Достаточно неожиданно (для меня) в издательстве «Книжники» вышел перевод книжки «Не во имя Господа» рабби Джонатана Сакса – а он был главным раввином Великобритании и умер в 2020 году. В оригинале книжка вышла в 2015-м и уже стала классикой апологетического жанра в дискуссиях о религии и насилии – наряду, например, с работами Карен Армстронг. Суть такого подхода в том, что дескать когда люди творят насилие, то предают собственную религию, а она на самом деле хорошая и посмотрите сколько всего замечательного в Священных Писаниях и вообще Бог есть любовь и «ребята, давайте жить дружно». Более объективные исследователи к такой позиции относятся с вынужденным уважением, типа а что еще делать верующим авторам, если их единоверцы и другие ну такие же люди устраивают кровавую баню, приходится как-то выкручиваться.
Но в целом книжка не очень плохая, явно лучше Армстронг, для нас экзотически еврейская и еще отлично переведена Олегом Алякринским (буквально недавно перечитывал его перевод «Сомнамбулических поисков неведомого Кадата» Лавкрафта). А завершающий пассаж там такой, в свете нынешних событий выглядит своеобразно:
«Пришло время евреям, христианам и мусульманам сказать то, что они не могли сказать раньше: мы все дети Авраѓама. И кем бы мы ни были, Ицхаком или Ишмаэлем, Яаковом или Эсавом, Леей или Рахелью, Йосефом или его братьями, мы все бесценны в глазах Бога. Все мы благословенны. И чтобы быть благословенным, не требуется никого проклинать: Божья любовь проявляется иначе.
Сегодня нас, иудеев, христиан и мусульман, Бог призывает оставить ненависть и проповедь ненависти, зовет жить, наконец, как братья и сестры, оставаясь верными своей вере и благословением для других, независимо от их веры, почитая имя Господа почитанием Его образа – человечества».
Но в целом книжка не очень плохая, явно лучше Армстронг, для нас экзотически еврейская и еще отлично переведена Олегом Алякринским (буквально недавно перечитывал его перевод «Сомнамбулических поисков неведомого Кадата» Лавкрафта). А завершающий пассаж там такой, в свете нынешних событий выглядит своеобразно:
«Пришло время евреям, христианам и мусульманам сказать то, что они не могли сказать раньше: мы все дети Авраѓама. И кем бы мы ни были, Ицхаком или Ишмаэлем, Яаковом или Эсавом, Леей или Рахелью, Йосефом или его братьями, мы все бесценны в глазах Бога. Все мы благословенны. И чтобы быть благословенным, не требуется никого проклинать: Божья любовь проявляется иначе.
Сегодня нас, иудеев, христиан и мусульман, Бог призывает оставить ненависть и проповедь ненависти, зовет жить, наконец, как братья и сестры, оставаясь верными своей вере и благословением для других, независимо от их веры, почитая имя Господа почитанием Его образа – человечества».
Forwarded from Порез бумагой
🥴 Праздник жизни и антинатализма: открываем предзаказ на книгу Моргана Мейса «Пьяный Силен. О богах, козлах и трещинах в реальности» в переводе Алексея Зыгмонта.
🍇 Книга в Киоске.
Силен — наставник и спутник Диониса, бога вина и разгула. «Пьяный Силен» американского философа и арт-критика Моргана Мейса начинается с анализа одноименного полотна Питера Пауля Рубенса, чтобы затем превратиться в завораживающее исследование философского пессимизма, проходящее сквозь века: от блеянья козла, раздираемого на части в древних мистериальных культах, до «Рождения трагедии» Фридриха Ницше; от катастрофы бронзового века и Троянской войны до Второй мировой. Эта книга, беззастенчиво мрачная и смешная одновременно, придется по душе всем любителям искусства и рассуждений о предельных вопросах человеческого бытия.
🍇 Книга в Киоске.
Силен — наставник и спутник Диониса, бога вина и разгула. «Пьяный Силен» американского философа и арт-критика Моргана Мейса начинается с анализа одноименного полотна Питера Пауля Рубенса, чтобы затем превратиться в завораживающее исследование философского пессимизма, проходящее сквозь века: от блеянья козла, раздираемого на части в древних мистериальных культах, до «Рождения трагедии» Фридриха Ницше; от катастрофы бронзового века и Троянской войны до Второй мировой. Эта книга, беззастенчиво мрачная и смешная одновременно, придется по душе всем любителям искусства и рассуждений о предельных вопросах человеческого бытия.
ОБОЖЕНИЕ И АЦТЕКИ
На днях у меня произошло «одно параллельное чтение» – ну знаете, когда один текст как будто раскрывает другой в новом значении, хотя внешне они не связаны. И этот конкретный опыт вызвал довольно зловещее чувство. Расскажу по порядку.
В общем, одним днем я читал более-менее обзорную статью про (псевдо-) Дионисия Ареопагита, где там описывается космическая иерархия и движение божественных энергий от Бога через девять ангельских чинов к людям, начиная с посвященных и заканчивая мирянами. И если огрублять, то эти энергии как бы не просто благодать, которая исходит из Бога, а реально сам Бог, который изливается в космос, и весь мир получается такой огромный божественный трубопровод. И ключевое понятие там – теозис, то есть обожение, к которому потенциально должен стремиться каждый христианин. Еще апостол Павел писал, что «уже не я живу, а живет во мне Христос», а потом Ириней Лионский и Афанасий Александрийский говорили похожие фразы, которые обычно передают как «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом». То есть в идеале в христианине должен жить Бог, Христос, он должен отказаться от своей греховной индивидуальности, «Бог во мне глубже меня самого» (Августин) и так далее.
Обычно эта идея считается супер-гуманистической, как бы возвышающей человека, и вообще самым лучшим и милым, что есть в христианской мысли. Понятно, что ну есть жестокая история христианства, есть сожжение еретиков, но теозис – это очень хорошо, святое. Так вот, и тут на меня обрушилось «параллельное чтение», а читал я статью Дэвида Карраско про ацтеков – и, конечно, человеческие жертвоприношения у ацтеков. Карраско вообще один из главных специалистов по этой теме, если не главный, и довольно забавно пишет, что всякие вот эти ваши «теоретики жертвоприношений» конца 19 – 21 века (Робертсон-Смит, Юбер и Мосс, Жирар, кстати Батай исключение) вообще не принимали во внимание Мезоамерику. Они сидели в уютных кабинетах и разбирали Ветхий Завет или, хуже того, Еврипида. А я (пишет Карраско) как-то раз открыл гробницу, где лежали останки 42 принесенных в жертву детей со всей атрибутикой. Трупы были обрызганы синим пигментом, на некоторых были ожерелья из зеленых камней, а сверху возвышались огромные каменные змеи. А у меня самого (пишет Карраско) тогда недавно родился ребенок, и мне было немного не по себе, и я понял, что история человеческого насилия – гораздо больший ад, чем мы обычно себе представляем.
На днях у меня произошло «одно параллельное чтение» – ну знаете, когда один текст как будто раскрывает другой в новом значении, хотя внешне они не связаны. И этот конкретный опыт вызвал довольно зловещее чувство. Расскажу по порядку.
