Настоящая Россия

Вернувшись с боевой задачи, решил съездить в ближайший магазин за продуктами и побаловать себя вкусняшками, о которых мечтал всё это время. Такое простое желание — на короткое время вернуться к мирной жизни и поехать за покупками.

У прилавка встретил знакомую продавщицу, разговорились, и она поведала историю, которая заставила меня задуматься и прочувствовать то, что трудно передать словами.

Речь пошла об одном парнишке, солдате, который часто приходил в этот магазин, закупая продукты для братишек, не имеющих возможности выехать и самим сделать покупки. Этот боец покупал не для себя — для товарищей. Деньги у него не всегда находились сразу, ведь в наших обстоятельствах наличка — редкость. Но он всегда держал данное ей слово и, приходя в следующий раз за покупками, возвращал весь долг до копейки. Было понятно, что такая принципиальность, порядочность у человека в крови. А однажды, прошло уже несколько недель с его последнего посещения, он так и не появился. Как потом выяснилось, этот боец погиб. Ушёл в небесное войско. И за ним остался числиться крупный долг по покупкам.

Для самой продавщицы это стало тяжёлой и неоднозначной ситуацией. Она не знала, как поступить. С одной стороны — её собственная жизнь, семья, работа. Каждый рубль на счету. С другой — память о человеке, который всегда был честным и надёжным. Когда она рассказывала мне об этом, в её глазах читалось отчаяние, печаль и боль за по сути незнакомого ей человека.

И вот в один из последующих дней открылась дверь магазина, и вошла группа военных, сослуживцы того самого солдата. Некоторых ребят она хорошо запомнила, когда они приходили вместе с тем бойцом. Молча подошли все к прилавку и спросили: «Сколько он должен?» Продавщица назвала сумму, и ребята начали доставать из карманов деньги. Каждый положил столько, сколько было с собой, и вместе получилось гораздо больше, чем записанный долг. Это был не просто возврат денег — это был поступок в память об ушедшем воине, братской любви и человеческой благодарности.

Рассказывая, продавщица не сдержалась и громко расплакалась. В этот момент я понял: дело было не в этих деньгах и долге. А в том, самом глубоком, искреннем чувстве единства, которое связывает всех на уровне душ. О том, что даже смерти не подвластно разорвать нити братства и человеколюбия. Парни отдали деньги не потому, что так было надо, а потому, что иначе предали бы память о своём товарище, его добром и честном имени.

В этом жесте вся суть русского солдата: честь, верность, готовность поддерживать друг друга до конца — даже за пределами жизненного пути.

Осмысливая рассказ, я стоял и каждый раз возвращался к одному: вот она, настоящая Россия — та, что живёт в сердцах людей — сильная духом, объединенная общей болью, общей надеждой и общими ценностями.

Дорогие друзья, знакомим вас с прекрасными девушками, авторами каналов, принимавших непосредственное участие в создании сборника "Письмо себе".

https://www.tgoop.com/zhitposletebia
https://www.tgoop.com/zhenchina11
https://www.tgoop.com/fondnaroda

Отдельно хочу порекомендовать канал
https://www.tgoop.com/kraslines

Ребята делают большое дело: издают сборники рассказов написанные бойцами принимающими участия в СВО и теми, кто поддерживает и ждёт дома.

Где не проедут БТР и танки

Выдвинулись группой на передовую вместе с ребятами-ходоками, несущими на себе необходимый груз для боевых товарищей. Такие ходоки — это незаметные люди, порой находящиеся в тени прославленных воинских специальностей, которые у всех на слуху. Но они по праву могут носить звание героев, потому что именно благодаря их работе обеспечивается жизненно важная артерия, соединяющая ближайшее укрытие с зоной боевых действий.

Там, где не проедут БТР и танки, они идут пешком, неся на себе грузы, которые помогут решить исход битвы: боекомплекты, запчасти, генераторы. Для тех, кто давно удерживает позиции, несут провизию и воду. Их героизм заключается в том, что они делают это ежедневно. Каждый раз, бросаясь в самое пекло боя, доставляют необходимое солдатам и возвращаются обратно, чтобы снова отправиться на выручку своим товарищам, невзирая на смертельную опасность. Противник охотится за ними с такой же злобой и яростью, как за эвакуационными группами.

Эти ребята, проходя раз за разом десятки километров, точно знают, что взять с собой, что может пригодиться в любой момент и как себя вести в разных ситуациях. Иду с одним — у него отрываются лямки на рюкзаке; видно, внутри что-то тяжеленное. Он садится на землю, достаёт простой скотч, спокойно чинит рюкзак и идёт дальше. Вроде ничего особенного, но для меня это говорит о многом — изобретательность, мгновенное решение задачи, полное отсутствие паники.

