Сегодня в «Дайджесте» — стихотворения Джузеппе Унгаретти, Антонии Поцци и Витторио Серени, переведённые с итальянского языка Петром Епифановым. Уже в субботу 14 декабря в Москве, в формате рассказа о ещё не изданной книге, состоится встреча с Петром Епифановым: переводчик расскажет о переводах из итальянской поэзии последних двух столетий, которые предполагается собрать в одну антологию — «Бесконечное. Сорок итальянских поэтов XIX-ХХI вв.». В ожидании встречи читаем некоторые стихотворения из антологии в нашем «Дайджесте»!

.

Витторио Серени

ИТАЛЬЯНЕЦ В ГРЕЦИИ

Первый вечер в Афинах; затяжное «прощай!»
эшелонов, идущих в родные края,
нагружённых терзаньями, в сумерках долгих.
Будто горечь утраты,
на поворотах оставил я лето.
Море с пустыней — вот завтра моё,
без перемены времен и сезонов.
Европа, Европа, что смотришь, как я,
обезоруженный, отрешенный,
в мой немощный миф в этих скотских гуртах,
твой загнанный сын, опускаюсь, чей враг —
одна лишь печаль, да ожившая нежность
озер и листвы
за потерявшимися шагами.
Покрытый прахом и солнцем безбрежным,
казниться иду, в годах погребаясь песками.

Пирей, август 1942

Сегодня на «Флагах» — долгожданная поэтическая подборка стихотворений Анны Фроловой «Световой день», особенно внимательно относящихся к микроизменениям среды вокруг — перемене формы цветка, оледенению земли. Такая внимательность позволяет героине этих стихотворений не только описывать природу, но и действовать вместе с ней: перелистывать землю, разбирать на молекулы хризантемы, проникать внутрь вещей и находиться там во вневременном «утре без календаря».

.

<...>

Утро
свободное от календаря.

Её геометрия :

Перемена цветка, формы.

*
Небо, похо́жее.
Плод пристальной жизни.

Благополучие, сердце
сворачивается в световой день.

Руки оставлены перелистывать землю.

*
Нару́жное,
стороны света.

Так сбывается близость,
сходит родство.

Возобновляются астры, послание
на расстоянии сна.

<...>

Обновляем «Мастерскую» и читаем поэтическую подборку Арины Воронцовой. В сопроводительном комментарии исследовательница литературы Лиза Хереш пишет, что «заигрывания со стихотворными формулами и их раскладывание приводятся в движение в текстах Воронцовой той же лёгкостью и восторженностью. Если внутри нас пульсируют помидоры, а инструмент убийства превращается в большой лепесток цветка, этот же преображающий жест может быть направлен на весь мир. И метонимическая сила языка Арины, кажется, позволяет миру желать этого, этим же соблазняться».

.

***

в понедельник мы пьём из одной чашки с домашним цветком

вхожу в холодную реку как в тёплое молоко

напишите стишок про ёбаный листок, цветок, птичку —
заслужите святое право сквотировать скворешни

гроссмейстер:ки французского поцелуя,
мы умеем завязывать языком черенки черешен

большая жёлтая птица рух
открывает нам пиво взмахом крыла

я усну на полу в пять утра забродившею вишнею
меня затопчет домашняя кошка
беззвучным молочным шагом

В новом выпуске подкаста «двуголосие» стихи Велимира Хлебникова и Софьи Сурковой помогают Лизе Хереш и Славе Глазырину понять, как работает заумь, можно ли вычеркивать из текста неудачные строки и каким образом полистилистика не нарушает трагическую ноту, а только усиливает её.

Подкаст «двуголосие» доступен в «Яндекс музыке» и «Apple podcasts». Также вы можете слушать его прямо в телеграме с помощью плеера от mave.

***
Люди, когда они любят,
делающие длинные взгляды
и испускающие длинные вздохи.
Звери, когда они любят,
наливающие в глаза муть
и делающие удила из пены.
Солнца, когда они любят,
закрывающие ночи тканью из земель
и шествующие с пляской к своему другу.
Боги, когда они любят,
замыкающие в меру трепет вселенной,
как Пушкин – жар любви горничной Волконского.

