеров и местные телеканалы, музей отчитывается перед государством о количестве упоминаний в СМИ и о статике просмотров в социальных сетях.
Вертикальный контент заваливает горизонт смыслов. За ними теперь идут в независимые галереи современного молодого искусства и арт-пространства, а музей становится искусным пространством без подлинного интереса к искусству.
Иди не по Пушкинской карте, а куда интересно!
Современность характеризуется стиранием границ и метаморфозами свойств. В этих условиях музефикация современной культуры идет рука об руку с демократизацией музейных пространств. Для З. Баумана текучесть и сверхпроводимость форм культуры – неотъемлемое свойство настоящего. Если в эпоху Просвещения искусство было сакрализировано и помещено в музей (храм светской культуры), в котором предметы проходили все необходимые бюрократические процедуры для того, чтобы остаться в вечности, то сегодня мы наблюдаем десакрализацию или освобождение дисциплинарного пространства музея.
Его дизайн захвачен логикой среды, в которой господствует комбинаторика досуговых форм и социокультурных практик. Йога, бисероплетение, концерты при свечах – всё это доступно по Пушкинской карте.
Каждый музей изобретает все новые и новые способы привлечения частной и государственной прибыли, но в погоне за статистикой и отчетами таки выплёскивает вместе с водой ребёнка. Пространство трансляции традиционных ценностей и выполнение гос. заказа в рамках указа о культурной политике соседствует с рекламой мерча и лекцией на тему «эротика в истории искусства». Конкурируя с парком аттракционов и «домом вверх дном», музей привлекает аудиторию всеми возможными способами, расширяя грани допустимого. Музейные пространства теперь открыты для сотрудничества со всеми и каждым, если это выгодно и принесет прибыль в кассу. Эстетика музейной среды привлекает блогеров и местные телеканалы, музей отчитывается перед государством о количестве упоминаний в СМИ и о статике просмотров в социальных сетях.
Вертикальный контент заваливает горизонт смыслов. За ними теперь идут в независимые галереи современного молодого искусства и арт-пространства, а музей становится искусным пространством без подлинного интереса к искусству.
Иди не по Пушкинской карте, а куда интересно!
Основной подход философии
Критическое восприятие реальности — вот начало философского пути. Возможность поставить под вопрос, усомниться в транслируемых окружающими смыслах, проблематизировать отношение к происходящему — необходимая составляющая любой свободной дискуссии. Помню, как в своё время мое привычное восприятие мира мог поставить под вопрос клип по TV, документальный фильм по типу «Дух времени» или новый опыт, который не соответствует ожиданиям. Пока мы растём, революция в сознании происходит постоянно, и мы должны допускать ее возможность в любом возрасте.
Даже если меня не устраивают ответы автора, я могу уважать его за поставленный в заголовке вопрос. Таким стал заголовок сборника работ философа, члена футбольного клуба, музыканта и профессора школы Новых социальных исследований в Нью-йорке Саймона Кричли. Эта книга о природе сочувствия и страха, вопросах сомнения и разумности не прошла мимо меня. Говорящее название бросает камень в огород сторителлинга и других современных медийных практик самопрезентации. Ещё не зная, что ждет меня под обложкой, я поддержал энтузиастов донатом за то, что решили приобрести права на издание и перевести книгу на русский.
В своих работах Саймон критикует утверждение, что начало философии стоит искать в удивлении. Продолжая стоическую традицию, он утверждает, что только разочаровавшись в религиозных и политических утопиях, только столкнувшись с жестокой реальностью, мы можем начать мыслить самостоятельно. Его работы несут провокационный посыл: «Как перестать жить и начать беспокоиться» (2010), «Записки о самоубийстве» (2015), книга о Дэвиде Боуи (2016), «О чем мы думаем, когда думаем о футболе» (2017).
Засилию коучей и блогеров, спекулирующих на психологических и материальных проблемах своей аудитории, просто необходимо бросить вызов. Кричли занимается именно этим, что вызывает отклик и желание потратить лишнее не на себя, а на общее дело.
Поддерживайте и вы тех, кто смело берёт на себя бремя критически воспринимать мир и искать альтернативы. Их присутствие в инфополе помогает открывать новые грани окружающего мира и возможности по его изменению.
