Уйгурка, гражданка Кыргызстана и правозащитница Надира Масюмова провела зрителей по маршруту своего детства, рассказывая историю собственного взросления, осознания этнической, национальной и профессиональной идентичностей. 

В 2011 году бишкекский художник Чынгыз Айдаров работал гастарбайтером в Москве, чтобы собрать деньги и попасть на выставку бабушки перформанса, художницы Марины Абрамович. Но вместо выставки он попал в спецприемник и познакомился там с дядей Фантомасом. Эту и другие истории из жизни художника и его друзей зрители услышали в доме-мастерской Чынгыза в формате перформативной экскурсии-игры. 

Зрителям было предложено перемещаться по дому и саду, чтобы услышать и увидеть разные сцены, связывающие Чынгыза, его товарищей и коллег и саму мастерскую, ставшую одним из мест неформальных встреч, выставок и кинопоказов современных художников Бишкека. 

Недавно переживший тяжелую форму инсульта художник Чынгыз Айдаров проходит реабилитацию, живет и работает в мастерской, которую арендовали его друзья. Часть денег, вырученных с продажи билетов, также пойдет на реабилитацию художника.

И вот, Гоголь-Центр привозит в Питер, на сцену БДТ спектакль «Мученик» и там билеты по 5 — 7 тысяч рублей на самые скромные места. Конечно, тусовочное облако «Перфобуфета» не может туда сходить. И мы подумали, что сделаем событие об этом — обыграем саму ситуацию невозможности нашего попадания туда. Мы одновременно посмотрим запись спектакля, которая у меня лежит на жестком диске, и эстетизируем само событие просмотра. Мы пригласили участников тусоблака прийти на некое мероприятие, не поясняя, что именно будет происходить. «Джесчерс» был устроен как закрытый кинопоказ записи спектакля синхронно с показом в БДТ. У нас была распечатана картинка с рассадкой в зале БДТ и при входе всем предлагалось выбрать, где он сидит в БДТ сегодня. Такое пространство утопии. Стас Сальников, наш друг, сидел в Царской ложе, например. Потом мы посчитали, сколько стоили те билеты, которые не купили наши зрители. И там получилось где-то 200 тысяч. С нами была Полина Назарова, фотограф, которая реально купила билеты на этот показ в БДТ и стримила весь процесс того, как она приходит в театр, встречает людей, общается. Благодаря вот этому эффекту, когда через цифровое пространство маленького кружочка камеры стрим транслировался на большой экран, было реальное ощущение, что ты подсматриваешь в замочную скважину. И это такое мощное впечатление!

В 2011 году бишкекский художник Чынгыз Айдаров работал гастарбайтером в Москве, чтобы собрать деньги и попасть на выставку бабушки перформанса, художницы Марины Абрамович. Но вместо выставки он попал в спецприемник и познакомился там с дядей Фантомасом. Эту и другие истории из жизни художника и его друзей зрители услышали в доме-мастерской Чынгыза в формате перформативной экскурсии-игры. 

Зрителям было предложено перемещаться по дому и саду, чтобы услышать и увидеть разные сцены, связывающие Чынгыза, его товарищей и коллег и саму мастерскую, ставшую одним из мест неформальных встреч, выставок и кинопоказов современных художников Бишкека. 

Недавно переживший тяжелую форму инсульта художник Чынгыз Айдаров проходит реабилитацию, живет и работает в мастерской, которую арендовали его друзья.

Главный герой — Чынгыз Айдаров, художник-радикал, сраженный инсультом. Марат и его новая компания (Заманбап искусство) помогают и опекают Чынгыза и по ходу создают ему (более чем заслуженную) мифологию. Марат и Чынгыз оказались хорошей творческой парой. Смелый, безбашенный и прямолинейный Чынгыз, лишенный речи коварной болезнью, и робкий, манерный, многословный (и многослойный) Марат как бы дополняют друг друга. Чынгыз передал Марату вместе с голосом свою витальность и даже какую-то частичку смелости.

Развернутая в тесном пространстве домика, в котором сейчас живет Чынгыз, биография художника, акцентированная минимальными, но яркими театральными средствами (маски, интермедии, пантомима), превращается в острый комментарий к текущей действительности.

Все время нахождения в доме Чынгыза у меня в голове звучал рефрен из старой песни российской протестной группы «Аркадий Коц» — «все — расисты, все — фашисты». Чынгыз это давно заметил, сделал боевым кличем своих арт-набегов, но тогда мы этого не расслышали. А сейчас он молчит. Марат свойственным ему полушепотом, полукриком, нам об этом напомнил, но, кажется, уже поздно.