#bookfair #nonfictioN26 #события
Каждый год в начале декабря мы с друзьями ходим… на «Non/fiction»! Вообще я одна пришла, но уже встретила Амелина (всегда!).
Первый день всегда немного расслабленный, народу еще не очень много, можно просто ходить и разглядывать стенды. Денег на книги все равно нет🙈
Сейчас буду слушать круглый стол о переводчиках как соавторах писателя. А там поглядим))
Каждый год в начале декабря мы с друзьями ходим… на «Non/fiction»! Вообще я одна пришла, но уже встретила Амелина (всегда!).
Первый день всегда немного расслабленный, народу еще не очень много, можно просто ходить и разглядывать стенды. Денег на книги все равно нет🙈
Сейчас буду слушать круглый стол о переводчиках как соавторах писателя. А там поглядим))
#bookfair #nonfictioN26 #события
Подслушано на стенде «Циолковского»:
— Как ваш магазин?
— Шкандыбает потихоньку (там было другое слово, оставим его за кадром).
— Нынче все кому ни лень открывают книжные магазины! У каждого нормального издательства уже свой магазин!
— Нормальные не открывают, а если открывают, они явно ненормальные…
— Наверно, у них дома книжные полки заканчиваются, и приходится открывать магазин!
Дальше я не слушала, потому что у меня дома как раз закончились полки, а в руке в этот момент были четыре купленные книги, и я задумалась, а что если…… 🧐
Подслушано на стенде «Циолковского»:
— Как ваш магазин?
— Шкандыбает потихоньку (там было другое слово, оставим его за кадром).
— Нынче все кому ни лень открывают книжные магазины! У каждого нормального издательства уже свой магазин!
— Нормальные не открывают, а если открывают, они явно ненормальные…
— Наверно, у них дома книжные полки заканчиваются, и приходится открывать магазин!
Дальше я не слушала, потому что у меня дома как раз закончились полки, а в руке в этот момент были четыре купленные книги, и я задумалась, а что если…… 🧐
#bookfair #nonfictioN26 #события
Как я провеллето первый день ярмарки.
Для начала побывала на двух панельках, посвященных переводу: «Переводчик как соавтор писателя» и «Нужны ли новые переводы и интерпретации мировой классики?». Обе были невероятно интересными!
В первой участвовали переводчики из Аргентины, Болгарии, Армении, Германии, Сенегала — все они слависты и говорили по-русски, а сенегалец еще и использовал слова вроде «зверушка» и оказался переводчиком на волоф (или на фульбе, я не совсем уловила, в общем, на один из сенегальских языков) книги Анастасии Строкиной «Кит плывет на север». Им составил компанию греческий писатель, который поделился сложностями перевода названия собственной книги на разные языки. Вкратце — обсуждали, как трудно переводить с русского, который, как правило, намного богаче и выразительнее языков, на которые переводят. Аргентинец Алехандро Ариэль Гонсалес рассказывал, как сложно было переводить на испанский повесть Андрея Платонова «Счастливая Москва» и восхвалял латиноамериканских писателей, которые в ХХ веке достаточно обогатили испанский язык, чтобы перевод Платонова в принципе стал возможен.
Во второй участвовали Александр Ливергант, Ирина Барметова, Святослав Городецкий (кстати, зав. кафедрой перевода в родном Литинституте), Алена Каримова, переводчица татарской поэзии, и иностранные гости: француз Ив Готье (переводил Пришвина и Арсеньева на французский), переводчицы из Туркменистана Чемен Таганова и из Ирана Захра Мохаммади. Главным вопросом было, надо ли перепереводить классику, если перевод уже существует. Ливергант: надо, но лучше, чем было. Готье: или просто если очень хочется. Все: надо, если язык перевода устарел, или в имеющемся переводе были лакуны и неточности. Также все: надо, если у переводчика есть любовь к переводимому тексту. Все шло довольно мирно, и тут человек с вопросом из зала вбросил: а надо ли переводить с родного на родной, если современники уже не очень понимают оригинал? Например, не надо ли перевести на современный французский Рабле? Готье: вот «Гамлета» для нового поколения англичан уже пора бы перевести. Захра: если мои дети будут читать Фирдоуси в современном переводе, для меня это будет вроде предательства. Дискуссия мощно оживилась, дело дошло аж до Пушкина, кто-то сказал слово «гильотина», но тут время истекло, и все мирно разошлись. Ух, горячие они, эти переводчики!
