Обновляем «Дайджест» и читаем поэтическую подборку Саши Мороз. Эти тексты, прибегающие к наследию минималистского неподцензурного письма, внимательно работающего с семантикой языка, становятся их оптимистическим переосмыслением: грубое, плохо «скроенное» письмо лианозовцев и их последователей указывало на алогичность мира и распад всяких связей. Тексты Мороз, признавая жестокость реальности, пробуют посмотреть на языковые возможности дальше, вообразить надежду.

.

***

когда наступит утро,
тогда наступит утро,
тогда, скорей всего, наступит утро.

за предрассветным небом
за предрассветным небом
скорей всего, последует рассвет.

это очень красивое время.
впрочем,
это изменчивая пора.
меняется свет, освещённость,
температура этой красоты.
всё так быстро меняется.

и всё-таки утро наступает,
когда утро наступает,
и тогда наступает утро.
тогда наступает утро.

Возвращаемся к вещанию с последней книжной новостью 2024 года: из печати получен дебютный сборник Анастасии Кудашевой «К будущему воссоединения», продолжающий поэтическую серию «Флагов». Поздравляем — и приглашаем приобретать книгу в независимых книжных магазинах и на OZON.

Книга Анастасии Кудашевой «К будущему воссоединения» не столько заражает утопическим импульсом всеобщего воскрешения, который прочитывается уже в названии поэтического сборника, сколько предлагает посмотреть на проекты совместного нахождения уже сейчас — с помощью графических экспериментов, медиальных констелляций, соединения разных способов чтения и интерпретаций художественных текстов. Выходя за границы одного языка (и естественных языков вообще), Кудашева исследует новые информационные среды, ища спасения и под водой, и в программном коде, а духовный поиск в её стихах «соседствует с эстетикой чата». При семиотическом изобилии поэтесса всё равно надеется держать равновесие между «Явственностью Мракобесного и Явью Легковесного», изобретая собственную кибертеологическую программу.

Сборник сопровождён предисловием исследователя литературы Андрея Войтовского, который пишет:

«Хотя в последние десять лет в поэзии было немало формальных экспериментов и для многих упомянутых техник есть прецеденты, их сочетание-столкновение на столь ограниченных пространствах — изобретение Кудашевой. В ее стихах духовный поиск уживается с эстетикой чата. О самом серьезном говорится с типографской свободой, характерной для интернет-переписки, философская лексика соседствует с "гуглом" и "лайками", а картинка маньяка из фильма "Крик" — с "Чаконой" Баха. Кажется, в таких стихах заново ставятся вопросы о возможностях поэтического языка, пределах его выразительности и подводных камнях (для русалок это не метафора). Только теперь речь идет о языке, который существует в новых информационных средах, располагает всеми орудиями Юникода и текстовых редакторов, встраивается в коммуникативное полотно наравне с картинками, ссылками, звуками, видеороликами...»

·

Редакторы — Лиза Хереш, Михаил Бордуновский, Владимир Коркунов. Верстка — Владимир Коркунов. Корректор — Дани Соболева. Иллюстрация на обложке — Катя Муха. Благодарим Марию Лобанову за помощь в издании книги.

→ Анастасия Кудашева на «Флагах»
→ Купить книгу на OZON

Сегодня обновляем «Дайджест» и читаем подборку стихотворений Ники Третьяк. Мир, создаваемый Третьяк, вырастает из себя и сам себя уничтожает; эта самодостаточная деструкция продолжается и с помощью инерции ритма, и с помощью тесных связей явлений, видений и голосов.

.

