#протятр В моём любимом «Невидимом театре» репертуарное пополнение - спектакль «Тихий свет» Семёна Серзина. Создаваемые им образы умеют многое: петь, пить, хохотать, утешать, совершать ошибки, мечтать и надеяться. Или, как во вчерашней премьере, окаменев от разочарования, маяться в странном подвешенном состоянии в безвременье и «безместье» условной русской глубинки.
Происходящее на сцене - эпилог без кульминации, похмелье без попойки, когда всё самое важное в жизни герои уже пропустили и всё самое страшное свершилось. И не положено им ни катарсиса и ни прощения, ни искупления или второго шанса. Только отупляющая жара, несбывшиеся мечты и бесчувствие.
Вынесенная за скобки «кульминация», то самое пропущенное и свершившееся, есть бытие в стилистике «white trash», в котором найдётся если не всё, то многое - увечья, смерть, суицид успешный и нелепо прерванный, пьянство, обман, насилие и убогая немощная старость. «Шок-контент», по выражению одной из героинь, который проступает ретроспективным узором сквозь диалоги. И как так получилось, что этот съедающий душу биографический «замес» обернулся обыденностью, эмоциональным параличом, когда «даже рыдать невозможно, только смотреть»?
Как жить с ощущением упущенных возможностей, силясь вычислить, когда именно свернул не так и не туда? И вспоминать, как на выпускной, пьяные и счастливые, хотели уплыть по местной речке в Индию. Как подрастали дочки. Как уезжали в город в институт и выходили замуж по любви. А оно вон как всё обернулось. «Сидим и живём, кто как может», срываясь то в злобу, то в слезы, успокаивая себя стаканом. Терпим. «Ну и что, что толстая? Ну и что, что дура? Ну и что, что дочери не пишут? Мне не больно, курица довольна».
Кажется, это было у Фолкнера - все мы несчастные сукины дети. И героине спектакля хочется «подойти к каждому и подуть на ранку». И спросить: «У вас всё хорошо? Вы что чувствуете? Вам плакать не хочется?» И сидя на крыльце в опустошающую жару («а в интернете написали, будет вообще плюс 67»), попивая кипяток (своеобразная форма епитимьи), обратить своё сердце к любви, а лицо к смерти. Обняться и притихнуть в ожидании избавления - «солнышкина удара». Ибо была в них искра божья, от которой до сих пор идёт тихий свет. Он-то и поможет дотерпеть.
И нет, это не «рашка-говняшка», как выражался один министр культуры с лишней хромосомой. Это, скорее, простая жизнь, похожая на ту, которую увидел фотограф Дмитрий Марков, - дурная, прекрасная, тяжёлая, многообещающая, нелепая и выматывающая. Одна единственная. Другой не будет.
P.S. Посмотрите «Тихий свет». Не раздумывайте.
Происходящее на сцене - эпилог без кульминации, похмелье без попойки, когда всё самое важное в жизни герои уже пропустили и всё самое страшное свершилось. И не положено им ни катарсиса и ни прощения, ни искупления или второго шанса. Только отупляющая жара, несбывшиеся мечты и бесчувствие.
Вынесенная за скобки «кульминация», то самое пропущенное и свершившееся, есть бытие в стилистике «white trash», в котором найдётся если не всё, то многое - увечья, смерть, суицид успешный и нелепо прерванный, пьянство, обман, насилие и убогая немощная старость. «Шок-контент», по выражению одной из героинь, который проступает ретроспективным узором сквозь диалоги. И как так получилось, что этот съедающий душу биографический «замес» обернулся обыденностью, эмоциональным параличом, когда «даже рыдать невозможно, только смотреть»?
Как жить с ощущением упущенных возможностей, силясь вычислить, когда именно свернул не так и не туда? И вспоминать, как на выпускной, пьяные и счастливые, хотели уплыть по местной речке в Индию. Как подрастали дочки. Как уезжали в город в институт и выходили замуж по любви. А оно вон как всё обернулось. «Сидим и живём, кто как может», срываясь то в злобу, то в слезы, успокаивая себя стаканом. Терпим. «Ну и что, что толстая? Ну и что, что дура? Ну и что, что дочери не пишут? Мне не больно, курица довольна».
Кажется, это было у Фолкнера - все мы несчастные сукины дети. И героине спектакля хочется «подойти к каждому и подуть на ранку». И спросить: «У вас всё хорошо? Вы что чувствуете? Вам плакать не хочется?» И сидя на крыльце в опустошающую жару («а в интернете написали, будет вообще плюс 67»), попивая кипяток (своеобразная форма епитимьи), обратить своё сердце к любви, а лицо к смерти. Обняться и притихнуть в ожидании избавления - «солнышкина удара». Ибо была в них искра божья, от которой до сих пор идёт тихий свет. Он-то и поможет дотерпеть.
И нет, это не «рашка-говняшка», как выражался один министр культуры с лишней хромосомой. Это, скорее, простая жизнь, похожая на ту, которую увидел фотограф Дмитрий Марков, - дурная, прекрасная, тяжёлая, многообещающая, нелепая и выматывающая. Одна единственная. Другой не будет.
P.S. Посмотрите «Тихий свет». Не раздумывайте.
#цитатазазавтраком
«Я говорю это как человек и просто, и который знаю и не очень понимаю, я это не только и, это не позволительно и части любого человека, так, или группы».
Виктор Степанович Черномырдин, классик.
Доброе утро. Ну, с понедельником!
#картиназазавтраком
Люся Чувиляева
«Я говорю это как человек и просто, и который знаю и не очень понимаю, я это не только и, это не позволительно и части любого человека, так, или группы».
Виктор Степанович Черномырдин, классик.
Доброе утро. Ну, с понедельником!
#картиназазавтраком
Люся Чувиляева
#ЖЗЛ В терминологии Льва Николаевича Гумилёва Ярославская губерния уже на рубеже 18-19 веков слыла местечком явно пассионарным. Оттуда в столицу нескончаемой вереницей шли «особые люди энергоизбыточного, активного типа». Те самые вершившие историю пассионарии (не путать с СДВГ). В 1813 году, подталкиваемый губернским этногенезом, в Петербург прибыл ярославский крестьянин Пётр Елисеевич, зачинатель великой купеческой саги длиною в полтора столетия. Вознесение провинциального мужика на торговый Олимп так поразило современников, что они, романтизируя непроверенные слухи, разукрасили его обычную честную биографию мифами и легендами, живущими до сих пор и требующими планомерного развенчания.
Миф 1. Семья Елисеевых принадлежала графам Шереметевым. Этот фейк появился и распространился не на пустом месте. Дело в том, что Пётр Елисеевич происходил из так называемых казённых крестьян, считавшихся лично свободными людьми и проживавших на сугубо государственных землях. В нашем случае - в деревне Новосёлки Ярославской губернии. Совсем рядом - за рекой, скажем, или, там, за ближайшим лесом - простирались угодья Шереметевых. Поэтому народная молва слегка запуталась, выдавая желаемые биографические истоки Елисеевича за действительные.
