Поребрик и парадная

#ЖЗЛ (продолжение) Обкатав на москвичах пилотный выпуск «гастронома-мечты», Григорий Григорьевич Елисеев приступил к строительству фирменного магазина в столице, по месту жительства царя-императора. Открытие продовольственного дворца приурочили в аккурат к 200-летию Петербурга. Состоятельная публика не помнила себя от счастья. Те же зеркала и бронза, что и в Москве, огромные окна, пальмы, швейцар и деликатесы. А вот газетчики гастроном не взлюбили. Отойдя на безопасное расстояние и плохо скрывая зависть к клиентам «Елисеевского», тогдашние инфлюэнсеры начали обзывать новостройку «купеческим модерном» (напомню, что в 1903 году слово «модерн» считалось обидным).

Столичных гурманов, помимо зеркал и швейцара, ожидало кое-что новенькое: гастрономические опции удачно дополнялись рестораном и большим театральным залом на втором этаже. Подмостки поначалу сдавали в аренду, планируя в дальнейшем обзавестись собственным стационарным театром, желательно с комическим уклоном, так как драмы и трагедии плохо способствовали пищеварению, если не сказать - отбивали аппетит. Сам Григорий Григорьевич не успел похохотать в родном культурном центре, но любимый мною «гений места» сделал всё, как задумывалось, и через четверть века заселил по указанному адресу Театр комедии.

Ещё один маркетинговый кунштюк в новом гастрономе наводил на мысли об эмансипации и равноправии полов - за кассовым аппаратом впервые в истории российской торговли восседала барышня. Деликатесы привычно доставляли из-за границы. Все продукты обескураживали свежестью даже привыкших к лучшему аристократов. Например, ветчину никогда не выставляли в витрине, а приносили со склада и нарезали при покупателе.

С магазином на Невском связан очередной миф из елисеевского цикла - будто бы Григорий Григорьевич как-то раз поднялся на последний этаж здания и, глядя на императорскую Александринку, молвил: «Что, потягаемся?» Ну, может, молвил, а, может, и не молвил. По мне, так смахивает на экскурсоводскую самодеятельность и креативчик. С чего бы это умному торговцу состязаться с драматическим заведением? А главное - не вполне понятна основная дисциплина состязаний. К тому же, после спектаклей все зрители из лож и так строем переходили Невский - отужинать у Елисеева.

А ещё говорят, будто бы в гастрономе висела большая-пребольшая люстра из чистого золота. И что будто бы Елисеевы придумали таким образом спрятать своё богатство, а после революции люстра исчезла. Ну, вот уж из этой легенды явно торчат рабоче-крестьянские «уши», не ведавшие никакой другой формы богатства, кроме золота.

И в дворянство перешло не всё семейство Елисеевых, а только Григорий Григорьевич, и то под давлением второй жены. Остальные родственники гордились купечеством и довольствовались титулами Почётных граждан и Коммерческих советников. А вот откуда у Григория взялась вторая жена и куда делась первая - это уже тема завтрашнего рассказа с хэштегом #сантабарбара.

(продолжение следует)

www.tgoop.com/porebrik_i_paradnaya/5773

1.2K viewsFeb 14 at 21:15

#ЖЗЛ (продолжение) Обкатав на москвичах пилотный выпуск «гастронома-мечты», Григорий Григорьевич Елисеев приступил к строительству фирменного магазина в столице, по месту жительства царя-императора. Открытие продовольственного дворца приурочили в аккурат к 200-летию Петербурга. Состоятельная публика не помнила себя от счастья. Те же зеркала и бронза, что и в Москве, огромные окна, пальмы, швейцар и деликатесы. А вот газетчики гастроном не взлюбили. Отойдя на безопасное расстояние и плохо скрывая зависть к клиентам «Елисеевского», тогдашние инфлюэнсеры начали обзывать новостройку «купеческим модерном» (напомню, что в 1903 году слово «модерн» считалось обидным).

Столичных гурманов, помимо зеркал и швейцара, ожидало кое-что новенькое: гастрономические опции удачно дополнялись рестораном и большим театральным залом на втором этаже. Подмостки поначалу сдавали в аренду, планируя в дальнейшем обзавестись собственным стационарным театром, желательно с комическим уклоном, так как драмы и трагедии плохо способствовали пищеварению, если не сказать - отбивали аппетит. Сам Григорий Григорьевич не успел похохотать в родном культурном центре, но любимый мною «гений места» сделал всё, как задумывалось, и через четверть века заселил по указанному адресу Театр комедии.

Ещё один маркетинговый кунштюк в новом гастрономе наводил на мысли об эмансипации и равноправии полов - за кассовым аппаратом впервые в истории российской торговли восседала барышня. Деликатесы привычно доставляли из-за границы. Все продукты обескураживали свежестью даже привыкших к лучшему аристократов. Например, ветчину никогда не выставляли в витрине, а приносили со склада и нарезали при покупателе.

С магазином на Невском связан очередной миф из елисеевского цикла - будто бы Григорий Григорьевич как-то раз поднялся на последний этаж здания и, глядя на императорскую Александринку, молвил: «Что, потягаемся?» Ну, может, молвил, а, может, и не молвил. По мне, так смахивает на экскурсоводскую самодеятельность и креативчик. С чего бы это умному торговцу состязаться с драматическим заведением? А главное - не вполне понятна основная дисциплина состязаний. К тому же, после спектаклей все зрители из лож и так строем переходили Невский - отужинать у Елисеева.

А ещё говорят, будто бы в гастрономе висела большая-пребольшая люстра из чистого золота. И что будто бы Елисеевы придумали таким образом спрятать своё богатство, а после революции люстра исчезла. Ну, вот уж из этой легенды явно торчат рабоче-крестьянские «уши», не ведавшие никакой другой формы богатства, кроме золота.

И в дворянство перешло не всё семейство Елисеевых, а только Григорий Григорьевич, и то под давлением второй жены. Остальные родственники гордились купечеством и довольствовались титулами Почётных граждан и Коммерческих советников. А вот откуда у Григория взялась вторая жена и куда делась первая - это уже тема завтрашнего рассказа с хэштегом #сантабарбара.

(продолжение следует)

BY Поребрик и парадная