РАЗБИТЫЙ СОНЕТ

…и красный барабан земли навстречу
в четыре глаза дальний свет впрягает
для незнакомых — шепот рыбьей речи —
знакомит бег уснувшего с ногами

вниз головой — Молочника летел
горшок готовя к выходу в другое горло —
так ловко Мастер Пуговичных Дел
безумца вышивал и надевал повторно

чтоб позади причмокивая кашель
следить как занимается петля
твердея им что изнутри не страшно

и в кожаных перчатках раздробят
под ритм зажигаемых-угасших
свечей —
а Барабанщик бил в себя
а Барабанщик бил в себя

В «Дайджесте» — фрагмент из «Интуитивных страниц», книги поэта, прозаика и переводчика Александра Фролова, которая недавно вышла в издательской программе «Флагов»: приглашаем познакомимся с ассоциативной и метафоричной дневниковой прозой и приобретать «Интуитивные страницы» в независимых книжных магазинах и на маркетплейсах!

→ «Интуитивные страницы» на OZON

·

<...>

В туманных садах мы прятались от длинных теней стрелок часов и находили там останки библиотек — покрытые мхом и копотью фрагменты — историй, рассказанных с конца о кольцах на воде, возникших до падения камня, о разгаданных сфинксах мелом на деревянном полу — игра в классики с палачом — память со съеденными краями — нарост бесплодных знаков.

В тягучей, тяжёлой влажности кукольных слёз я двумя руками переворачиваю лист календаря. Птицы надрывны, между приступами смеха я могу только молчать. Свет вышел горлом к морю мёртвых узлов. Баржа кульминации на скорости комы. Яблоко выпадает из орбиты притяжения. Компас куском льда в ладони.

Отогрей магнитное поле. Прислушайся к свету в капельках испарины. Возможно, это — голоса будущего, ещё не знающего снов. Лепет Земли. Кто учил её говорить, хоть чаша её была наполовину пуста?

Заглядывая в ржавую бочку — ловушку для дождя, — вкопанную в землю, я наблюдал, как спит вчерашний ливень, видящий небо во сне — тёплом, как воспоминание о маминых руках, вечере, похожем на улыбку.

<...>

Сегодня в «Дайджесте» — подборка из трёх стихотворений Софьи Дубровской «Приговор»: героиня этих текстов, погружаясь в пространство памяти, исследует область разделения себя и других, горе, радость и разлуку, распадение, неотчётливые знаки воспоминаний. В книжной серии «Neomenia» выпущена дебютная книга стихотворений Софьи Дубровской «Смиренные ласточки»: поздравляем Софью, постоянную авторку «Флагов», работавшую и как редактор нашего журнала, и приглашаем приобретать сборник в независимых книжных магазинах!

Из издательской аннотации:

Эти стихи легки и доверчивы, они приглашают к диалогу, будто зовут в полёт, внутрь и вовне мира — трепетного и трепещущего, который так же легко разрушить, как птичий дом, сложенный из строк-веток, впечатлений и гнёзд-людей, к которым (казалось бы) всегда можно вернуться.

·

***


парк завершенен. на скамейке лежит мужчина


над скамейкой мигает фонарь, пруд


приподнялся и опадает ошмётками влаги


на лоснистые листья пока ещё не сражённых


шквалистым ветром деревьев. а в остальном


всё как обычно, рассказывать, в общем, нечего: много работала


тащила в себе позвоночник, поскрежетала зубами


наблюдала, как собаку везут в рюкзаке. она была всем довольна; я


кажется, тоже довольна, хотя ничего не видела:


ни
белых рук

ни
трамвайных путей,
способных запутать следы

ни
каши из разговоров

ни
прочных стен

ни
очевидцев

ни
синяков

ни
быстролетящего времени,
пожираемого мерцающими экранами. ничего


я не видела, может быть, что-то слышала


точно запомнила части, наброски, вихри:


поворот головы, или
тихий смешок

или
бездонную яму

или
комья земли на полу

или
отсутствие страха.
обкатанный парк


обнимает мужчину, сжимает его, целует


выключает, чтобы было не разглядеть:

действительно спит


или кажется спящим, прислушавшись


к утиным визгам, кухонным разговорам;


ждёт не дождётся утра — ударить фонарь


пока тот растерян, после пойти в метро


скрежетать зубами, запрятав память во рту


будто камушки против врожденных дефектов речи

Сегодня мы начинаем обзор восемнадцатого номера «Флагов», посвящённого скандинавской литературе. Для начала поговорим о стихах, переведённых для нас со шведского, датского, норвежского и исландского языков.