Критическое восприятие реальности — вот начало философского пути. Возможность поставить под вопрос, усомниться в транслируемых окружающими смыслах, проблематизировать отношение к происходящему — необходимая составляющая любой свободной дискуссии. Помню, как в своё время мое привычное восприятие мира мог поставить под вопрос клип по TV, документальный фильм по типу «Дух времени» или новый опыт, который не соответствует ожиданиям. Пока мы растём, революция в сознании происходит постоянно, и мы должны допускать ее возможность в любом возрасте.
Даже если меня не устраивают ответы автора, я могу уважать его за поставленный в заголовке вопрос. Таким стал заголовок сборника работ философа, члена футбольного клуба, музыканта и профессора школы Новых социальных исследований в Нью-йорке Саймона Кричли. Эта книга о природе сочувствия и страха, вопросах сомнения и разумности не прошла мимо меня. Говорящее название бросает камень в огород сторителлинга и других современных медийных практик самопрезентации. Ещё не зная, что ждет меня под обложкой, я поддержал энтузиастов донатом за то, что решили приобрести права на издание и перевести книгу на русский.
В своих работах Саймон критикует утверждение, что начало философии стоит искать в удивлении. Продолжая стоическую традицию, он утверждает, что только разочаровавшись в религиозных и политических утопиях, только столкнувшись с жестокой реальностью, мы можем начать мыслить самостоятельно. Его работы несут провокационный посыл: «Как перестать жить и начать беспокоиться» (2010), «Записки о самоубийстве» (2015), книга о Дэвиде Боуи (2016), «О чем мы думаем, когда думаем о футболе» (2017).
Засилию коучей и блогеров, спекулирующих на психологических и материальных проблемах своей аудитории, просто необходимо бросить вызов. Кричли занимается именно этим, что вызывает отклик и желание потратить лишнее не на себя, а на общее дело.
Поддерживайте и вы тех, кто смело берёт на себя бремя критически воспринимать мир и искать альтернативы. Их присутствие в инфополе помогает открывать новые грани окружающего мира и возможности по его изменению.
Тест на возраст
За соседним столиком одна девушка говорит другой: «Знаете как я поняла, что ваш друг старый? Он ставит точки между предложениями в сообщении». Как бы ни выглядел человек, стоит ему открыть рот или взяться за телефон, и все становится понятно. Форму и язык общения не скроешь под корейскими масками и молодёжной одеждой. Интернет коммуникация меняется так же стремительно, как и повседневная речь.
Уже 15 лет никто никому не пишет: «ПрЕвед МеДвЕд и Йа КрЕвЕдКо», «лол» оказался самой устойчивой единицей сетевого жаргона, однако вместе с «кек» и теперь вызывает легкий «кринж».
Выражение: «чем больше смайликов, тем младше автор» — уже не работает! Обновление языка происходит быстрее, чем изменение реальности, отсюда и распад последней.
Язык формирует наше восприятие действительности, загоняя в строгие рамки оппозиций. Наша способность видеть проблемы и противоречия формируется языком. Часто мы заблуждаемся по поводу своей осознанности и самостоятельности. Наш мозг вопреки нашей воле цепляется за языковые триггеры и выдает запрограммированную реакцию. Новояз из утопии Оруэлла спускается не только сверху, он формируется обществом.
Осмысляя отношения в популярных категориях: «насильник-жертва», «абьюз и нарушение границ» мы не найдем иного выхода, кроме расставания, но наше ли это решение или его продиктовала логика языка? Чтобы действительно мыслить, нужно идти наперекор общему языку.
Выбраться за его границы можно только общаясь с разными людьми, читая разных авторов и слушая свои, а не чужие эмоции и чувства.
Будь вечно молодым. Создавай свои единицы языка и заражай ими других.
За соседним столиком одна девушка говорит другой: «Знаете как я поняла, что ваш друг старый? Он ставит точки между предложениями в сообщении». Как бы ни выглядел человек, стоит ему открыть рот или взяться за телефон, и все становится понятно. Форму и язык общения не скроешь под корейскими масками и молодёжной одеждой. Интернет коммуникация меняется так же стремительно, как и повседневная речь.