Еще я сходила на презентацию нового перевода повести Ясунари Кавабата «Мейдзин» (другой перевод «Мастер игры в го») — кстати, писатель считал это произведение вершиной своего творчества. Перевела повесть Анна Слащева, уже известная мне по переводу «Догры Магры». Поскольку в центре сюжета партия в го, к переводу привлекли профессионального игрока Вадима Филиппова. И тут такая кулстори оказалась! Вадим рассказал, что впервые прочитал Кавабату в 2003-м, и из-за этого текста, собственно говоря, и начал играть в го. Это был любительский перевод для го-сообщества, который позже, в 2009 году переиздала «Амфора», зачем-то убрав оттуда всю специфическую терминологию. Сейчас у Вадима четвертый дан, и он сделал игру в го своей профессией. Причем, по его словам, литературную сторону романа оценил только сейчас, когда помогал работать над переводом как научный редактор. Просто потрясающе — книга в любительском переводе повлияла на выбор жизненного пути. У кого-нибудь такое было? Что еще важного вынесла из обсуждения: начинать знакомство с Кавабатой лучше со сборника «Рассказы на ладони» (совет Анны Слащевой).
↓
Как я провел
Для начала побывала на двух панельках, посвященных переводу: «Переводчик как соавтор писателя» и «Нужны ли новые переводы и интерпретации мировой классики?». Обе были невероятно интересными!
В первой участвовали переводчики из Аргентины, Болгарии, Армении, Германии, Сенегала — все они слависты и говорили по-русски, а сенегалец еще и использовал слова вроде «зверушка» и оказался переводчиком на волоф (или на фульбе, я не совсем уловила, в общем, на один из сенегальских языков) книги Анастасии Строкиной «Кит плывет на север». Им составил компанию греческий писатель, который поделился сложностями перевода названия собственной книги на разные языки. Вкратце — обсуждали, как трудно переводить с русского, который, как правило, намного богаче и выразительнее языков, на которые переводят. Аргентинец Алехандро Ариэль Гонсалес рассказывал, как сложно было переводить на испанский повесть Андрея Платонова «Счастливая Москва» и восхвалял латиноамериканских писателей, которые в ХХ веке достаточно обогатили испанский язык, чтобы перевод Платонова в принципе стал возможен.
Во второй участвовали Александр Ливергант, Ирина Барметова, Святослав Городецкий (кстати, зав. кафедрой перевода в родном Литинституте), Алена Каримова, переводчица татарской поэзии, и иностранные гости: француз Ив Готье (переводил Пришвина и Арсеньева на французский), переводчицы из Туркменистана Чемен Таганова и из Ирана Захра Мохаммади. Главным вопросом было, надо ли перепереводить классику, если перевод уже существует. Ливергант: надо, но лучше, чем было. Готье: или просто если очень хочется. Все: надо, если язык перевода устарел, или в имеющемся переводе были лакуны и неточности. Также все: надо, если у переводчика есть любовь к переводимому тексту. Все шло довольно мирно, и тут человек с вопросом из зала вбросил: а надо ли переводить с родного на родной, если современники уже не очень понимают оригинал? Например, не надо ли перевести на современный французский Рабле? Готье: вот «Гамлета» для нового поколения англичан уже пора бы перевести. Захра: если мои дети будут читать Фирдоуси в современном переводе, для меня это будет вроде предательства. Дискуссия мощно оживилась, дело дошло аж до Пушкина, кто-то сказал слово «гильотина», но тут время истекло, и все мирно разошлись. Ух, горячие они, эти переводчики!
Еще я сходила на презентацию нового перевода повести Ясунари Кавабата «Мейдзин» (другой перевод «Мастер игры в го») — кстати, писатель считал это произведение вершиной своего творчества. Перевела повесть Анна Слащева, уже известная мне по переводу «Догры Магры». Поскольку в центре сюжета партия в го, к переводу привлекли профессионального игрока Вадима Филиппова. И тут такая кулстори оказалась! Вадим рассказал, что впервые прочитал Кавабату в 2003-м, и из-за этого текста, собственно говоря, и начал играть в го. Это был любительский перевод для го-сообщества, который позже, в 2009 году переиздала «Амфора», зачем-то убрав оттуда всю специфическую терминологию. Сейчас у Вадима четвертый дан, и он сделал игру в го своей профессией. Причем, по его словам, литературную сторону романа оценил только сейчас, когда помогал работать над переводом как научный редактор. Просто потрясающе — книга в любительском переводе повлияла на выбор жизненного пути. У кого-нибудь такое было? Что еще важного вынесла из обсуждения: начинать знакомство с Кавабатой лучше со сборника «Рассказы на ладони» (совет Анны Слащевой).
↓
Напоследок зашла на презентацию книги Екатерины Горпинко «Стихи и вещи» — об известных поэтах-модниках Серебряного века Маяковском, Есенине, Ахматовой и Цветаевой. Бонусом Екатерина рассказала о стиле Зинаиды Гиппиус, но в книге этого, к сожалению, нет, говорит, не набрала достаточно материала. Рассказывала о знаковых модных деталях одежды своих героев — желтая блуза Маяковского, шаль Ахматовой, платья Цветаевой, косоворотка Есенина (был упомянут и роковой палантин Айседоры Дункан). Отмечу в скобках, что для презентации Екатерина сделала прическу «холодная волна», отсылающую к 1920-м. Как-то на концерт я делала такую, это заняло у меня три часа, что-то героическое в этом есть.