Собственно говоря, из данной ложной предпосылки произошёл второй - самый известный и красивый - миф о появлении у крестьянина стартового капитала. Эта сказка, эдакий биографический «брульянт» Елисеевых, по сей день активно пересказывается многими краеведами. Им скучно объяснять уникальный успех ярославского мужика трудолюбием и аккуратностью. Гораздо интереснее ввести в повествование «фею-крёстную», роль которой традиционно исполняет граф Николай Петрович Шереметев, якобы владелец и повелитель крестьянина Петра.
Дескать, однажды зимой услужливый Елисеевич решил порадовать барина блюдом спелой земляники. У Шереметева в гостях как раз сидел бомонд, и подвыпивший граф будто бы развлёк собравшихся эффектным спектаклем. «Проси, - говорит, - Елисеевич, чего пожелаешь». Крестьянин Пётр, скромно потупившись, попросил всего-навсего вольную, к которой поймавший кураж Шереметев самолично добавил стольник сверху. Правда во всей этой легенде только в том, что для графа сто рублей были не деньги. Ну, ещё и в том, что ярославцы заслуженно считались умелыми огородниками и садоводами.
Заметьте, что явившийся в Петербург крестьянин Петр Елисеевич не имел фамилии. «Семейное имя» - Елисеевы - чуть позже появилось сначала у жены пассионария (в честь свёкра, значит) и у сыновей (получается, по дедушке). Зато у Петра без фамилии, судя по всему, имелся стартовый капиталец, так как первой арендованной им лавкой стало помещение на углу Невского и Большой Морской. Что развенчивает третий миф о зарождении купеческой династии: якобы на 100 рублей «подъёмных», выданных барином при расставании, Елисеевич накупил апельсинов и продавал их с лотка на Невском чуть ли не по рублю за штуку, расхаживая в картузе с геранью и беря кавалеров на понт - мол, слабо купить барышне «писин»?
Однако какие-то ассоциативные миллиграммы правды в этой «россказне» наличествуют: Пётр Елисеевич, желая удивить столичных жителей, сделал ставку на импортные продукты - вино, сыры и экзотические фрукты (см. «апельсины»). Ярославский крестьянин, например, научил петербуржцев закусывать киви и папайей.
Через 6 лет после переезда в столицу лавочник записался купцом 3-й гильдии, а в 1821 году, поднакопив и приумножив, Пётр Елисеевич снял помещение при Петербургской таможне, серьёзно расширив торговый ассортимент.
После смерти основателя дело продолжила вдова Мария Гавриловна, женщина разумная и предприимчивая, в 1839 году объявленная купчихой 1-й гильдии.
Ну, а дальше - всё самое интересное. Не переключайтесь.
На фото магазин Елисеевых в Апраксином дворе.
Миф 1. Семья Елисеевых принадлежала графам Шереметевым. Этот фейк появился и распространился не на пустом месте. Дело в том, что Пётр Елисеевич происходил из так называемых казённых крестьян, считавшихся лично свободными людьми и проживавших на сугубо государственных землях. В нашем случае - в деревне Новосёлки Ярославской губернии. Совсем рядом - за рекой, скажем, или, там, за ближайшим лесом - простирались угодья Шереметевых. Поэтому народная молва слегка запуталась, выдавая желаемые биографические истоки Елисеевича за действительные.
Собственно говоря, из данной ложной предпосылки произошёл второй - самый известный и красивый - миф о появлении у крестьянина стартового капитала. Эта сказка, эдакий биографический «брульянт» Елисеевых, по сей день активно пересказывается многими краеведами. Им скучно объяснять уникальный успех ярославского мужика трудолюбием и аккуратностью. Гораздо интереснее ввести в повествование «фею-крёстную», роль которой традиционно исполняет граф Николай Петрович Шереметев, якобы владелец и повелитель крестьянина Петра.
Дескать, однажды зимой услужливый Елисеевич решил порадовать барина блюдом спелой земляники. У Шереметева в гостях как раз сидел бомонд, и подвыпивший граф будто бы развлёк собравшихся эффектным спектаклем. «Проси, - говорит, - Елисеевич, чего пожелаешь». Крестьянин Пётр, скромно потупившись, попросил всего-навсего вольную, к которой поймавший кураж Шереметев самолично добавил стольник сверху. Правда во всей этой легенде только в том, что для графа сто рублей были не деньги. Ну, ещё и в том, что ярославцы заслуженно считались умелыми огородниками и садоводами.
Заметьте, что явившийся в Петербург крестьянин Петр Елисеевич не имел фамилии. «Семейное имя» - Елисеевы - чуть позже появилось сначала у жены пассионария (в честь свёкра, значит) и у сыновей (получается, по дедушке). Зато у Петра без фамилии, судя по всему, имелся стартовый капиталец, так как первой арендованной им лавкой стало помещение на углу Невского и Большой Морской. Что развенчивает третий миф о зарождении купеческой династии: якобы на 100 рублей «подъёмных», выданных барином при расставании, Елисеевич накупил апельсинов и продавал их с лотка на Невском чуть ли не по рублю за штуку, расхаживая в картузе с геранью и беря кавалеров на понт - мол, слабо купить барышне «писин»?
Однако какие-то ассоциативные миллиграммы правды в этой «россказне» наличествуют: Пётр Елисеевич, желая удивить столичных жителей, сделал ставку на импортные продукты - вино, сыры и экзотические фрукты (см. «апельсины»). Ярославский крестьянин, например, научил петербуржцев закусывать киви и папайей.
Через 6 лет после переезда в столицу лавочник записался купцом 3-й гильдии, а в 1821 году, поднакопив и приумножив, Пётр Елисеевич снял помещение при Петербургской таможне, серьёзно расширив торговый ассортимент.
После смерти основателя дело продолжила вдова Мария Гавриловна, женщина разумная и предприимчивая, в 1839 году объявленная купчихой 1-й гильдии.
Ну, а дальше - всё самое интересное. Не переключайтесь.
На фото магазин Елисеевых в Апраксином дворе.
#цитатазазавтраком
«Люди не меняются. Меняются только вещи».
Борис Виан «Пена дней».
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Рихард Васми (1929-1998). «Интерьер» (1970-е — нач. 1980-х).
«Люди не меняются. Меняются только вещи».
Борис Виан «Пена дней».
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Рихард Васми (1929-1998). «Интерьер» (1970-е — нач. 1980-х).
#ЖЗЛ (продолжение) Когда не стало предприимчивой матушки Марии Гавриловны, бизнес отошёл сыновьям Сергею, Григорию и Степану. Разумные братья не стали кромсать отцовский капитал и продолжили вести дела совместно, чинно и благородно, как завещал им их родитель - крепкий мужик Елисеевич.