Уже 15 лет никто никому не пишет: «ПрЕвед МеДвЕд и Йа КрЕвЕдКо», «лол» оказался самой устойчивой единицей сетевого жаргона, однако вместе с «кек» и теперь вызывает легкий «кринж».
Выражение: «чем больше смайликов, тем младше автор» — уже не работает! Обновление языка происходит быстрее, чем изменение реальности, отсюда и распад последней.
Язык формирует наше восприятие действительности, загоняя в строгие рамки оппозиций. Наша способность видеть проблемы и противоречия формируется языком. Часто мы заблуждаемся по поводу своей осознанности и самостоятельности. Наш мозг вопреки нашей воле цепляется за языковые триггеры и выдает запрограммированную реакцию. Новояз из утопии Оруэлла спускается не только сверху, он формируется обществом.
Осмысляя отношения в популярных категориях: «насильник-жертва», «абьюз и нарушение границ» мы не найдем иного выхода, кроме расставания, но наше ли это решение или его продиктовала логика языка? Чтобы действительно мыслить, нужно идти наперекор общему языку.
Выбраться за его границы можно только общаясь с разными людьми, читая разных авторов и слушая свои, а не чужие эмоции и чувства.
Будь вечно молодым. Создавай свои единицы языка и заражай ими других.
Чувство времени
Все знают, что время может двигаться по-разному. Ускоренное время перед Новогодними праздниками, замедленное во время январских каникул, пустое на скучной и неинтересной работе.
Если для Аристотеля время ещё могло быть понято как единица движения, то сегодня движение больше не выразить привычными метриками. Астрономическое время – всего лишь способ сверить минутную стрелку. Каждый обращается со временем по-своему.
Искусство дарит нам разнообразный опыт проживания времени: ностальгия по прошлому, ожидание будущего, цикличность вечного возвращения и безвременье. Нам знакомо мгновение творчества и праздника, но чаще всего мы страдаем из-за нехватки времени. Отсюда популярность всевозможных книг и видеороликов по тайм-менеджменту. Попытка ли это подчинить себе время или подчинить себя времени?
Если продолжать мысли И. Канта о том, что время — это форма чувственности, возможно, само время течет, потому что мы его чувствуем?
В пятницу (27.12) в 19:00 в фотолаборатории «Волна» (Ленина 14/1) в связи с открытием выставки «От рассвета до заката» состоится лекция «Переживание времени».
Поговорим о том, как трансформировалось чувство времени в философии и культуре.
Все знают, что время может двигаться по-разному. Ускоренное время перед Новогодними праздниками, замедленное во время январских каникул, пустое на скучной и неинтересной работе.
Если для Аристотеля время ещё могло быть понято как единица движения, то сегодня движение больше не выразить привычными метриками. Астрономическое время – всего лишь способ сверить минутную стрелку. Каждый обращается со временем по-своему.
Искусство дарит нам разнообразный опыт проживания времени: ностальгия по прошлому, ожидание будущего, цикличность вечного возвращения и безвременье. Нам знакомо мгновение творчества и праздника, но чаще всего мы страдаем из-за нехватки времени. Отсюда популярность всевозможных книг и видеороликов по тайм-менеджменту. Попытка ли это подчинить себе время или подчинить себя времени?
Если продолжать мысли И. Канта о том, что время — это форма чувственности, возможно, само время течет, потому что мы его чувствуем?
В пятницу (27.12) в 19:00 в фотолаборатории «Волна» (Ленина 14/1) в связи с открытием выставки «От рассвета до заката» состоится лекция «Переживание времени».
Поговорим о том, как трансформировалось чувство времени в философии и культуре.
Размер шрифта
Все научные работы написаны 12 или 14 кеглем. Наука требует стандартизации стиля и формы. Выделяются в ней лишь количеством цитат и упоминаний имени. Однако на афишах и СМИ размер шрифта пропорционален популярности. Чем масштабнее проект, тем громче он может о себе заявлять.
Это итоги голосования «Не журнала» прошлого года. Было круто попасть в один ряд с такими крупными проектами! Спасибо вам за голоса.
