Мир с госорганами
Одной из новелл нового Административного процедурно-процессуального кодекса (АППК) является возможность примирения с государственными органами в суде. Раньше такое было невозможно.
Верховный Суд подталкивает судей к тому, чтобы примирение чаще использовалось и в административном процессе. Местные суды соревнуются, кто больше помирит.
Мир, конечно, всегда лучше ссоры. Но в случаях с публично-правовыми ссорами не всегда лучше. Примирение по АППК возможно при условии, когда у государственного органа есть так называемое административное усмотрение, с пониманием которого имеются проблемы.
Усмотрение, если совсем упрощённо, это право госоргана выбирать одно из решений или действий. Выбирать тогда, когда он не связан установками закона, предписывающими действовать только соответствующим образом.
К примеру, если заявителем выполнены все требования, у государственного органа нет никакого усмотрения (регистрировать или отказывать в регистрации). Он обязан принять решение о регистрации, выдаче разрешения и т.д. Равно как и наоборот: не выполнены требования – отказ.
Другая ситуация: госорган может выбрать какую меру принуждения применить к организации или в каком размере выплатить пособие гражданину. Здесь, действительно, есть усмотрение.
Что происходит на практике? Мирят, где можно и где нельзя. Госорган незаконно отказал в регистрации – мирят. Не предоставил земельный участок – мирят. Неправомерно удерживает имущество – опять мирят. Интересно, что по условиям примирения госорган часто должен сделать то, что он и так должен был сделать по закону. Но в таких случаях не может быть примирения, поскольку отмена госорганом своего незаконного акта или принятие законного, это не усмотрение, а его обязанность. Поэтому, госорган должен либо зарегистрировать, разрешить, выделить, поставить на учет и т.д. либо признать иск, либо его (госоргана) решения (действия) должны быть признаны судом незаконными.
Говорят, что так ведь лучше: не надо ходить по судебным инстанциям, вопросы быстрее решаются. Но не все быстрое – лучшее. Одной из задач АППК является формирование качественно новой государственной администрации. Если суды будут «потворствовать» или способствовать незаконной деятельности госорганов, а госорган будет рассчитывать на то, что при необходимости в суде можно будет «законно» помириться или договориться (если еще дело до суда дойдет), вряд ли получим такую администрацию.
«Договоримся», это в принципе, не для отношений с государственным органом.
Одной из новелл нового Административного процедурно-процессуального кодекса (АППК) является возможность примирения с государственными органами в суде. Раньше такое было невозможно.
Верховный Суд подталкивает судей к тому, чтобы примирение чаще использовалось и в административном процессе. Местные суды соревнуются, кто больше помирит.
Мир, конечно, всегда лучше ссоры. Но в случаях с публично-правовыми ссорами не всегда лучше. Примирение по АППК возможно при условии, когда у государственного органа есть так называемое административное усмотрение, с пониманием которого имеются проблемы.
Усмотрение, если совсем упрощённо, это право госоргана выбирать одно из решений или действий. Выбирать тогда, когда он не связан установками закона, предписывающими действовать только соответствующим образом.
К примеру, если заявителем выполнены все требования, у государственного органа нет никакого усмотрения (регистрировать или отказывать в регистрации). Он обязан принять решение о регистрации, выдаче разрешения и т.д. Равно как и наоборот: не выполнены требования – отказ.
Другая ситуация: госорган может выбрать какую меру принуждения применить к организации или в каком размере выплатить пособие гражданину. Здесь, действительно, есть усмотрение.
Что происходит на практике? Мирят, где можно и где нельзя. Госорган незаконно отказал в регистрации – мирят. Не предоставил земельный участок – мирят. Неправомерно удерживает имущество – опять мирят. Интересно, что по условиям примирения госорган часто должен сделать то, что он и так должен был сделать по закону. Но в таких случаях не может быть примирения, поскольку отмена госорганом своего незаконного акта или принятие законного, это не усмотрение, а его обязанность. Поэтому, госорган должен либо зарегистрировать, разрешить, выделить, поставить на учет и т.д. либо признать иск, либо его (госоргана) решения (действия) должны быть признаны судом незаконными.
Говорят, что так ведь лучше: не надо ходить по судебным инстанциям, вопросы быстрее решаются. Но не все быстрое – лучшее. Одной из задач АППК является формирование качественно новой государственной администрации. Если суды будут «потворствовать» или способствовать незаконной деятельности госорганов, а госорган будет рассчитывать на то, что при необходимости в суде можно будет «законно» помириться или договориться (если еще дело до суда дойдет), вряд ли получим такую администрацию.
«Договоримся», это в принципе, не для отношений с государственным органом.
Извращенное сознание
10-летний сын вернулся из магазина. Ко мне, говорит, подошли три девочки постарше. Мое извращенное сознание стало перебирать варианты:
- Денег просили?
- Нет.
- Хотели позвонить по твоему телефону?
- Нет.
- Предложили куда-то пойти?
- Нет.
- А что, что хотели то?
- Просто спросили как дела, улыбнулись, пожали руку и ушли.
- И всё?
- Ну да.
Надо что-то делать с сознанием.
10-летний сын вернулся из магазина. Ко мне, говорит, подошли три девочки постарше. Мое извращенное сознание стало перебирать варианты:
- Денег просили?
- Нет.
- Хотели позвонить по твоему телефону?
- Нет.
- Предложили куда-то пойти?
- Нет.
- А что, что хотели то?
- Просто спросили как дела, улыбнулись, пожали руку и ушли.
- И всё?
- Ну да.
Надо что-то делать с сознанием.
Дебюрократизировали, дебюрократизировали, да не выдебюрократизировали.
Давным-давно я прочитал выражение одного известного человека: «Каждый человек обладает ментальной доминантой, которая заключается в том, что превалирующей является экономическая мотивация».
Журналисты перевели длинный текст в простую формулу: «Деньги вперед».
Вспомнил я это когда прочитал недавний указ Президента о дебюрократизации. Читать было непросто. Указ написан таким бюрократическим языком, что не всякий бюрократ поймет, о чем он.
Как Вам: комплексный реинжиниринг бюджетного и нормотворческого процессов; обеспечить возможность использования (почему нельзя просто обеспечить использование?); декомпозированные индикаторы в качестве показателей эффективности работы.
Понравились только принципы: приоритет сущности над формой, цифровизация по умолчанию, управленческая ответственность, оптимальность регламентации. Емко, просто и понятно.
Все остальное надо переводить с бюрократического языка на обычный. Я попробовал, как давным-давно журналисты.
Вот какие указания государственной администрации получились:
1. Принимайте нормативные правовые акты сами. Забудьте про компетенции, функции, полномочия. А если надо оперативно отреагировать, то забудьте еще больше.