В общем, одним днем я читал более-менее обзорную статью про (псевдо-) Дионисия Ареопагита, где там описывается космическая иерархия и движение божественных энергий от Бога через девять ангельских чинов к людям, начиная с посвященных и заканчивая мирянами. И если огрублять, то эти энергии как бы не просто благодать, которая исходит из Бога, а реально сам Бог, который изливается в космос, и весь мир получается такой огромный божественный трубопровод. И ключевое понятие там – теозис, то есть обожение, к которому потенциально должен стремиться каждый христианин. Еще апостол Павел писал, что «уже не я живу, а живет во мне Христос», а потом Ириней Лионский и Афанасий Александрийский говорили похожие фразы, которые обычно передают как «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом». То есть в идеале в христианине должен жить Бог, Христос, он должен отказаться от своей греховной индивидуальности, «Бог во мне глубже меня самого» (Августин) и так далее.
Обычно эта идея считается супер-гуманистической, как бы возвышающей человека, и вообще самым лучшим и милым, что есть в христианской мысли. Понятно, что ну есть жестокая история христианства, есть сожжение еретиков, но теозис – это очень хорошо, святое. Так вот, и тут на меня обрушилось «параллельное чтение», а читал я статью Дэвида Карраско про ацтеков – и, конечно, человеческие жертвоприношения у ацтеков. Карраско вообще один из главных специалистов по этой теме, если не главный, и довольно забавно пишет, что всякие вот эти ваши «теоретики жертвоприношений» конца 19 – 21 века (Робертсон-Смит, Юбер и Мосс, Жирар, кстати Батай исключение) вообще не принимали во внимание Мезоамерику. Они сидели в уютных кабинетах и разбирали Ветхий Завет или, хуже того, Еврипида. А я (пишет Карраско) как-то раз открыл гробницу, где лежали останки 42 принесенных в жертву детей со всей атрибутикой. Трупы были обрызганы синим пигментом, на некоторых были ожерелья из зеленых камней, а сверху возвышались огромные каменные змеи. А у меня самого (пишет Карраско) тогда недавно родился ребенок, и мне было немного не по себе, и я понял, что история человеческого насилия – гораздо больший ад, чем мы обычно себе представляем.
(продолжение, начало см. выше)
Так вот, возвращаясь к теме: проблема в том, что ацтеки не думали, что приносят в жертву людей – они приносили в жертву богов, заключенных в бренном вместилище человеческого тела. Вообще все мировоззрение ацтеков вращалось вокруг этой идеи жертвы: в начале мира боги принесли себя в жертву, чтобы создать космос, и как бы «деградировали» в этот мир, и теперь он пронизан божественной силой, которая облепляется смертными оболочками. Люди в долгу у богов, и слово «жертвоприношение» в науатле так и звучало, «возвращение долга» (заметьте, пишет Карраско, никакого «дара», как у Мосса). И перед тем, как приносить человека в жертву, его буквально делали божеством, как бы вселяли в него божество или раскрывали в нем эту божественную сущность: например, пленника называли богом, обхаживали, поклонялись ему в течение долгого времени, в последний месяц его жизни давали ему четырех жен, которые также назначались богинями и также предназначались к жертве, а потом, конечно, закалывали на каменном алтаре в честь Шипе-Тотека и «кормили» его сердцем солнце. А потом сдирали кожу, и она считалась кожей бога, ее носил жрец, а ее лоскуты имели волшебные свойства.
Или, например, в жертвенный месяц в честь Богини-Матери выбирали девочку-подростка, которая вбирала в себя богиню, и ее четыре дня под надсмотром жриц развлекали какими-то постановочными боями, чтобы она смеялась и веселилась – потому что, если она заплачет от страха перед предстоящей смертью, женщины по всей стране будут умирать родами. А потом с ней возлежал (насиловал?) император Монтесума, забиравший ее божественную силу себе, ну и ей тоже чего-то там отдававший. А потом ее закалывали и свежевали, ее кожу надевал жрец и выходил к публике, а кусочек этой кожи отдавали воинскому союзу. В обоих случаях идеально, чтобы жертва сама радостно вошла по ступеням на пирамиду, сама называла себя богом, была свободна от всякого страха и сожаления и радостно шла на смерть.
Ну и вот. Короче, в перспективе такого сопоставления христианский теозис – особенно в плане мученичества как «уподобления Христу», но и если брать просто обычных мирян, – кажется гораздо более стремной идеей. И вообще мне тоже стало не по себе.
Так вот, возвращаясь к теме: проблема в том, что ацтеки не думали, что приносят в жертву людей – они приносили в жертву богов, заключенных в бренном вместилище человеческого тела. Вообще все мировоззрение ацтеков вращалось вокруг этой идеи жертвы: в начале мира боги принесли себя в жертву, чтобы создать космос, и как бы «деградировали» в этот мир, и теперь он пронизан божественной силой, которая облепляется смертными оболочками. Люди в долгу у богов, и слово «жертвоприношение» в науатле так и звучало, «возвращение долга» (заметьте, пишет Карраско, никакого «дара», как у Мосса). И перед тем, как приносить человека в жертву, его буквально делали божеством, как бы вселяли в него божество или раскрывали в нем эту божественную сущность: например, пленника называли богом, обхаживали, поклонялись ему в течение долгого времени, в последний месяц его жизни давали ему четырех жен, которые также назначались богинями и также предназначались к жертве, а потом, конечно, закалывали на каменном алтаре в честь Шипе-Тотека и «кормили» его сердцем солнце. А потом сдирали кожу, и она считалась кожей бога, ее носил жрец, а ее лоскуты имели волшебные свойства.
Или, например, в жертвенный месяц в честь Богини-Матери выбирали девочку-подростка, которая вбирала в себя богиню, и ее четыре дня под надсмотром жриц развлекали какими-то постановочными боями, чтобы она смеялась и веселилась – потому что, если она заплачет от страха перед предстоящей смертью, женщины по всей стране будут умирать родами. А потом с ней возлежал (насиловал?) император Монтесума, забиравший ее божественную силу себе, ну и ей тоже чего-то там отдававший. А потом ее закалывали и свежевали, ее кожу надевал жрец и выходил к публике, а кусочек этой кожи отдавали воинскому союзу. В обоих случаях идеально, чтобы жертва сама радостно вошла по ступеням на пирамиду, сама называла себя богом, была свободна от всякого страха и сожаления и радостно шла на смерть.
Ну и вот. Короче, в перспективе такого сопоставления христианский теозис – особенно в плане мученичества как «уподобления Христу», но и если брать просто обычных мирян, – кажется гораздо более стремной идеей. И вообще мне тоже стало не по себе.