→ Осе Берг (перевод Надежды Воиновой и Андрея Сен-Сенькова)
→ Анн Йедерлунд (Надежда Воинова)
→ Йени Тюнедаль (Пётр Кочетков и Надежда Воинова)
→ Август Стриндберг (Ася Хвойницкая)
→ София Камилл (Надежда Воинова, комментарий Ивана Фурманова)
→ Тарьей Весос (Александр Панов)
→ Тове Дитлевсен (Глафира Солдатова)
→ Кристин Томасдоттир (Виктя Вдовина)

<...>

Твоя манера описывать закат как кровь
всякая манера описывать закат как свет
рябь слов и после них

Черные ветки на деревьях без листьев
как белый уносится в серый уносимые облака
нейтральный участок нейтральность камней

<...>

(Йени Тюнедаль, «Защитить чтобы предотвратить пережить». Перевод со шведского Петра Кочеткова и Надежды Воиновой)

Продолжаем изучать скандинавский выпуск журнала «Флаги». На очереди — стихи датских поэтов и поэток в переводе Анастасии Строкиной. Семь совершенно разных людей, выросших в разное время и в разных местах, создавших непохожие друг на друга поэтики, объединены стихией языка — и фигурой переводчика, знакомящей с ними русскоязычного читателя.

<...>

зима в этом году чего-то ждёт
мы все становимся единым целым:
руки оцепенели,
я слышу, как плачут дети,
как дом мой скользит по снегу
вместе с огромным миром,
как крик одного становится общим криком;
лодка моего сердца бьётся и бьётся об лёд,
а на дне этой лодки тихо шуршат ракушки.

<...>

Продолжаем читать скандинавский номер «Флагов». Сегодня на очереди критические материалы:

→ Денис Ларионов и Ксения Дудырева откликаются на сборник стихов и эссе норвежского классика Тура Ульвена «Исчезание равно образованию».

<...>

«Исчезание равно образованию» организовано принципом обратной пропорциональности: чем больше дистанция от автора, тем ближе его художественный мир, и чем ближе автор и его реальность, тем значительнее дистанция между читателем и поэзией. Но разность расстояний вовсе не подразумевают исключение одного из другого. Принцип оксюморона здесь, как и в поэзии Ульвена, создает сложную систему, в которой тесное сосуществование противоположностей позволяет обратиться к миру во всей его полноте.

<...>

(Ксения Дудырева, «Движение к человеку: о книге Тура Ульвена «Исчезание равно образованию»)

В сегодняшнем «Дайджесте» читаем стихотворения Петра Кочеткова, работающие с гражданственным семантическим ореолом белых ямбов для того, чтобы создать смертоносную космогонию, воздушные и огненные могилы, в которых небо и земля, прерываясь, пытаются слиться друг с другом.


*

П. Х.

«…как ты сказала, «герметичный месяц»:
подстать гермесу между двух миров,
меж медью мокрых листьев и сребристым
сверканием снега — в дни, когда
невольно пережившие потоп воспоминанья
стучат копытами в ковчеге ноября».

«в ковчеге ноября». как ты бы не сказала
(фигура речи), газовый мешок
волшебных окислений, где уплывший месяц
на дне тумана свежесотворенным
адамовым блестит ребром, —
и память с пустотой, и жизнь и смерть
как в зеркало глядят друг в друга,
как в зеркало глядят друг в друга — в землю
как в зеркало глядят, и по частям
разбросанным в него, как в «будущего реку»,
себя ведут, и по частям на память
по голосу сшивают с каждым
ударом света сзади, впереди,
на выходе, на шейном повороте,
на новом вдохе.