Спустя какое-то время справа от нас появляется дрон-камикадзе. Мы вместе отпрыгиваем с тропы в небольшую яму, в которой точно двоим не поместиться. Но парень каким-то непостижимым образом уменьшается у меня на глазах вдвое и успевает при этом ещё вести огонь, сбивая дрон на третьем выстреле. Я в удивлении спрашиваю у него: «Ты кто вообще? Откуда такие навыки?» Оказывается, он имеет высшее техническое образование и тренировал бойцов по тактико-технической подготовке.

На следующий день он же принёс нам на точку шоколадные конфеты. Представьте себе: несмотря на тяжёлый груз, усталость, бездорожье и опасность, подстерегающую его на всём протяжении пути, человек подумал о том, чтобы сделать приятное другим — устроил нам небольшой праздник вкуса. Эти люди обладают невероятной эмпатией, внутренней силой и большим сердцем. Их подвиг — в ежедневной порой невидимой помощи в борьбе за жизни других. Они — те, кто поддерживает нас и подставляет своё плечо; кто делает невозможное возможным. Их героизм проявляется не только в смелости преодоления смертельной опасности на всём пути следования, но и в чувстве доброты и любви к своим товарищам — чувствах, которые светят в самые тёмные моменты.

Как же рад твоему приходу

Мы с напарником идем по посадке, впереди виднеется полянка под деревьями. Присели, смотрим вдвоем на небо. Напарник вдруг говорит: «Весна пришла, как же хорошо». Он видит природу, наслаждается моментом, а я смотрю вокруг и думаю: неделю весны прошло, а в сердце — тишина.

Но вот что странно: вскоре я начал замечать перемены. Тело и душа словно пробуждаются вместе с природой. Утром стало легче вставать — будто кто-то поднимает меня за плечи с постели. Кофе уже не так нужен, как раньше, а в теле появилась легкость, словно зима оставила свои тяжелые оковы где-то позади. И главное — солнце! Оно светит ярко и тепло, а над головой раскинулось бесконечное синее небо. Старые воинские тропы в посадке начали зарастать свежей травой, пробиваясь сквозь прошлогодние осенние листья. Земля будто зовет: «Посей в меня жизнь!» И этот зов чувствуется каждой клеточкой.

Лютый мороз отступил, и мы наконец-то можем дышать полной грудью. Носы больше не красные от холода, веки не слипаются от стужи — весна принесла свободу! Если бы сейчас встретил детей на улице, рисующих мелками на асфальте, я бы остановился. Нет, не просто остановился — присел бы рядом и начал рисовать вместе с ними. Домики, солнце, цветы... Всё то, что символизирует новую жизнь.

Весна — ты словно художник, который раскрашивает мир после долгой зимней спячки. Ты пробуждаешь природу, но и нас тоже. Ты учишь радоваться простым вещам: теплому ветру на лице, пению птиц где-то в ветвях деревьев, запаху свежей земли после дождя.

Весна... Как же рад твоему приходу!

По тропинке с улыбкой

Отправились с братишкой искать "блины" (выкопанная яма с укладкой из брёвен сверху) в посадках. Он впереди, я следом. Кругом деревья, кустарники, еле заметная узкая тропинка. Ветки цепляются за одежду, мешают обзору. Это и хорошо, и не очень: видимость окружающего мира нечеткая.

Вдруг боковым зрением замечаю силуэт лежащего на земле человека. Он неподвижен, накрыт спальником. Сразу мысль: "200..." В груди сжимается так, что становится трудно дышать, перехватывает в горле. В такие моменты всегда говорю: "Господи, упокой душу раба Твоего". Перекрестился три раза, чтобы хоть чем-то помочь его душе, и двинулся дальше. Внутри осталась тяжесть от увиденного и печаль — ничего для товарища на тот момент сделать не мог.

Нашли "блин", сделали, что нужно, и отправились тем же путём назад. И тут — не поверите! — на том месте, где лежало тело, я вижу живого человека! Он живой! Живой! В этот момент меня захлестнули эмоции: ликование, неожиданная радость. Слёзы сами потекли по щекам — слёзы счастья, облегчения и благодарности за жизнь. Подошёл ближе и говорю: "Да ведь я тебя уже похоронил и молитву прочитал!" А человек улыбается. Улыбается застенчиво, будто извиняясь за вызванный интерес к своей персоне.