Если хочешь увидеть моё имя крупными буквами, выбирай Добронравов Кирилл в разделе лидер мнений в голосовании этого года.
Все научные работы написаны 12 или 14 кеглем. Наука требует стандартизации стиля и формы. Выделяются в ней лишь количеством цитат и упоминаний имени. Однако на афишах и СМИ размер шрифта пропорционален популярности. Чем масштабнее проект, тем громче он может о себе заявлять.
Это итоги голосования «Не журнала» прошлого года. Было круто попасть в один ряд с такими крупными проектами! Спасибо вам за голоса.
Если хочешь увидеть моё имя крупными буквами, выбирай Добронравов Кирилл в разделе лидер мнений в голосовании этого года.
Холодильник воспоминаний
Сегодня, когда лента завалена всевозможными итогами итогов, когда на нас валятся топы лучших в каждой номинации, многие испытывают соблазн подвести черту под 2024, поставить жирную точку и с чистой совестью вступить в Новый год.
Наш опыт требует оформления, кто-то должен помочь сконструировать коллективную память об уходящем, а там дело за малым. Мы сами подгоним свои личные воспоминания под существующий шаблон. Подрежем, укоротим, смонтируем. Вот только то, каким действительно был этот год, так и останется загадкой.
Обратите внимание, насколько память избирательна. То, что циркулирует в информационном потоке под видом событий, кинопремьер и сериалов, затрагивает лишь последние месяцы. Итоги года стремятся превратиться в воспоминания ноября-декабря, словно 2024 и не было. Вчерашнее всегда ближе, и, сводя бюджет воспоминаний, мы придаем большее значение вчерашним тратам, оставляя всю структуру расходов без внимания.
Статистика — вещь более упёртая. Заметки, поисковые запросы, топы прослушиваний удивляют куда больше очевидных подборок. Потому что за количеством повторений размывается значимость событий. Открытия, в свою очередь, ярче отражаются в памяти, но и те теряются под тяжестью новых впечатлений.
Все это о том, что год как астрономическая единица больше не соразмерен темпу нашей жизни. Гораздо актуальнее отмерять время стаканами чая, бутылками молока, прочитанными книгами или встречами с близкими. А упаковать это в календарь и вовсе невозможно, ведь это логика бюрократических и финансовых отчетов.
Для меня намного важнее, с чем и кем мы входим в 2025.
Устремлённость в будущее — вот суть праздника. Каким бы ни был 2024, мы можем сделать все, чтобы следующий год оказался таким, каким мы бы хотели. Поэтому фокусы внимания — вещь куда более полезная, если расставлять приоритеты не в прошлом, а в будущем году.
Наполняя время решениями, мы вступаем в область неизвестного, а что из этого получится — время покажет. Но почему-то планами делиться нельзя, а итогами — пожалуйста?
Давайте говорить о будущем и создавать его вместе! Ведь о каких итогах может идти речь, пока мы живы? А вот планы — это возможности для взаимодействия и взаимопомощи!
Сегодня, когда лента завалена всевозможными итогами итогов, когда на нас валятся топы лучших в каждой номинации, многие испытывают соблазн подвести черту под 2024, поставить жирную точку и с чистой совестью вступить в Новый год.
Наш опыт требует оформления, кто-то должен помочь сконструировать коллективную память об уходящем, а там дело за малым. Мы сами подгоним свои личные воспоминания под существующий шаблон. Подрежем, укоротим, смонтируем. Вот только то, каким действительно был этот год, так и останется загадкой.
Обратите внимание, насколько память избирательна. То, что циркулирует в информационном потоке под видом событий, кинопремьер и сериалов, затрагивает лишь последние месяцы. Итоги года стремятся превратиться в воспоминания ноября-декабря, словно 2024 и не было. Вчерашнее всегда ближе, и, сводя бюджет воспоминаний, мы придаем большее значение вчерашним тратам, оставляя всю структуру расходов без внимания.
Статистика — вещь более упёртая. Заметки, поисковые запросы, топы прослушиваний удивляют куда больше очевидных подборок. Потому что за количеством повторений размывается значимость событий. Открытия, в свою очередь, ярче отражаются в памяти, но и те теряются под тяжестью новых впечатлений.