В рамках обзора скандинавского номера «Флагов» продолжаем знакомиться с материалами из раздела критики.

→ Александр Елесин, Лана Ленкова и Ростислав Русаков ищут подступы к книге шведской поэтки Осе Берг «Тёмная материя».

<...>

Получается, Осе Берг — что в случае с языком, что в случае с научной литературой, предварившей «Тёмную материю», — обращается к совершенно неизвестной для себя области и пытается работать с ней как поэтесса, открывая её для себя и создавая параллельно этой часто научной теме поэтические миры. Говоря на презентации книги о поэтических мирах, авторка отмечала, что они — первичны; по её словам, она видит их настолько ясно, что может перенестись в них и быть там буквально. Как говорит Берг, она будто попадает в компьютерную игру, где может видеть разные элементы и находить новые, но для их описания нужны слова — и здесь приходит музыка.

<...>

(Лана Ленкова, «Петроглифы черепных окаменелостей: геймплей & прохождение “Тёмной материи” Осе Берг (спидраннинг)»)

Перечитываем восемнадцатый номер «Флагов» и знакомимся с тремя текстами Тура Ульвена, переведёнными Ниной Ставрогиной. На страницах номера — рассказ «Три странствия в пустыне» и два эссе: о норвежском писателе Трюгве Андерсене и о французском поэте Рене Шаре.

<...>

Все эти описания сравнительно ясных явлений могут, пожалуй, навести на мысль, будто пейзаж этот вообще изменчив и богат деталями. Это не так. Наоборот, оазисы (если можно их так назвать) относительно редки, и по большей части я блуждаю в некоем почти полном отсутствии направлений, которое на протяжении целых дневных (так сказать) переходов полнится лишь пыльным светом, парящей дымкой, катящимися туманными грядами, будто вид из самолёта внутри облачного слоя или (медленные) песчаные бури над совершенно безжизненной пустыней. Если я, судя по всему, и не хожу кругами (но что, если как раз хожу, а все вехи, которые я успел миновать, изменились так сильно, что я, проходя по тому же участку снова и снова, не узнаю́ их? эта мысль парализует, лишает мужества), то это потому, что я всё время следую за собственной тенью.

<...>

(Тур Ульвен, «Три странствия в пустыне». Перевод с норвежского Нины Ставрогиной)

В продолжение обзора скандинавского номера «Флагов» читаем собранную в нём публицистику. Собрали для вас подборку статей и эссе, посвящённых широкому спектру тем — от положения поэзии в отдельных странах до связей между скандинавской и русскоязычной литературами:

→ Ольга Маркелова о современной исландской поэзии
→ Глафира Солдатова о датской женской поэзии
→ Венера Аветисян о Тове Дитлевсен
→ Нильс Уайльд об Ингер Кристенсен (перевод Алеси Князевой)
→ Полина Ходорковская о поэзии Гунвор Хофму и Хьелля Хеггелунда
→ Роман Шишков о поэзии Тура Ульвена
→ Татьяна Грауз о взаимодействии Тумаса Транстрёмера, Игоря Вулоха и Геннадия Айги

<...>

Стихи Транстрёмера избегают привычных опор, однако по ним, как по твёрдым камушкам, легко перепрыгивать через тёмные зоны нашего восприятия. Его слова освещают каким-то особым светом то, что поддаётся освещению и имеет поверхность и глубину. В конце ХХ века актуализируется тема девальвации слова как прямого высказывания, однако Транстрёмер и Айги чувствуют иную природу сло́ва — сло́ва, претерпевающего изменение и трансформацию, но никак не девальвацию.