Разговорились. Оказалось, боец был на задании от другого подразделения. Устал, выбился из сил, решил немного передохнуть и вырубился. Объяснил, что до нужного ему места осталось совсем немного — всего несколько шагов по меркам жизни. Надо только собраться с силами и идти вперёд. Увидел, как загорелись глаза бойца, как появилась надежда и облегчение. Тогда я понял: иногда простое слово поддержки может помочь человеку подняться и продолжить путь.

На следующий день снова шёл той же дорогой и отметил про себя: моего знакомца уже нет на том месте. Значит, нашёл силы подняться и двигаться дальше! Это осознание наполнило меня радостью. Так и шёл по тропинке с улыбкой до ушей и теплом в груди.

Дорогие друзья!
Познакомился с коллегой, близким по духу, который пишет цепляющие тексты о жизни солдата на фронте.

Честно говоря, никто лучше не сможет описать то, с чем сталкивается солдат на поле боя: о чём он мечтает, к чему стремится его сердце, что его злит и расстраивает, а что радует.

Этот человек, мой брат по духу и он тоже ведёт свой канал с удивительным названием —

«Байбак пылающих степей».

Рекомендую его всем вам, мои родные подписчики!

Верую

Смеркалось. В небольшом деревянном храме, стоящем на берегу реки в стороне от городских построек, недавно закончилась вечерняя служба. Прихожане вместе со служителями потихоньку расходились по домам.

«Батюшка, я пошёл!» — негромко произнёс молодой худощавый мужчина с острой бородкой и поклонился священнику, стоящему в алтарной части. «Иди, иди, брат Пётр, я сам всё закрою», — ответил ему батюшка. Ушедший было мужчина вернулся: «Там какая-то женщина хочет с вами поговорить. Я говорю ей, что мы уже закрываемся, но она настаивает на встрече с вами. Что ей сказать?».

Священник устремил взгляд за окно. Там при свете фонарей в тихом танце кружились и мягко опускались на землю снежинки. Коснувшись земли, они мгновенно таяли, словно церковный воск в лампадах. «Да, что-то в этом году зимы толком и нет. Природа каждый раз удивляет», — задумчиво произнес батюшка. И, повернувшись к Петру, улыбнулся своей доброй и теплой улыбкой. Тени причудливо легли на лицо священника. Множество тонких морщинок лучиками разбежались к уже чуть тронутым серебром седины вискам. На какой-то миг перед Петром предстал не молодой еще батюшка, которого он хорошо знал, а умудренный опытом и знаниями старец, словно сошедший с икон. «Пригласи ее, — сказал батюшка. — Я сейчас подойду».

Выйдя в центр храма, священник увидел эту женщину и отметил про себя, что обратил на нее внимание во время службы. Все прихожане стояли вместе, дружно отвечали на вопросы во время молитвы и с чувством исполняли песнопения. А эта женщина держалась особняком, теребила пуговицы на пальто и постоянно поправляла съезжающий с головы платок. И вот теперь она стояла перед ним, и ее можно было рассмотреть поближе.

На вид ей было лет 45-50, невысокая, измождённая, с заострившимися чертами лица. Тёмные круги под глазами и припухшие веки выдавали в ней человека, который недавно много плакал. Дрожащие губы, потухший взгляд, какая-то надломленность в фигуре — всё говорило о том, что она страдает и какое-то горе гложет её изнутри.

«Милая, что случилось?..» — едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, женщина поведала свою историю батюшке. От мужа, которого она так горячо, безумно любит, уже полгода нет никаких вестей. Куда только она не звонила и не писала. Подняла на ноги всех знакомых и незнакомых людей. Обошла все учреждения, которые могли бы хоть что-то сказать ей и, может быть, успокоить. Но нигде нет никакой информации. Вот и сегодня в очередной конторе сидящая напротив женщина в форме капитана в который раз набирала на клавиатуре запросы в войсковую часть, где служил муж. Все безрезультатно — в списке погибших его нет, в госпиталях такого бойца тоже нет. «Ждите информацию. Если она появится, мы сразу вам сообщим». Сухие, строгие, казенные ответы.