Все это о том, что год как астрономическая единица больше не соразмерен темпу нашей жизни. Гораздо актуальнее отмерять время стаканами чая, бутылками молока, прочитанными книгами или встречами с близкими. А упаковать это в календарь и вовсе невозможно, ведь это логика бюрократических и финансовых отчетов.
Для меня намного важнее, с чем и кем мы входим в 2025.
Устремлённость в будущее — вот суть праздника. Каким бы ни был 2024, мы можем сделать все, чтобы следующий год оказался таким, каким мы бы хотели. Поэтому фокусы внимания — вещь куда более полезная, если расставлять приоритеты не в прошлом, а в будущем году.
Наполняя время решениями, мы вступаем в область неизвестного, а что из этого получится — время покажет. Но почему-то планами делиться нельзя, а итогами — пожалуйста?
Давайте говорить о будущем и создавать его вместе! Ведь о каких итогах может идти речь, пока мы живы? А вот планы — это возможности для взаимодействия и взаимопомощи!
Страх повторений
Оставайся собой, будь не таким как все, ищи себя! Наша культура бредит уникальностью и неповторимостью. В любой сфере, от творчества до ухаживаний за противоположным полом, мы стремимся сделать что-то новое, удивить себя и окружающих. И не важно, идет ли речь о выборе платья на выпускной или о посте в социальных сетях. Мы не имеем права на повтор.
Это уже было, значит, ты не справился, не придумал ничего нового, осужден негласным договором. В школе нам запрещают списывать, в университете пугают системой антиплагиат, во взрослой жизни мы в страхе общественного порицания. Требование уникальности оборачивается запретом на подражание. Последнее приравнивается к оскорблению, обесцениванию, вторичности. Если не можешь сказать ничего нового — молчи.
При этом, если мы посмотрим вокруг, то с удивлением обнаружим, что массовая культура живет повторами. Популярная музыка не стесняется перепевать старые хиты, оркестр стремится воспроизвести классику. Культура — это сэмплы, цитаты и отсылки. А постмодернизм так и вовсе спекулирует на истории культуры, играя эпохами, стилями и смыслами. Логика, в которой черный квадрат можно изобразить только один раз, устарела. Энди Уорхол доказал, что именно копии, повторения и плагиат спасают нас от хаоса жизни. Оказавшись в новом городе, мы ищем открытий в той же мере, как и знакомые с детства типовые панельки, KFC и памятник Ленину.
Так почему я не могу цитировать себя, повторять одну и ту же мысль или соглашаться с уже известной?
Мы не можем повториться, ведь с каждым разом понимаем сказанное еще глубже и многограннее. Мыслить одно и то же бесконечное количество раз куда продуктивнее, чем искать новое и удивительное. Ведь удивляясь одному и тому же, мы лишь подчеркиваем ценность себя и того, о чем говорим.
Абсолютная оригинальность — такой же невроз, обесценивающий творческий процесс, как и стремление повторить точь-в-точь. В этом диапазоне и разворачивается искусство, жизнь и философия.
Мы лишь осколки чужих оригинальностей, которые, в свою очередь, являются такими же осколками. Повторяя то, что нам нравится, мы учимся быть собой и обретаем свой стиль. Не бойся цитировать, мысли гениев сходятся!
Оставайся собой, будь не таким как все, ищи себя! Наша культура бредит уникальностью и неповторимостью. В любой сфере, от творчества до ухаживаний за противоположным полом, мы стремимся сделать что-то новое, удивить себя и окружающих. И не важно, идет ли речь о выборе платья на выпускной или о посте в социальных сетях. Мы не имеем права на повтор.
Это уже было, значит, ты не справился, не придумал ничего нового, осужден негласным договором. В школе нам запрещают списывать, в университете пугают системой антиплагиат, во взрослой жизни мы в страхе общественного порицания. Требование уникальности оборачивается запретом на подражание. Последнее приравнивается к оскорблению, обесцениванию, вторичности. Если не можешь сказать ничего нового — молчи.