Из Фрэзера (и, конечно, миллиарда других мест) мы все знаем, что священных королей иногда приносят в жертву, т. е. убивают, а потом говорят, что те добровольно принесли себя в жертву на благо страны и народа, для плодородия и в защиту от внешних угроз. Менее известно, что короли иногда такого не хотят и пытаются такой участи избежать, даже согласно преданиям. Вот нашел немного телесно-низовую историю из Руанды, а там следующее
Короче, там был такой ритуал умутабази, когда священного короля Руанды, который является проводником божественной энергии имаана, для защиты от врагов приносили в жертву, его кровью окропляли землю неприятеля и типа после этого она должна была зачахнуть, а врагов можно было перебить и завоевать. Ну и вот, как-то в мифические времена еще до нашей эры Руанде опять кто-то стал угрожать, и жрецы решили, что нужно жертвоприношение человека из королевской семьи – а там тогда был поголовный инцест и они все были очень священные. Жребий пал на мужчину по имени Нкорокомбе, а у него были другие планы, и он взял и засунул себе в анус цветы какого-то жгучего растения, а потом показал всем, что у него адский пролапс и он, по всем ритуальным требованиям, в жертву не подходит – она должна быть «цельной». Тогда его племянник, как раз мифический царь Руганзу II Бвимба, такой «да блин» и якобы пошел и сам принес себя в жертву на благо страны. С тех пор инцест в королевской семье прекратился, и вся надежда стала на умутабази (и кучу всякой другой фигни, типа с такими же целями можно было убивать на вражьей земле женщин без месячных и с недоразвитой грудью, они тоже нечистые)
Помимо прочего, дело там было еще и в том, что организм у человека королевской крови был буквально включен в космические процессы, и царь как бы поглощал божественную энергию сверху, а потом совершал мифический акт дефекации на полях и они произрастали, действительно есть такая легенда. Ну и вот, а когда Нкорокомбе вызвал у себя то, что вызвал, то как бы заблокировал эту божественную энергию в себе и стал жертвенно бесполезен
Короче, там был такой ритуал умутабази, когда священного короля Руанды, который является проводником божественной энергии имаана, для защиты от врагов приносили в жертву, его кровью окропляли землю неприятеля и типа после этого она должна была зачахнуть, а врагов можно было перебить и завоевать. Ну и вот, как-то в мифические времена еще до нашей эры Руанде опять кто-то стал угрожать, и жрецы решили, что нужно жертвоприношение человека из королевской семьи – а там тогда был поголовный инцест и они все были очень священные. Жребий пал на мужчину по имени Нкорокомбе, а у него были другие планы, и он взял и засунул себе в анус цветы какого-то жгучего растения, а потом показал всем, что у него адский пролапс и он, по всем ритуальным требованиям, в жертву не подходит – она должна быть «цельной». Тогда его племянник, как раз мифический царь Руганзу II Бвимба, такой «да блин» и якобы пошел и сам принес себя в жертву на благо страны. С тех пор инцест в королевской семье прекратился, и вся надежда стала на умутабази (и кучу всякой другой фигни, типа с такими же целями можно было убивать на вражьей земле женщин без месячных и с недоразвитой грудью, они тоже нечистые)
Помимо прочего, дело там было еще и в том, что организм у человека королевской крови был буквально включен в космические процессы, и царь как бы поглощал божественную энергию сверху, а потом совершал мифический акт дефекации на полях и они произрастали, действительно есть такая легенда. Ну и вот, а когда Нкорокомбе вызвал у себя то, что вызвал, то как бы заблокировал эту божественную энергию в себе и стал жертвенно бесполезен
блин смотрите какой артефакт. продается задешево на яндекс.маркете, а еще им кого-то даже награждают
дутая куртка модная
дутая куртка модная
Просто несколько интересных цифр и комментарий. На 1968 год в мире существовало 11 террористических групп, все – секулярные. На 1994 год религиозные террористические группы составляли 33% из всех (16 из 49), на 1995 – 46% (26 из 56), на 2005 – 36% (95 из 262). Далее, по подсчетам за 1981-2007 годы теракты религиозных групп убивали в среднем 17 человек, ранили 39. Для сравнения, теракты секулярных групп убивали в среднем 3-4 человек, ранили 16. Теперь комментарий: «В то время как секулярные террористы в целом полагают неизбирательное насилие аморальным и контрпродуктивным, религиозные террористы рассматривают такое насилие не только как морально обоснованное, но и как необходимое и целесообразное для обретения желаемого» (Брюс Хоффман, 1995). А, ну еще на 2005 год 91% всех религиозных террористических групп были исламскими.
Понятно, что цифры с тех пор изменились, но пока прочитал такие. Думайте / Будьте бдительны
Понятно, что цифры с тех пор изменились, но пока прочитал такие. Думайте / Будьте бдительны
Небольшой оффтоп: тут на портале БРЭ по результатам опасных для жизни усилий вышла статья про Песнь песней Соломона. Автор – лучший и главный здесь у нас специалист Яков Эйделькинд, создатель перевода Песни песней с филологическим комментарием, переводчик учебника древнееврейского языка и так далее (еще у него есть лекция про обсценную лексику в иврите). Статья прекрасная, умная, изящная как винтажный рояль, с картинками, написанная легким слогом и без иллюзий, всем рекомендую, вот.
короче, сегодня без насилия. хотя там стражники вроде бьют женщину. мрази
короче, сегодня без насилия. хотя там стражники вроде бьют женщину. мрази
Большая российская энциклопедия
Песнь песней Соломона
Песнь пе́сней Соломо́на, сборник любовной лирики, дошедший до нас в составе Библии. Жанры, образы и мотивы, используемые в Песни песней, встречаются...
ПРО ТО, ЧТО «ВСЯКАЯ ЖИЗНЬ СВЯЩЕННА»
Удивительно, насколько легко даже продвинутые теоретики «насилия и священного» покупаются на декларации, что «всякая жизнь священна». Перечитывал сейчас главу Вольфганга Палафера из Oxford Handbook of Violence & Religion, и он там с удовольствием цитирует Коран, что, дескать, «Nor take life – which Allah has made sacred – except for just cause» (в переводе Крачковского – «И не убивайте душу, которую запретил Аллах, иначе, как по праву», ну в общем речь о священной жизни). И неважно, что дальше там идет обоснование мести – «А если кто был убит несправедливо, то Мы его близкому дали власть, но пусть не излишествует в убиении» – важно, что Палафер такой типа «круто, они тоже считают жизнь священной». Еще эту фразу, конечно, очень любят всякие политики и жрецы в известных контекстах – например, когда выступают за запрет абортов или там за защиту «своих людей» на каких-нибудь территориях.
Проблема в том, что это не просто пустая фраза, а целая свернутая концепция, и содержание ее крайне сомнительно. Лучше понять, в чем тут дело, можно хотя бы из того, что я недавно писал про теозис и ацтеков (начало и продолжение): священная жизнь – это не та, которую нельзя отнимать в принципе, потому что мы хорошо относимся к людям, живем один раз и так далее. Совершенно наоборот: это жизнь, которую в случае чего можно принести в жертву, как бы «выменять» на что-то другое или просто «извлечь» из нее божественный пар, благодать – естественно, то и другое в свою пользу. Ацтеки специально «накачивали» своих пленников (и не только их) божествами, как бы «откармливали» их почитанием и обрядами до состояния божеств – а потом убивали, чтобы мир, общество и власть Монтесумы продержались еще подольше. Христианские мученики начинают уподобляться Христу именно в темнице и во время пыток – а потом как бы приносятся в жертву, и их кровь становится semen Christianorum (Тертуллиан), а кусочки их трупов зашивают потом в антиминсы, на которых совершается Евхаристия.