В 1857 году наследники получили высочайшее разрешение на учреждение Торгового дома «Братья Елисеевы». Дела по части «закуси», то есть поставки папайи, сыров и сардин, шли своим чередом и воспринимались бизнесменами как ровный прибыльный фон. А вот в производство и продажу вина братья Петровичи вложили весь свой коммерческий талант и амбиции.
С середины 1850-х купцы начали практиковать ежегодную скупку виноградного урожая в Европе. В Италии, Франции и Испании братья сперва арендовали, а в дальнейшем отстроили собственные помещения для первичной обработки винограда. Далее винный полуфабрикат отправлялся в Петербург, где проходил процесс «окончательного воспитания». Транспортировка сырья осуществлялась двумя парусниками голландского производства, а когда их мощностей стало не хватать, братья прикупили морской винтовой пароход «Александр II».
Винный сырец «воспитывался» на Васильевском острове в знаменитых на всю столицу елисеевских подвалах (фото) общей протяжённостью более километра. Особое впечатление на дегустаторов и покупателей производили ряды огромных бочек, ёмкость которых доходила до 700 вёдер. «Воспитанное» в василеостровских погребах вино раскупалось влёт не только в России, но и в Лондоне, Вене, Нью-Йорке и даже в Бордо. Содержимое елисеевских бочек награждалось заграничными дипломами и медалями, а в 1900 году внук ярославского мужика Григорий удостоился высшей награды Франции - ордена Почётного легиона - за представленную коллекцию вин «Путешествие в Россию». К этому времени «Поставщики двора Его Императорского Величества» Елисеевы отправляли в магазины России пятую часть всего вина, потребляемого населением.
Вы ознакомились с кратким содержанием предстоящих серий, а теперь вернёмся назад, но не к истокам (их мы разобрали вчера), а к расцвету лет Петровичей - Сергея, Григория и Степана.
Все Елисеевы, например, отлично считали. И на бумажке, и в уме, и по-всякому. Сыновья ярославского крестьянина понимали значение образования, поэтому сыновья сыновей - Сергеевичи, Григорьевичи и Степановичи - были обучены по высшему разряду, с домашними учителями, лучшими гимназиями и европейскими стажировками. Унаследовав от папы коммерческое чутьё, Петровичи изрядно потрудились над созданием в родной отчизне негосударственной банковской системы. С их прозорливой подачи в 1864 году начал работать первый в России коммерческий банк, в котором правительство имело только 20% капитала.
В 19 веке лавки Елисеевых открывались по всему городу, но их головной офис и флагманский магазин располагались на Биржевой линии, к чему имелись, так сказать, исторические предпосылки: в предыдущей серии упоминались помещения при Петербургской таможне, арендованные папой Елисеевичем. Через три десятка лет сыновья Петровичи на том же месте (Биржевая линия), но уже на собственной земле владели целым коммерческим кластером, частью которого были те самые винные «воспитательные» подвалы.
В домах номер 12 и 14 располагались правление и квартира, где проживал средний Григорий Петрович с семьёй. Проживал весьма скромно, а если учесть, какими капиталами ворочал этот семьянин, то, можно даже сказать, по-спартански. В квартире, хоть и просторной, было, как в том анекдоте про нового русского - бедненько, но чистенько. Помимо базового мебельного набора - стулья, диван, столы, буфеты, кровати - ничего выдающегося. С большой натяжкой к предметам относительной роскоши можно было отнести пару образов в серебряных ризах, бронзовые люстры, столовое серебро и более-менее дорогой рояль. После смерти Григория Петровича остальное его движимое и недвижимое имущество оценили в 15 миллионов рублей.
Старший Сергей умер в 1858 году, а вот младший Степан стремился жить «здесь и сейчас», причём желательно на широкую ногу. Но об этом уже завтра.
(продолжение следует)
В 1857 году наследники получили высочайшее разрешение на учреждение Торгового дома «Братья Елисеевы». Дела по части «закуси», то есть поставки папайи, сыров и сардин, шли своим чередом и воспринимались бизнесменами как ровный прибыльный фон. А вот в производство и продажу вина братья Петровичи вложили весь свой коммерческий талант и амбиции.
С середины 1850-х купцы начали практиковать ежегодную скупку виноградного урожая в Европе. В Италии, Франции и Испании братья сперва арендовали, а в дальнейшем отстроили собственные помещения для первичной обработки винограда. Далее винный полуфабрикат отправлялся в Петербург, где проходил процесс «окончательного воспитания». Транспортировка сырья осуществлялась двумя парусниками голландского производства, а когда их мощностей стало не хватать, братья прикупили морской винтовой пароход «Александр II».
Винный сырец «воспитывался» на Васильевском острове в знаменитых на всю столицу елисеевских подвалах (фото) общей протяжённостью более километра. Особое впечатление на дегустаторов и покупателей производили ряды огромных бочек, ёмкость которых доходила до 700 вёдер. «Воспитанное» в василеостровских погребах вино раскупалось влёт не только в России, но и в Лондоне, Вене, Нью-Йорке и даже в Бордо. Содержимое елисеевских бочек награждалось заграничными дипломами и медалями, а в 1900 году внук ярославского мужика Григорий удостоился высшей награды Франции - ордена Почётного легиона - за представленную коллекцию вин «Путешествие в Россию». К этому времени «Поставщики двора Его Императорского Величества» Елисеевы отправляли в магазины России пятую часть всего вина, потребляемого населением.
Вы ознакомились с кратким содержанием предстоящих серий, а теперь вернёмся назад, но не к истокам (их мы разобрали вчера), а к расцвету лет Петровичей - Сергея, Григория и Степана.
Все Елисеевы, например, отлично считали. И на бумажке, и в уме, и по-всякому. Сыновья ярославского крестьянина понимали значение образования, поэтому сыновья сыновей - Сергеевичи, Григорьевичи и Степановичи - были обучены по высшему разряду, с домашними учителями, лучшими гимназиями и европейскими стажировками. Унаследовав от папы коммерческое чутьё, Петровичи изрядно потрудились над созданием в родной отчизне негосударственной банковской системы. С их прозорливой подачи в 1864 году начал работать первый в России коммерческий банк, в котором правительство имело только 20% капитала.
В 19 веке лавки Елисеевых открывались по всему городу, но их головной офис и флагманский магазин располагались на Биржевой линии, к чему имелись, так сказать, исторические предпосылки: в предыдущей серии упоминались помещения при Петербургской таможне, арендованные папой Елисеевичем. Через три десятка лет сыновья Петровичи на том же месте (Биржевая линия), но уже на собственной земле владели целым коммерческим кластером, частью которого были те самые винные «воспитательные» подвалы.