При этом, если мы посмотрим вокруг, то с удивлением обнаружим, что массовая культура живет повторами. Популярная музыка не стесняется перепевать старые хиты, оркестр стремится воспроизвести классику. Культура — это сэмплы, цитаты и отсылки. А постмодернизм так и вовсе спекулирует на истории культуры, играя эпохами, стилями и смыслами. Логика, в которой черный квадрат можно изобразить только один раз, устарела. Энди Уорхол доказал, что именно копии, повторения и плагиат спасают нас от хаоса жизни. Оказавшись в новом городе, мы ищем открытий в той же мере, как и знакомые с детства типовые панельки, KFC и памятник Ленину.
Так почему я не могу цитировать себя, повторять одну и ту же мысль или соглашаться с уже известной?
Мы не можем повториться, ведь с каждым разом понимаем сказанное еще глубже и многограннее. Мыслить одно и то же бесконечное количество раз куда продуктивнее, чем искать новое и удивительное. Ведь удивляясь одному и тому же, мы лишь подчеркиваем ценность себя и того, о чем говорим.
Абсолютная оригинальность — такой же невроз, обесценивающий творческий процесс, как и стремление повторить точь-в-точь. В этом диапазоне и разворачивается искусство, жизнь и философия.
Мы лишь осколки чужих оригинальностей, которые, в свою очередь, являются такими же осколками. Повторяя то, что нам нравится, мы учимся быть собой и обретаем свой стиль. Не бойся цитировать, мысли гениев сходятся!
Безопасное удовольствие
Мы никогда не заботились о себе так, как делаем это сегодня. Здоровье превыше всего. Никакого кофеина, глютена, холестерина, сахара, лактозы и табака. Мерой удовольствия становится вред своему организму, необоснованный риск, опасность. Сегодня мы слишком много знаем, чтобы поступать, не оглядываясь на это.
Наслаждение не должно угрожать, но это не повод менять привычки. Мы достигли успеха в поиске компромиссов с собой. Как пишет об этом Славой Жижек в статье Апология курильщика: «Мы говорим «да», но добавляем нюанс: шоколад — да, но обезжиренный, кола — да, но диетическая, кофе — да, но без кофеина, пиво — да, но без алкоголя, майонез — да, но без холестерина, секс — да, но безопасный...».
No-alcohol — это не только реклама, но и попытка гуманизации товара. Только цивилизованная упаковка, ручное производство и натуральные материалы. Пространство для относительно безопасного потребления тоже в ассортименте. Мы больше не пьем за гаражами, не курим в подъезде. Теперь для этого есть бар и зона для курения. Не случайно The Independent на этой неделе сообщает о том, что в Глазго открыли стерильную комнату для безопасного приема наркотиков под наблюдением врачей. Все для вашего здоровья и удовольствия!
Такая забота о потребителях создает иллюзию осознанного и безопасного выбора для тех, кто может себе его позволить, оставаясь слепыми к реальной опасности — отношению к себе как к средству.
Забота о себе — это возделывание души, а не выбор компромиссов. Чистому все чисто, поэтому будь честен с собой и не засоряй свою голову иллюзиями осознанности.
Мы никогда не заботились о себе так, как делаем это сегодня. Здоровье превыше всего. Никакого кофеина, глютена, холестерина, сахара, лактозы и табака. Мерой удовольствия становится вред своему организму, необоснованный риск, опасность. Сегодня мы слишком много знаем, чтобы поступать, не оглядываясь на это.
Наслаждение не должно угрожать, но это не повод менять привычки. Мы достигли успеха в поиске компромиссов с собой. Как пишет об этом Славой Жижек в статье Апология курильщика: «Мы говорим «да», но добавляем нюанс: шоколад — да, но обезжиренный, кола — да, но диетическая, кофе — да, но без кофеина, пиво — да, но без алкоголя, майонез — да, но без холестерина, секс — да, но безопасный...».
No-alcohol — это не только реклама, но и попытка гуманизации товара. Только цивилизованная упаковка, ручное производство и натуральные материалы. Пространство для относительно безопасного потребления тоже в ассортименте. Мы больше не пьем за гаражами, не курим в подъезде. Теперь для этого есть бар и зона для курения. Не случайно The Independent на этой неделе сообщает о том, что в Глазго открыли стерильную комнату для безопасного приема наркотиков под наблюдением врачей. Все для вашего здоровья и удовольствия!