Однако для условно-классического религиозного сознания далеко не всякая жизнь была священной, то есть жизнь не всякого человека: она должна была такой стать. «Удобоприносимых» кандидатов, которых можно принести в жертву ради процветания общины, было меньшинство, и над их захватом, рекрутингом и далее подготовкой нужно было еще потрудиться. И напротив, современные декларации, что «всякая жизнь священна», предполагают, что «anything goes» – в жертву может быть принесен любой, важно уже не божество внутри, сама жизнь и есть божество. Итоговая логика – «приносите [в жертву] всех, Бог [общество] узнает своих». Поэтому когда батюшки вроде покойного Димитрия Смирнова говорят, что типа нельзя убивать эмбрион даже ценой жизни матери, потому что «всякая жизнь священна», и еще отсылают к идеалу самопожертвования, дескать «для матери естественно пожертвовать собой ради ребенка», то имеют в виду буквально то, что священная, то есть социально-состоявшаяся жизнь матери должна быть принесена в жертву еще не священной, то есть не состоявшейся жизни эмбриона.
А когда эмбрион родится и подрастет, его можно будет принести в жертву, скажем, интересам страны – так он «положит жизнь за други своя». Однако это не его собственное жертвоприношение – всем распоряжается мистагог, который сам при этом является не священным, а неприкосновенным. Это «совсем другое»: правители государства и еще, например, полиция ограждены от всякого насилия «каиновой печатью», они не могут быть принесены в жертву. Часто о «священности жизни» мы узнаем лишь задним числом, когда говорят, что они-де «пожертвовали собой ради чего-то там». В итоге же, если «каждая жизнь священна», тысячи людей можно смело пускать на Kanonenfutter – пока они не сольются в огромный мясной ком, где не осталось отдельных священных жизней и из их насильственных смертей («жертв») уже нельзя извлечь никакой пользы. А дальше только финальная жертва: «Now I am become Death, the destroyer of worlds».
Удивительно, насколько легко даже продвинутые теоретики «насилия и священного» покупаются на декларации, что «всякая жизнь священна». Перечитывал сейчас главу Вольфганга Палафера из Oxford Handbook of Violence & Religion, и он там с удовольствием цитирует Коран, что, дескать, «Nor take life – which Allah has made sacred – except for just cause» (в переводе Крачковского – «И не убивайте душу, которую запретил Аллах, иначе, как по праву», ну в общем речь о священной жизни). И неважно, что дальше там идет обоснование мести – «А если кто был убит несправедливо, то Мы его близкому дали власть, но пусть не излишествует в убиении» – важно, что Палафер такой типа «круто, они тоже считают жизнь священной». Еще эту фразу, конечно, очень любят всякие политики и жрецы в известных контекстах – например, когда выступают за запрет абортов или там за защиту «своих людей» на каких-нибудь территориях.
Проблема в том, что это не просто пустая фраза, а целая свернутая концепция, и содержание ее крайне сомнительно. Лучше понять, в чем тут дело, можно хотя бы из того, что я недавно писал про теозис и ацтеков (начало и продолжение): священная жизнь – это не та, которую нельзя отнимать в принципе, потому что мы хорошо относимся к людям, живем один раз и так далее. Совершенно наоборот: это жизнь, которую в случае чего можно принести в жертву, как бы «выменять» на что-то другое или просто «извлечь» из нее божественный пар, благодать – естественно, то и другое в свою пользу. Ацтеки специально «накачивали» своих пленников (и не только их) божествами, как бы «откармливали» их почитанием и обрядами до состояния божеств – а потом убивали, чтобы мир, общество и власть Монтесумы продержались еще подольше. Христианские мученики начинают уподобляться Христу именно в темнице и во время пыток – а потом как бы приносятся в жертву, и их кровь становится semen Christianorum (Тертуллиан), а кусочки их трупов зашивают потом в антиминсы, на которых совершается Евхаристия.
Однако для условно-классического религиозного сознания далеко не всякая жизнь была священной, то есть жизнь не всякого человека: она должна была такой стать. «Удобоприносимых» кандидатов, которых можно принести в жертву ради процветания общины, было меньшинство, и над их захватом, рекрутингом и далее подготовкой нужно было еще потрудиться. И напротив, современные декларации, что «всякая жизнь священна», предполагают, что «anything goes» – в жертву может быть принесен любой, важно уже не божество внутри, сама жизнь и есть божество. Итоговая логика – «приносите [в жертву] всех, Бог [общество] узнает своих». Поэтому когда батюшки вроде покойного Димитрия Смирнова говорят, что типа нельзя убивать эмбрион даже ценой жизни матери, потому что «всякая жизнь священна», и еще отсылают к идеалу самопожертвования, дескать «для матери естественно пожертвовать собой ради ребенка», то имеют в виду буквально то, что священная, то есть социально-состоявшаяся жизнь матери должна быть принесена в жертву еще не священной, то есть не состоявшейся жизни эмбриона.
А когда эмбрион родится и подрастет, его можно будет принести в жертву, скажем, интересам страны – так он «положит жизнь за други своя». Однако это не его собственное жертвоприношение – всем распоряжается мистагог, который сам при этом является не священным, а неприкосновенным. Это «совсем другое»: правители государства и еще, например, полиция ограждены от всякого насилия «каиновой печатью», они не могут быть принесены в жертву. Часто о «священности жизни» мы узнаем лишь задним числом, когда говорят, что они-де «пожертвовали собой ради чего-то там». В итоге же, если «каждая жизнь священна», тысячи людей можно смело пускать на Kanonenfutter – пока они не сольются в огромный мясной ком, где не осталось отдельных священных жизней и из их насильственных смертей («жертв») уже нельзя извлечь никакой пользы. А дальше только финальная жертва: «Now I am become Death, the destroyer of worlds».
БЛЭК ЖИРАРДИАНСКИЙ И БОГОСЛОВСКИЙ
в декабре я (уже традиционно) позволяю себе немного писать про блэк-метал, но близко к теме
Вот тут в ноябре вышел, насколько я знаю, первый в мире альбом целиком по Рене Жирару – Pénitence Onirique, "Nature Morte". Обнаружил случайно, офигев с названия песни "Je vois Satan tomber comme l'éclair". И действительно, на bandcamp'е сказано, что "The concept of this new album is a fictionalised interpretation of René Girard's work on mimetic desire, the scapegoat and ritual sacrifice". Текстов пока нет, музыка не понравилась – типичная жвачка Les Acteurs de l'Ombre – но примечательно.
Еще в том же месяце вышел новый EP шведов Crimson Moonlight, "Abaddon", а они, короче, себя называют "Liturgical Black Metal of true Trinitarian Orthodoxy" и на концертах у них негативы икон (типа "божественная тьма"), надписи на церковнославянском, кадила и прочее. Ну и вот, если в 2000-х они были скорее по Кьеркегору (я немного об этом писал), то теперь окончательно угорели за православное богословие и греко-латинские термины, там у них сплошняком Параклет, Теотокос, эпиклесис, рекапитуляция, маранафа, теозис, кеносис, unio mystica и прочее, все с больших букв. Борются с несторианством и евтихианством, прославляют Богородицу.
