Сегодня я понял, что главная репутационная черта сегодняшнего «москвича» - это надменность. И эта надменность от выдуманной значимости и бессмысленного самолюбования особенно проявляется в регионе.
В триединстве этого состояния человек-москвич не слышит никого кроме себя. Но, это не настоящий москвич:) Это понаехавшие или, как еще я их называю, понаостававшиеся. А настоящие москвичи другие.
Это интеллигентные, скромные и чуткие люди, в большинстве своем успешные и глубоко переживающие исторические неурядицы, участниками которых они стали.
Нас (а я отнесу себя к настоящим москвичам, уж простите) действительно не особо печалят народные трагедии. Мы видим в них причиной периферийный страх и осторожность.
При этом мы можем быть очень сострадательны к трагедии отдельного человека и рассматриваем ее рационально, - ищем, где мы можем помочь. И в этом наша сопричастность стране и народу.
Но мы также бываем бессильны и ощущаем себя в тисках невозможности повлиять на ход событий. Как пример, хочу поделиться одной памятной историй из моего детства.
25 июля 1980 года умер Владимир Семенович Высоцкий. Мой любимый поэт.
Мне 9 лет, в разгаре Олимпиада, Москва – полупустая, зачищенная от всех нежелательных элементов и от желательных тоже. По возможности вообще от всех жителей.
Дети отправлены в пионерские «концлагеря», родители либо работают, либо высланы в командировки.
Моя мама врач психиатр – начавшаяся тогда война в Афганистане принесла ей нескончаемый поток пациентов, поэтому она была в Москве. Иногда она брала меня с собой на работу в больницу имени Ганнушкина, которая на Преображенке, но чаще я был предоставлен сам себе и болтался во дворах.
Жили мы недалеко от центра на Беговой улице рядом с Центральным московским ипподромом и Ваганьковском кладбищем, где и похоронили Высоцкого.
На кладбище мы часто лазили через забор на могилу Соньки Золотой Ручке, там у ее памятника устраивали свои сходки воры, а, уходя на дело, вкладывали в протянутую руку Соньки деньги «на удачу». Их-то мы и забирали, если удавалось опередить смотрителей кладбища.
Я хорошо помню тот день 28 июля. Нигде ведь ничего не писали о смерти Высоцкого, но вся Москва знала – умер ее кумир. Высоцкого любили все, слушали везде, и при этом он был запрещен. Вот такой парадокс системы, от которого сам он очень страдал. Он был безумно популярен и востребован, но у него не было официального признания. Да и как оно могло быть с его-то текстами… Высоцкий был весьма обеспечен, свободолюбив, ну и, конечно, где бы он ни появлялся – всегда производил фурор. Особенно среди женщин…
Я помню эту огромную толпу людей, хмурых, сосредоточенных, они заполоняли тротуары вдоль всего Садового кольца, – как сегодня потоки воды во время дождя – людей становилось все больше и больше. Непонятно было, откуда они все брались, ведь Москва-то была зачищена, чтобы иностранцам легче дышалось. Машин было мало, я не помню, но, по-моему, кольцо все-таки перекрыли, потому что тело Владимира Семеновича медленно везли или, может быть, несли по Садовому до Ваганьковского кладбища.
Мне запомнилась тишина. Люди плакали беззвучно. Сжав зубы. Не вытирая слезы. Я тоже плакал. Высоцкого провожала огромная молчащая, беззвучно рыдающая толпа. Мы всегда так – молчим и рыдаем. Я тогда впервые осознал и прочувствовал эту национальную черту – молчание и невозможность ничего изменить. Я помню эту пронизывающую тишину. В ней так не хватало его могучего, хриплого, отрезвляющего, резкого голоса. Голоса ПРАВДЫ Великого Русского Поэта, навсегда ушедшего от нас, но оставившего потрясающее наследство.
Слушайте Высоцкого.
Его стихи всегда будут нужны в нашей вечной тишине среди стиснутых зубов и беззвучных рыданий…
Средь оплывших свечей и вечерних молитв… Я родился и вырос в Москве.
Сегодня я понял, что главная репутационная черта сегодняшнего «москвича» - это надменность. И эта надменность от выдуманной значимости и бессмысленного самолюбования особенно проявляется в регионе.
В триединстве этого состояния человек-москвич не слышит никого кроме себя. Но, это не настоящий москвич:) Это понаехавшие или, как еще я их называю, понаостававшиеся. А настоящие москвичи другие.