«Батюшка, я больше так не выдержу. Мне кажется, я начинаю сходить с ума. Не могу спать, не могу работать, не могу жить. Все мои мысли и чаяния о нём. По ночам я слышу его голос. Он как будто пытается что-то мне сказать, но я не понимаю, что именно. Мои друзья, конечно, стараются поддерживать меня, как могут. Но от этого мне ещё больнее. У них всё хорошо в жизни». Их любимые рядом, они могут поговорить с ними, обнять, прижать к себе. Я даже начинаю потихоньку ненавидеть этих счастливых людей. Понимаю, что нельзя носить в душе такую злость, но что, что мне делать? Меня разрывает на части боль, она впивается в меня осколками. И каждый день эти осколки своими острыми краями проворачиваются во мне.

«Должна ли я продолжать надеяться и верить в то, что муж ещё жив и вернётся ко мне? Я не уверена, что смогу это выдержать. Кто даст мне силы справиться с этим?..» — произнеся последнее предложение, женщина заплакала. Слёз становилось всё больше и больше. Словно прорвавшая плотину вода, слёзы ручьями текли по её лицу.

«Полно, милая, полно. Поплачь, выпусти через слёзы боль и обиду. Пусть с ними уйдут тьма и беспросветность. Открой сердце надежде и вере. Очисти свою душу и впусти в неё Бога. Он поможет тебе справиться и поддержит. Уповай на Него, ибо только Ему под силу сотворить чудо.

По вере твоей да будет тебе…» — и слёзы горячими каплями падали на руки священника, державшего крест.

Пётр, задержавшийся в келье и решивший всё-таки дождаться и проводить батюшку, заглянул в полутёмный зал храма и увидел картину, тронувшую его до глубины души. Рядом с иконой почитаемого старца Серафима Саровского стояли два человека. Склонившая голову рыдающая женщина и по-отечески обнимающий её, устремлённый взглядом вверх, истово молящийся со слезами на глазах батюшка. «Верую», — расслышал молодой священник единое двухголосие в опустевшем храме.

Тихонько прикрыв дверь и перекрестившись, он присел на скамейку возле храма и погрузился в раздумья. Снежинки кружились в тихом танце и мягко опускались на землю, а коснувшись земли, мгновенно таяли, словно церковный воск в лампадах.

Дорогие друзья, помогите собрать, пожалуйста, небольшую сумму на транспорт. Этот "конь" нужен нам, чтобы возить инженерные материалы по точкам, забирать ребят с передовой оперативно на отдых. Также очень нужно несколько коробок армированного скотча.

Просим 60т.р.

2202208176560515

СБЕР, Геннадий С.
(карта для гуманитарной помощи). Все отчёты по ссылке: https://www.tgoop.com/pir_praktika_1

Дорогие друзья, храни вас всех Бог и ваши семьи. Сумму собрали и даже больше. Без вас оперативно решить этот  вопрос не получилось бы. Душой я с вами, низкий всем поклон. Обязательно покажу, что приобретём.

Собрано - 100.994 руб.

Отчёты все здесь:
https://www.tgoop.com/pir_praktika_1

Не знаю ответа

В последнее время я всё чаще ощущаю внутри себя что-то необъяснимое. Как будто там, глубоко, накопилось целое озеро. Озеро слёз. Оно тихо плещется, не находя выхода, и сам не знаю, почему так боюсь его выпустить наружу. Мне тяжело в этом признаться даже себе, но уже давно чувствую: нужно выплакаться наедине с собой. И это как будто  единственный способ смыть с души всё то, что копилось годами.

Слёзы пробиваются только в особенные моменты. Когда звучит душевная музыка, которая будто касается самого сердца. Когда в день вдруг случается что-то осмысленное, настоящее, живое. Тогда это озеро внутри начинает бурлить, просится наружу, но я снова сдерживаюсь. Снова прячу это чувство под маской спокойствия и привычного мужского самообладания.

Поводом для этих размышлений стали слова моего давнего командира. Он как-то признался: бывает так, что ни с того ни с сего хочется плакать. Я тогда не поверил. Мужчина и слёзы — это же несовместимо, правда? Так нас учили с детства. Но потом начал прислушиваться к себе… И понял: он был прав. Есть что-то такое внутри меня тоже. Что-то тихое, но мощное. Что-то, что ждёт момента вырваться наружу.

И вот теперь во мне борются две мысли. Одна упрямо твердит: "Мужчины не плачут". Мы же сильные, мы должны держаться! А другая шепчет: "А может быть, стоит? Может быть, в этих слезах есть спасение? Может быть, через них ты увидишь в жизни что-то большее?"

Я не знаю ответа. Может быть, это и есть настоящая сила — позволить себе быть уязвимым...

