И вновь о поддержке и силе слов.

На картинке манжета сорочки Булгакова с подписью-обращением к другу:

«1922 г. 19 сентября. Я писал <.> на манжете единственному человеку, который нашел слова, чтобы поддержать пламень у меня. Я этого не забуду. М. Булгаков».

Чье имя, похоже, не узнаем.

P.S. Да, я читал и видел материалы о том, кем может быть адресат, но раз имя зачеркнуто, то решил оставить формулировку о его неизвестности.

Мы с ним очень много лет работали в одном институте и секторе. Привыкал он к обстановке не сразу. На одном общеинститутском собрании, сидя в дальнем ряду, мы слушали одного незапамятного докладчика. Сергей Аверинцев долго терпел, потом заволновался и потом спросил: «Неужели этот человек существует в самом деле?» Я ответил: «Это мы с вами, С., существуем как воля и представление, а в самом деле существует именно он». С. А. замолчал, но потом просительно сказал: «Можно, я покажу ему язык?» Я разрешил: «Можно». Он на мгновение высунул язык трубочкой, как нотрдамская химера, и после этого успокоился.

Михаил Гаспаров — Записи и выписки

Неожиданно!

Но я рад!

И заодно — большой рассказ Татьяны Баскаковой о переводе Целана (и не только):

Очень долго я вообще не понимала эти стихи. Потом мне стало ясно, что все они — несмотря на значительные изменения стиля Целана от сборника к сборнику — отражают единое мировидение, написаны особым (символическим) языком. То есть пытаться понять какое-то одно стихотворение в отрыве от остальных, и прежде всего от конкретной поэтической книги, в которой оно появилось, бессмысленно.

Вот, например, одно стихотворение из сборника «Поворот дыхания» (1967; перевод Марка Белорусца; упомянутая Вами книга, с. 207):
MIT DEN VERFOLGTEN in spätem, un-
verschwiegenem,
strahlendem
Bund.
Das Morgen-Lot, übergoldet,
heftet sich dir an die mit-
schwörende, mit-
schürfende, mit-
schreibende
Ferse.
Со гонимыми – поздние, не-
таимые,
лучезарные
узы.
Златогрузный отвес зари
неотступно за тобою следом
по соклянущимся, со-
ищущим, со-
пишущим
стопам.
Перевод кажется красивым (в своей абсурдности), но настораживает то, что в подлиннике слово «стопа» (точнее, «пята», Ferse) стоит в единственном числе. Чтение текстов Целана привело меня к мысли, что под «(странствующей) стопой» он понимает руку пишущего поэта — потому что процесс написания стихотворения кажется ему мысленным странствием. Убедить тогда в этом Марка Белорусца я не смогла, но высказала свою мысль в примечании к одному прозаическому тексту (там же, с. 354).

Попробую сейчас сделать свой перевод:
С теми гонимыми – в позднем, не-
замолчанном,
лучезарном
союзе.
Утренний лот, позлащенный,
льнет к твоей со-
клянущейся, со-
ищущей, со-
пишущей стопе.
Целан говорит, обращаясь к себе, что он, человек и поэт, пишет «в союзе» с «теми гонимыми» (людьми и поэтами), которые находятся на небе (потому что уже умерли, а значит, и союз с ними — «поздний») и с которыми его соединяет «лот» солнечного луча; что он — только «со-клянущийся, со-ищущий, со-пишущий». Но и его человеческая личность (здесь: его рука) важна, поскольку, как сказано в «Письме Хансу Бендеру» (там же, с. 420), «Только правдивые руки пишут правдивые стихи».

Высказанная в этом стихотворении мысль буквально реализуется в творчестве Целана.

Тов. Маяковский
Вы ведете себя как в пивной!
Вы отвлекаете публику от поэта Асеева.

Сегодня #записка_Маяковскому «неожиданно» о пиве. А о поэте Асееве тоже можно отдельно почитать — футурист, член союза «Председателей земного шара» (здравствуйте, Велимир Хлебников) и не только.