sacred violence

ПРО НЕУЗНАВАНИЕ НЕУЗНАВАНИЯ

Сегодня внезапно обнаружил небольшое разночтение в переводе одного термина Жирара, оно было бы дурацким и неважным и мне вообще стоило бы надеть на голову кастрюлю и бить по ней ложкой за то, что я об этом пишу, но вроде этот казус немного проясняет, как в принципе работает наука и убеждение в науке.

Дано: я всегда был свято уверен, что термин méconnaissance переводится как «неузнавание». Точка, end of the story. Однако сегодня я в связи с одним делом искал ссылку и с удивлением обнаружил, что у Дашевского, а затем у Лукьянова и Хмелевской (то есть в переводах «Насилия и священного», «Козла отпущения», «Вещей, сокрытых» и «Я вижу Сатану») этого слова нет, хоть убей. Полез в оригинал, начал сравнивать и выяснил, что у них у всех – «непонимание». Вопрос: откуда у меня возникло это святое убеждение, которое потом перекочевало в переводы «Клаузевица» и «Лжи романтизма» и которое я многократно наблюдал у коллег?

Наиболее вероятный ответ таков: нас тихой сапой убедил в этом Зенкин, который сам Жирара масштабно не переводил, но в «Небожественном сакральном» и всяких других текстах много о нем писал. Я так понял, что Зенкин «исправил» перевод этого термина, опираясь на соответствующие трактовки откуда-то из психоанализа и особенно марксизма, типа из Бурдье. Однако исправил он его не тем, что заново перевел что-то из Жирара или прямо высказался про разночтения, а исправил прямо в наших головах, так что мы просто начали свято считать, что этот термин переводится именно вот таким, ярким и осмысленным образом, круто. Вообще этот перевод реально лучше, но если бы я осознавал, что раньше в четырех книгах его переводили иначе, не стал бы рисковать.

вот это и есть латуровский «черный ящик», короче

www.tgoop.com/sacredviolence/865

9.1K viewsAug 13, 2023 at 22:35

ПРО НЕУЗНАВАНИЕ НЕУЗНАВАНИЯ

Сегодня внезапно обнаружил небольшое разночтение в переводе одного термина Жирара, оно было бы дурацким и неважным и мне вообще стоило бы надеть на голову кастрюлю и бить по ней ложкой за то, что я об этом пишу, но вроде этот казус немного проясняет, как в принципе работает наука и убеждение в науке.

Дано: я всегда был свято уверен, что термин méconnaissance переводится как «неузнавание». Точка, end of the story. Однако сегодня я в связи с одним делом искал ссылку и с удивлением обнаружил, что у Дашевского, а затем у Лукьянова и Хмелевской (то есть в переводах «Насилия и священного», «Козла отпущения», «Вещей, сокрытых» и «Я вижу Сатану») этого слова нет, хоть убей. Полез в оригинал, начал сравнивать и выяснил, что у них у всех – «непонимание». Вопрос: откуда у меня возникло это святое убеждение, которое потом перекочевало в переводы «Клаузевица» и «Лжи романтизма» и которое я многократно наблюдал у коллег?

Наиболее вероятный ответ таков: нас тихой сапой убедил в этом Зенкин, который сам Жирара масштабно не переводил, но в «Небожественном сакральном» и всяких других текстах много о нем писал. Я так понял, что Зенкин «исправил» перевод этого термина, опираясь на соответствующие трактовки откуда-то из психоанализа и особенно марксизма, типа из Бурдье. Однако исправил он его не тем, что заново перевел что-то из Жирара или прямо высказался про разночтения, а исправил прямо в наших головах, так что мы просто начали свято считать, что этот термин переводится именно вот таким, ярким и осмысленным образом, круто. Вообще этот перевод реально лучше, но если бы я осознавал, что раньше в четырех книгах его переводили иначе, не стал бы рисковать.

вот это и есть латуровский «черный ящик», короче

BY sacred violence