Такая забота о потребителях создает иллюзию осознанного и безопасного выбора для тех, кто может себе его позволить, оставаясь слепыми к реальной опасности — отношению к себе как к средству.
Забота о себе — это возделывание души, а не выбор компромиссов. Чистому все чисто, поэтому будь честен с собой и не засоряй свою голову иллюзиями осознанности.
Симуляция будущего
Желание потребителя обладать предметом из будущего идет рядом со стремлением крупной компании олицетворять это будущее.
Одним из таких примеров стало изобретение компьютера для игры в шахматы в 1770 году.
Механический турок объехал всю Европу и успел развлечь М. Терезию, Б. Франклина и Наполеона. Однако разоблачение произошло в 1854 году, когда сын последнего владельца С. Митчел опубликовал серию эссе о том, как на самом деле работал бездушный робот.
Шестерёнки и шум лишь создавали иллюзию реальной работы механизма, на деле эта деревянная конструкция скрывала невысокого человека или ребенка, который совершал ходы.
В 2005 году компания Amazon назвала Механическим турком свой сервис, в котором цифровые задачи, такие как расстановка тегов для фотографий, осуществлялась с помощью невидимого труда удаленных работников.
Эта история, из книги К. Чейка «Мир — фильтр. Как алгоритмы упрощают культуру», воскресила в памяти совсем недавнюю новость о магазинах с кассами самообслуживания, всё тех же Amazon.
В 2024 году компания отказалась от «Just Walk Out». Произошло это после информации о том, что революционная технология ИИ для подсчета стоимости взятых покупателем товаров так и не была доведена до ума и работала за счёт труда тысяч индусов. Они следили за покупателями через камеры видеонаблюдения, вручную формировали чек и присылали счёт на карту клиента.
Несмотря на все заявления крупных компаний, будущее не так близко, как хотелось бы. Иногда технологии экономически не выгодны, иногда общество к ним не готово, а порой и вовсе желание казаться прогрессивными входит в конфликт с реальностью.
Тем не менее, нас активно вводят в заблуждение по поводу природы сил, скрывающихся за фасадом современных технологий.
Не верьте прорывным технологиям, которые обещают изменять вас и окружающий мир, меняйте его здесь и сейчас!
Желание потребителя обладать предметом из будущего идет рядом со стремлением крупной компании олицетворять это будущее.
Одним из таких примеров стало изобретение компьютера для игры в шахматы в 1770 году.
Механический турок объехал всю Европу и успел развлечь М. Терезию, Б. Франклина и Наполеона. Однако разоблачение произошло в 1854 году, когда сын последнего владельца С. Митчел опубликовал серию эссе о том, как на самом деле работал бездушный робот.
Шестерёнки и шум лишь создавали иллюзию реальной работы механизма, на деле эта деревянная конструкция скрывала невысокого человека или ребенка, который совершал ходы.
В 2005 году компания Amazon назвала Механическим турком свой сервис, в котором цифровые задачи, такие как расстановка тегов для фотографий, осуществлялась с помощью невидимого труда удаленных работников.
Эта история, из книги К. Чейка «Мир — фильтр. Как алгоритмы упрощают культуру», воскресила в памяти совсем недавнюю новость о магазинах с кассами самообслуживания, всё тех же Amazon.
В 2024 году компания отказалась от «Just Walk Out». Произошло это после информации о том, что революционная технология ИИ для подсчета стоимости взятых покупателем товаров так и не была доведена до ума и работала за счёт труда тысяч индусов. Они следили за покупателями через камеры видеонаблюдения, вручную формировали чек и присылали счёт на карту клиента.
Несмотря на все заявления крупных компаний, будущее не так близко, как хотелось бы. Иногда технологии экономически не выгодны, иногда общество к ним не готово, а порой и вовсе желание казаться прогрессивными входит в конфликт с реальностью.
Тем не менее, нас активно вводят в заблуждение по поводу природы сил, скрывающихся за фасадом современных технологий.
Не верьте прорывным технологиям, которые обещают изменять вас и окружающий мир, меняйте его здесь и сейчас!