2. Берите ответственность на себя.
3. Пользуйтесь информацией из государственных баз и не заботьтесь о достоверности, аутентичности и актуальности информации. Отвечает тот, кто формирует базы.
4. Меньше бумаги и меньше документации. Все в электронный формат.
5. Сократите разросшиеся консультативно-совещательные органы.
6. Больше онлайна в общении с гражданами.
7. Делегируйте руководителям структурных подразделений право подписи отдельных документов и пусть выражают позицию госоргана.
8. Быстрее рассматривайте документы.
9. Хватит заключать меморандумы.
10. Дайте главным чиновникам (политическим и корпусу «А») устройства для дистанционной работы с информацией (РП: почему только им?).
11. На госслужбу только через цифровые технологии.
12. Внедряйте единый бухучет центральных государственных органов.
13. Мониторьте процессы дебюрократизации.
Некоторые вещи не переводятся. Их, похоже, понимают только разработчики Указа: включить в реестр государственных услуг наиболее востребованные гражданами и бизнесом жизненные и деловые ситуации (???).
А если без иронии, странное ощущение. Для чего нужна дебюрократизация? Чтобы нам с вами легче стало. Но нас с вами в этом указе не очень-то видно. Какая мне разница, как госорганы будут пользоваться информацией или как у них будет вестись бухучет. Вы лучше уберите ненужные разрешения, регистрации, перестаньте тех же чиновников терзать бесконечными оценками и новыми правилами госслужбы и т.д. Ну и пишите попроще.
Давным-давно я прочитал выражение одного известного человека: «Каждый человек обладает ментальной доминантой, которая заключается в том, что превалирующей является экономическая мотивация».
Журналисты перевели длинный текст в простую формулу: «Деньги вперед».
Вспомнил я это когда прочитал недавний указ Президента о дебюрократизации. Читать было непросто. Указ написан таким бюрократическим языком, что не всякий бюрократ поймет, о чем он.
Как Вам: комплексный реинжиниринг бюджетного и нормотворческого процессов; обеспечить возможность использования (почему нельзя просто обеспечить использование?); декомпозированные индикаторы в качестве показателей эффективности работы.
Понравились только принципы: приоритет сущности над формой, цифровизация по умолчанию, управленческая ответственность, оптимальность регламентации. Емко, просто и понятно.
Все остальное надо переводить с бюрократического языка на обычный. Я попробовал, как давным-давно журналисты.
Вот какие указания государственной администрации получились:
1. Принимайте нормативные правовые акты сами. Забудьте про компетенции, функции, полномочия. А если надо оперативно отреагировать, то забудьте еще больше.
2. Берите ответственность на себя.
3. Пользуйтесь информацией из государственных баз и не заботьтесь о достоверности, аутентичности и актуальности информации. Отвечает тот, кто формирует базы.
4. Меньше бумаги и меньше документации. Все в электронный формат.
5. Сократите разросшиеся консультативно-совещательные органы.
6. Больше онлайна в общении с гражданами.
7. Делегируйте руководителям структурных подразделений право подписи отдельных документов и пусть выражают позицию госоргана.
8. Быстрее рассматривайте документы.
9. Хватит заключать меморандумы.
10. Дайте главным чиновникам (политическим и корпусу «А») устройства для дистанционной работы с информацией (РП: почему только им?).
11. На госслужбу только через цифровые технологии.
12. Внедряйте единый бухучет центральных государственных органов.
13. Мониторьте процессы дебюрократизации.
Некоторые вещи не переводятся. Их, похоже, понимают только разработчики Указа: включить в реестр государственных услуг наиболее востребованные гражданами и бизнесом жизненные и деловые ситуации (???).
А если без иронии, странное ощущение. Для чего нужна дебюрократизация? Чтобы нам с вами легче стало. Но нас с вами в этом указе не очень-то видно. Какая мне разница, как госорганы будут пользоваться информацией или как у них будет вестись бухучет. Вы лучше уберите ненужные разрешения, регистрации, перестаньте тех же чиновников терзать бесконечными оценками и новыми правилами госслужбы и т.д. Ну и пишите попроще.
Синквейн и Конституция
Сын попросил проверить задание про Конституцию по предмету «Познание мира». Такое я люблю. Читаю материалы по праву для школьников с пристрастием.
Вроде все в учебнике гладенько, про важность Конституции, про права и обязанности. И вдруг в конце раздела задание: придумайте синквейн о значении Конституции.
Синквейн, оказывается, это пятистрочная стихотворная форма без рифмы с определенными правилами составления. Четвероклассник, кстати, плохо представлял, что это такое. Могли бы попросить что-нибудь попроще, например, какой-нибудь стишок придумать, типа: «В Конституции страны наши люди все равны».
К счастью, синквейн ученику придумывать не задали. А я решил попробовать. Со своим опытом и отношением. Вот что получилось:
Конституция.
Изменчивая, приспосабливающаяся.
Декларирует, обнадеживает, смущает.
В ней ли одной дело?
Так себе фундамент.
На высокую оценку не претендую. Все-таки первый раз.
P.S. Один мой коллега, очень хороший специалист в конституционном праве, недавно опубликовал размышления о Конституции в стихах. Вот его бы в рабочую группу, ту, что занимается изменениями Конституции. А то там как-то все пресно.
Сын попросил проверить задание про Конституцию по предмету «Познание мира». Такое я люблю. Читаю материалы по праву для школьников с пристрастием.
Вроде все в учебнике гладенько, про важность Конституции, про права и обязанности. И вдруг в конце раздела задание: придумайте синквейн о значении Конституции.
Синквейн, оказывается, это пятистрочная стихотворная форма без рифмы с определенными правилами составления. Четвероклассник, кстати, плохо представлял, что это такое. Могли бы попросить что-нибудь попроще, например, какой-нибудь стишок придумать, типа: «В Конституции страны наши люди все равны».
К счастью, синквейн ученику придумывать не задали. А я решил попробовать. Со своим опытом и отношением. Вот что получилось:
Конституция.
Изменчивая, приспосабливающаяся.
Декларирует, обнадеживает, смущает.
В ней ли одной дело?
Так себе фундамент.
На высокую оценку не претендую. Все-таки первый раз.
P.S. Один мой коллега, очень хороший специалист в конституционном праве, недавно опубликовал размышления о Конституции в стихах. Вот его бы в рабочую группу, ту, что занимается изменениями Конституции. А то там как-то все пресно.
Если бы Конституция могла говорить
25.04.2022: рабочая группа по подготовке изменений в Конституцию пришла к выводу, что статус Первого Президента необходимо определить в самой Конституции, как статус основателя независимого Казахстана. Это будет закреплением заслуг Первого Президента и т.д.