В домах номер 12 и 14 располагались правление и квартира, где проживал средний Григорий Петрович с семьёй. Проживал весьма скромно, а если учесть, какими капиталами ворочал этот семьянин, то, можно даже сказать, по-спартански. В квартире, хоть и просторной, было, как в том анекдоте про нового русского - бедненько, но чистенько. Помимо базового мебельного набора - стулья, диван, столы, буфеты, кровати - ничего выдающегося. С большой натяжкой к предметам относительной роскоши можно было отнести пару образов в серебряных ризах, бронзовые люстры, столовое серебро и более-менее дорогой рояль. После смерти Григория Петровича остальное его движимое и недвижимое имущество оценили в 15 миллионов рублей.
Старший Сергей умер в 1858 году, а вот младший Степан стремился жить «здесь и сейчас», причём желательно на широкую ногу. Но об этом уже завтра.
(продолжение следует)
#цитатазазавтраком
«С каких это пор ты стал полагать, будто быть хорошим и значит быть счастливым?»
Рэй Бредбери «Надвигается беда».
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Александр Бучкури (1870-1942). «Чаепитие» (1933). На выставке «Анималистика» в Музее искусства Санкт-Петербурга XX-XXI веков (до 9 марта).
«С каких это пор ты стал полагать, будто быть хорошим и значит быть счастливым?»
Рэй Бредбери «Надвигается беда».
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Александр Бучкури (1870-1942). «Чаепитие» (1933). На выставке «Анималистика» в Музее искусства Санкт-Петербурга XX-XXI веков (до 9 марта).
#ЖЗЛ (продолжение) Степан Петрович Елисеев жил на широкую ногу по адресу Невский проспект, 15. Это если говорить упрощённо, так как дом, выкупленный братьями в конце 1850-х и известный среди горожан как «дворец», состоял (и до сих пор состоит) из трёх фасадов, выходящих на уже упомянутый Невский, Мойку и Б.Морскую. Такая махина целиком оказалась великовата для Степановой «широкой ноги», поэтому два корпуса практично сдавались внаём. Одним из «квартирантов», кстати, значилось петербургское Благородное собрание, которое аж до 1912 года мыкалось по съёмным углам, пока не осело на Итальянской улице (см. «Дом радио»).
Степан Петрович занимал шикарную квартиру на двух этажах. Над парадным входом со стороны Мойки торжественно приколотили монограмму владельца «СПЕ», вырезанную почему-то из дерева. Степан Петрович скончался в 1879 году, а до этого он успел в полной мере вкусить так называемой «жуа-де-вивр», закатывая роскошные балы и увешивая свою купеческую жену брильянтами с головы до ног. Но «жуировал» Степан не просто «на свои», а даже, скажем, на лишние, и полученные от отца капиталы в приумноженном виде передал сыну Петру.
Петру Степановичу не нравилось «воспитывать» винный сырец, считать пуды ветчины и коррумпировать таможенников. Открестившись от купечества, он заделался успешным банкиром и ценителем-собирателем искусства. Это его коллекцией Родена мы любуемся в Главном штабе. А ещё банкир Пётр спонсировал строительство церкви Казанской иконы Божьей матери на Большеохтинском кладбище, с фамильной усыпальницей, где по мере возникавшей необходимости хоронили всех представителей рода. «В силу ряда причин» ни церковь, ни, понятное дело, усыпальница в ней не сохранились.
А вот Григорий (1864-1949), сын среднего брата Григория, скромного владельца рояля в квартире на Биржевой линии, торговать и любил, и умел. Изучив виноделие за границей, он вернулся в Россию и в 1893-м (через год после смерти отца) возглавил семейный бизнес.
При Григории Григорьевиче (фото) дело достигло невиданного размаха. Через два десятка лет только в Петербурге Елисеевым принадлежало 5 магазинов, 2 лавки в Апраксином дворе и кондитерская фабрика. И это не считая складов, погребов, коммерческой флотилии и филиалов в Москве и Киеве. Пытавшиеся выяснить количество доходных домов Елисеевых сбивались при подсчёте на третьем десятке. Всё, за что брался Григорий Григорьевич, получалось передовым, добротным и прибыльным. Перечень его второстепенных бизнес-интересов мог бы потягаться со знаменитым «списком кораблей». Например, Елисеев-внук участвовал в производстве автомобилей, вкладывался в пивоварение, владел акциями парфюмерной фабрики и конными заводами в Екатеринославской и Могилёвской губерниях.
В 1901 году магазинщик Григорий Елисеев совершил торговую революцию, открыв в Москве (для разминки) первый флагманский гастроном. Публика ахнула. Отныне московские баре сами ездили за продуктами. Фантастическая роскошь не поддавалась описанию - хрусталь, бронза, зеркала, швейцар у дверей, икра-севрюга-трюфели и прочее продовольственное изобилие, вызывавшее у покупателей чувственное слюноотделение. Солидные, седовласые продавцы, многие в очках, называли клиентов по имени-отчеству и помнили вкусы каждого. Кстати, свой персонал Елисеев уважал: бесплатно кормил в специальной столовой на фарфоре, щедро премировал и даже, едва открыв магазин, начал строить комфортабельную богадельню для тех, кто состарится у него на службе.
С московским гастрономом вышла одна забавная история. Через полгода после открытия, когда публика уже не мыслила своего экзистанса без «Елисеевского», генерал-губернаторский чиновник Завгородний вдруг обнаружил, что торгующий вином магазин расположен в 35 саженях от храма (вместо положенных 40). Обнаружил и, радостно потирая ручонки, приготовился к мздоимству. Не тут-то было! Елисеев распорядился перенести все вина в погреб и прорубить туда отдельный вход с переулка, в результате чего расстояние между ликёро-водочным отделом и церковью даже превысило «духовно-санитарную» норму.
(продолжение следует, только теперь уже, наверное, в пятницу)
Степан Петрович занимал шикарную квартиру на двух этажах. Над парадным входом со стороны Мойки торжественно приколотили монограмму владельца «СПЕ», вырезанную почему-то из дерева. Степан Петрович скончался в 1879 году, а до этого он успел в полной мере вкусить так называемой «жуа-де-вивр», закатывая роскошные балы и увешивая свою купеческую жену брильянтами с головы до ног. Но «жуировал» Степан не просто «на свои», а даже, скажем, на лишние, и полученные от отца капиталы в приумноженном виде передал сыну Петру.
Петру Степановичу не нравилось «воспитывать» винный сырец, считать пуды ветчины и коррумпировать таможенников. Открестившись от купечества, он заделался успешным банкиром и ценителем-собирателем искусства. Это его коллекцией Родена мы любуемся в Главном штабе. А ещё банкир Пётр спонсировал строительство церкви Казанской иконы Божьей матери на Большеохтинском кладбище, с фамильной усыпальницей, где по мере возникавшей необходимости хоронили всех представителей рода. «В силу ряда причин» ни церковь, ни, понятное дело, усыпальница в ней не сохранились.