<...>

(Татьяна Грауз, «Тайные пути: Транстрёмер — Айги — Вулох»)

Читаем скандинавский выпуск «Флагов» и переходим от стихов к прозе. Сегодня вглядываемся в «Пятно-рот» Александра Фролова — тёмный текст, написанный вслед за произведениями норвежца Тура Ульвена. Как пишет Лиза Хереш, «Пятно-рот» «не только начинается “с того места, где всё закончилось”: в каком-то смысле этот текст проделывает с собой такой же процесс обратного превращения-сворачивания, только не во временном, а в литературном отношении. Сращивая признаки трёх родов литературы — эпос, лирика, драма, — Фролов переносит в прозаически организованные тексты <...> субъектный синкретизм, синтез тропов и их возвращение к более гибкому и текучему движению в артериях художественного мира».

<...>

Он взял в ящике стола ластик и начал методично что-то стирать на странице книги. В её комнате поднимался ветер. Порыв за порывом. Ещё шорохи вперемешку с шёпотом. Нарастающие ёрзания. Будто само пространство хотело высказаться, но не могло, булькая, рыча, заикаясь. Он продолжал тереть страницу. Иногда казалось, что он делал это пальцем. Её тело горело. Она открыла настежь окно.

<...>

Напоминаем, что недавно в нашей книжной серии вышли «Интуитивные страницы» Александра Фролова тоже с предисловием Лизы Хереш, которые можно найти в независимых книжных магазинах, а также на маркетплейсах вместе с другими книгами «Флагов».

В сегодняшнем «Дайджесте» читаем пьесу Якова Подольного «Лаур-а». В своём комментарии-предисловии сам автор отмечает:

«В канцоне XXIII Петрарка свободно переписывает ряд эпизодов из "Метаморфоз" Овидия. Здесь переписан Петрарка, свободно переписывающий Овидия. В центре внимания — совершаемая им и поражающая воображение, ничуть не невинная серия движений, в мелькании которых растворяются границы между предметом страсти и носителем страсти как предметом страсти, преследующей предмет страсти, и в итоге предмет страсти преодолевается и усваивается…»

<...>

ПОТОМ ТАК БЫСТРО ЗА ЖЕЛАНЬЕМ МЧАЛС-Я
Я ТАК ЖЕЛАЛ
ХОТЕЛ-ХОТЕЛ ЧТО НА
- ОХОТУ- НА-ОХОТУ-НА-
ОХО-ОХ-ОХ
ОХ- О -ТУ -ВЫШЕЛ-Я
Я ВЫШЕЛ НА ОХО-ТУ
ЗА ЛАНЬ-Ю-ЗА
ЖЕ-ЛАНЬ-Ю-ВИДЕЛ
Я ПО-ГНАЛ ДО-ГНАЛ-СЯ
НЕТ Я-ЛАНЬ
ЖЕЛАНЬ-Е
ЛАЕТ- ГОНИТСЯ ЗА ЛАНЬЮ
ЖЕ-ЛАЕТ
ЛАЮТ ПСЫ
НЕ ДОГНАЛ – ПО-ГНАЛ-СЯ

<...>

В «Дайджесте» знакомимся с исследованием поэта Гликерия Улунова, посвящённого особенностям поколения альфа. Внимательно изучив эмоциональную культуру и либидинальное сознание поколения альфа, он совершает первое в истории описание похоронных обрядов, сочетающих диджитализацию энергетиков и уют, находимый в майнкрафтном кубе.

<…>

Представьте, вы узнали от соседей, что сын или дочь других соседей, игравш(ая) в общей массе ребятни в хомяка или беспилотник, больше не принадлежит свету живых. Вы идёте к своему сыну или дочери, сообщаете эту новость и чадо, не говоря ни слова фигурно затыкает нос, вращает рукой и делает жест головой вниз. Многие родители, сталкиваясь с подобным, били тревогу и сразу искали психолога или экзорциста. На самом деле, этот жест не несёт ничего безобразного и напротив означает уважение к покидающим этот мир. Этот жест символизирует ни что иное как опадение земной оболочки в пучину бытия, противодействием которому будет, конечно, восхождение души. Представьте 2D игру наподобие Worms (Червие). Смерть персонажа изображается в таких играх как разделение некогда червя на падающее за карту надгробие и идущую к небу душу-ангела. Смысл этого ритуала следующий: тело опадает так быстро, что любые земные преграды для него как вода, куда оно тонет (поэтому ребёнок затыкает нос и как бы погружается в воду); душа восходит к небу (движения рукой); вместе это означает — ничто не задержится в нашем мире дольше протяжного взгляда.