Правда, я так и не понял, насколько они все-таки разобрались в православном лоре или лепят все подряд. Вот, например, в треке "Wings of Death", который вообще-то посвящен богообщению в Евхаристии, упоминается "консубстанциация" – а это сугубо лютеранское учение о "соприсутствии" Тела и Крови в хлебе и вине. Католическое учение на этот счет – "пресуществление" (транссубстанциация), то есть что Святые Дары по субстанции становятся Телом и Кровью, а по акциденциям остаются как были, у них там аристотелианство, конечно благодаря Фоме. Православные долго колебались и до XIX-XX веков вроде поддерживали пресуществление, но потом окончательно решили, что это учение "не святоотеческое" и у них будет "преложение", то есть что субстанция меняется не реально, а таинственно, и хлеб и вино становятся Телом и Кровью как бы "по вере".
Или вот в треке "Akal Abaddon" упоминается Logos In Sarx, то есть "Логос в плоть". Это чрезвычайно проблемный термин, который предполагает, что Христос как Бог и Логос принял человеческую плоть, но не человеческую душу, то есть что Логос был в теле как в сосуде. Почему он проблемный – потому что, насколько я помню, так себе все представляли даже ортодоксальные богословы IV века типа святого Афанасия Александрийского, которых больше занимала проблема Троицы, потом так учил Аполлинарий Лаодикийский, а его признали еретиком и его сочинения подделывали и подписывали именем Афанасия, а потом святой Кирилл Александрийский начитался этого псевдо-Афанасия и тоже стал так учить, а потом храбро победил Нестория и ему настучали по шапке, что это аполлинарианство, а он такой типа "я всегда верил в Воплощенный Логос" и так далее. История запутанная. И дальше там в треке упоминается "теопассианизм" (страдание Бога) – а это одна из версий патрипассианизма (страдания Отца), что типа Бог-Отец через Сына страдал и умер на Кресте. Это тоже все осудили нахрен еще задолго до Кирилла.
Текст последнего трека, "Jackals", я один раз увидел, а потом потерял, но там про Богородицу и как раз разгром нехалкидонского богословия. На первый взгляд ни за что не зацепился, но и в остальных треках ересей собрали порядочно. Написать им в фб, что ли
в декабре я (уже традиционно) позволяю себе немного писать про блэк-метал, но близко к теме
Вот тут в ноябре вышел, насколько я знаю, первый в мире альбом целиком по Рене Жирару – Pénitence Onirique, "Nature Morte". Обнаружил случайно, офигев с названия песни "Je vois Satan tomber comme l'éclair". И действительно, на bandcamp'е сказано, что "The concept of this new album is a fictionalised interpretation of René Girard's work on mimetic desire, the scapegoat and ritual sacrifice". Текстов пока нет, музыка не понравилась – типичная жвачка Les Acteurs de l'Ombre – но примечательно.
Еще в том же месяце вышел новый EP шведов Crimson Moonlight, "Abaddon", а они, короче, себя называют "Liturgical Black Metal of true Trinitarian Orthodoxy" и на концертах у них негативы икон (типа "божественная тьма"), надписи на церковнославянском, кадила и прочее. Ну и вот, если в 2000-х они были скорее по Кьеркегору (я немного об этом писал), то теперь окончательно угорели за православное богословие и греко-латинские термины, там у них сплошняком Параклет, Теотокос, эпиклесис, рекапитуляция, маранафа, теозис, кеносис, unio mystica и прочее, все с больших букв. Борются с несторианством и евтихианством, прославляют Богородицу.
Правда, я так и не понял, насколько они все-таки разобрались в православном лоре или лепят все подряд. Вот, например, в треке "Wings of Death", который вообще-то посвящен богообщению в Евхаристии, упоминается "консубстанциация" – а это сугубо лютеранское учение о "соприсутствии" Тела и Крови в хлебе и вине. Католическое учение на этот счет – "пресуществление" (транссубстанциация), то есть что Святые Дары по субстанции становятся Телом и Кровью, а по акциденциям остаются как были, у них там аристотелианство, конечно благодаря Фоме. Православные долго колебались и до XIX-XX веков вроде поддерживали пресуществление, но потом окончательно решили, что это учение "не святоотеческое" и у них будет "преложение", то есть что субстанция меняется не реально, а таинственно, и хлеб и вино становятся Телом и Кровью как бы "по вере".
Или вот в треке "Akal Abaddon" упоминается Logos In Sarx, то есть "Логос в плоть". Это чрезвычайно проблемный термин, который предполагает, что Христос как Бог и Логос принял человеческую плоть, но не человеческую душу, то есть что Логос был в теле как в сосуде. Почему он проблемный – потому что, насколько я помню, так себе все представляли даже ортодоксальные богословы IV века типа святого Афанасия Александрийского, которых больше занимала проблема Троицы, потом так учил Аполлинарий Лаодикийский, а его признали еретиком и его сочинения подделывали и подписывали именем Афанасия, а потом святой Кирилл Александрийский начитался этого псевдо-Афанасия и тоже стал так учить, а потом храбро победил Нестория и ему настучали по шапке, что это аполлинарианство, а он такой типа "я всегда верил в Воплощенный Логос" и так далее. История запутанная. И дальше там в треке упоминается "теопассианизм" (страдание Бога) – а это одна из версий патрипассианизма (страдания Отца), что типа Бог-Отец через Сына страдал и умер на Кресте. Это тоже все осудили нахрен еще задолго до Кирилла.
Текст последнего трека, "Jackals", я один раз увидел, а потом потерял, но там про Богородицу и как раз разгром нехалкидонского богословия. На первый взгляд ни за что не зацепился, но и в остальных треках ересей собрали порядочно. Написать им в фб, что ли
ИСТОРИЯ СОСТРАДАТЕЛЬНОГО КАПИТАНА КОРАБЛЯ
Обещал еще историю про religious violence в буддизме. Так вот, самый известный (и покойный уже, к сожалению) специалист по теме Майкл Джеррисон пишет, что в буддизме в целом есть свои особые плоскости, в которых разворачивается обоснование насилия, например очень важны интенция и статусы жертвы и убийцы. Но в махаяне есть своя особая фишка – упайя, это обычно переводят как «искусное средство» или «благая уловка». Мораль в том, что иногда учитель может «чуточку обмануть» ученика, если это будет на пользу ему, всем живым существам и вообще из великого сострадания и с благим намерением.
Самый иконический пример упайи – это парабола о горящем доме из «Лотосовой сутры». Там, короче, загорается дом, а внутри дети играют. Отец им кричит, типа «The building is on fire, бегите глупцы», а дети реально тупые, не слушают и не верят. Чтобы спасти детей, отец изобретает «благую уловку» и говорит: «Короче, дети, я там во дворе вам привез огромную тележку с игрушками и еще игрушечного быка», а игрушечный бык – это вообще мечта любого буддийского ребенка. Дети выбегают и спасаются. История, понятное дело, фантастическая, поскольку обычный ребенок начинает орать и трястись, даже если ему просто там свитер колется, так что это все такой мыслительный эксперимент – типа «а можно ли в экстремальных обстоятельствах соврать, если это на пользу всем».