5.05.2022: по мнению членов рабочей группы историческая роль Первого Президента общеизвестна и не требует отдельного закрепления в Конституции и т.д.
4.05.2022: Президент вносит дополнительное обращение в Конституционный Совет (судя по всему, в связи вышеупомянутым вопросом).
4.05.2022: Конституционный Совет принимает заключение, в том числе, по дополнительному обращению Президента.
Вот это смущает сильнее надвигающегося референдума (отдельный разговор). Быть может, члены рабочей группы это и будущие судьи Конституционного Суда. Не зря же их называют видными юристами, что и справедливо, и не очень, особенно если говорить о конституционно-правовой материи. Быть может, нынешние члены Конституционного совета, это тоже будущие судьи Конституционного суда.
Так вот, если будущие судьи Конституционного Суда будут «колебаться вместе с линией партии» или если завтрашний Конституционный Суд будет за пару часов принимать решения даже, казалось бы, по легкому вопросу, исходя из политической или иной конъюнктуры, то Конституция будет жить своей жизнью, а мы – своей. И так по многим другим позициям.
А вообще Конституцию жалко. Была бы она человеком, спросила бы: «Вы точно определились, что строите? Может, меня пока не трогайте? Собой займитесь».
25.04.2022: рабочая группа по подготовке изменений в Конституцию пришла к выводу, что статус Первого Президента необходимо определить в самой Конституции, как статус основателя независимого Казахстана. Это будет закреплением заслуг Первого Президента и т.д.
5.05.2022: по мнению членов рабочей группы историческая роль Первого Президента общеизвестна и не требует отдельного закрепления в Конституции и т.д.
4.05.2022: Президент вносит дополнительное обращение в Конституционный Совет (судя по всему, в связи вышеупомянутым вопросом).
4.05.2022: Конституционный Совет принимает заключение, в том числе, по дополнительному обращению Президента.
Вот это смущает сильнее надвигающегося референдума (отдельный разговор). Быть может, члены рабочей группы это и будущие судьи Конституционного Суда. Не зря же их называют видными юристами, что и справедливо, и не очень, особенно если говорить о конституционно-правовой материи. Быть может, нынешние члены Конституционного совета, это тоже будущие судьи Конституционного суда.
Так вот, если будущие судьи Конституционного Суда будут «колебаться вместе с линией партии» или если завтрашний Конституционный Суд будет за пару часов принимать решения даже, казалось бы, по легкому вопросу, исходя из политической или иной конъюнктуры, то Конституция будет жить своей жизнью, а мы – своей. И так по многим другим позициям.
А вообще Конституцию жалко. Была бы она человеком, спросила бы: «Вы точно определились, что строите? Может, меня пока не трогайте? Собой займитесь».
Около референдума
На одной из конференций по прямой демократии мы стали «соревноваться» с украинским коллегой по вопросу, где прошло больше референдумов. А немецкий профессор соревноваться не стал, а сказал, что в Германии к референдумам непростое отношение, особенно на федеральном уровне. Были нехорошие примеры с этими референдумами в их (немецкой) истории с большими бедами.
Это я не к тому, что референдумы не нужны. Может и нужны. Но куда деться от вопросов, где, когда, кем, как и, главное, зачем они проводятся? Куда деться от ощущения, что как-то очень-очень избирательно наше мнение требуется?
Не спросили казахстанцев, хотят ли они, чтобы страна была членом того или другого интеграционного образования. Или как они относятся к строительству АЭС. Жителей Капшагая совсем недавно не спросили хотят ли они жить в городе с другим названием (по правде сказать, местные референдумы у нас не предусмотрены, но что это меняет?). Ещё много, когда и что можно было спросить, а не спросили.
Зато в июне все казахстанцы станут немного юристами. А как по-другому, если надо голосовать за то, что Правительство будет издавать временные нормативные правовые акты, имеющие силу закона. Здесь опытный юрист за голову схватится. Или, чтобы осмысленно голосовать, надо знать ведь не только поправки, о которых все сегодня говорят, но и статьи, куда они вносятся.
Так что вопросы и ответы на вопросы около референдума могут быть гораздо интересней, чем вопросы самого референдума.
На одной из конференций по прямой демократии мы стали «соревноваться» с украинским коллегой по вопросу, где прошло больше референдумов. А немецкий профессор соревноваться не стал, а сказал, что в Германии к референдумам непростое отношение, особенно на федеральном уровне. Были нехорошие примеры с этими референдумами в их (немецкой) истории с большими бедами.
Это я не к тому, что референдумы не нужны. Может и нужны. Но куда деться от вопросов, где, когда, кем, как и, главное, зачем они проводятся? Куда деться от ощущения, что как-то очень-очень избирательно наше мнение требуется?
Не спросили казахстанцев, хотят ли они, чтобы страна была членом того или другого интеграционного образования. Или как они относятся к строительству АЭС. Жителей Капшагая совсем недавно не спросили хотят ли они жить в городе с другим названием (по правде сказать, местные референдумы у нас не предусмотрены, но что это меняет?). Ещё много, когда и что можно было спросить, а не спросили.
Зато в июне все казахстанцы станут немного юристами. А как по-другому, если надо голосовать за то, что Правительство будет издавать временные нормативные правовые акты, имеющие силу закона. Здесь опытный юрист за голову схватится. Или, чтобы осмысленно голосовать, надо знать ведь не только поправки, о которых все сегодня говорят, но и статьи, куда они вносятся.
Так что вопросы и ответы на вопросы около референдума могут быть гораздо интересней, чем вопросы самого референдума.
НЕОБЫЧНЫЙ АКАДЕМИК (памяти академика М.Т. Баймаханова)
Так я назвал статью в Юридической газете к 80-летию Мурата Таджи-Муратовича Баймаханова. До 90-летия он не дожил полтора года. Он, действительно, был необычным. Как-то собираясь на встречу, сказал, что поедет на автобусе. Академик на автобусе? Вы можете себе это представить? Неоперившиеся юристы хвастаются тем, что они ни разу не были в метро, а здесь академик в общественном транспорте. Но этот штрих очень хорошо показывает Мурата Таджи-Муратовича. Академик как будто не замечал своих регалий и никогда не претендовал на особое отношение.
Для меня он вообще расколол собирательный образ академиков: недоступные суровые научные мужи, витающие в высоких материях и не сомневающиеся в своей правоте, окруженные свитой избранных учеников и последователей.