А Тэффи у «Иллюминатора» (см. фото улова) я ухватила, уже почти убегая с ярмарки. Спросите, Даша, куда тебе? Не спрашивайте, сама не знаю. Завтра еще пойду.
Ω
А Тэффи у «Иллюминатора» (см. фото улова) я ухватила, уже почти убегая с ярмарки. Спросите, Даша, куда тебе? Не спрашивайте, сама не знаю. Завтра еще пойду.
Ω
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
#bookfair #nonfictioN26 #события
Сегодня самый безумный день ярмарки, поэтому я осталась дома и отдыхаю. Расскажу вам о самых интересных мероприятиях, на которых побывала вчера.
С опозданием прибежала на презентацию книг Марины Бородицкой «Не забудь сказать спасибо» и Елены Холмогоровой «Недрогнувшей рукой». Называлась встреча «Мемуарная проза: детство внутри Садового кольца». Я нежно отношусь к рассказам и книгам о любимой Москве — мое детство прошло не в пределах Садового, но в районе историческом и интересном, в Лефортове. Всю жизнь я слышу от приезжих всякие нехорошие слова о родном городе и москвичах, и немножко от этого страдаю. Так вот, Марина и Елена с такой нежностью вспоминали о Москве — о той, которую я не застала, и о той, которую я все-таки знаю и помню, — что меня накрыло теплом и счастьем. Обе книги я обязательно куплю и прочитаю (с ярмарки решила не тащить). Тем более Бородицкую как поэта просто обожаю, ее стихи когда-то стали для меня чем-то вроде живой воды.
Невероятно интересной оказалась дискуссия «Современная литература в современном театре. Случайность или движение навстречу», на которую я заглянула почти случайно. Это был напряженный разговор, в котором участвовали Дмитрий Бикбаев, руководитель «Арт-платформы»; Кристина Матвиенко, театровед, театральный критик, куратор «Школы современного слушателя и зрителя» в «Электротеатре Станиславский»; Андрей Гордин, режиссер и актёр мастерской Брусникина. Модерировала и задавала каверзные вопросы литературный агент и книжный продюсер Галина Бочарова.
Столкнулись две концепции, первую отстаивал Дмитрий, вторую Кристина: бизнес-модель, когда для постановки в театре выбирается уже ставшая популярной книга, когда в коммерческий продукт превращается то, что люди уже любят. И модель, я бы сказала, роста: когда театр выбирает никому не известное произведение, не засвеченное в рейтингах (Кристина: что вообще такое рейтинг? очень пристрастная вещь), адаптирует его и открывает широкому зрителю, а затем и читателю.
Второй болевой точкой, вокруг которой они снова поспорили, стал выбор характера произведения. Дмитрий сказал, что, по его наблюдениям, людям en masse сейчас нужны легкость, праздник, сказка с счастливым финалом, что-то веселое и несложное, вроде «Шербурских зонтиков». Кристина выступала за то, чтобы театр говорил обо всем, поднимал проблемы и сложные темы, и у них тоже всегда будет своя публика. Мне невероятно понравилась Кристина, в планах почитать ее критические работы. Это были умные, едкие, часто неприятные для собеседника реплики, она жгла как Белинский!
Заметки на полях:
- не любую прозаическую книгу вообще можно преобразовать в драматургию, это два абсолютно разных языка;
- первыми к современной литературе обратились детские театры и режиссеры;
- проблему сближения театра и современной литературы может решить возвращение в театр должности завлита, который будет в курсе книжных новинок, следить за ними и предлагать для постановки самые лучшие/подходящие/актуальные/интересные.
↓
Сегодня самый безумный день ярмарки, поэтому я осталась дома и отдыхаю. Расскажу вам о самых интересных мероприятиях, на которых побывала вчера.
С опозданием прибежала на презентацию книг Марины Бородицкой «Не забудь сказать спасибо» и Елены Холмогоровой «Недрогнувшей рукой». Называлась встреча «Мемуарная проза: детство внутри Садового кольца». Я нежно отношусь к рассказам и книгам о любимой Москве — мое детство прошло не в пределах Садового, но в районе историческом и интересном, в Лефортове. Всю жизнь я слышу от приезжих всякие нехорошие слова о родном городе и москвичах, и немножко от этого страдаю. Так вот, Марина и Елена с такой нежностью вспоминали о Москве — о той, которую я не застала, и о той, которую я все-таки знаю и помню, — что меня накрыло теплом и счастьем. Обе книги я обязательно куплю и прочитаю (с ярмарки решила не тащить). Тем более Бородицкую как поэта просто обожаю, ее стихи когда-то стали для меня чем-то вроде живой воды.