Ну и вот, а еще одна парабола такого же рода, только уже про допустимость убийства, есть в «Упайякаушалья сутре» (то есть буквально «Сутре об искусных средствах»). Глава условно называется «История сострадательного капитана корабля», цитировать полностью долго, поэтому перескажу. Короче, плывут на корабле 500 купцов со всяким добром, а еще «лиходей и злодей – грабитель, ловкий в обращении с ножичком» (вольный перевод с английского), который подумал, типа «Вот сейчас купцы сделают свои дела, я их всех перережу и все заберу, а потом рвану с Лелей в Кисловодск», – буквально на Джамбутвипу, то есть в человеческий мир. А еще на корабле был капитан, который в будущем рождении станет Буддой Шакьямуни, но это спойлер и в истории он называется просто «Великий Сострадательный». И этому капитану являются водные духи / божества и говорят, типа «Слушай сюды, вот этот конкретный чувак всех перережет и потом в Кисловодск, и все бы ничего, но есть нюанс: все 500 купцов находятся на пути к пробуждению и станут бодхисаттвами, и если чувак их перережет, то очутится в великих адах на период, равный точной сумме всего того времени, которого потребуется 500 купцам для того, чтобы стать бодхисаттвами, а это дохера. В общем, придумай искусное средство, чтобы как-то его остановить, а то жалко парня».
После этого Будда семь дней и ночей ни с кем не говорит и думает, а в итоге приходит к выводу, что лиходея придется убить, иначе никак. Далее, думает он, «Ежели я скажу купцам о намерении злодея, то они набросятся на него, в ярости растерзают, наработают кучу дурной кармы и отправятся в ады на сто тысяч эонов, а это дохера. Если убью я, то тоже отправлюсь в ады на сто тысяч эонов, но я крепкий, выдержу». И вот, «Соответственно, капитан Великий Сострадательный защитил этих 500 купцов и защитил этого человека от того, чтобы тот отправился в великие ады, намеренно прикончив и убив этого человека-грабителя при помощи копья, с великим состраданием и искусностью в средствах». В итоге нирвана была закрыта для будущего Будды на сто тысяч эонов, все 500 купцов стали бодхисаттвами, а грабитель переродился в райских мирах где-то с дэвами.
Ну и вот. Повторюсь – понятно, что это такой мыслительный эксперимент, типа «ну а можно убить ну вот хоть теоретически, ну пожалуйста», у нас обычно рассуждают про то, допустимо ли пытать человека, если он террорист, заложил бомбу и пытка поможет спасти женщин с детьми. Но в общем практика показывает, что если в результате подобных экспериментов выясняется, что насилие таки можно в экстремальных обстоятельствах, то чекисты почему-то пожимают плечами и делают вывод, что можно и в обычных, то есть вообще когда угодно и захотелось.
Обещал еще историю про religious violence в буддизме. Так вот, самый известный (и покойный уже, к сожалению) специалист по теме Майкл Джеррисон пишет, что в буддизме в целом есть свои особые плоскости, в которых разворачивается обоснование насилия, например очень важны интенция и статусы жертвы и убийцы. Но в махаяне есть своя особая фишка – упайя, это обычно переводят как «искусное средство» или «благая уловка». Мораль в том, что иногда учитель может «чуточку обмануть» ученика, если это будет на пользу ему, всем живым существам и вообще из великого сострадания и с благим намерением.
Самый иконический пример упайи – это парабола о горящем доме из «Лотосовой сутры». Там, короче, загорается дом, а внутри дети играют. Отец им кричит, типа «The building is on fire, бегите глупцы», а дети реально тупые, не слушают и не верят. Чтобы спасти детей, отец изобретает «благую уловку» и говорит: «Короче, дети, я там во дворе вам привез огромную тележку с игрушками и еще игрушечного быка», а игрушечный бык – это вообще мечта любого буддийского ребенка. Дети выбегают и спасаются. История, понятное дело, фантастическая, поскольку обычный ребенок начинает орать и трястись, даже если ему просто там свитер колется, так что это все такой мыслительный эксперимент – типа «а можно ли в экстремальных обстоятельствах соврать, если это на пользу всем».
Ну и вот, а еще одна парабола такого же рода, только уже про допустимость убийства, есть в «Упайякаушалья сутре» (то есть буквально «Сутре об искусных средствах»). Глава условно называется «История сострадательного капитана корабля», цитировать полностью долго, поэтому перескажу. Короче, плывут на корабле 500 купцов со всяким добром, а еще «лиходей и злодей – грабитель, ловкий в обращении с ножичком» (вольный перевод с английского), который подумал, типа «Вот сейчас купцы сделают свои дела, я их всех перережу и все заберу, а потом рвану с Лелей в Кисловодск», – буквально на Джамбутвипу, то есть в человеческий мир. А еще на корабле был капитан, который в будущем рождении станет Буддой Шакьямуни, но это спойлер и в истории он называется просто «Великий Сострадательный». И этому капитану являются водные духи / божества и говорят, типа «Слушай сюды, вот этот конкретный чувак всех перережет и потом в Кисловодск, и все бы ничего, но есть нюанс: все 500 купцов находятся на пути к пробуждению и станут бодхисаттвами, и если чувак их перережет, то очутится в великих адах на период, равный точной сумме всего того времени, которого потребуется 500 купцам для того, чтобы стать бодхисаттвами, а это дохера. В общем, придумай искусное средство, чтобы как-то его остановить, а то жалко парня».
После этого Будда семь дней и ночей ни с кем не говорит и думает, а в итоге приходит к выводу, что лиходея придется убить, иначе никак. Далее, думает он, «Ежели я скажу купцам о намерении злодея, то они набросятся на него, в ярости растерзают, наработают кучу дурной кармы и отправятся в ады на сто тысяч эонов, а это дохера. Если убью я, то тоже отправлюсь в ады на сто тысяч эонов, но я крепкий, выдержу». И вот, «Соответственно, капитан Великий Сострадательный защитил этих 500 купцов и защитил этого человека от того, чтобы тот отправился в великие ады, намеренно прикончив и убив этого человека-грабителя при помощи копья, с великим состраданием и искусностью в средствах». В итоге нирвана была закрыта для будущего Будды на сто тысяч эонов, все 500 купцов стали бодхисаттвами, а грабитель переродился в райских мирах где-то с дэвами.
Ну и вот. Повторюсь – понятно, что это такой мыслительный эксперимент, типа «ну а можно убить ну вот хоть теоретически, ну пожалуйста», у нас обычно рассуждают про то, допустимо ли пытать человека, если он террорист, заложил бомбу и пытка поможет спасти женщин с детьми. Но в общем практика показывает, что если в результате подобных экспериментов выясняется, что насилие таки можно в экстремальных обстоятельствах, то чекисты почему-то пожимают плечами и делают вывод, что можно и в обычных, то есть вообще когда угодно и захотелось.
дорогие коллеги, несколько «организационных реплик» с неодинаковым статусом.
1. Спустя 5 лет вас 5000 – большое спасибо всем подписчикам как третьего, так и одиннадцатого часа, особенно тем, кто мне писал и чего-нибудь комментировал или спрашивал. Ну и за репосты, конечно. В телеграме на всякие круглые цифры принято вываливать адский список «каналов, которые читаю я сам» ну или там приятелей, и там короче вся мировая культура in a nutshell, но я подписан в основном на каналы с мемами и в общем лучше не надо.