<...>
смерть это струйка дыма не влезающая
в глаза уши и ноздри
нет не так
смерть – это твоя близняшка она вращается
вокруг себя и вокруг солнца
нет не так
смерть это не запас имеющихся у меня слов
я согласна чтобы онемело лицо
если вместе с ним онемеет сердце
в разрезе третьей раны глядит наружу
косым взглядом болезнь

Сегодня в «Дайджесте» — новые тексты заумного поэта Йана Илошвая о хрупкости любви, посмертных человеческих превращениях и возможности десемантичного перевода, описанного в диалоге с поэткой Виктей Вдовиной.

.

ТЕМНЫЙ МЕТАЛЛ ТОЧЕННЫХ МЛЕЛИЙ

стрели овила фонарьм
форсочче рельс илами ливня
в порту тумма йакорила причаль

белес летелый клювом прорезла
лакомых вожен

бесна начал

Обновляем «Дайджест» и читаем поэтическую подборку Саши Мороз. Эти тексты, прибегающие к наследию минималистского неподцензурного письма, внимательно работающего с семантикой языка, становятся их оптимистическим переосмыслением: грубое, плохо «скроенное» письмо лианозовцев и их последователей указывало на алогичность мира и распад всяких связей. Тексты Мороз, признавая жестокость реальности, пробуют посмотреть на языковые возможности дальше, вообразить надежду.

.

***

когда наступит утро,
тогда наступит утро,
тогда, скорей всего, наступит утро.

за предрассветным небом
за предрассветным небом
скорей всего, последует рассвет.

это очень красивое время.
впрочем,
это изменчивая пора.
меняется свет, освещённость,
температура этой красоты.
всё так быстро меняется.

и всё-таки утро наступает,
когда утро наступает,
и тогда наступает утро.
тогда наступает утро.

Возвращаемся к вещанию с последней книжной новостью 2024 года: из печати получен дебютный сборник Анастасии Кудашевой «К будущему воссоединения», продолжающий поэтическую серию «Флагов». Поздравляем — и приглашаем приобретать книгу в независимых книжных магазинах и на OZON.

Книга Анастасии Кудашевой «К будущему воссоединения» не столько заражает утопическим импульсом всеобщего воскрешения, который прочитывается уже в названии поэтического сборника, сколько предлагает посмотреть на проекты совместного нахождения уже сейчас — с помощью графических экспериментов, медиальных констелляций, соединения разных способов чтения и интерпретаций художественных текстов. Выходя за границы одного языка (и естественных языков вообще), Кудашева исследует новые информационные среды, ища спасения и под водой, и в программном коде, а духовный поиск в её стихах «соседствует с эстетикой чата». При семиотическом изобилии поэтесса всё равно надеется держать равновесие между «Явственностью Мракобесного и Явью Легковесного», изобретая собственную кибертеологическую программу.

Сборник сопровождён предисловием исследователя литературы Андрея Войтовского, который пишет:

«Хотя в последние десять лет в поэзии было немало формальных экспериментов и для многих упомянутых техник есть прецеденты, их сочетание-столкновение на столь ограниченных пространствах — изобретение Кудашевой. В ее стихах духовный поиск уживается с эстетикой чата. О самом серьезном говорится с типографской свободой, характерной для интернет-переписки, философская лексика соседствует с "гуглом" и "лайками", а картинка маньяка из фильма "Крик" — с "Чаконой" Баха. Кажется, в таких стихах заново ставятся вопросы о возможностях поэтического языка, пределах его выразительности и подводных камнях (для русалок это не метафора). Только теперь речь идет о языке, который существует в новых информационных средах, располагает всеми орудиями Юникода и текстовых редакторов, встраивается в коммуникативное полотно наравне с картинками, ссылками, звуками, видеороликами...»

·

Редакторы — Лиза Хереш, Михаил Бордуновский, Владимир Коркунов. Верстка — Владимир Коркунов. Корректор — Дани Соболева. Иллюстрация на обложке — Катя Муха. Благодарим Марию Лобанову за помощь в издании книги.

→ Анастасия Кудашева на «Флагах»
→ Купить книгу на OZON

Сегодня обновляем «Дайджест» и читаем подборку стихотворений Ники Третьяк. Мир, создаваемый Третьяк, вырастает из себя и сам себя уничтожает; эта самодостаточная деструкция продолжается и с помощью инерции ритма, и с помощью тесных связей явлений, видений и голосов.

.