Невероятно интересной оказалась дискуссия «Современная литература в современном театре. Случайность или движение навстречу», на которую я заглянула почти случайно. Это был напряженный разговор, в котором участвовали Дмитрий Бикбаев, руководитель «Арт-платформы»; Кристина Матвиенко, театровед, театральный критик, куратор «Школы современного слушателя и зрителя» в «Электротеатре Станиславский»; Андрей Гордин, режиссер и актёр мастерской Брусникина. Модерировала и задавала каверзные вопросы литературный агент и книжный продюсер Галина Бочарова.
Столкнулись две концепции, первую отстаивал Дмитрий, вторую Кристина: бизнес-модель, когда для постановки в театре выбирается уже ставшая популярной книга, когда в коммерческий продукт превращается то, что люди уже любят. И модель, я бы сказала, роста: когда театр выбирает никому не известное произведение, не засвеченное в рейтингах (Кристина: что вообще такое рейтинг? очень пристрастная вещь), адаптирует его и открывает широкому зрителю, а затем и читателю.
Второй болевой точкой, вокруг которой они снова поспорили, стал выбор характера произведения. Дмитрий сказал, что, по его наблюдениям, людям en masse сейчас нужны легкость, праздник, сказка с счастливым финалом, что-то веселое и несложное, вроде «Шербурских зонтиков». Кристина выступала за то, чтобы театр говорил обо всем, поднимал проблемы и сложные темы, и у них тоже всегда будет своя публика. Мне невероятно понравилась Кристина, в планах почитать ее критические работы. Это были умные, едкие, часто неприятные для собеседника реплики, она жгла как Белинский!
Заметки на полях:
- не любую прозаическую книгу вообще можно преобразовать в драматургию, это два абсолютно разных языка;
- первыми к современной литературе обратились детские театры и режиссеры;
- проблему сближения театра и современной литературы может решить возвращение в театр должности завлита, который будет в курсе книжных новинок, следить за ними и предлагать для постановки самые лучшие/подходящие/актуальные/интересные.
↓
Еще я сходила на презентацию комикса по эпосу о Гильгамеше (Шумер моя ❤️ ). О комиксе говорили представитель издательства «Лед» Павел Здешнев и главред «Года литературы» Михаил Визель. Думаю, если бы пришел заявленный также ассириолог Рим Нуруллин, беседа получилась бы еще интереснее, но он, к сожалению, не смог присутствовать. В целом рассказ и об эпосе, и о комиксе вполне состоялся. Что за комикс? Он нарисован немецким художником Йенсом Хардером в 2017 году на основе одного из классических немецких переводов эпоса. Выглядит он так, как будто его рисовали сами аккадцы, стилистика очень месопотамская. Для русского издания взяли классический же перевод Игоря Дьяконова, немного адаптировали его и дополнили с учетом новых знаний, полученных с тех пор, как был сделан перевод (в 1961 году). Это невероятная красота, скажу я вам. Но есть сцены 18+, как и в самом эпосе (кровь-кишки).
Самым интересным моментом в дискуссии мне показался разговор о том, как мы воспринимаем произведение и как его воспринимали люди в древности. В нашем представлении у любого произведения есть (или должна быть) некая законченная, финальная версия. Вот есть оригинал, а все остальное — отклонения от него, так мы привыкли мыслить. Но в случае эпоса о Гильгамеше такой единой версии просто нет. Во-первых, сам эпос имеет множество версий и создавался на протяжении нескольких веков разными народами: были отдельные шумерские поэмы об этих героях (Гильгамеше, Энкиду, Зиусидре-Утнапиштиме), была аккадская версия, ставшая как бы каноном, хотя это по сути первый перевод с оригинала: другой язык, другой народ, другие имена. Эпос о Гильгамеше в течение многих столетий не был записан и существовал, скорее всего, только в аудиальном формате (как и многие другие древние тексты: греческие, индийские). Каждое новое прочтение, новый перевод, новая адаптация — просто еще одно «лицо» одной и той же истории. Так что комикс нормально ложится в эту концепцию.
Ну и шутка юмора, прозвучавшая на встрече: обычно открытия делают англичане, затем немцы доводят их немного до абсурда, потом французы создают из этого массовый продукт, а американцы превращают всё в попсу😂
На первом фото, по традиции, приобретения вчерашнего дня. Цвейг в копилку книг о Первой мировой войне, «на сдачу» купила маленькую изящную книгу о зиме (остальные обязательно куплю в следующий раз, как вы понимаете, есть еще три), открытку с Фаустом мне подарили там же на стенде Libra, ну и он, мой герой, Гильгамеш.