Есть, ещё и газировку дадим

Наша "квартирка" с
напарником расположена рядом с тропинкой, по которой всегда ходят бойцы. Кто-то возвращается с боевого задания, а кто-то направляется в обратном направлении. Многие, проходя мимо нашего убежища, спрашивают про воду: "Парни, есть попить? Хоть глоток, жажда замучила и горло пересохло. Пожалуйста!"

Надо понимать ситуацию, в которой мы все находимся там. Вода порой ценится на вес золота, и её точно нет в изобилии, тем более на линии соприкосновения. Мы довольно далеко от тыла. И наличие воды даже для нас самих ограничено. Но мой напарник всегда старается проявлять человечность и делиться даже тогда, когда запасы на исходе. Его радушие по отношению к незнакомым людям — напоминание о том, как важна взаимовыручка и сердечность к ближнему. Делать добро и не ждать ответа.

Однажды мы с ним отправились по заданию командира, пройдя пешком не один десяток километров. Путь был не простой, и, порядком подуставшие, уже возвращаясь назад, наткнулись на блиндаж с бойцами. Напарник предложил зайти и попросить воды. Честно говоря, я был настроен скептически. Не поверилось, что помогут, тем более, что этих ребят мы не знали. Но напарник возражать мне не стал и ушёл. Вскоре он вернулся с большой бутылкой воды и газировкой в руках, улыбаясь. Я, конечно, очень удивился такой добыче. Это из разряда чудес на линии боевого соприкосновения.

Товарищ рассказал, что на заветный вопрос: "Есть ли вода?" — он получил ответ: "Есть, ещё и газировку дадим". Бывает, конечно, и по-другому. Можно в ответ на просьбу услышать короткое: "Нет!". Мне это понятно. Парни думают о своих бойцах, тех, кто рядом и в их подразделении. Это не жадность, это расчёт без эмоций.

Друзья, а бывали ли случаи, когда вы делились чем-то дорогим и ценным?

Простые вещи

Дали задание съездить с коллегой по задаче в город. Когда выезжали, ещё только светало, пока добирались до нужного места, стемнело. Небо было тёмным, ни одной звёздочки на нём. Все магазины и гражданские  объекты давно закрылись, и только из окон домов падал свет, освещая непроглядную темень. Не думал, что этот свет в окнах вызовет и грусть, и радость. В каждой комнате жизнь человека, семьи — это маленький очаг счастья. Душа так отозвалась на это, что, облокотив голову на руку, я просто смотрел на это чудо.

С коллегой попутно обсуждали все темы нашей военной и гражданской жизни. Мы так заговорились и увлеклись обсуждением, что он на какое-то время забывал про свои сигареты и желание покурить. Вот спрашиваю его: «Как думаешь, а подземное жилье будет интересно гражданским людям? Люди стремятся покупать квартиры в домах, а мы позовём их под землю и там построим жилища. Ведь блиндажи умеем строить». Он улыбнулся и сказал, что для рыбаков такие жилища подойдут точно, а вот для простых жителей вопрос любопытный.

Спрашиваю дальше: «А что ты будешь делать, когда всё закончится?» «Да уйду в свой гараж на недельку, две, а дальше поеду работать», — ответил он. Во многом мы схожи с ним, например, в мысли, что лучшая прививка от грусти по дому — это сосредоточение на своём ремесле и дань уважения каждому дню с его вызовами и задачами.

Впереди показалась АЗС. Повезло, что можно было купить кофе, салат и пару бургеров. Это и есть простое солдатское счастье. Газ в пол, и мы возвращаемся в своё расположение. Дома пропадают, и остаётся только дорога, ты и твои думы. В такие моменты понимаешь, что иногда простые вещи — это то, что действительно нужно, чтобы чувствовать себя живым.

Без комментариев

Мои дорогие подписчики! За почти 2 года, что существует этот блог, вы стали мне близкими и даже родными! На каждый пост от вас поступает много добрых, тёплых,  сердечных слов поддержки и комментариев.

Я этим тронут и не скрою, очень удивлён. Ведь возможности отвечать лично и вступать в дискуссию у меня нет. И не потому, что я этого не хочу, а потому, что этого требует наша обстановка на месте.

Вы все знаете, что сами заметки публикует доверенное лицо, моя мама. И она считает неправильным от своего имени что-то комментировать и писать. Мамы такие:)

Да, возможность читать ваши комментарии и переживать, проживать каждый из них, у меня есть. Но не более того. Спасибо всем, что вы поддерживаете жизнь канала. Без вас его бы не было. Для меня каждый комментарий важен и ценен.

Вопрос: какой материал вам хотелось бы ещё видеть в блоге? Дайте, пожалуйста, пищу для размышлений.