РАЗБИТЫЙ СОНЕТ

…и красный барабан земли навстречу
в четыре глаза дальний свет впрягает
для незнакомых — шепот рыбьей речи —
знакомит бег уснувшего с ногами

вниз головой — Молочника летел
горшок готовя к выходу в другое горло —
так ловко Мастер Пуговичных Дел
безумца вышивал и надевал повторно

чтоб позади причмокивая кашель
следить как занимается петля
твердея им что изнутри не страшно

и в кожаных перчатках раздробят
под ритм зажигаемых-угасших
свечей —
а Барабанщик бил в себя
а Барабанщик бил в себя

В «Дайджесте» — фрагмент из «Интуитивных страниц», книги поэта, прозаика и переводчика Александра Фролова, которая недавно вышла в издательской программе «Флагов»: приглашаем познакомимся с ассоциативной и метафоричной дневниковой прозой и приобретать «Интуитивные страницы» в независимых книжных магазинах и на маркетплейсах!

→ «Интуитивные страницы» на OZON

·

<...>

В туманных садах мы прятались от длинных теней стрелок часов и находили там останки библиотек — покрытые мхом и копотью фрагменты — историй, рассказанных с конца о кольцах на воде, возникших до падения камня, о разгаданных сфинксах мелом на деревянном полу — игра в классики с палачом — память со съеденными краями — нарост бесплодных знаков.

В тягучей, тяжёлой влажности кукольных слёз я двумя руками переворачиваю лист календаря. Птицы надрывны, между приступами смеха я могу только молчать. Свет вышел горлом к морю мёртвых узлов. Баржа кульминации на скорости комы. Яблоко выпадает из орбиты притяжения. Компас куском льда в ладони.

Отогрей магнитное поле. Прислушайся к свету в капельках испарины. Возможно, это — голоса будущего, ещё не знающего снов. Лепет Земли. Кто учил её говорить, хоть чаша её была наполовину пуста?

Заглядывая в ржавую бочку — ловушку для дождя, — вкопанную в землю, я наблюдал, как спит вчерашний ливень, видящий небо во сне — тёплом, как воспоминание о маминых руках, вечере, похожем на улыбку.

<...>

Сегодня в «Дайджесте» — подборка из трёх стихотворений Софьи Дубровской «Приговор»: героиня этих текстов, погружаясь в пространство памяти, исследует область разделения себя и других, горе, радость и разлуку, распадение, неотчётливые знаки воспоминаний. В книжной серии «Neomenia» выпущена дебютная книга стихотворений Софьи Дубровской «Смиренные ласточки»: поздравляем Софью, постоянную авторку «Флагов», работавшую и как редактор нашего журнала, и приглашаем приобретать сборник в независимых книжных магазинах!

Из издательской аннотации:

Эти стихи легки и доверчивы, они приглашают к диалогу, будто зовут в полёт, внутрь и вовне мира — трепетного и трепещущего, который так же легко разрушить, как птичий дом, сложенный из строк-веток, впечатлений и гнёзд-людей, к которым (казалось бы) всегда можно вернуться.

·

***


парк завершенен. на скамейке лежит мужчина


над скамейкой мигает фонарь, пруд


приподнялся и опадает ошмётками влаги


на лоснистые листья пока ещё не сражённых


шквалистым ветром деревьев. а в остальном


всё как обычно, рассказывать, в общем, нечего: много работала


тащила в себе позвоночник, поскрежетала зубами


наблюдала, как собаку везут в рюкзаке. она была всем довольна; я


кажется, тоже довольна, хотя ничего не видела:


ни
белых рук

ни
трамвайных путей,
способных запутать следы

ни
каши из разговоров

ни
прочных стен

ни
очевидцев

ни
синяков

ни
быстролетящего времени,
пожираемого мерцающими экранами. ничего


я не видела, может быть, что-то слышала


точно запомнила части, наброски, вихри:


поворот головы, или
тихий смешок

или
бездонную яму

или
комья земли на полу

или
отсутствие страха.
обкатанный парк


обнимает мужчину, сжимает его, целует


выключает, чтобы было не разглядеть:

действительно спит


или кажется спящим, прислушавшись


к утиным визгам, кухонным разговорам;


ждёт не дождётся утра — ударить фонарь


пока тот растерян, после пойти в метро


скрежетать зубами, запрятав память во рту


будто камушки против врожденных дефектов речи

Сегодня мы начинаем обзор восемнадцатого номера «Флагов», посвящённого скандинавской литературе. Для начала поговорим о стихах, переведённых для нас со шведского, датского, норвежского и исландского языков.