Это интеллигентные, скромные и чуткие люди, в большинстве своем успешные и глубоко переживающие исторические неурядицы, участниками которых они стали.
Нас (а я отнесу себя к настоящим москвичам, уж простите) действительно не особо печалят народные трагедии. Мы видим в них причиной периферийный страх и осторожность.
При этом мы можем быть очень сострадательны к трагедии отдельного человека и рассматриваем ее рационально, - ищем, где мы можем помочь. И в этом наша сопричастность стране и народу.
Но мы также бываем бессильны и ощущаем себя в тисках невозможности повлиять на ход событий. Как пример, хочу поделиться одной памятной историй из моего детства.
25 июля 1980 года умер Владимир Семенович Высоцкий. Мой любимый поэт.
Мне 9 лет, в разгаре Олимпиада, Москва – полупустая, зачищенная от всех нежелательных элементов и от желательных тоже. По возможности вообще от всех жителей.
Дети отправлены в пионерские «концлагеря», родители либо работают, либо высланы в командировки.
Моя мама врач психиатр – начавшаяся тогда война в Афганистане принесла ей нескончаемый поток пациентов, поэтому она была в Москве. Иногда она брала меня с собой на работу в больницу имени Ганнушкина, которая на Преображенке, но чаще я был предоставлен сам себе и болтался во дворах.
Жили мы недалеко от центра на Беговой улице рядом с Центральным московским ипподромом и Ваганьковском кладбищем, где и похоронили Высоцкого.
На кладбище мы часто лазили через забор на могилу Соньки Золотой Ручке, там у ее памятника устраивали свои сходки воры, а, уходя на дело, вкладывали в протянутую руку Соньки деньги «на удачу». Их-то мы и забирали, если удавалось опередить смотрителей кладбища.
Я хорошо помню тот день 28 июля. Нигде ведь ничего не писали о смерти Высоцкого, но вся Москва знала – умер ее кумир. Высоцкого любили все, слушали везде, и при этом он был запрещен. Вот такой парадокс системы, от которого сам он очень страдал. Он был безумно популярен и востребован, но у него не было официального признания. Да и как оно могло быть с его-то текстами… Высоцкий был весьма обеспечен, свободолюбив, ну и, конечно, где бы он ни появлялся – всегда производил фурор. Особенно среди женщин…
Я помню эту огромную толпу людей, хмурых, сосредоточенных, они заполоняли тротуары вдоль всего Садового кольца, – как сегодня потоки воды во время дождя – людей становилось все больше и больше. Непонятно было, откуда они все брались, ведь Москва-то была зачищена, чтобы иностранцам легче дышалось. Машин было мало, я не помню, но, по-моему, кольцо все-таки перекрыли, потому что тело Владимира Семеновича медленно везли или, может быть, несли по Садовому до Ваганьковского кладбища.
Мне запомнилась тишина. Люди плакали беззвучно. Сжав зубы. Не вытирая слезы. Я тоже плакал. Высоцкого провожала огромная молчащая, беззвучно рыдающая толпа. Мы всегда так – молчим и рыдаем. Я тогда впервые осознал и прочувствовал эту национальную черту – молчание и невозможность ничего изменить. Я помню эту пронизывающую тишину. В ней так не хватало его могучего, хриплого, отрезвляющего, резкого голоса. Голоса ПРАВДЫ Великого Русского Поэта, навсегда ушедшего от нас, но оставившего потрясающее наследство.
Слушайте Высоцкого.
Его стихи всегда будут нужны в нашей вечной тишине среди стиснутых зубов и беззвучных рыданий…
Средь оплывших свечей и вечерних молитв… Я родился и вырос в Москве.
Ng, who had pleaded not guilty to all charges, had been detained for more than 20 months. His channel was said to have contained around 120 messages and photos that incited others to vandalise pro-government shops and commit criminal damage targeting police stations. Telegram users themselves will be able to flag and report potentially false content. During the meeting with TSE Minister Edson Fachin, Perekopsky also mentioned the TSE channel on the platform as one of the firm's key success stories. Launched as part of the company's commitments to tackle the spread of fake news in Brazil, the verified channel has attracted more than 184,000 members in less than a month. Over 33,000 people sent out over 1,000 doxxing messages in the group. Although the administrators tried to delete all of the messages, the posting speed was far too much for them to keep up. "Doxxing content is forbidden on Telegram and our moderators routinely remove such content from around the world," said a spokesman for the messaging app, Remi Vaughn.
from us