А вот Григорий (1864-1949), сын среднего брата Григория, скромного владельца рояля в квартире на Биржевой линии, торговать и любил, и умел. Изучив виноделие за границей, он вернулся в Россию и в 1893-м (через год после смерти отца) возглавил семейный бизнес.
При Григории Григорьевиче (фото) дело достигло невиданного размаха. Через два десятка лет только в Петербурге Елисеевым принадлежало 5 магазинов, 2 лавки в Апраксином дворе и кондитерская фабрика. И это не считая складов, погребов, коммерческой флотилии и филиалов в Москве и Киеве. Пытавшиеся выяснить количество доходных домов Елисеевых сбивались при подсчёте на третьем десятке. Всё, за что брался Григорий Григорьевич, получалось передовым, добротным и прибыльным. Перечень его второстепенных бизнес-интересов мог бы потягаться со знаменитым «списком кораблей». Например, Елисеев-внук участвовал в производстве автомобилей, вкладывался в пивоварение, владел акциями парфюмерной фабрики и конными заводами в Екатеринославской и Могилёвской губерниях.
В 1901 году магазинщик Григорий Елисеев совершил торговую революцию, открыв в Москве (для разминки) первый флагманский гастроном. Публика ахнула. Отныне московские баре сами ездили за продуктами. Фантастическая роскошь не поддавалась описанию - хрусталь, бронза, зеркала, швейцар у дверей, икра-севрюга-трюфели и прочее продовольственное изобилие, вызывавшее у покупателей чувственное слюноотделение. Солидные, седовласые продавцы, многие в очках, называли клиентов по имени-отчеству и помнили вкусы каждого. Кстати, свой персонал Елисеев уважал: бесплатно кормил в специальной столовой на фарфоре, щедро премировал и даже, едва открыв магазин, начал строить комфортабельную богадельню для тех, кто состарится у него на службе.
С московским гастрономом вышла одна забавная история. Через полгода после открытия, когда публика уже не мыслила своего экзистанса без «Елисеевского», генерал-губернаторский чиновник Завгородний вдруг обнаружил, что торгующий вином магазин расположен в 35 саженях от храма (вместо положенных 40). Обнаружил и, радостно потирая ручонки, приготовился к мздоимству. Не тут-то было! Елисеев распорядился перенести все вина в погреб и прорубить туда отдельный вход с переулка, в результате чего расстояние между ликёро-водочным отделом и церковью даже превысило «духовно-санитарную» норму.
(продолжение следует, только теперь уже, наверное, в пятницу)
#цитатазазавтраком
«В жизни встречается очень немного лёгких успехов и окончательных неудач».
Марсель Пруст
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Евгений Мохорев (род. 1967). «Пауза» (1992). Выставка «Пушкинская 10» в ЦВЗ «Манеж», лето 2024.
«В жизни встречается очень немного лёгких успехов и окончательных неудач».
Марсель Пруст
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Евгений Мохорев (род. 1967). «Пауза» (1992). Выставка «Пушкинская 10» в ЦВЗ «Манеж», лето 2024.
#выходной Товарищи читатели! Редакции «Поребрика» требуется передышка перед финальной «сантабарбарой» в саге о купцах Елисеевых.
А пока предлагаю порадоваться за владельцев «Смузийной» на Сенном рынке: они уже готовы к мудрому закону об обязательном переводе вывесок на русский язык. Как в воду глядели - всё заранее перевели. «Fresh» по-нашему значит «фреш», а «smoothie» - «смузи». Тут не подкопаешься. Слова не имеют общеупотребительных аналогов и поэтому дозволяются к использованию. Но только кириллицей.
А какой у «смузи» может быть синоним? «Пюре-напиток»? Несерьёзно. Так что «Смузийная» на Сенном никоим образом не воспрепятствует «сохранению общероссийской гражданской, культурной и языковой идентичности», ради чего и готовится новый закон.
До завтра!
А пока предлагаю порадоваться за владельцев «Смузийной» на Сенном рынке: они уже готовы к мудрому закону об обязательном переводе вывесок на русский язык. Как в воду глядели - всё заранее перевели. «Fresh» по-нашему значит «фреш», а «smoothie» - «смузи». Тут не подкопаешься. Слова не имеют общеупотребительных аналогов и поэтому дозволяются к использованию. Но только кириллицей.
А какой у «смузи» может быть синоним? «Пюре-напиток»? Несерьёзно. Так что «Смузийная» на Сенном никоим образом не воспрепятствует «сохранению общероссийской гражданской, культурной и языковой идентичности», ради чего и готовится новый закон.
До завтра!
#цитатазазавтраком
«В любовных делах, а особенно в женитьбе, внушение играет большую роль».
Антон Чехов «Человек в футляре».
Доброе утро. Ну, с днём Святого Валентина!
#картиназазавтраком
Владимир Яшке (1948-2018). «Сценка (Ухаживание)» (1995).
«В любовных делах, а особенно в женитьбе, внушение играет большую роль».
Антон Чехов «Человек в футляре».
Доброе утро. Ну, с днём Святого Валентина!
#картиназазавтраком
Владимир Яшке (1948-2018). «Сценка (Ухаживание)» (1995).
#ЖЗЛ (продолжение) Обкатав на москвичах пилотный выпуск «гастронома-мечты», Григорий Григорьевич Елисеев приступил к строительству фирменного магазина в столице, по месту жительства царя-императора. Открытие продовольственного дворца приурочили в аккурат к 200-летию Петербурга. Состоятельная публика не помнила себя от счастья. Те же зеркала и бронза, что и в Москве, огромные окна, пальмы, швейцар и деликатесы. А вот газетчики гастроном не взлюбили. Отойдя на безопасное расстояние и плохо скрывая зависть к клиентам «Елисеевского», тогдашние инфлюэнсеры начали обзывать новостройку «купеческим модерном» (напомню, что в 1903 году слово «модерн» считалось обидным).
Столичных гурманов, помимо зеркал и швейцара, ожидало кое-что новенькое: гастрономические опции удачно дополнялись рестораном и большим театральным залом на втором этаже. Подмостки поначалу сдавали в аренду, планируя в дальнейшем обзавестись собственным стационарным театром, желательно с комическим уклоном, так как драмы и трагедии плохо способствовали пищеварению, если не сказать - отбивали аппетит. Сам Григорий Григорьевич не успел похохотать в родном культурном центре, но любимый мною «гений места» сделал всё, как задумывалось, и через четверть века заселил по указанному адресу Театр комедии.
Ещё один маркетинговый кунштюк в новом гастрономе наводил на мысли об эмансипации и равноправии полов - за кассовым аппаратом впервые в истории российской торговли восседала барышня. Деликатесы привычно доставляли из-за границы. Все продукты обескураживали свежестью даже привыкших к лучшему аристократов. Например, ветчину никогда не выставляли в витрине, а приносили со склада и нарезали при покупателе.