<…>

В восемнадцатом выпуске «Флагов» предлагаем вам прочесть интервью, взятые для нашего журнала по обе стороны языковой границы: у шведской поэтессы и российской переводчицы.

→ Разговор «Флагов» с Осе Берг (беседовал Владимир Кошелев, перевела с английского Майя Мамедова)

<...>

Поэзия очень важна для меня, это способ расширить жизнь и выдержать реальность. Я ищу тонкости в языке и, как следствие, я также создаю новые тонкости реальности. Наша задача как поэтов не просто расширить реальность, ведь она зачастую крайне тупа и поверхностна, что видно в медиа и политике. Мы являемся свидетелями глубинных течений общества.

<...>

→ Интервью с Надеждой Воиновой (беседовал Владимир Кошелев)

<...>

Шведская поэзия настолько другая, настолько смелая, настолько экспериментальная, что ничего подобного, кажется, у нас нет. Если не считать тексты Софии Камилл, которая росла и развивалась в этой поэтике, и отталкивалась именно от неё, а не от русской литературной традиции. Именно поэтому и важны переводы. Они не только отражают абсолютно другие миры, но и изобретают новый язык, который приходится переизобретать из отечественных подручных средств, что открывает новые возможности и горизонты для русского языка.

<...>

Сегодня в «Мастерской» читаем подборку стихотворений Михаила Постникова «Проект невозможности памятника» с комментарием поэтессы и исследовательницы литературы Елены Фанайловой, в котором она пишет: «Тело реагирует на боль (хочет ответить и отвечает). Разум реагирует на попрание справедливости, в том числе исторической. Монументальной пропагандой, политическим нарративом, и как болезненные стигмы, которые уже не вытравить из сетчатки, они навсегда остаются в подкорке. И это нужно зафиксировать, потому что такова наша обязанность, пока мы живем»

<...>

Гробовой коптил потолок,
ветку с улицы пёс приволок,
кожа ветки — хининовый жар,
но вчера простыней свинца продранной шипастыми пятками
себя кроватью прижал. Пускай
по ветру свой прошлый жизнь,
есть впереди нулевая степень голодно,
голодно смотреть, холодно смерть,
кислым мерилом в дверном проёме пёс застрял.

<...>

Мы завершаем обзор скандинавского номера «Флагов» подборкой русскоязычных стихотворений, написанных под влиянием тёмной поэтики Тура Ульвена. Восемь поэтов и поэток — восемь переосмыслений одного стихотворения в прозе. По словам Лизы Хереш, «катастрофическое письмо Тура Ульвена в выбранном тексте меняет своё направление — от разорванности оно устремляется к целостности, от равноценности каждого звука и образа — к попытке построить место наблюдения, смотровую/слуховую/чувствительную площадку, с которой можно будет попробовать описать всё. Вместо вопроса этики — “как это может существовать вместе” — Ульвен, скорее, задаётся вопросом физики — “каким образом оно продолжает быть рядом”».

<...>

По углам земляничного поля ты расставил своих боевых тигров.
Ни одной целой ягоды — все раздавлены в пылу смертельных игр.
Ты стоишь в центре месива — красный от крови или сока, важно ли?
Веки опущены и руки болтаются на ветру, как бумажные.

<...>

(Александр Фролов, «Откровение выжившей земляничной ягоды»)