Ω
Самым интересным моментом в дискуссии мне показался разговор о том, как мы воспринимаем произведение и как его воспринимали люди в древности. В нашем представлении у любого произведения есть (или должна быть) некая законченная, финальная версия. Вот есть оригинал, а все остальное — отклонения от него, так мы привыкли мыслить. Но в случае эпоса о Гильгамеше такой единой версии просто нет. Во-первых, сам эпос имеет множество версий и создавался на протяжении нескольких веков разными народами: были отдельные шумерские поэмы об этих героях (Гильгамеше, Энкиду, Зиусидре-Утнапиштиме), была аккадская версия, ставшая как бы каноном, хотя это по сути первый перевод с оригинала: другой язык, другой народ, другие имена. Эпос о Гильгамеше в течение многих столетий не был записан и существовал, скорее всего, только в аудиальном формате (как и многие другие древние тексты: греческие, индийские). Каждое новое прочтение, новый перевод, новая адаптация — просто еще одно «лицо» одной и той же истории. Так что комикс нормально ложится в эту концепцию.
Ну и шутка юмора, прозвучавшая на встрече: обычно открытия делают англичане, затем немцы доводят их немного до абсурда, потом французы создают из этого массовый продукт, а американцы превращают всё в попсу
На первом фото, по традиции, приобретения вчерашнего дня. Цвейг в копилку книг о Первой мировой войне, «на сдачу» купила маленькую изящную книгу о зиме (остальные обязательно куплю в следующий раз, как вы понимаете, есть еще три), открытку с Фаустом мне подарили там же на стенде Libra, ну и он, мой герой, Гильгамеш.
Ω
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
#события #личное #ссылки
Ходила вчера (12.12) на творческий вечер Вячеслава Куприянова в Доме Ростовых. Это была презентация новой книги стихов (не-верлибров) «Райские птицы поэзии» и предъюбилейное чествование — 23 декабря поэту исполняется 85 лет.
Для меня Куприянов — поэт особенный. Не попадись мне в детстве его книжка (или, возможно, это была газета — в то время в газетах публиковали стихи, и я все их прочитывала, оттуда же знала Елену Скульскую, Юлию Друнину, Владимира Шленского и др.), я бы сама, возможно, не начала писать (стихи, песни, потом прозу, наконец, критику). На фото с неровным почерком моя запись из дневника, мне в этот момент 14 лет (дико кринжую, но пусть будет), следом за этой записью следуют цитаты из любимых стихотворений Куприянова, одно из них я приведу ниже.
Вечер вел Максим Амелин, главный редактор издательства ОГИ, тоже значимый для меня человек, издавший нашу с Еленой Борок книгу «НетЛенки и ЕрунДашки». На презентацию книги в салоне Андрея Коровина в Булгаковском доме (это было в 2013-м году, довольно давно) пришел и Вячеслав Куприянов, с которым мы лично чуть раньше познакомились в издательстве ОГИ. При личном общении выяснилось, что я в детстве читала не только его стихи, но и фантастику, которая публиковалась в журнале «Техника — молодежи». Там работал мой папа, приносил домой все номера, и мы с братом их прочитывали от корки до корки.
Возвращаясь к вчерашнему вечеру: там собралось целое созвездие литературных людей: Сергей Бирюков, Анна Гедымин, Юрий Нечипоренко, Алексей Алехин, Сергей Главок, Светлана Василенко и еще много знакомых и незнакомых лиц, имена которых боюсь наврать. Вячеслав Глебович читал старые стихи времен юности, стихи из книг разных лет и совсем новые, с распечатки, рассказывал о жизни, творчестве, все это с фирменной иронией и самоиронией (Максим Амелин в том же духе вел вечер). Могу сказать, что вечера Куприянова — это всегда и вдохновительно, и даже уморительно, с добрым таким прищуром на самого себя. Новую книгу я, конечно, тоже приобрела (хотела купить, но получила в подарок): у меня уже почти полное собрание сочинений дома образовалось. Однажды я и об остальных книгах расскажу, во всяком случае постараюсь.
Пока поделюсь уже написанными рецензиями: несколько лет назад я писала о полном собрании верлибров (всех на тот момент написанных). Книга называется «Противоречия», издана в ОГИ и в ней без шуток почти 600 страниц. Рецензия вышла в журнале «Юность», прочитать можно по ссылке.
Ходила вчера (12.12) на творческий вечер Вячеслава Куприянова в Доме Ростовых. Это была презентация новой книги стихов (не-верлибров) «Райские птицы поэзии» и предъюбилейное чествование — 23 декабря поэту исполняется 85 лет.