Я Ара, Я Юс, Я Дирижёр, Я Студент

Вышел в поле. Передо мной до самого горизонта раскинулись бескрайние степи. Справа и слева — посадки. Небо сегодня чистое, спокойное. Поднял голову и увидел пролетающий косяк птиц. Как же красиво они летят — строго в своей иерархии, слаженно, будто единое целое. Взмах ещё взмах — и вот они уже превращаются в едва заметные точки на горизонте. На минуту я даже позавидовал им: свободным, сильным, летящим вперёд без страха. Но тут же в душе появилось чувство тревоги и печали, которое стало разрастаться всё сильнее. Сердце защемило... Вспомнил об ушедших братьях с их вечными позывными.

Друзья, скоро наш великий народный праздник — 9 мая, День Победы! Знаю, что большинство из вас будет отмечать его в кругу семьи: с родными, детьми, друзьями, близкими. Кто-то останется в городе и будет смотреть Парад Победы по телевизору. Кто-то пройдёт в колонне "Бессмертного полка", держа в руках портреты своих героев. Кто-то уедет на дачу и отметит праздник там — так и должно быть. Это правильно.
Но у меня к вам есть одна просьба... или скорее пожелание. Вспомните не только наших дедов и прадедов, которые принесли мир на землю, победив фашизм ценой своей жизни. Вспомните и тех, кто отдал свою жизнь за Отечество уже в наше время. Тех, кто никогда больше не вернётся домой: к своей семье, маме, детям, жене... Тех, кому уже не суждено обнять своих родных и прижать их к сердцу.

Прошу вас! Остановитесь на мгновение. Склоните голову хотя бы на минуту. Прочитайте молитву о павших воинах — они все до единого герои. Все те, кто ушёл в небесное войско... Если вы неверующий человек — найдите в своём сердце место для благодарности. Я не прошу большего. Я прошу помнить. Помнить этих парней, которым не суждено вернуться.

Я Ара, Я Юс, Я Дирижёр, Я Студент...

Один в темноте

Летит к нам или нет? Да вроде нет. Старая? Да, она самая.

Мысли, сказанные вслух, выдали тревогу и страх. Эта ночь могла стать для нас последней. В небе уже несколько часов летает десяток килограммов взрывчатки — бездушный кусок металла, несущий смерть. И вот он завис прямо над нами. Напарник, стараясь сохранять спокойствие, дрожащим голосом начинает читать молитву: «Боже, сохрани, спаси, помоги...» Сброс. Взрыв оглушает. Столп пыли взмывает вверх, заслоняя звёзды. Минутная темнота и звенящая тишина. Мы не можем понять — живы мы или нет. Живы.

Мой коллега смотрит на меня и спрашивает: «Что делать?» Оба молчим. Вопрос повисает в воздухе, как эхо от взрыва. «Она вернётся», — говорит он. Решаем рассредоточиться. Куда побежал коллега, периферийным зрением отметил, но чтобы не привлекать хищников неба, высматривающих себе добычу принял решение бежать в другую сторону.

Рванул от места взрыва что есть сил и спустя какое-то время остановился отдышаться. Передо мной открылась картина: поле и посадка. Безлюдная природа, равнодушная к нашему страху и боли. Иду пять минут, десять... Натыкаюсь на заброшенный участок. Точно знаю — наши парни стояли здесь недавно. Вижу вход в блиндаж — спасение.

Стучу: «Братья, есть кто? Можно войти?» Тишина давит на уши, как гул после взрыва. Захожу внутрь — длинный коридор тянется вперёд, ощущение, что он бесконечный. Иду осторожно, шаг за шагом. Думаю, если кто есть в блиндаже, то увидев меня ночью парни вскинут автоматы без раздумий, поэтому  громко спрашиваю: "Есть кто?". Но, вокруг только пустота.

Дошёл до конца и увидел лежанку. Осмотревшись, нашёл у ребят в загашниках шоколадку — маленький кусочек радости посреди ночного кошмара. Съел её с благодарностью к небу за этот дар судьбы.

Отключился ненадолго — всего два часа сна в этом странном месте. Проснулся и вышел наружу — пора возвращаться к месту происшествия, чтобы понять сохранилось ли что-то.

Подошёл. На нашем блиндаже лежит часть дерева — его срубило то ли взрывной волной, то ли осколками снаряда. А самое страшное — огромная дыра в земле от сброшенного снаряда. Два метра разделяли нас и эту воронку... Всего два метра между жизнью и смертью.