Наверное, многое в его характере может объяснить трудное детство. Отец, Торегожин Зейнулла Сейтжанович, первый заместитель наркома, был расстрелян в 1938 году, а семья испытала все тяготы, доставшиеся репрессированным. Позже часть своей общественной деятельности Мурат Таджи-Муратович посвятил реабилитации жертв политических репрессий.
А как не вспомнить его докторскую диссертацию. Она была о противоречиях в развитии правовой надстройки социалистического общества. В 1973 году надо было иметь большую научную и гражданскую смелость, чтобы говорить о противоречиях в развитии - как тогда представлялось - единственно правильного общественного устройства.
Он был ученым, как говорят, до мозга костей. И большая часть его жизни связана с Академией наук. Перечислять все его научные достижения – дело нелегкое. Но в 1992 году академик Баймаханов возглавил впервые созданный в стране Конституционный Суд. Этот один из немногих органов в истории Казахстана, который оправдывал свое название и существование. Может потому и история у него была недолгая. Не знаю, получится ли возродить такой суд сегодня. Дело ведь не в суде, дело в людях.
Наши пути пересеклись в Высшей школе права «Әділет», где Мурат Таджи-Муратович работал проректором по науке. Оказалось, что под солидным именем скрывался очень открытый, доступный и скромный человек с категорическим отсутствием высокомерия, научного и человеческого чванства. Человек, который с одинаковой степенью деликатности, говорил с ректором и методистом, министром и студентом. Я очень горжусь, что он был научным консультантом по моей докторской диссертации. Было трудно. «Били» и меня, и моего консультанта. И это тоже было необычно. Академик, это ведь, в каком-то смысле, броня. Правда, за броней скрывались доброта, мягкость, исключительная порядочность. А по таким качествам бьют с особым удовольствием. Не пробили.
Вчера его похоронили. Прощание было в скромной алматинской квартире - он никогда не претендовал на особое отношение. Необычный академик.
Так я назвал статью в Юридической газете к 80-летию Мурата Таджи-Муратовича Баймаханова. До 90-летия он не дожил полтора года. Он, действительно, был необычным. Как-то собираясь на встречу, сказал, что поедет на автобусе. Академик на автобусе? Вы можете себе это представить? Неоперившиеся юристы хвастаются тем, что они ни разу не были в метро, а здесь академик в общественном транспорте. Но этот штрих очень хорошо показывает Мурата Таджи-Муратовича. Академик как будто не замечал своих регалий и никогда не претендовал на особое отношение.
Для меня он вообще расколол собирательный образ академиков: недоступные суровые научные мужи, витающие в высоких материях и не сомневающиеся в своей правоте, окруженные свитой избранных учеников и последователей.
Наверное, многое в его характере может объяснить трудное детство. Отец, Торегожин Зейнулла Сейтжанович, первый заместитель наркома, был расстрелян в 1938 году, а семья испытала все тяготы, доставшиеся репрессированным. Позже часть своей общественной деятельности Мурат Таджи-Муратович посвятил реабилитации жертв политических репрессий.
А как не вспомнить его докторскую диссертацию. Она была о противоречиях в развитии правовой надстройки социалистического общества. В 1973 году надо было иметь большую научную и гражданскую смелость, чтобы говорить о противоречиях в развитии - как тогда представлялось - единственно правильного общественного устройства.
Он был ученым, как говорят, до мозга костей. И большая часть его жизни связана с Академией наук. Перечислять все его научные достижения – дело нелегкое. Но в 1992 году академик Баймаханов возглавил впервые созданный в стране Конституционный Суд. Этот один из немногих органов в истории Казахстана, который оправдывал свое название и существование. Может потому и история у него была недолгая. Не знаю, получится ли возродить такой суд сегодня. Дело ведь не в суде, дело в людях.
Наши пути пересеклись в Высшей школе права «Әділет», где Мурат Таджи-Муратович работал проректором по науке. Оказалось, что под солидным именем скрывался очень открытый, доступный и скромный человек с категорическим отсутствием высокомерия, научного и человеческого чванства. Человек, который с одинаковой степенью деликатности, говорил с ректором и методистом, министром и студентом. Я очень горжусь, что он был научным консультантом по моей докторской диссертации. Было трудно. «Били» и меня, и моего консультанта. И это тоже было необычно. Академик, это ведь, в каком-то смысле, броня. Правда, за броней скрывались доброта, мягкость, исключительная порядочность. А по таким качествам бьют с особым удовольствием. Не пробили.
Вчера его похоронили. Прощание было в скромной алматинской квартире - он никогда не претендовал на особое отношение. Необычный академик.
Снимок - надежда
Так получилось, что старший сын (тот, что показывает👍)
продолжил традицию встреч с Президентами государств.
Правда, он начал раньше отца, стоял ближе и повод приятней.
Теперь хочется надеяться, что спустя годы будем гордиться этим снимком, а не смотреть на него с разочарованием.
Так получилось, что старший сын (тот, что показывает👍)
продолжил традицию встреч с Президентами государств.
Правда, он начал раньше отца, стоял ближе и повод приятней.
Теперь хочется надеяться, что спустя годы будем гордиться этим снимком, а не смотреть на него с разочарованием.
В одной связке
Идут разговоры про сервисную полицию. Проекты, деньги, красивые будки и отчеты. Пока - проекты, деньги, будки и отчеты. Хотя, может кто уже и столкнулся с новой полицией. В хорошем смысле.
Как это примерно должно быть, я недавно почувствовал в Ереване. Отель запутался и не прислал машину в аэропорт. Что делает полицейский? Звонит в отель и разбирается, почему так вышло и когда будет машина.
Еще более поразительно, что тоже самое сделал таксист, которому, в принципе, это невыгодно. Полиция с таксистами в одной связке. В хорошем смысле.
Идут разговоры про сервисную полицию. Проекты, деньги, красивые будки и отчеты. Пока - проекты, деньги, будки и отчеты. Хотя, может кто уже и столкнулся с новой полицией. В хорошем смысле.
Как это примерно должно быть, я недавно почувствовал в Ереване. Отель запутался и не прислал машину в аэропорт. Что делает полицейский? Звонит в отель и разбирается, почему так вышло и когда будет машина.
Еще более поразительно, что тоже самое сделал таксист, которому, в принципе, это невыгодно. Полиция с таксистами в одной связке. В хорошем смысле.
А на кладбищах все по-разному
Мой школьный друг похоронен на небольшом кладбище недалеко от Гамбурга. Недавно я проездом был в тех местах и съездил к нему. Скромные могилы, никаких оградок. Все очень аскетично.
За пару недель до этого посмотрел пролетевший по сетям ролик про современный мавзолей в Казахстане (для читателей из других стран и тех, кто не в курсе, говорят, один из бывших судебных начальников при жизни отгрохал мавзолей себе и жене, да такой, что, как сказал один из друзей, Ленин заплакал).