Для меня Куприянов — поэт особенный. Не попадись мне в детстве его книжка (или, возможно, это была газета — в то время в газетах публиковали стихи, и я все их прочитывала, оттуда же знала Елену Скульскую, Юлию Друнину, Владимира Шленского и др.), я бы сама, возможно, не начала писать (стихи, песни, потом прозу, наконец, критику). На фото с неровным почерком моя запись из дневника, мне в этот момент 14 лет (дико кринжую, но пусть будет), следом за этой записью следуют цитаты из любимых стихотворений Куприянова, одно из них я приведу ниже.
Вечер вел Максим Амелин, главный редактор издательства ОГИ, тоже значимый для меня человек, издавший нашу с Еленой Борок книгу «НетЛенки и ЕрунДашки». На презентацию книги в салоне Андрея Коровина в Булгаковском доме (это было в 2013-м году, довольно давно) пришел и Вячеслав Куприянов, с которым мы лично чуть раньше познакомились в издательстве ОГИ. При личном общении выяснилось, что я в детстве читала не только его стихи, но и фантастику, которая публиковалась в журнале «Техника — молодежи». Там работал мой папа, приносил домой все номера, и мы с братом их прочитывали от корки до корки.
Возвращаясь к вчерашнему вечеру: там собралось целое созвездие литературных людей: Сергей Бирюков, Анна Гедымин, Юрий Нечипоренко, Алексей Алехин, Сергей Главок, Светлана Василенко и еще много знакомых и незнакомых лиц, имена которых боюсь наврать. Вячеслав Глебович читал старые стихи времен юности, стихи из книг разных лет и совсем новые, с распечатки, рассказывал о жизни, творчестве, все это с фирменной иронией и самоиронией (Максим Амелин в том же духе вел вечер). Могу сказать, что вечера Куприянова — это всегда и вдохновительно, и даже уморительно, с добрым таким прищуром на самого себя. Новую книгу я, конечно, тоже приобрела (хотела купить, но получила в подарок): у меня уже почти полное собрание сочинений дома образовалось. Однажды я и об остальных книгах расскажу, во всяком случае постараюсь.
Пока поделюсь уже написанными рецензиями: несколько лет назад я писала о полном собрании верлибров (всех на тот момент написанных). Книга называется «Противоречия», издана в ОГИ и в ней без шуток почти 600 страниц. Рецензия вышла в журнале «Юность», прочитать можно по ссылке.
#художка #староедоброе
А в далеком 2013-м, когда мы с Вячеславом Глебовичем познакомились лично, я писала рецензию на его прозу (тоже весьма и весьма ироническую) для газеты «Книжное обозрение», в которой тогда работала. Текст выходил только на бумаге, поэтому опубликую его здесь целиком отдельным постом (заодно можно заценить, как я писала в самом-самом начале критической деятельности, ох, ох, еще немного кринжа).
Обувь – это серьезно
Куприянов В. Башмак Эмпедокла. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2013. — 272 с.
В Средние века при королевском дворе было принято держать шута – он и рассмешит, и рубанет между шутками правду-матку, и нет-нет да напомнит владыке о том, что и король смертен, и может ошибаться, и не без греха. Роман Вячеслава Куприянова «Башмак Эмпедокла» – вроде того шута с бубенцами среди всей нашей очень серьезной, величаво ступающей по земле русской литературы. Давайте каламбурить, карнавалить и раблезианствовать, настаивает автор, а то и правда кто-нибудь возомнит себя богом, как тот Эмпедокл, да и бросится в жерло вулкана. И останутся от него одни башмаки.
Главный герой, вокруг которого крутится повествование, – безмерно великий русский поэт Померещенский, личность столь же фантастическая и легендарная, как древнегреческий философ Эмпедокл, параллели с судьбой которого настойчиво не сходят со страниц романа. Действительно, столь идеально сферического в вакууме творца, наслаждающегося своей манией величия, без тени сомнения в собственной гениальности, сложно даже вообразить. Это не человек, а живой миф и культ, пестуемый как самим героем, так и создаваемый другими вокруг него. Куприянов, не уставая паясничать, исследует природу самовлюбленности, чувства собственной важности, чванливости, напыщенности и осознания своей безмерной значимости. И смеется над всем этим так, что у читателя начинает болеть живот. Книга – эдакий каламбур длиной в двести страниц: «Наконец, третий, с ударением на последнем слоге, вошел в историю словесности, выпустив том надписей на подтяжках, растягивая которые можно до бесконечности добывать из формы новое содержание». Ирония, смех сквозь слезы, игра словами в духе «Суера-Выера» Юрия Коваля, абсурд и точнейшие жизненные наблюдения обрушиваются на читателя плотным потоком, не вдохнуть. Мозг постоянно в напряжении, и смешно, правда ведь смешно.