С магазином на Невском связан очередной миф из елисеевского цикла - будто бы Григорий Григорьевич как-то раз поднялся на последний этаж здания и, глядя на императорскую Александринку, молвил: «Что, потягаемся?» Ну, может, молвил, а, может, и не молвил. По мне, так смахивает на экскурсоводскую самодеятельность и креативчик. С чего бы это умному торговцу состязаться с драматическим заведением? А главное - не вполне понятна основная дисциплина состязаний. К тому же, после спектаклей все зрители из лож и так строем переходили Невский - отужинать у Елисеева.
А ещё говорят, будто бы в гастрономе висела большая-пребольшая люстра из чистого золота. И что будто бы Елисеевы придумали таким образом спрятать своё богатство, а после революции люстра исчезла. Ну, вот уж из этой легенды явно торчат рабоче-крестьянские «уши», не ведавшие никакой другой формы богатства, кроме золота.
И в дворянство перешло не всё семейство Елисеевых, а только Григорий Григорьевич, и то под давлением второй жены. Остальные родственники гордились купечеством и довольствовались титулами Почётных граждан и Коммерческих советников. А вот откуда у Григория взялась вторая жена и куда делась первая - это уже тема завтрашнего рассказа с хэштегом #сантабарбара.
(продолжение следует)
Столичных гурманов, помимо зеркал и швейцара, ожидало кое-что новенькое: гастрономические опции удачно дополнялись рестораном и большим театральным залом на втором этаже. Подмостки поначалу сдавали в аренду, планируя в дальнейшем обзавестись собственным стационарным театром, желательно с комическим уклоном, так как драмы и трагедии плохо способствовали пищеварению, если не сказать - отбивали аппетит. Сам Григорий Григорьевич не успел похохотать в родном культурном центре, но любимый мною «гений места» сделал всё, как задумывалось, и через четверть века заселил по указанному адресу Театр комедии.
Ещё один маркетинговый кунштюк в новом гастрономе наводил на мысли об эмансипации и равноправии полов - за кассовым аппаратом впервые в истории российской торговли восседала барышня. Деликатесы привычно доставляли из-за границы. Все продукты обескураживали свежестью даже привыкших к лучшему аристократов. Например, ветчину никогда не выставляли в витрине, а приносили со склада и нарезали при покупателе.
С магазином на Невском связан очередной миф из елисеевского цикла - будто бы Григорий Григорьевич как-то раз поднялся на последний этаж здания и, глядя на императорскую Александринку, молвил: «Что, потягаемся?» Ну, может, молвил, а, может, и не молвил. По мне, так смахивает на экскурсоводскую самодеятельность и креативчик. С чего бы это умному торговцу состязаться с драматическим заведением? А главное - не вполне понятна основная дисциплина состязаний. К тому же, после спектаклей все зрители из лож и так строем переходили Невский - отужинать у Елисеева.
А ещё говорят, будто бы в гастрономе висела большая-пребольшая люстра из чистого золота. И что будто бы Елисеевы придумали таким образом спрятать своё богатство, а после революции люстра исчезла. Ну, вот уж из этой легенды явно торчат рабоче-крестьянские «уши», не ведавшие никакой другой формы богатства, кроме золота.
И в дворянство перешло не всё семейство Елисеевых, а только Григорий Григорьевич, и то под давлением второй жены. Остальные родственники гордились купечеством и довольствовались титулами Почётных граждан и Коммерческих советников. А вот откуда у Григория взялась вторая жена и куда делась первая - это уже тема завтрашнего рассказа с хэштегом #сантабарбара.
(продолжение следует)
#цитатазазавтраком
«Остановиться на каком-нибудь конкретном напитке было трудно. Ассортимент был большой, но какой-то второсортный, как на выборах».
Виктор Пелевин «Чапаев и Пустота».
Доброе утро. Выходные!
#картиназазавтраком
Николай Копейкин из галереи «Свиное рыло».
«Остановиться на каком-нибудь конкретном напитке было трудно. Ассортимент был большой, но какой-то второсортный, как на выборах».
Виктор Пелевин «Чапаев и Пустота».
Доброе утро. Выходные!
#картиназазавтраком
Николай Копейкин из галереи «Свиное рыло».
#сантабарбара (продолжение) В 1884 году Григорий Григорьевич Елисеев на почве, так сказать, внезапно возникшей приязни взял да и обвенчался с дочерью купца Дурдина Марией Андреевной (на фото уже в возрасте). В основе возникшей приязни лежало богатое приданое невесты, а также грандиозные коммерческие перспективы, которые предвещало слияние семейных капиталов. Ну и что, что молодая не отличалась красотой? Зато в ней проглядывала предпринимательская жилка и несвойственное молодости здравомыслие. «С лица воду не пить», - уговаривал себя 20-летний жених Григорий, обученный за границей и одетый как денди блондин. С молодой женой они были ровесниками.
В семейной жизни союз капиталов обернулся худо-бедно привязанностью, сродни дружеской, но подкрепляемой систематическим деторождением: через год после свадьбы Мария произвела на свет первенца Григория, а потом в среднем раз в два года рожала по сыну (один из эпизодов увенчался двойней) и успокоилась только в 1900 году, обретя долгожданную дочурку Машеньку. Два мальчика умерли в младенчестве, поэтому унаследовать торговую империю предстояло пятерым сыновьям. Ну, или кому-то из них. Дочка Машенька в качестве «престолонаследницы» не рассматривалась.
Однако шибко грамотные преемники, получившие хорошее образование, как один воротили носы от папашиных гламурных гастрономов. Старший Григорий ушёл в медицину. Сергей в совершенстве владел пятью языками и проявлял интерес к восточной культуре. Николай учился на литератора, что не помешало ему впоследствии переквалифицироваться в адвоката. Андрей стал инженером, а младший Пётр, чей купеческий азарт с лихвой перекрывал любые гусарские понты, понаделал, если помните, огромных карточных долгов и зашёл по кривой дорожке так далеко, что за солидный гонорар сочетался фиктивным браком с беременной любовницей Великого князя Бориса Владимировича (папа Петины долги выплачивать отказался).
Немудрено, что глава семьи, не ожидавший таких биографических подвохов, страшно огорчался. Все эти врачи, инженеры и картёжники (а попросту говоря - дармоеды неблагодарные) лишали его существование смысла, обрубая на корню поколенческую преемственность Елисеевых. Для чего он столько трудился, и кому он оставит дело всей своей жизни?
Чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных раздумий и мрачных экзистенциальных перспектив, Григорий Григорьевич стал мотаться по театрам и посещать модные салоны в компании молоденьких певичек и артисток. В свои пятьдесят он сохранил подтянутость и моложавость, поэтому пользовался у дам заслуженным успехом. А вот располневшая и потухшая Мария Андреевна не пользовалась успехом даже у собственного мужа. К тому же, предположительно на ней лежала вина за неправильное воспитание сыновей. Кому как не хранительнице очага воспитывать в наследниках купечество, пока глава семейства творит торговую историю России?