В связи с этим я вспомнил одну историю. Лет двадцать назад к нам в Высшую школу права «Адилет» приехал профессор из Университета Индианы. Как положено, культурная программа для гостя: Медео, парк панфиловцев, Зеленый базар. Но он попросил свозить его на кладбище. Попросил – повезли. Удивляться он начал еще на православном кладбище: дорогим памятникам, размерам, фантазиям родственников похороненных.
Но после его ждал Кенсай (мусульманское кладбище). Там американский профессор просто растерялся от увиденных шедевров погребальной архитектуры. Он как-то робко и не совсем к месту спросил про то, что нашей стране действительно нужна помощь (в смысле финансовая)? Что было ответить? Разные мы все-таки.
Мой школьный друг похоронен на небольшом кладбище недалеко от Гамбурга. Недавно я проездом был в тех местах и съездил к нему. Скромные могилы, никаких оградок. Все очень аскетично.
За пару недель до этого посмотрел пролетевший по сетям ролик про современный мавзолей в Казахстане (для читателей из других стран и тех, кто не в курсе, говорят, один из бывших судебных начальников при жизни отгрохал мавзолей себе и жене, да такой, что, как сказал один из друзей, Ленин заплакал).
В связи с этим я вспомнил одну историю. Лет двадцать назад к нам в Высшую школу права «Адилет» приехал профессор из Университета Индианы. Как положено, культурная программа для гостя: Медео, парк панфиловцев, Зеленый базар. Но он попросил свозить его на кладбище. Попросил – повезли. Удивляться он начал еще на православном кладбище: дорогим памятникам, размерам, фантазиям родственников похороненных.
Но после его ждал Кенсай (мусульманское кладбище). Там американский профессор просто растерялся от увиденных шедевров погребальной архитектуры. Он как-то робко и не совсем к месту спросил про то, что нашей стране действительно нужна помощь (в смысле финансовая)? Что было ответить? Разные мы все-таки.
АППК: год действия
Год, как действует Административный процедурно-процессуальный кодекс (АППК). Кодекс о том, как решаются наши вопросы государственной администрацией и как с ней спорить в суде.
Уже много о нем и вокруг него сказано и написано. Конечно, как и любой фундаментальный акт, он заслуживает серьезного разговора не в режиме поста в социальной сети. Но все-таки некоторые наблюдения.
1. Кодекс работает. С проблемами, но работает. Были опасения, что он не будет востребован, что будет декорацией. Пока опасения - по большей части - не оправдываются.
2. Кодекс лучше работает в судебной системе. Иногда создается впечатление, что про первую его часть (административные процедуры) забыли. В деятельность государственной администрации АППК не проник так же, как в судопроизводство.
3. Судьи очень активны в пропаганде АППК, показе судебной практики, возникающих проблем. Порой думаешь, когда они успевают дела рассматривать. Как в любой пропаганде есть перекосы: о том, что граждане тоже проигрывают споры и проигрывают по делу говорится несоразмерно мало.
4. Судьи стали смелее. И дело не только в статистике (почти 50 процентов решений не в пользу государства). Многие участники судебных процессов отмечают, что поведение судей и их решения изменились. К примеру, они теперь более активны и все больше обращают внимание на права граждан. Госорганам, соответственно, приходится больше трудиться, чем они, понятно, недовольны.
5. Люди поверили в административные суды. Появились иски, которые ранее трудно было представить (много коммунальных, по поводу выставления оценок в учебных заведениях, исключения из списка недопущенных на режимные объекты и т.д.).
6. Надо признать, что присутствует непонимание институтов и инструментария АППК. Это можно объяснить солидным заимствованием не совсем ясного для нас зарубежного (немецкого) опыта: акты и действия, административные органы, административное усмотрение, соразмерность… В этом еще разбираться и разбираться.
7. Одной из кричащих проблем является широкое применение примирительных процедур в административном судопроизводстве. В публично-правовых спорах нельзя так же свободно мириться, как в частно-правовых. Госорган должен действовать по закону, а не договариваться.
8. Ложкой дегтя являются т.н. «политические» дела. Например, об оспаривании отказов в проведении митингов; споры, связанные с референдумом. Скоро, наверное, пойдут споры из-за отказа в регистрации политических партий. Здесь пока все по-старому.
9. К сожалению, в связи с принятием АПРПК, законодательство до сих пор не вычищено. То в одном, то в другом месте встречаются нормы, которые выглядят абсурдно в свете АППК. А законодательство о прокуратуре, в том числе готовящееся, как будто демонстративно не замечает АППК.
10. Буксуют технологии. Неплохая идея с электронным сервисом обращений (eOtinish) на практике дает сбои. Из-за непонимания положений АППК и какой-то вакханалии с обращениями граждане получают нелепые ответы.
Идем на следующий год.
Год, как действует Административный процедурно-процессуальный кодекс (АППК). Кодекс о том, как решаются наши вопросы государственной администрацией и как с ней спорить в суде.
Уже много о нем и вокруг него сказано и написано. Конечно, как и любой фундаментальный акт, он заслуживает серьезного разговора не в режиме поста в социальной сети. Но все-таки некоторые наблюдения.
1. Кодекс работает. С проблемами, но работает. Были опасения, что он не будет востребован, что будет декорацией. Пока опасения - по большей части - не оправдываются.
2. Кодекс лучше работает в судебной системе. Иногда создается впечатление, что про первую его часть (административные процедуры) забыли. В деятельность государственной администрации АППК не проник так же, как в судопроизводство.
3. Судьи очень активны в пропаганде АППК, показе судебной практики, возникающих проблем. Порой думаешь, когда они успевают дела рассматривать. Как в любой пропаганде есть перекосы: о том, что граждане тоже проигрывают споры и проигрывают по делу говорится несоразмерно мало.
4. Судьи стали смелее. И дело не только в статистике (почти 50 процентов решений не в пользу государства). Многие участники судебных процессов отмечают, что поведение судей и их решения изменились. К примеру, они теперь более активны и все больше обращают внимание на права граждан. Госорганам, соответственно, приходится больше трудиться, чем они, понятно, недовольны.
5. Люди поверили в административные суды. Появились иски, которые ранее трудно было представить (много коммунальных, по поводу выставления оценок в учебных заведениях, исключения из списка недопущенных на режимные объекты и т.д.).
6. Надо признать, что присутствует непонимание институтов и инструментария АППК. Это можно объяснить солидным заимствованием не совсем ясного для нас зарубежного (немецкого) опыта: акты и действия, административные органы, административное усмотрение, соразмерность… В этом еще разбираться и разбираться.