Только вот, пока читаешь, вместо смеха внутри скапливается ужас. Где-то в глубине этого бесконечного каламбура спрятано пугающе точное понимание человеческой сути, амбивалентной в своем величии и ничтожестве. Померещенский, эдакий Гаргантюа литературного мира, преувеличенный до уродства, оказывается даже не положительным или отрицательным персонажем, а просто абстракцией, а у рассказчика, пустившегося по следам примерещившегося ему поэта, стучит в голове «прозвучавшее в моем отечестве заявление: нам больше не понадобятся замечательные люди! Зачем тогда люди вообще?» Этим вопросом заканчивается книга, до того казавшаяся забавной интеллектуальной игрой. Хм, приходится все-таки задуматься, стоит ли так серьезно относиться к тому, что принято считать серьезным. Не стоит ли действительно почаще переворачивать мир с ног на голову и обратно? Недаром одна из важных «героинь» книги – обувь. Обувь тут словно душа – как чудно, если она подходит и ее не замечаешь, как мучаешься, если она мала или натирает. Как важно все низкое и земное наравне с высоким и духовным: «Скрипач плывет в открытом море и играет на скрипке. Это почти два несоединимых искусства – одновременно плыть и музицировать, – это уже из «Узоров на бамбуковой циновке», коротких зарисовок, стилизованных под китайские притчи, также включенных в книгу. – Поэтому, когда в море услышишь скрипку, значит, что это очень хороший пловец». Так вот, Вячеслав Куприянов – прекрасный пловец.
А в далеком 2013-м, когда мы с Вячеславом Глебовичем познакомились лично, я писала рецензию на его прозу (тоже весьма и весьма ироническую) для газеты «Книжное обозрение», в которой тогда работала. Текст выходил только на бумаге, поэтому опубликую его здесь целиком отдельным постом (заодно можно заценить, как я писала в самом-самом начале критической деятельности, ох, ох, еще немного кринжа).
Обувь – это серьезно
Куприянов В. Башмак Эмпедокла. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2013. — 272 с.
В Средние века при королевском дворе было принято держать шута – он и рассмешит, и рубанет между шутками правду-матку, и нет-нет да напомнит владыке о том, что и король смертен, и может ошибаться, и не без греха. Роман Вячеслава Куприянова «Башмак Эмпедокла» – вроде того шута с бубенцами среди всей нашей очень серьезной, величаво ступающей по земле русской литературы. Давайте каламбурить, карнавалить и раблезианствовать, настаивает автор, а то и правда кто-нибудь возомнит себя богом, как тот Эмпедокл, да и бросится в жерло вулкана. И останутся от него одни башмаки.
Главный герой, вокруг которого крутится повествование, – безмерно великий русский поэт Померещенский, личность столь же фантастическая и легендарная, как древнегреческий философ Эмпедокл, параллели с судьбой которого настойчиво не сходят со страниц романа. Действительно, столь идеально сферического в вакууме творца, наслаждающегося своей манией величия, без тени сомнения в собственной гениальности, сложно даже вообразить. Это не человек, а живой миф и культ, пестуемый как самим героем, так и создаваемый другими вокруг него. Куприянов, не уставая паясничать, исследует природу самовлюбленности, чувства собственной важности, чванливости, напыщенности и осознания своей безмерной значимости. И смеется над всем этим так, что у читателя начинает болеть живот. Книга – эдакий каламбур длиной в двести страниц: «Наконец, третий, с ударением на последнем слоге, вошел в историю словесности, выпустив том надписей на подтяжках, растягивая которые можно до бесконечности добывать из формы новое содержание». Ирония, смех сквозь слезы, игра словами в духе «Суера-Выера» Юрия Коваля, абсурд и точнейшие жизненные наблюдения обрушиваются на читателя плотным потоком, не вдохнуть. Мозг постоянно в напряжении, и смешно, правда ведь смешно.
Только вот, пока читаешь, вместо смеха внутри скапливается ужас. Где-то в глубине этого бесконечного каламбура спрятано пугающе точное понимание человеческой сути, амбивалентной в своем величии и ничтожестве. Померещенский, эдакий Гаргантюа литературного мира, преувеличенный до уродства, оказывается даже не положительным или отрицательным персонажем, а просто абстракцией, а у рассказчика, пустившегося по следам примерещившегося ему поэта, стучит в голове «прозвучавшее в моем отечестве заявление: нам больше не понадобятся замечательные люди! Зачем тогда люди вообще?» Этим вопросом заканчивается книга, до того казавшаяся забавной интеллектуальной игрой. Хм, приходится все-таки задуматься, стоит ли так серьезно относиться к тому, что принято считать серьезным. Не стоит ли действительно почаще переворачивать мир с ног на голову и обратно? Недаром одна из важных «героинь» книги – обувь. Обувь тут словно душа – как чудно, если она подходит и ее не замечаешь, как мучаешься, если она мала или натирает. Как важно все низкое и земное наравне с высоким и духовным: «Скрипач плывет в открытом море и играет на скрипке. Это почти два несоединимых искусства – одновременно плыть и музицировать, – это уже из «Узоров на бамбуковой циновке», коротких зарисовок, стилизованных под китайские притчи, также включенных в книгу. – Поэтому, когда в море услышишь скрипку, значит, что это очень хороший пловец». Так вот, Вячеслав Куприянов – прекрасный пловец.