→ Осе Берг (перевод Надежды Воиновой и Андрея Сен-Сенькова)
→ Анн Йедерлунд (Надежда Воинова)
→ Йени Тюнедаль (Пётр Кочетков и Надежда Воинова)
→ Август Стриндберг (Ася Хвойницкая)
→ София Камилл (Надежда Воинова, комментарий Ивана Фурманова)
→ Тарьей Весос (Александр Панов)
→ Тове Дитлевсен (Глафира Солдатова)
→ Кристин Томасдоттир (Виктя Вдовина)

<...>

Твоя манера описывать закат как кровь
всякая манера описывать закат как свет
рябь слов и после них

Черные ветки на деревьях без листьев
как белый уносится в серый уносимые облака
нейтральный участок нейтральность камней

<...>

(Йени Тюнедаль, «Защитить чтобы предотвратить пережить». Перевод со шведского Петра Кочеткова и Надежды Воиновой)

Продолжаем изучать скандинавский выпуск журнала «Флаги». На очереди — стихи датских поэтов и поэток в переводе Анастасии Строкиной. Семь совершенно разных людей, выросших в разное время и в разных местах, создавших непохожие друг на друга поэтики, объединены стихией языка — и фигурой переводчика, знакомящей с ними русскоязычного читателя.

<...>

зима в этом году чего-то ждёт
мы все становимся единым целым:
руки оцепенели,
я слышу, как плачут дети,
как дом мой скользит по снегу
вместе с огромным миром,
как крик одного становится общим криком;
лодка моего сердца бьётся и бьётся об лёд,
а на дне этой лодки тихо шуршат ракушки.

<...>

Продолжаем читать скандинавский номер «Флагов». Сегодня на очереди критические материалы:

→ Денис Ларионов и Ксения Дудырева откликаются на сборник стихов и эссе норвежского классика Тура Ульвена «Исчезание равно образованию».

<...>

«Исчезание равно образованию» организовано принципом обратной пропорциональности: чем больше дистанция от автора, тем ближе его художественный мир, и чем ближе автор и его реальность, тем значительнее дистанция между читателем и поэзией. Но разность расстояний вовсе не подразумевают исключение одного из другого. Принцип оксюморона здесь, как и в поэзии Ульвена, создает сложную систему, в которой тесное сосуществование противоположностей позволяет обратиться к миру во всей его полноте.

<...>

(Ксения Дудырева, «Движение к человеку: о книге Тура Ульвена «Исчезание равно образованию»)

В сегодняшнем «Дайджесте» читаем стихотворения Петра Кочеткова, работающие с гражданственным семантическим ореолом белых ямбов для того, чтобы создать смертоносную космогонию, воздушные и огненные могилы, в которых небо и земля, прерываясь, пытаются слиться друг с другом.


*

П. Х.

«…как ты сказала, «герметичный месяц»:
подстать гермесу между двух миров,
меж медью мокрых листьев и сребристым
сверканием снега — в дни, когда
невольно пережившие потоп воспоминанья
стучат копытами в ковчеге ноября».

«в ковчеге ноября». как ты бы не сказала
(фигура речи), газовый мешок
волшебных окислений, где уплывший месяц
на дне тумана свежесотворенным
адамовым блестит ребром, —
и память с пустотой, и жизнь и смерть
как в зеркало глядят друг в друга,
как в зеркало глядят друг в друга — в землю
как в зеркало глядят, и по частям
разбросанным в него, как в «будущего реку»,
себя ведут, и по частям на память
по голосу сшивают с каждым
ударом света сзади, впереди,
на выходе, на шейном повороте,
на новом вдохе.

В рамках обзора скандинавского номера «Флагов» продолжаем знакомиться с материалами из раздела критики.

→ Александр Елесин, Лана Ленкова и Ростислав Русаков ищут подступы к книге шведской поэтки Осе Берг «Тёмная материя».

<...>

Получается, Осе Берг — что в случае с языком, что в случае с научной литературой, предварившей «Тёмную материю», — обращается к совершенно неизвестной для себя области и пытается работать с ней как поэтесса, открывая её для себя и создавая параллельно этой часто научной теме поэтические миры. Говоря на презентации книги о поэтических мирах, авторка отмечала, что они — первичны; по её словам, она видит их настолько ясно, что может перенестись в них и быть там буквально. Как говорит Берг, она будто попадает в компьютерную игру, где может видеть разные элементы и находить новые, но для их описания нужны слова — и здесь приходит музыка.