7. Одной из кричащих проблем является широкое применение примирительных процедур в административном судопроизводстве. В публично-правовых спорах нельзя так же свободно мириться, как в частно-правовых. Госорган должен действовать по закону, а не договариваться.
8. Ложкой дегтя являются т.н. «политические» дела. Например, об оспаривании отказов в проведении митингов; споры, связанные с референдумом. Скоро, наверное, пойдут споры из-за отказа в регистрации политических партий. Здесь пока все по-старому.
9. К сожалению, в связи с принятием АПРПК, законодательство до сих пор не вычищено. То в одном, то в другом месте встречаются нормы, которые выглядят абсурдно в свете АППК. А законодательство о прокуратуре, в том числе готовящееся, как будто демонстративно не замечает АППК.
10. Буксуют технологии. Неплохая идея с электронным сервисом обращений (eOtinish) на практике дает сбои. Из-за непонимания положений АППК и какой-то вакханалии с обращениями граждане получают нелепые ответы.
Идем на следующий год.
А что ты сделал для АППК?
Бурно отмечается первая годовщина действия Административного процедурно-процессуального кодекса (АППК). За последние годы я не помню другого такого акта, который вызвал бы такое внимание. Вместе с ним к нам пришла уйма нового, включая другое административное право. Во многом не то, которое мы учили и преподавали. Переучиваться приходится всем. Я сам некоторое время отказывался от тренингов, лекций и прочих обучающих мероприятий. Надо было понять новую правовую материю (тем более, что непосредственного участия в разработке этого кодекса не принимал). Но сомневаться пришлось недолго, возникла большая потребность в разъяснении его положений. Зато теперь, если меня спросят, а что ты сделал для АППК, у меня есть ответ.
Что я сделал (самостоятельно и с коллегами):
47 обучающих мероприятий. Из них:
16 – для корпоративных юристов;
11 – для юридических консультантов (причем 10 – палата юридических консультантов «Альянс»);
9 – для судей и государственных служащих;
6 – для адвокатов;
3 – для неправительственных организаций;
2 – для бизнес-сообщества.
География: Актау, Атырау, Алматы, Караганда, Нур-Султан, Павлодар, Уральск, Шымкент.
Кроме того:
- участие в подготовке комментария;
- видеоролик для слушателей Академии государственного управления;
- эфир на ПРАВМЕДИА (ИС «Параграф»);
- 2 памятки;
- 4 статьи в различных журналах;
- куча заметок в социальных сетях и в интернет-ресурсах.
Было и такое: угрозы разобраться со мной в суде (в гражданском😊).
Работа продолжается. Работы еще много.
Бурно отмечается первая годовщина действия Административного процедурно-процессуального кодекса (АППК). За последние годы я не помню другого такого акта, который вызвал бы такое внимание. Вместе с ним к нам пришла уйма нового, включая другое административное право. Во многом не то, которое мы учили и преподавали. Переучиваться приходится всем. Я сам некоторое время отказывался от тренингов, лекций и прочих обучающих мероприятий. Надо было понять новую правовую материю (тем более, что непосредственного участия в разработке этого кодекса не принимал). Но сомневаться пришлось недолго, возникла большая потребность в разъяснении его положений. Зато теперь, если меня спросят, а что ты сделал для АППК, у меня есть ответ.
Что я сделал (самостоятельно и с коллегами):
47 обучающих мероприятий. Из них:
16 – для корпоративных юристов;
11 – для юридических консультантов (причем 10 – палата юридических консультантов «Альянс»);
9 – для судей и государственных служащих;
6 – для адвокатов;
3 – для неправительственных организаций;
2 – для бизнес-сообщества.
География: Актау, Атырау, Алматы, Караганда, Нур-Султан, Павлодар, Уральск, Шымкент.
Кроме того:
- участие в подготовке комментария;
- видеоролик для слушателей Академии государственного управления;
- эфир на ПРАВМЕДИА (ИС «Параграф»);
- 2 памятки;
- 4 статьи в различных журналах;
- куча заметок в социальных сетях и в интернет-ресурсах.
Было и такое: угрозы разобраться со мной в суде (в гражданском😊).
Работа продолжается. Работы еще много.
Что такое Родина?
С некоторых пор в наших законах и иных актах стали появляться специальные статьи о понятиях, т.н. понятийный аппарат. Все уже к этому привыкли. Более того, постоянно звучат жалобы: то одного понятия не хватает в нормативном акте, то другого. А когда-то, кстати, без них обходились.
Верно, иногда понятия нужны. Но, как это часто бывает, меры не знаем. Пытаемся специфическим юридическим языком описать то, что таким языком описать невозможно или трудно или не надо. Справедливости ради, не только мы. К примеру, у соседей в Кыргызстане в соответствующем законе есть понятие религии. Хотя специалисты говорят, что это настолько многомерное явление, что выделить удовлетворяющее всех понятие - нереально.
К чему это? Совсем недавно в Законе о благотворительности появилось понятие «малая родина» (РП: с маленькой буквы) - административно-территориальная единица Республики Казахстан, на территории которой физическое лицо родилось и (или) провело часть своей жизни. Не знаю как у Вас, у меня представление о Родине, большой и малой, другое было. А детям как теперь сочинение про Родину писать? Всё уже решили.
Я прочитал все поправки, связанные с малой родиной, но так и не понял, зачем это понятие понадобилось - если говорить по существу. Вместе с ним, кстати, пришли и другие занятные понятия. «Торжество» юридической техники: лицо, оказывающее поддержку малой родине, - физическое лицо, оказывающее поддержку малой родине.
Или: поддержка малой родины - добровольная деятельность, основанная на патриотизме, направленная на оказание поддержки малой родине. Масло масляное. Теперь, по логике, надо сформулировать понятие «патриотизм». Дальше дойдем до нормативного описания радости, любви, счастья и т.д.
А надо?
С некоторых пор в наших законах и иных актах стали появляться специальные статьи о понятиях, т.н. понятийный аппарат. Все уже к этому привыкли. Более того, постоянно звучат жалобы: то одного понятия не хватает в нормативном акте, то другого. А когда-то, кстати, без них обходились.
Верно, иногда понятия нужны. Но, как это часто бывает, меры не знаем. Пытаемся специфическим юридическим языком описать то, что таким языком описать невозможно или трудно или не надо. Справедливости ради, не только мы. К примеру, у соседей в Кыргызстане в соответствующем законе есть понятие религии. Хотя специалисты говорят, что это настолько многомерное явление, что выделить удовлетворяющее всех понятие - нереально.