#поэзия
Обещанное стихотворение, поразившее меня в детстве:
***
Я скитался по многим дорогам,
ожидая завета с высот.
— Я с тобой не согласна во многом, —
поднебесная птица поет.
Слыша в голосе только звучанье,
я не смысл уловил, а напев,
все сомненья и все предсказанья
сделать думой своей не сумев.
Я не знал, что разгадка таится
в том, что светит над каждым звезда,
и над каждым певчая птица
все, что надо, подскажет всегда.
И в далеком разумном зените
из души изымается тьма,
но провисли незримые нити,
не касаясь худого ума.
И скитаясь по многим дорогам,
я не слышу, как с близких высот —
я с тобой не согласна во многом —
поднебесная птица поет.
А чтобы показать, что Куприянов умеет не только в нежную и философскую лирику, вот вам верлибр про ангела:
ОТЧЕТ ОБ АНГЕЛЕ
Ангел был обнаружен в тринадцать сорок
в районе, где обычно ангелы не обитают,
при поимке не оказал сопротивления,
такая халатность для ангела
считается невозможной.
Крылья ангела достигали в размахе
два метра девяносто восемь сантиметров,
при весе семьдесят два килограмма
летать на таких крыльях,
с точки зрения аэродинамики, невозможно.
Белая ткань обмундирования ангела
искусственного происхождения
и негерметична,
отсюда пребывание ангела в космосе
представляется проблематичным.
С представителями гуманитарных наук ангел
говорить наотрез отказался,
отсюда его речь признана нечленораздельной
и непригодной для возвещения Господней
воли.
Бумаг при обыске ангела не обнаружено,
то есть ангел не является гражданином.
При свете и при искусственном освещении
сияние от ангела не исходило,
что было заметно невооруженному глазу
и бросало тень на воображение живописцев.
Вышеизложенное говорит о факте, что
ангелы для науки не представляют интереса,
а также в целях антирелигиозной пропаганды
содержать его признано нецелесообразным,
после чего вышеупомянутый был отпущен
и растаял в небе в шестнадцать тридцать.
И вообще — читайте Куприянова, он крут. В верлибрах и не только, в теории литературы, в переводе.
Обещанное стихотворение, поразившее меня в детстве:
***
Я скитался по многим дорогам,
ожидая завета с высот.
— Я с тобой не согласна во многом, —
поднебесная птица поет.
Слыша в голосе только звучанье,
я не смысл уловил, а напев,
все сомненья и все предсказанья
сделать думой своей не сумев.
Я не знал, что разгадка таится
в том, что светит над каждым звезда,
и над каждым певчая птица
все, что надо, подскажет всегда.
И в далеком разумном зените
из души изымается тьма,
но провисли незримые нити,
не касаясь худого ума.
И скитаясь по многим дорогам,
я не слышу, как с близких высот —
я с тобой не согласна во многом —
поднебесная птица поет.
А чтобы показать, что Куприянов умеет не только в нежную и философскую лирику, вот вам верлибр про ангела:
ОТЧЕТ ОБ АНГЕЛЕ
Ангел был обнаружен в тринадцать сорок
в районе, где обычно ангелы не обитают,
при поимке не оказал сопротивления,
такая халатность для ангела
считается невозможной.
Крылья ангела достигали в размахе
два метра девяносто восемь сантиметров,
при весе семьдесят два килограмма
летать на таких крыльях,
с точки зрения аэродинамики, невозможно.
Белая ткань обмундирования ангела
искусственного происхождения
и негерметична,
отсюда пребывание ангела в космосе
представляется проблематичным.
С представителями гуманитарных наук ангел
говорить наотрез отказался,
отсюда его речь признана нечленораздельной
и непригодной для возвещения Господней
воли.
Бумаг при обыске ангела не обнаружено,
то есть ангел не является гражданином.
При свете и при искусственном освещении
сияние от ангела не исходило,
что было заметно невооруженному глазу
и бросало тень на воображение живописцев.
Вышеизложенное говорит о факте, что
ангелы для науки не представляют интереса,
а также в целях антирелигиозной пропаганды
содержать его признано нецелесообразным,
после чего вышеупомянутый был отпущен
и растаял в небе в шестнадцать тридцать.
И вообще — читайте Куприянова, он крут. В верлибрах и не только, в теории литературы, в переводе.