Приятно, когда тебя помнит человек с хорошим чувством юмора. Тем более, когда попадаешь в чужие воспоминания о событиях тридцати с лишним лет давности (Сергей Эпов) "…В отличие от поэта серебряного века Андрея Белого, фамилия у отца Александра настоящая. Чему, кстати, многие в тайне завидуют: кому — всё, а кому — ничего. Роста отец Александр два метра без пяти... сантиметров. Волосы имеет чёрные. Длинные. Вьющиеся. Глаза тоже чёрные. Ряса тоже чёрная. Длинная, до пола. Из-под рясы выглядывают чёрные же начищенные носки хромовых офицерских сапог, на которые завороженно смотрят прихожане. И в голове у всех одна мысль: вот куда ушла белая гвардия... Не всё ещё пропало... Когда отец Александр с высоты своего роста строго смотрит остановившимися стекленеющими зрачками на свою паству у всех пробегает мороз по позвоночнику. А я даже ощущаю фантомную боль от виляния несуществующего рудиментарного хвоста. Но, вообще-то, человек он добрый: анафематствованиями не злоупотребляет, епитимьи экономит… …Как-то раз отцу Александру довелось посетить Париж в составе баскетбольной команды, которая взяла с собой батюшку в качестве полкового капеллана. Да и ростом он был выше всех, отчего все принимали его за тренера, против чего отец Александр ничего не имел против и не разубеждал интересующихся... Ничего особенного в этой поездке не произошло, не считая одного эпизода, связанного с приобретением флейты для старшей дочери. Так как франков у батюшки было ограниченное количество, то выходило так, что на флейту уходил почти весь денежный ресурс. Купить же надо было ещё хотя бы сувениры... И батюшка торговался. А в Париже это принято. Там не принято два раза заходить, ничего не купив — тебя запоминали и в следующий раз криво улыбались. Это вам не добродушная Каталония, где в любой магазин можно заходить сорок раз подряд, просто так, и с тобой будут всякий раз приветливо здороваться «Ола-ола!»... О, Пари, Пари... Так вот. Словарный запас на французском отца Александра был тоже ограничен и равен примерно количеству франков в его карманах. Но его диалог с продавцом в переводе на русский был, всё же, достаточно красноречив. А главное — литературен и гамлетоцентричен. Я приведу его почти со стенографической точностью.
Отец Александр: Сыграйте на ней что-нибудь... Продавец: Принц... ой... мсье, я не умею... Отец Александр: Пожалуйста (си ву пле, кажется). Продавец: Уверяю вас, я не умею. Отец Александр: Но я прошу вас. Продавец: Но я не знаю, как за это взяться... Отец Александр: Это так же просто, как лгать. Перебирайте отверстия пальцами, вдувайте ртом воздух, и из неё польётся Лестница в небо. Видите, вот клапаны. Продавец: Но я не знаю, как ими пользоваться. Отец Александр: С какой же грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто моя партитура вам известна. А ведь эта маленькая вещица специально приспособлена для игры, у неё чудный голос, но вы не можете заставить её говорить. Что же, вы думаете со мной легче, чем с флейтой? Назовите меня каким угодно саксофоном, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя. Короче, в разных вариациях это продолжалось шесть раз, отец Александр выходил, пил в соседнем бистро кофе, успокаивая дыхание, ровно и глубоко вдыхая французский воздух. И заходил опять в магазин, где его уже ждал продавец. Как всякий настоящий француз, он сразу понял, что вещица этому русскому нужна и он будет добывать её не мытьём, так катаньем. Но француз должен был убедиться, что денег у него действительно в обрез. И вытрясти из покупателя всё до последнего су. Ну, сууууу... Последняя импровизация была примерно такая: Отец Александр: Сыграйте... Продавец: Я не умею... Отец Александр: Ну, сыграйте... Продавец: Да не умею я... Отец Александр: Но это так же просто, как... Продавец: Лгать?... но я не умею... Отец Александр: Лгать? Я научу: во-первых, думай, что ты — дитя, принявши всё всерьёз, и требуй впредь залогов подороже. А то, сведя всё это в каламбур, под свой залог останешься ты в дурах...