К чему это? Совсем недавно в Законе о благотворительности появилось понятие «малая родина» (РП: с маленькой буквы) - административно-территориальная единица Республики Казахстан, на территории которой физическое лицо родилось и (или) провело часть своей жизни. Не знаю как у Вас, у меня представление о Родине, большой и малой, другое было. А детям как теперь сочинение про Родину писать? Всё уже решили.
Я прочитал все поправки, связанные с малой родиной, но так и не понял, зачем это понятие понадобилось - если говорить по существу. Вместе с ним, кстати, пришли и другие занятные понятия. «Торжество» юридической техники: лицо, оказывающее поддержку малой родине, - физическое лицо, оказывающее поддержку малой родине.
Или: поддержка малой родины - добровольная деятельность, основанная на патриотизме, направленная на оказание поддержки малой родине. Масло масляное. Теперь, по логике, надо сформулировать понятие «патриотизм». Дальше дойдем до нормативного описания радости, любви, счастья и т.д.
А надо?
Постсессионные размышления
Читаю законы, принятые на последней сессии Парламента. Скорее просматриваю, потому что читать это невозможно. Законы практически переписываются. Десятки поправок с сотнями изменений. Понимаешь, что разобраться в этом способен только узкий специалист.
Другое впечатление: страсть к регулированию. После просмотра поправок и самого закона о волонтерской деятельности, охота быть волонтером у нормального человека должна пропасть (формы и виды волонтёрской деятельности, координатор волонтёрства, организатор волонтёрской деятельности, реестр учета волонтёрской деятельности…).
Появились занятные понятия: «малая родина» (см. пост выше) или «охолощенное оружие».
Ну и куда без ляпов. Поправка в ГПК: «представители вправе запрашивать справки или иные документы от государственных органов, общественных объединений, юридических лиц». То есть выходит, что общественные объединения в Казахстане юридическими лицами не являются. Выходит, это какой-то новый субъект права. Вот новость то для них.
И ведь сколько лиц задействовано в законотворческом процессе, а брак все равно проходит. Ладно были бы действительно сложные вопросы, но это ведь элементарные вещи.
А еще научная экспертиза, говорят, по-новому проводится. Кто-то деньги за экспертизу и в этом случае получил. Говорят также, что распределяют законы на экспертизу по очереди. Не повезло поправкам в ГПК с очередником.
Читаю законы, принятые на последней сессии Парламента. Скорее просматриваю, потому что читать это невозможно. Законы практически переписываются. Десятки поправок с сотнями изменений. Понимаешь, что разобраться в этом способен только узкий специалист.
Другое впечатление: страсть к регулированию. После просмотра поправок и самого закона о волонтерской деятельности, охота быть волонтером у нормального человека должна пропасть (формы и виды волонтёрской деятельности, координатор волонтёрства, организатор волонтёрской деятельности, реестр учета волонтёрской деятельности…).
Появились занятные понятия: «малая родина» (см. пост выше) или «охолощенное оружие».
Ну и куда без ляпов. Поправка в ГПК: «представители вправе запрашивать справки или иные документы от государственных органов, общественных объединений, юридических лиц». То есть выходит, что общественные объединения в Казахстане юридическими лицами не являются. Выходит, это какой-то новый субъект права. Вот новость то для них.
И ведь сколько лиц задействовано в законотворческом процессе, а брак все равно проходит. Ладно были бы действительно сложные вопросы, но это ведь элементарные вещи.
А еще научная экспертиза, говорят, по-новому проводится. Кто-то деньги за экспертизу и в этом случае получил. Говорят также, что распределяют законы на экспертизу по очереди. Не повезло поправкам в ГПК с очередником.
Кто в городе главный?
Как-то раз я заехал на парковку торгового центра, заплатил сбор. Вдруг рядом припарковывается автомобиль, из него выходит молодой человек, похоже, с женой и детьми, показывает парковщику какое-то удостоверение и без всякой оплаты идет дальше.
Я спросил у парковщика:
- Это кто?
Парковщик многозначительно:
- Прокуратура.
- Но он же явно не на работу идет.
Парковщик только виновато улыбнулся. Мол, не хватало ему еще с прокуратурой связываться.
А вспомнил я об этой истории недавно, когда по сетям пронесся скандал в Шымкенте между девушкой и охранниками офиса, которые попросили ее переставить машину. Разгневанная и разошедшаяся не на шутку визитерша объявила, что ее муж прокурор и полиция ей не страшна. Уже после она сказала, что никакого мужа-прокурора нет, извинилась перед сотрудниками прокуратуры и т.д. Потом выяснилось, что связь с прокурором все-таки есть.
Слово не воробей. Почему именно фигура прокурора чаще всего всплывает в таких ситуациях? Редко кто угрожает акимом (мэром) или судьей. Во всяком случае публично. Чем так вписался прокурор в сознание сограждан, что именно его вспоминают, когда кого-то хотят припугнуть или чего-то избежать? В этом сознании, видимо, прокурор может больше, чем кто-то другой из людей государевых. Причем больше не по закону, да простят меня добросовестные сотрудники прокуратуры. Палочка-выручалочка.
Сейчас готовится новый закон о прокуратуре. Говорят, что возвращают (или усиливают) её полномочия. Похоже, прокуроров вспоминать будут ещё чаще.
Как-то раз я заехал на парковку торгового центра, заплатил сбор. Вдруг рядом припарковывается автомобиль, из него выходит молодой человек, похоже, с женой и детьми, показывает парковщику какое-то удостоверение и без всякой оплаты идет дальше.
Я спросил у парковщика:
- Это кто?
Парковщик многозначительно:
- Прокуратура.
- Но он же явно не на работу идет.
Парковщик только виновато улыбнулся. Мол, не хватало ему еще с прокуратурой связываться.
А вспомнил я об этой истории недавно, когда по сетям пронесся скандал в Шымкенте между девушкой и охранниками офиса, которые попросили ее переставить машину. Разгневанная и разошедшаяся не на шутку визитерша объявила, что ее муж прокурор и полиция ей не страшна. Уже после она сказала, что никакого мужа-прокурора нет, извинилась перед сотрудниками прокуратуры и т.д. Потом выяснилось, что связь с прокурором все-таки есть.
Слово не воробей. Почему именно фигура прокурора чаще всего всплывает в таких ситуациях? Редко кто угрожает акимом (мэром) или судьей. Во всяком случае публично. Чем так вписался прокурор в сознание сограждан, что именно его вспоминают, когда кого-то хотят припугнуть или чего-то избежать? В этом сознании, видимо, прокурор может больше, чем кто-то другой из людей государевых. Причем больше не по закону, да простят меня добросовестные сотрудники прокуратуры. Палочка-выручалочка.