<...>

(Лана Ленкова, «Петроглифы черепных окаменелостей: геймплей & прохождение “Тёмной материи” Осе Берг (спидраннинг)»)

Перечитываем восемнадцатый номер «Флагов» и знакомимся с тремя текстами Тура Ульвена, переведёнными Ниной Ставрогиной. На страницах номера — рассказ «Три странствия в пустыне» и два эссе: о норвежском писателе Трюгве Андерсене и о французском поэте Рене Шаре.

<...>

Все эти описания сравнительно ясных явлений могут, пожалуй, навести на мысль, будто пейзаж этот вообще изменчив и богат деталями. Это не так. Наоборот, оазисы (если можно их так назвать) относительно редки, и по большей части я блуждаю в некоем почти полном отсутствии направлений, которое на протяжении целых дневных (так сказать) переходов полнится лишь пыльным светом, парящей дымкой, катящимися туманными грядами, будто вид из самолёта внутри облачного слоя или (медленные) песчаные бури над совершенно безжизненной пустыней. Если я, судя по всему, и не хожу кругами (но что, если как раз хожу, а все вехи, которые я успел миновать, изменились так сильно, что я, проходя по тому же участку снова и снова, не узнаю́ их? эта мысль парализует, лишает мужества), то это потому, что я всё время следую за собственной тенью.

<...>

(Тур Ульвен, «Три странствия в пустыне». Перевод с норвежского Нины Ставрогиной)

В продолжение обзора скандинавского номера «Флагов» читаем собранную в нём публицистику. Собрали для вас подборку статей и эссе, посвящённых широкому спектру тем — от положения поэзии в отдельных странах до связей между скандинавской и русскоязычной литературами:

→ Ольга Маркелова о современной исландской поэзии
→ Глафира Солдатова о датской женской поэзии
→ Венера Аветисян о Тове Дитлевсен
→ Нильс Уайльд об Ингер Кристенсен (перевод Алеси Князевой)
→ Полина Ходорковская о поэзии Гунвор Хофму и Хьелля Хеггелунда
→ Роман Шишков о поэзии Тура Ульвена
→ Татьяна Грауз о взаимодействии Тумаса Транстрёмера, Игоря Вулоха и Геннадия Айги

<...>

Стихи Транстрёмера избегают привычных опор, однако по ним, как по твёрдым камушкам, легко перепрыгивать через тёмные зоны нашего восприятия. Его слова освещают каким-то особым светом то, что поддаётся освещению и имеет поверхность и глубину. В конце ХХ века актуализируется тема девальвации слова как прямого высказывания, однако Транстрёмер и Айги чувствуют иную природу сло́ва — сло́ва, претерпевающего изменение и трансформацию, но никак не девальвацию.

<...>

(Татьяна Грауз, «Тайные пути: Транстрёмер — Айги — Вулох»)

Читаем скандинавский выпуск «Флагов» и переходим от стихов к прозе. Сегодня вглядываемся в «Пятно-рот» Александра Фролова — тёмный текст, написанный вслед за произведениями норвежца Тура Ульвена. Как пишет Лиза Хереш, «Пятно-рот» «не только начинается “с того места, где всё закончилось”: в каком-то смысле этот текст проделывает с собой такой же процесс обратного превращения-сворачивания, только не во временном, а в литературном отношении. Сращивая признаки трёх родов литературы — эпос, лирика, драма, — Фролов переносит в прозаически организованные тексты <...> субъектный синкретизм, синтез тропов и их возвращение к более гибкому и текучему движению в артериях художественного мира».

<...>

Он взял в ящике стола ластик и начал методично что-то стирать на странице книги. В её комнате поднимался ветер. Порыв за порывом. Ещё шорохи вперемешку с шёпотом. Нарастающие ёрзания. Будто само пространство хотело высказаться, но не могло, булькая, рыча, заикаясь. Он продолжал тереть страницу. Иногда казалось, что он делал это пальцем. Её тело горело. Она открыла настежь окно.

<...>

Напоминаем, что недавно в нашей книжной серии вышли «Интуитивные страницы» Александра Фролова тоже с предисловием Лизы Хереш, которые можно найти в независимых книжных магазинах, а также на маркетплейсах вместе с другими книгами «Флагов».