Приятно, когда тебя помнит человек с хорошим чувством юмора. Тем более, когда попадаешь в чужие воспоминания о событиях тридцати с лишним лет давности (Сергей Эпов) "…В отличие от поэта серебряного века Андрея Белого, фамилия у отца Александра настоящая. Чему, кстати, многие в тайне завидуют: кому — всё, а кому — ничего. Роста отец Александр два метра без пяти... сантиметров. Волосы имеет чёрные. Длинные. Вьющиеся. Глаза тоже чёрные. Ряса тоже чёрная. Длинная, до пола. Из-под рясы выглядывают чёрные же начищенные носки хромовых офицерских сапог, на которые завороженно смотрят прихожане. И в голове у всех одна мысль: вот куда ушла белая гвардия... Не всё ещё пропало... Когда отец Александр с высоты своего роста строго смотрит остановившимися стекленеющими зрачками на свою паству у всех пробегает мороз по позвоночнику. А я даже ощущаю фантомную боль от виляния несуществующего рудиментарного хвоста. Но, вообще-то, человек он добрый: анафематствованиями не злоупотребляет, епитимьи экономит… …Как-то раз отцу Александру довелось посетить Париж в составе баскетбольной команды, которая взяла с собой батюшку в качестве полкового капеллана. Да и ростом он был выше всех, отчего все принимали его за тренера, против чего отец Александр ничего не имел против и не разубеждал интересующихся... Ничего особенного в этой поездке не произошло, не считая одного эпизода, связанного с приобретением флейты для старшей дочери. Так как франков у батюшки было ограниченное количество, то выходило так, что на флейту уходил почти весь денежный ресурс. Купить же надо было ещё хотя бы сувениры... И батюшка торговался. А в Париже это принято. Там не принято два раза заходить, ничего не купив — тебя запоминали и в следующий раз криво улыбались. Это вам не добродушная Каталония, где в любой магазин можно заходить сорок раз подряд, просто так, и с тобой будут всякий раз приветливо здороваться «Ола-ола!»... О, Пари, Пари... Так вот. Словарный запас на французском отца Александра был тоже ограничен и равен примерно количеству франков в его карманах. Но его диалог с продавцом в переводе на русский был, всё же, достаточно красноречив. А главное — литературен и гамлетоцентричен. Я приведу его почти со стенографической точностью.
Отец Александр: Сыграйте на ней что-нибудь... Продавец: Принц... ой... мсье, я не умею... Отец Александр: Пожалуйста (си ву пле, кажется). Продавец: Уверяю вас, я не умею. Отец Александр: Но я прошу вас. Продавец: Но я не знаю, как за это взяться... Отец Александр: Это так же просто, как лгать. Перебирайте отверстия пальцами, вдувайте ртом воздух, и из неё польётся Лестница в небо. Видите, вот клапаны. Продавец: Но я не знаю, как ими пользоваться. Отец Александр: С какой же грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто моя партитура вам известна. А ведь эта маленькая вещица специально приспособлена для игры, у неё чудный голос, но вы не можете заставить её говорить. Что же, вы думаете со мной легче, чем с флейтой? Назовите меня каким угодно саксофоном, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя. Короче, в разных вариациях это продолжалось шесть раз, отец Александр выходил, пил в соседнем бистро кофе, успокаивая дыхание, ровно и глубоко вдыхая французский воздух. И заходил опять в магазин, где его уже ждал продавец. Как всякий настоящий француз, он сразу понял, что вещица этому русскому нужна и он будет добывать её не мытьём, так катаньем. Но француз должен был убедиться, что денег у него действительно в обрез. И вытрясти из покупателя всё до последнего су. Ну, сууууу... Последняя импровизация была примерно такая: Отец Александр: Сыграйте... Продавец: Я не умею... Отец Александр: Ну, сыграйте... Продавец: Да не умею я... Отец Александр: Но это так же просто, как... Продавец: Лгать?... но я не умею... Отец Александр: Лгать? Я научу: во-первых, думай, что ты — дитя, принявши всё всерьёз, и требуй впредь залогов подороже. А то, сведя всё это в каламбур, под свой залог останешься ты в дурах...
Over 33,000 people sent out over 1,000 doxxing messages in the group. Although the administrators tried to delete all of the messages, the posting speed was far too much for them to keep up. Select “New Channel” The visual aspect of channels is very critical. In fact, design is the first thing that a potential subscriber pays attention to, even though unconsciously. Today, we will address Telegram channels and how to use them for maximum benefit. As five out of seven counts were serious, Hui sentenced Ng to six years and six months in jail.
from us