Сейчас готовится новый закон о прокуратуре. Говорят, что возвращают (или усиливают) её полномочия. Похоже, прокуроров вспоминать будут ещё чаще.
Нас обманывают
Есть такая старая и очень полицейская норма в казахстанском законодательстве: не допускается деятельность незарегистрированных общественных объединений. Собираетесь Вы периодически у кого-нибудь на квартире, обсуждаете, к примеру, что взять в новый Казахстан, а что оставить в старом, не дай Бог у Вас еще и руководитель есть – нелегалы.
Сколько не бьются за ее отмену - ничего не получается. Многие уже понимают, что это какой-то анахронизм. Фанаты футбольных клубов - нелегалы, поклонники поп-звезды - нелегалы, клубы по интересам – нелегалы, активные сторонники правящей партии - нелегалы. Сами чиновники, курирующие гражданский сектор, иногда удивляются, когда слышат, что объединяться и действовать без разрешения нельзя.
Говорят, что насмерть против отмены этой нормы стоят силовые структуры. Мол, как еще бороться с экстремизмом и терроризмом? Вот зарегистрируют экстремистов и легче будет. А если не зарегистрируют, так они (экстремисты), как и другие законопослушные граждане, не будут собираться и разойдутся по другим делам.
Но недавно я обнаружил, что нас обманывают. В законодательстве о волонтерской деятельности есть понятие волонтерской группы - добровольное незарегистрированное сообщество физических лиц, образованное в целях совместного осуществления волонтерской деятельности,
Выходит, что все-таки можно и без регистрации существовать и действовать. Всем неформалам надо теперь идти в волонтеры. А если серьезно, с нормой что-то надо делать. Обязательная регистрация это ведь и один из маркеров, показывающий в каком государстве мы живем.
Есть такая старая и очень полицейская норма в казахстанском законодательстве: не допускается деятельность незарегистрированных общественных объединений. Собираетесь Вы периодически у кого-нибудь на квартире, обсуждаете, к примеру, что взять в новый Казахстан, а что оставить в старом, не дай Бог у Вас еще и руководитель есть – нелегалы.
Сколько не бьются за ее отмену - ничего не получается. Многие уже понимают, что это какой-то анахронизм. Фанаты футбольных клубов - нелегалы, поклонники поп-звезды - нелегалы, клубы по интересам – нелегалы, активные сторонники правящей партии - нелегалы. Сами чиновники, курирующие гражданский сектор, иногда удивляются, когда слышат, что объединяться и действовать без разрешения нельзя.
Говорят, что насмерть против отмены этой нормы стоят силовые структуры. Мол, как еще бороться с экстремизмом и терроризмом? Вот зарегистрируют экстремистов и легче будет. А если не зарегистрируют, так они (экстремисты), как и другие законопослушные граждане, не будут собираться и разойдутся по другим делам.
Но недавно я обнаружил, что нас обманывают. В законодательстве о волонтерской деятельности есть понятие волонтерской группы - добровольное незарегистрированное сообщество физических лиц, образованное в целях совместного осуществления волонтерской деятельности,
Выходит, что все-таки можно и без регистрации существовать и действовать. Всем неформалам надо теперь идти в волонтеры. А если серьезно, с нормой что-то надо делать. Обязательная регистрация это ведь и один из маркеров, показывающий в каком государстве мы живем.
Держитесь, коллеги
Начался новый вузовский учебный год. С новым министерством, с новым министром. С новыми ожиданиями. Для меня главное, чтобы оставили в покое преподавателей. Силлабусы становятся толще, требования - непонятнее, а вся система - все более невостребованной. Из 30 выпускников класса моего сына 20 выбрали зарубежные вузы. Будущая инженерная интеллигенция так голосует.
А в нашем юридическом образовании я больше всего беспокоюсь за преподавателей конституционного права. Беспокоюсь и, одновременно, сочувствую.
Как можно говорить студентам о стабильности конституции, когда она меняется два раза в год?
Как можно говорить о том, что наиболее важные вопросы государственной жизни решаются демократическими методами, если один человек определяет, что он будет главным в стране 7 лет, причем закрепить это надо срочно? Электоральные циклы, оказывается, выстроены неправильно.
Как можно говорить о политическом многообразии, если требования для регистрации партий смягчаются, а партии все равно не регистрируют?
Как можно говорить о праве на мирные собрания, если место и время их проведения обязательно и удивительно точно совпадает с ремонтными работами, школьными ярмарками, марафонами (далее по списку в зависимости от фантазий местных властей)?
И такие вопросы можно задавать по всему курсу. Конечно, есть коллеги, кто объяснит (и уже вовсю объясняют), что все нормально: «сложные геополитические условия», «перезагрузка системы», «недопустимость реванша», «у нас своя специфика», «прав без ограничений быть не может» и т.д. Но за них я не беспокоюсь.
А может ну его это конституционное право? Заменим его какими-нибудь предметом типа «Конституция и политические технологии». Там все можно будет оправдать. И специалистов пруд пруди. И про право можно не говорить.
Начался новый вузовский учебный год. С новым министерством, с новым министром. С новыми ожиданиями. Для меня главное, чтобы оставили в покое преподавателей. Силлабусы становятся толще, требования - непонятнее, а вся система - все более невостребованной. Из 30 выпускников класса моего сына 20 выбрали зарубежные вузы. Будущая инженерная интеллигенция так голосует.
А в нашем юридическом образовании я больше всего беспокоюсь за преподавателей конституционного права. Беспокоюсь и, одновременно, сочувствую.
Как можно говорить студентам о стабильности конституции, когда она меняется два раза в год?
Как можно говорить о том, что наиболее важные вопросы государственной жизни решаются демократическими методами, если один человек определяет, что он будет главным в стране 7 лет, причем закрепить это надо срочно? Электоральные циклы, оказывается, выстроены неправильно.
Как можно говорить о политическом многообразии, если требования для регистрации партий смягчаются, а партии все равно не регистрируют?
Как можно говорить о праве на мирные собрания, если место и время их проведения обязательно и удивительно точно совпадает с ремонтными работами, школьными ярмарками, марафонами (далее по списку в зависимости от фантазий местных властей)?
И такие вопросы можно задавать по всему курсу. Конечно, есть коллеги, кто объяснит (и уже вовсю объясняют), что все нормально: «сложные геополитические условия», «перезагрузка системы», «недопустимость реванша», «у нас своя специфика», «прав без ограничений быть не может» и т.д. Но за них я не беспокоюсь.
А может ну его это конституционное право? Заменим его какими-нибудь предметом типа «Конституция и политические технологии». Там все можно будет оправдать. И специалистов пруд пруди. И про право можно не говорить.