2. Кажется, прямо бессовестно я ныл на канале всего один раз 4,5 года назад, и мне тогда многие написали и благословили, правда Данилов обидно вызверился. Ну и вот, особо я ныть не буду, но начиная с весны какой-то полный суицид, у меня всю жизнь депра, но такой еще не было. Поэтому если вдруг у кого-нибудь найдется пара благожелательных слов про канал, статьи, переводы или что-то такое, банально там «норм, интересно, а вот напиши(те) про то-то» – буду очень благодарен, правда. Но, в общем, не обязательно.
3. В июле я впервые проводил стрим и мы вроде хорошо посидели, хотя и без конкретной темы – может, повторить? Не знаю, в том же свободном формате или уже с темой, на следующей неделе или уже после НГ, на выходных. Чуть ниже повешу опрос, потом удалю. Ну вот, пока все.
1. Спустя 5 лет вас 5000 – большое спасибо всем подписчикам как третьего, так и одиннадцатого часа, особенно тем, кто мне писал и чего-нибудь комментировал или спрашивал. Ну и за репосты, конечно. В телеграме на всякие круглые цифры принято вываливать адский список «каналов, которые читаю я сам» ну или там приятелей, и там короче вся мировая культура in a nutshell, но я подписан в основном на каналы с мемами и в общем лучше не надо.
2. Кажется, прямо бессовестно я ныл на канале всего один раз 4,5 года назад, и мне тогда многие написали и благословили, правда Данилов обидно вызверился. Ну и вот, особо я ныть не буду, но начиная с весны какой-то полный суицид, у меня всю жизнь депра, но такой еще не было. Поэтому если вдруг у кого-нибудь найдется пара благожелательных слов про канал, статьи, переводы или что-то такое, банально там «норм, интересно, а вот напиши(те) про то-то» – буду очень благодарен, правда. Но, в общем, не обязательно.
3. В июле я впервые проводил стрим и мы вроде хорошо посидели, хотя и без конкретной темы – может, повторить? Не знаю, в том же свободном формате или уже с темой, на следующей неделе или уже после НГ, на выходных. Чуть ниже повешу опрос, потом удалю. Ну вот, пока все.
Недавно я прочитал от начала до конца Oxford Handbook of Religion and Violence, хотел поделиться впечатлениями и даже начал чего-то записывать. Еще в процессе чтения меня удивила глава Синтии Кипли Махмуд про сикхов – там она доказывала, что милитантная традиция возникла в сикхизме поздно и только в ответ на насилие мразотного государства, в Пенджабе уже в 20 веке их годами пытали и убивали индийские менты, а Джарнаил Сингх Бхиндранвале и сикхские боевики были, в общем, в чем-то даже и правы. Вообще я знал, что Махмуд сотрудничала с Юргенсмейером и написала книжку про сикхский милитаризм с кучей интервью, так что глава меня неприятно задела и я хотел пожаловаться, что это-де «оправдание терроризма». Но почему-то решил погуглить про Махмуд немного еще, нашел одну ее автобиографическую заметку и заочно прошу прощения.
Короче, в 1992 году во время полевой работы на Махмуд напала толпа бандитов (как она пишет, hired thugs or rogue police – без формы, но с фирменными дубинками), они переломали ей кости, порезали и изнасиловали. Она предлагала им деньги и американский паспорт, вроде как ценный на черном рынке, но они ничего не взяли и только смеялись. Все это описывается в подробностях и совершенно чудовищно. Так вот, а незадолго до этого она делала с какими-то антропологами-индусами проект про tribal development и заикнулась, что хотела бы заняться сикхами, но ей твердо сказали, что эта тема – «абсолютно неинтересная». В тот день в 1992-м она вопреки сопротивлению этих «коллег» встречалась с каким-то исследователем-марксистом, который относился к индийскому национализму довольно критически, а после нападения эти коллеги не проявили к Махмуд никакого сочувствия и сказали, что «мы тебя предупреждали не лезть куда не надо» и «не ходи в полицию, будет хуже». В общем, она долго пыталась понять, что же произошло, и в итоге пришла к выводу, что «коллеги» (все сплошь индусы и мужчины), стукнули на нее ментам и ее так пытались запугать – потому что обычно грабителям нужны деньги, а тут оказались не нужны. А было это все потому, что «самой большой в мире демократией» управляют на самом деле индусы-националисты, которые конченые ублюдки и мрази, и опасения по поводу «неудобных вопросов» пронизывают сверху донизу в том числе и тамошнюю академию.
Однако они ее не запугали: вскоре она вернулась в Индию, отправилась в Пенджаб, еще долго общалась с сикхами и написала про них несколько книг. Завершается заметка тем, что Махмуд по-прежнему верит в людей, которые типа способны к любви и миру, ну и что антропология все-таки может и должна касаться опасных тем и может изменить мир.
короче, сегодня перечитываем главу из Юргенсмейера про индусов, которые сжигали заживо мусульман и все прочее, и еще ненавидим Нарендру Моди. пиздец
Короче, в 1992 году во время полевой работы на Махмуд напала толпа бандитов (как она пишет, hired thugs or rogue police – без формы, но с фирменными дубинками), они переломали ей кости, порезали и изнасиловали. Она предлагала им деньги и американский паспорт, вроде как ценный на черном рынке, но они ничего не взяли и только смеялись. Все это описывается в подробностях и совершенно чудовищно. Так вот, а незадолго до этого она делала с какими-то антропологами-индусами проект про tribal development и заикнулась, что хотела бы заняться сикхами, но ей твердо сказали, что эта тема – «абсолютно неинтересная». В тот день в 1992-м она вопреки сопротивлению этих «коллег» встречалась с каким-то исследователем-марксистом, который относился к индийскому национализму довольно критически, а после нападения эти коллеги не проявили к Махмуд никакого сочувствия и сказали, что «мы тебя предупреждали не лезть куда не надо» и «не ходи в полицию, будет хуже». В общем, она долго пыталась понять, что же произошло, и в итоге пришла к выводу, что «коллеги» (все сплошь индусы и мужчины), стукнули на нее ментам и ее так пытались запугать – потому что обычно грабителям нужны деньги, а тут оказались не нужны. А было это все потому, что «самой большой в мире демократией» управляют на самом деле индусы-националисты, которые конченые ублюдки и мрази, и опасения по поводу «неудобных вопросов» пронизывают сверху донизу в том числе и тамошнюю академию.
Однако они ее не запугали: вскоре она вернулась в Индию, отправилась в Пенджаб, еще долго общалась с сикхами и написала про них несколько книг. Завершается заметка тем, что Махмуд по-прежнему верит в людей, которые типа способны к любви и миру, ну и что антропология все-таки может и должна касаться опасных тем и может изменить мир.