Сейчас пишу эти строки — голова гудит от боли и мыслей. Может быть, контузия? Станет ясно через день-два. Героя из себя строить не буду: если задело — надо провериться.

Попади тот снаряд в крышу нашего блиндажа — братская могила для всех нас... Только ваши переживания и молитвы сохраняют нас здесь, на краю жизни.

Впереди солнечный день — нелепый контраст после ночи ужаса и страха смерти. Но работа продолжается: война не знает отдыха.

А пока попьём с напарником кофе и воздадим хвалу Богу за то, что сохранил нас в очередной раз.

Записано со слов мамы

Звонок в дверь. Подходя к ней, уже на расстоянии слышу визг, смех и детские голоса. Внучки пожаловали. Едва успела отскочить внутрь квартиры, как два жизнерадостных человечка, толкаясь и щипая друг друга, перешагнули порог дома.

Время, проведённое с внуками, особенное. Как кто-то сказал, они не наши дети. И мы, став уже взрослыми, осмысленными людьми, пройдя путь ошибок, взлётов и падений со своими детьми, на внуков смотрим по другому. И любим их иначе.

Замечательно провели время: поговорили, потанцевали, да ещё и попели. Девочки стали собираться домой. "На улице холодина, почему без кофт?" — строго спрашиваю я. Старшая хватает с вешалки куртку и отвечает: "Мне не холодно." Отмечаю про себя, что ещё год назад она испросила у меня эту куртку. У нас за неё разгорелся спор. Куртка спортивная, яркая, мужская — вещь моего сына, который уже три года находится в зоне СВО. Но внучка вцепилась в неё так, что пришлось уступить. Ведь она — папина! Этим всё сказано.

Однако негоже в такую погоду надевать куртку на голое тело. Пошла посмотреть, что есть из одежды в шкафу. Всё перебрала — моё не подходит по размеру — и взглядом выхватила висевшую в самом конце старенькую застиранную "адидасовскую" олимпийку сына. Подумала: под курткой всё равно не видно будет, а до дома дойти — в самый раз. И сняла её с вешалки.

Вышла к девочкам с олимпийкой в руках. "Вот, папина вещь — одевай, потом вернёшь!" Внучки тем временем, как всегда, выясняли отношения между собой. Мгновение — просто мгновение — и олимпийку выхватили из моих рук.
— "Папина? Это точно папина?" — дрожащим голосом спросила старшая.
— "Отдай! Это моё! Это мой папуся!" — тут же подхватила младшая.

Началась свалка. Каждая тянула рукав олимпийки к себе.
— "Папочкой пахнет! Она моя!" — со слезами на глазах кричала одна.
— "Она же тебе большая! И бабушка дала её мне!" — отвечала другая.

Я замерла в минутном ступоре. Собрав волю в кулак, прикрикнула: "Тишина! Остановитесь!"

Разобрав случившееся и объяснив девочкам, что папочкина любовь одинакова к ним обеим и память о нём можно хранить не только через вещи, мы обнялись напоследок, и они ушли. В моей памяти мамы и бабушки так и останется этот случай: лица детей, дрожащие от слёз ресницы, поджатые губы, старенькая олимпийка, раздираемая на части и судорожно удерживаемая побелевшими от напряжения пальчиками моих внучек.

Разбилось сердце

Как-то в посадке, в зоне боевых действий, пересеклись с одним солдатом. По ходу общения решил спросить у него: «Слушай, братиш, не будет у тебя пяти литров бензина?» Он сказал, что есть, и отдал нам. Добрый его поступок врезался мне в память. Потом мы ещё пару раз с ним пересекались с обычными вопросами при встрече, как у кого дела. Что-то в нём меня заинтересовало.  Просмотрел его личную страницу в соцсети и увидел фото, где он стоит с флагом одного из самых крутых подразделений нашей армии, на руке татуировки. Визуальная картинка получалась очень мощная. Для себя в душе отметил, что всё таки, как-то похоже это больше на показуху. Атомы интуиции подсказывали мне быть настороже.

Прошло несколько месяцев с нашего последнего общения, и человек сам вышел со мной на связь. Написал и рассказал, что уже не служит, а занимается гуманитарной помощью — помогает бойцам с оборудованием. Стал рассказывать, что нашёл хороших спонсоров, которые оплачивают половину нужной суммы для покупки, а остальная половина — с того, кто покупает. Конечно, меня это заинтересовало. Я верю в добрых, порядочных людей и ничто не может разубедить меня в обратном. Мы договорились, что он найдёт для нашего подразделения нужное оборудование. Этот человек оперативно прислал фото и сказал, что завтра же всё привезёт. Такое быстрое решение вопроса показалось мне слишком сказочным. Обычно на это уходит несколько дней. На радостях рассказал командиру, что нашел доброго человека, который нам поможет, но в последний момент всё таки решил ещё поподробнее разузнать о человеке у сослуживцев.