Вскоре ружьё, висевшее все эти годы на стене в супружеской спальне, бабахнуло. Пришло, откуда ждали. На каком-то торжественном приёме Григорий Григорьевич увлёкся купчихой 2-й гильдии Верой Васильевой. В хрупкой и грациозной 30-летней красавице Елисеев прозрел смысл своей чуть было не загубленной жизни.
Соблюдать приличия влюблённым удавалось где-то полгода, а потом об адюльтере узнал купец Васильев и, не говоря ни слова, сразу же инициировал бракоразводный процесс. Григорий тоже засобирался из семьи, но Мария Андреевна умоляла его остановиться. Елисеев, не придумав ничего изящнее, предлагал жене хорошие отступные, но супруга требовала порвать порочную связь с разведенной вертихвосткой. Григорий собрал чемодан и громко хлопнул дверью - в съёмной квартире его уже ждала любимая Вера.
(окончание завтра)
В семейной жизни союз капиталов обернулся худо-бедно привязанностью, сродни дружеской, но подкрепляемой систематическим деторождением: через год после свадьбы Мария произвела на свет первенца Григория, а потом в среднем раз в два года рожала по сыну (один из эпизодов увенчался двойней) и успокоилась только в 1900 году, обретя долгожданную дочурку Машеньку. Два мальчика умерли в младенчестве, поэтому унаследовать торговую империю предстояло пятерым сыновьям. Ну, или кому-то из них. Дочка Машенька в качестве «престолонаследницы» не рассматривалась.
Однако шибко грамотные преемники, получившие хорошее образование, как один воротили носы от папашиных гламурных гастрономов. Старший Григорий ушёл в медицину. Сергей в совершенстве владел пятью языками и проявлял интерес к восточной культуре. Николай учился на литератора, что не помешало ему впоследствии переквалифицироваться в адвоката. Андрей стал инженером, а младший Пётр, чей купеческий азарт с лихвой перекрывал любые гусарские понты, понаделал, если помните, огромных карточных долгов и зашёл по кривой дорожке так далеко, что за солидный гонорар сочетался фиктивным браком с беременной любовницей Великого князя Бориса Владимировича (папа Петины долги выплачивать отказался).
Немудрено, что глава семьи, не ожидавший таких биографических подвохов, страшно огорчался. Все эти врачи, инженеры и картёжники (а попросту говоря - дармоеды неблагодарные) лишали его существование смысла, обрубая на корню поколенческую преемственность Елисеевых. Для чего он столько трудился, и кому он оставит дело всей своей жизни?
Чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных раздумий и мрачных экзистенциальных перспектив, Григорий Григорьевич стал мотаться по театрам и посещать модные салоны в компании молоденьких певичек и артисток. В свои пятьдесят он сохранил подтянутость и моложавость, поэтому пользовался у дам заслуженным успехом. А вот располневшая и потухшая Мария Андреевна не пользовалась успехом даже у собственного мужа. К тому же, предположительно на ней лежала вина за неправильное воспитание сыновей. Кому как не хранительнице очага воспитывать в наследниках купечество, пока глава семейства творит торговую историю России?
Вскоре ружьё, висевшее все эти годы на стене в супружеской спальне, бабахнуло. Пришло, откуда ждали. На каком-то торжественном приёме Григорий Григорьевич увлёкся купчихой 2-й гильдии Верой Васильевой. В хрупкой и грациозной 30-летней красавице Елисеев прозрел смысл своей чуть было не загубленной жизни.
Соблюдать приличия влюблённым удавалось где-то полгода, а потом об адюльтере узнал купец Васильев и, не говоря ни слова, сразу же инициировал бракоразводный процесс. Григорий тоже засобирался из семьи, но Мария Андреевна умоляла его остановиться. Елисеев, не придумав ничего изящнее, предлагал жене хорошие отступные, но супруга требовала порвать порочную связь с разведенной вертихвосткой. Григорий собрал чемодан и громко хлопнул дверью - в съёмной квартире его уже ждала любимая Вера.
(окончание завтра)
#цитатазазавтраком
«Встал в семь часов. Пил чай и долго читал газеты».
Пётр Чайковский, дневники.
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Владимир Малагис (1902-1974). «На смерть Клары Цеткин» (1933). Русский музей.
«Встал в семь часов. Пил чай и долго читал газеты».
Пётр Чайковский, дневники.
Доброе утро.
#картиназазавтраком
Владимир Малагис (1902-1974). «На смерть Клары Цеткин» (1933). Русский музей.
#сантабарбара (окончание) Григорий Григорьевич, прихватив любимую Верочку, почёл за лучшее улизнуть в Европу, попутешествовать, в надежде, что в его отсутствие страсти улягутся и можно будет вернуться за стол переговоров. Мария же Андреевна за время тайм-аута накопила сил и по возвращении коварного изменника принялась скандалить с утроенной энергией. Да и сыновья к тому времени уже определились и, перестав разговаривать с блудливым родителем, единым фронтом выступили на стороне матери.
Тогда папаша зашёл, как ему казалось, с козырей и лишил неблагодарных отпрысков содержания. Но и у Марии Андреевны в рукаве имелась парочка тузов, и содержать детей она могла без постороннего участия. Собравшись с духом, разъярённая супруга сделала ответный ход и вывела из семейного бизнеса весь свой капитал, передав его на хранение старшему брату изменника. Дело дошло до публичных разборок и суда между братьями, который Григорий с блеском проиграл. Счёт между супругами сравнялся.
Однако борьба за семейное счастье и связанные с этим психодрамы отнимали много сил. У бедной женщины окончательно сдали нервы, и от отчаяния она прибегла к суицидальным угрозам. Когда же угрозы не возымели желаемого эффекта, Мария Андреевна перешла от слов к делу. Бедняга бросилась в Неву, но её выловили прохожие. Муж Григорий оставил инцидент без внимания. Тогда страдалица попыталась вскрыть вены. Её откачали оказавшиеся поблизости сыновья. Супруг безмолвствовал. К несчастью, третий заход оказался успешным - 1 октября 1914 года Марию Андреевну нашли повесившейся на полотенце.
Елисеев на похороны не явился и не прислал ни единого цветка на могилу погубленной им (как считали в городе) супруги. Может, он и был отъявленной скотиной, только вот о смерти жены он узнал постфактум и от слуг - сыновья не потрудились своевременно сообщить ему о трагедии. И опять упёртый Елисеев, по-купечески закусив удила, побежал сравнивать счёт и, оставляя за собой последнее слово, 26 октября 1914 года женился на Верочке, о чём его сыновья прочитали в газете. Реакция последовала незамедлительно: дети отреклись от отцовского наследства. Трагический и спесивый поединок окончился, так и не выявив победителя.