короче, сегодня перечитываем главу из Юргенсмейера про индусов, которые сжигали заживо мусульман и все прочее, и еще ненавидим Нарендру Моди. пиздец
говорят, что «Пьяный Силен» таки вышел. мне мои нежные экземпляры не доехали, а кому-то могли доехать. в новом 2024-м году призываю нас всех помнить, что наилучшее для человека – вообще не рождаться, второе же по достоинству – поскорей умереть. но это, в общем-то, каждый должен решать для себя, решать за других нехорошо и нельзя
если кто прочитает – напишите, как вам. я, как обычно, задним числом стал находить косяки – например, don’t fuck with это, разумеется, «с таким-то шутки плохи», а не «не надо шутить», в свое оправдание скажу, что в черновике была прямая отсылка к Жириновскому – «не надо шутить с таким-то, блять». потом отсылка ушла, а общая ее форма осталась
если кто прочитает – напишите, как вам. я, как обычно, задним числом стал находить косяки – например, don’t fuck with это, разумеется, «с таким-то шутки плохи», а не «не надо шутить», в свое оправдание скажу, что в черновике была прямая отсылка к Жириновскому – «не надо шутить с таким-то, блять». потом отсылка ушла, а общая ее форма осталась
Telegram
Порез бумагой
🥴 Последний бумажный релиз этого года: в продажу поступила книга Моргана Мейса «Пьяный Силен. О богах, козлах и трещинах в реальности» в переводе Алексея Зыгмонта и уже успела попасть в несколько сезонных топов — от «Года Литературы» до «Горящей избы».
…
…
В конце прошедшего года немного переписывался с одним уважаемым человеком и как-то походя обозначил, что пребываю в ужасной подавленности – не в качестве жалобы, а как обстоятельство, почему я куда-то там не пришел. Человек мне ответил, что не дает советов, но «на фронте депрессии нет». Поскольку лично, повторюсь, корреспондента я глубоко уважаю, то ругаться не стану, но аргумент представляется мне очень сомнительным. Наверное, причины понятны, но запишу.
Так вот, я ничуть и нисколько не сомневаюсь в способности насилия, в равной мере активного и виктимного, ну или в целом «близости к смерти», производить смысл и ценность. Однако же этот смысл – совершенно животный, биологический, в нем нет никакой этики. Не знаю, как это работает – адреналин, дофамин, какая-нибудь еще чертовщина, которая вырабатывается от убийства, получения ран, близости с боевыми товарищами, совместно переживаемого кошмара и все такое. Многим это нравится, и они начинают чесать про что-нибудь типа «сакрального» (Юнгер) и «духовного» (как, например, солдат и художник Франц Марк), еще для кого-то «война дарует мудрость», а «смерть – это величайшее приключение из всех» (Зигфрид Сассун). Как видите, один и тот же смысл по обе стороны баррикад. У каких-нибудь джихадистов тоже смысл производится из войны, будь то реальной или воображаемой («космической» по Юргенсмейеру, между добром и злом), а жизнь юных палестинских террористов-смертников наполнена этим смыслом вообще до краев: на подпольных видео они улыбаются и говорят, что сегодня же будут в раю и у них там дворцы. С противоположной стороны – христианские мученики, которые тоже перед казнью переживают огромный смысл и даже сакральное, хотя вообще могли бы и не умирать, это нетрудно.
Еще известно, что этот смысл настолько крутой, что становится как наркотик – если человек выживает, то после фронта мирная жизнь кажется пресной и хочется еще адреналина. Отсюда какие-нибудь там сквадристы и штурмовики, среди которых было много фронтовиков, или российские так называемые «афганцы» и «чеченцы», которые пошли в бандитизм. Вероятно, что из одной страны в Восточной Европе к нам сюда скоро вернутся многие тысячи «смысловых торчков», которые будут или тупо убивать из соображений ПТСР, или поедут воевать куда-нибудь еще. Или вот, в конце концов, Марта Геллхорн, которая в 1936-м поехала со своим будущим мужем и абьюзером Хемингуэем в Испанию, а потом всю жизнь лезла в горячие точки по всему миру – да, конечно, чтобы рассказать о мужестве людей и ужасах войны, но еще потому, что просто не могла без этого жить, аддикция.
Отсюда вопрос – если «на фронте депрессии нет», то не стоит ли нам превратить все вокруг в один бесконечный фронт, чтобы пережить «величайшее приключение»? Наверное, нет. Поэтому да, депрессия – болезнь мирного пространства и времени, в благополучной Скандинавии много самоубийств и так далее. Но, в общем, может быть, стоит просто загрустить и сдохнуть без смысла, чем потреблять такой ядовитый смысл или даже как-то его уважать.
банально, но ладно. с прошедшим 🎄
Так вот, я ничуть и нисколько не сомневаюсь в способности насилия, в равной мере активного и виктимного, ну или в целом «близости к смерти», производить смысл и ценность. Однако же этот смысл – совершенно животный, биологический, в нем нет никакой этики. Не знаю, как это работает – адреналин, дофамин, какая-нибудь еще чертовщина, которая вырабатывается от убийства, получения ран, близости с боевыми товарищами, совместно переживаемого кошмара и все такое. Многим это нравится, и они начинают чесать про что-нибудь типа «сакрального» (Юнгер) и «духовного» (как, например, солдат и художник Франц Марк), еще для кого-то «война дарует мудрость», а «смерть – это величайшее приключение из всех» (Зигфрид Сассун). Как видите, один и тот же смысл по обе стороны баррикад. У каких-нибудь джихадистов тоже смысл производится из войны, будь то реальной или воображаемой («космической» по Юргенсмейеру, между добром и злом), а жизнь юных палестинских террористов-смертников наполнена этим смыслом вообще до краев: на подпольных видео они улыбаются и говорят, что сегодня же будут в раю и у них там дворцы. С противоположной стороны – христианские мученики, которые тоже перед казнью переживают огромный смысл и даже сакральное, хотя вообще могли бы и не умирать, это нетрудно.
Еще известно, что этот смысл настолько крутой, что становится как наркотик – если человек выживает, то после фронта мирная жизнь кажется пресной и хочется еще адреналина. Отсюда какие-нибудь там сквадристы и штурмовики, среди которых было много фронтовиков, или российские так называемые «афганцы» и «чеченцы», которые пошли в бандитизм. Вероятно, что из одной страны в Восточной Европе к нам сюда скоро вернутся многие тысячи «смысловых торчков», которые будут или тупо убивать из соображений ПТСР, или поедут воевать куда-нибудь еще. Или вот, в конце концов, Марта Геллхорн, которая в 1936-м поехала со своим будущим мужем и абьюзером Хемингуэем в Испанию, а потом всю жизнь лезла в горячие точки по всему миру – да, конечно, чтобы рассказать о мужестве людей и ужасах войны, но еще потому, что просто не могла без этого жить, аддикция.
Отсюда вопрос – если «на фронте депрессии нет», то не стоит ли нам превратить все вокруг в один бесконечный фронт, чтобы пережить «величайшее приключение»? Наверное, нет. Поэтому да, депрессия – болезнь мирного пространства и времени, в благополучной Скандинавии много самоубийств и так далее. Но, в общем, может быть, стоит просто загрустить и сдохнуть без смысла, чем потреблять такой ядовитый смысл или даже как-то его уважать.
банально, но ладно. с прошедшим 🎄
Друзья из «Страдающего» попросили закинуть новость, что у них скоро будет вот такой курс. Закидываю, потому что ну Троеручица или святой Христофор – это Бог с ними, но четвертая лекция («Разрубленный Христос, ангелы с ружьями и еретик в туалете»), например, вполне по теме. Хотя и Троеручица тоже по теме, потому что там про то, как религиозные люди рубят друг другу руки. В общем, если кому-нибудь еще что-то в этой жизни интересно, то может быть интересно и это