И в процессе выяснилось этот человек в бегах, и  мошенник: он обманывал моих братьев. Для меня такая информация — как ножом по сердцу. Обманывать и делать деньги на тех, кто служит России? Так от этого стало горько и невыносимо, что болит до сих пор, потому что ребята много вкладываются в то, чтобы подразделение было оперативным и мобильным, и отрывают часть денег от одной семьи в другую. А когда "свой" так поступает, то опускаются руки. Я написал ему в последнем сообщении: «Побойся Бога и перестань таким заниматься». На что получил ответ: «Как ты мог обо мне такое подумать?». В общем обычная игра мошенника.

Не думал, что человек, который вместе со мной был в зоне боевых действий, способен так искусно врать. После этого случая, который станет мне очередным жизненным уроком, захотелось стать жёстче с людьми, но нет — тяжело мне это даётся. Как я верил в добрых людей, так и буду дальше. Просто ко всему буду подходить ещё с более холодной головой, не торопясь и брать время больше для размышления ища подробную информацию о потенциальном помощнике.

Сердце разбилось за ребят, за тех, кто поверил и перевёл ему ещё и кровно заработанные деньги. Помоги Небо такому человеку всё же остановиться. Настигает суд Неба, настигает за такое рано или поздно. Я видел, как это происходит с людьми, которые были облечены большой властью и она не спасла их.

Такая душа

На днях братишка пришёл ко мне в гости. Он был чем-то очень впечатлён. Стал рассказывать, что, идя по взятой нашими бойцами лесополосе, он увидел огромное число погибших бойцов ВСУ. Как он понял, что это не националисты, не знаю, но был уверен, что это именно простые парни, обычные солдаты, прибывшие воевать с нами не по своей воле.

Так вот, что он мне сказал: "Я не выдержал, почти заплакал, остановился около них, вздохнул в небо и рука сама поднялась в воздух. Я, как бы наблюдал за собой со стороны. Перекрестился и сказал: “Господи, прости их и помяни во Царствии Твоём. Да, они стреляли в нас и бились до последнего, но бой окончен".

Вот такая душа у этого человека.

Без стали в воздухе

В 14:00 мы с напарником в последний раз работали по целям. И вдруг наступила необъяснимая и непонятная тишина — ни в рации, ни на улице не было ни звука. Час, два, три... Говорю коллеге: «Проверь, может, что-то с рацией не так». Вызвали дежурного — получили ответ, что со связью всё в порядке. Ну ладно. Обычно мы реагируем мгновенно: по команде — сразу в дело, а тут что-то не то.

Выхожу на улицу и слышу говорящий лес: поют птицы, стрекочет всё живое, всё радуется на земле. В небе уловил краем уха уход смертоносного камикадзе с поля боя. Всё, тишина, нет ощущения опасности и вздрагивания, что сейчас что-то прилетит в нас. Спускаюсь и зову напарника: «Выйди, посмотри, что-то необычное». Он хоть и не любитель высовываться из берлоги, но вышел. Подтвердив мои наблюдения, он сообщает, что только что введён режим прекращения огня нашим верховным главнокомандующим по всем фронтам и поступил нам приказ всем действиям "стоп".

До чего же необычное состояние ощущаю. Душа вернулась в подзабытое состояние трёхлетней давности, когда ещё не попал на фронт. Тогда я не знал, что такое свист пуль и снарядов. Но самое трогательное произошло рано утром. Караванщики наши пришли и кричат мне с утра: «Выходи, дорогой». Спрашиваю их: «Сколько принесли нам нужного?», а они в ответ: «Нисколько». Немного не понял, выглядываю на улицу — вижу, что в руке у братишки Пасха. От этой сцены немного обалдел, пытаюсь понять, что с земным шариком происходит. Братишка говорит: «Это вам от комбата». Нам, от комбата? Поблагодарил за такой тёплый подарок, взял Пасху и, забравшись к себе в берлогу, удивился: ну какой же всё-таки необычный наш главный командир. Честь ему и слава. Вкушаем Пасху.

Да, конечно, есть огонь на других участках, может через пять минут и у нас начнется "заваруха", но миги тишины мы словили, и это чудно.