После революции Елисеев с Верой убегали из России тем же путём, что и Кшесинская, через Крым. В январе 1920-го они добрались до Парижа, где у Григория Григорьевича имелся дом и банковские счета, гарантировавшие безбедную старость. Чем занимался Елисеев в эмиграции, не известно. Говорили, что садоводством в купленном по случаю имении недалеко от Парижа. А ещё он неоднократно писал покаянные письма сыновьям. Ответа не последовало.
Внук ярославского крестьянина, потомственный дворянин Григорий Григорьевич Елисеев скончался в 1949 году в возрасте 84 лет, умудрившись пережить супругу Верочку на 3 года. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Его старший сын Григорий, хирург, и младший шалопай Пётр остались на родине. Оба расстреляны в 1930-е. Сергей эмигрировал во Францию, преподавал в Сорбонне иностранные языки. Там же, в Париже, жил Николай, ставший адвокатом. Ни один, ни другой с отцом не общались. Инженер Александр умер в 1953 году в Ленинграде. Дольше всех прожила Маша: она скончалась в Москве в 1997-м.
В середине 1950-х дочь расстрелянного хирурга Анастасия получила официальное письмо, в котором сообщалось, что её дед, умерший в Париже, оставил некоторые средства в заграничных банках. Анастасии, как одной из наследниц, причиталось по его завещанию несколько миллионов французских франков. Советский человек, переживший блокаду, она хотела отказаться от наследства. Однако Анастасии дали понять, что государству эти денежки очень даже пригодились бы. Ей велели явиться в КГБ и что-то там подписать. Из всей суммы Анастасии выплатили 16 тысяч советских рублей (до хрущёвской деноминации), которых хватило на автомобиль «Победа».
А могила Елисеева в Париже, говорят, выглядит совсем заброшенной. Потомки его так и не простили.
На фото: дети Елисеева.
Тогда папаша зашёл, как ему казалось, с козырей и лишил неблагодарных отпрысков содержания. Но и у Марии Андреевны в рукаве имелась парочка тузов, и содержать детей она могла без постороннего участия. Собравшись с духом, разъярённая супруга сделала ответный ход и вывела из семейного бизнеса весь свой капитал, передав его на хранение старшему брату изменника. Дело дошло до публичных разборок и суда между братьями, который Григорий с блеском проиграл. Счёт между супругами сравнялся.
Однако борьба за семейное счастье и связанные с этим психодрамы отнимали много сил. У бедной женщины окончательно сдали нервы, и от отчаяния она прибегла к суицидальным угрозам. Когда же угрозы не возымели желаемого эффекта, Мария Андреевна перешла от слов к делу. Бедняга бросилась в Неву, но её выловили прохожие. Муж Григорий оставил инцидент без внимания. Тогда страдалица попыталась вскрыть вены. Её откачали оказавшиеся поблизости сыновья. Супруг безмолвствовал. К несчастью, третий заход оказался успешным - 1 октября 1914 года Марию Андреевну нашли повесившейся на полотенце.
Елисеев на похороны не явился и не прислал ни единого цветка на могилу погубленной им (как считали в городе) супруги. Может, он и был отъявленной скотиной, только вот о смерти жены он узнал постфактум и от слуг - сыновья не потрудились своевременно сообщить ему о трагедии. И опять упёртый Елисеев, по-купечески закусив удила, побежал сравнивать счёт и, оставляя за собой последнее слово, 26 октября 1914 года женился на Верочке, о чём его сыновья прочитали в газете. Реакция последовала незамедлительно: дети отреклись от отцовского наследства. Трагический и спесивый поединок окончился, так и не выявив победителя.
После революции Елисеев с Верой убегали из России тем же путём, что и Кшесинская, через Крым. В январе 1920-го они добрались до Парижа, где у Григория Григорьевича имелся дом и банковские счета, гарантировавшие безбедную старость. Чем занимался Елисеев в эмиграции, не известно. Говорили, что садоводством в купленном по случаю имении недалеко от Парижа. А ещё он неоднократно писал покаянные письма сыновьям. Ответа не последовало.
Внук ярославского крестьянина, потомственный дворянин Григорий Григорьевич Елисеев скончался в 1949 году в возрасте 84 лет, умудрившись пережить супругу Верочку на 3 года. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Его старший сын Григорий, хирург, и младший шалопай Пётр остались на родине. Оба расстреляны в 1930-е. Сергей эмигрировал во Францию, преподавал в Сорбонне иностранные языки. Там же, в Париже, жил Николай, ставший адвокатом. Ни один, ни другой с отцом не общались. Инженер Александр умер в 1953 году в Ленинграде. Дольше всех прожила Маша: она скончалась в Москве в 1997-м.
В середине 1950-х дочь расстрелянного хирурга Анастасия получила официальное письмо, в котором сообщалось, что её дед, умерший в Париже, оставил некоторые средства в заграничных банках. Анастасии, как одной из наследниц, причиталось по его завещанию несколько миллионов французских франков. Советский человек, переживший блокаду, она хотела отказаться от наследства. Однако Анастасии дали понять, что государству эти денежки очень даже пригодились бы. Ей велели явиться в КГБ и что-то там подписать. Из всей суммы Анастасии выплатили 16 тысяч советских рублей (до хрущёвской деноминации), которых хватило на автомобиль «Победа».
А могила Елисеева в Париже, говорят, выглядит совсем заброшенной. Потомки его так и не простили.
На фото: дети Елисеева.
#цитатазазавтраком
«Я, например, не почувствовал, что к нам какая-то вот есть… вроде бы нас оставить один на один, чтобы у нас было… чтобы они хотели, чтобы у нас было плохо. Они переживают, они волнуются».
Виктор Степанович Черномырдин, классик.
Доброе утро. Ну, с понедельником!
#картиназазавтраком
Николай Васильев из галереи «Свиное рыло».
«Я, например, не почувствовал, что к нам какая-то вот есть… вроде бы нас оставить один на один, чтобы у нас было… чтобы они хотели, чтобы у нас было плохо. Они переживают, они волнуются».
Виктор Степанович Черномырдин, классик.
Доброе утро. Ну, с понедельником!
#картиназазавтраком
Николай Васильев из галереи «Свиное рыло».
Forwarded from Жизнь в дневниках
Понедельник
Питер.
Встала в 10. Все утро налаживала бриллианты на борту и кокошнике, так адски надоело, что мочи нет! Чувствую себя, как разбитая лошадь — отвратительно.
Княгиня Ксения Александровна
23 февраля, 1903 г.
Жизнь в дневниках
Питер.
Встала в 10. Все утро налаживала бриллианты на борту и кокошнике, так адски надоело, что мочи нет! Чувствую себя, как разбитая лошадь — отвратительно.
Княгиня Ксения Александровна
23 февраля, 1903 г.
Жизнь в дневниках