tgoop.com/smyslshop/258
Last Update:
Роман Марины Кочан «Хорея» удивлял меня постоянно. Но я знала, что он про смерть отца, — и попробуй тут не сравни с другими романами про смерть родителей. Я знала, что он о болезни отца Марины и отца рассказчицы, — болезни, о которой я слышала впервые, и, признаюсь, когда я вижу формулировку «роман о болезни», мне скорее хочется зажмуриться и спрятаться, чем читать дальше. Знала, что он о самой рассказчице — и ее сыне, и ее сестре, потому что все в той или иной степени оказались втянуты в генетическую лотерею.
Я вспомнила Васякину и Эрно — и поняла, что «Хорея» другой текст, нежели «Степь» или «Женщина» (сопоставлю так, потому что «Свое место» не прочла), хотя и на ту же тему, а еще использует тот же метод. Дело, может быть, в том, что рассказчица у Марины Кочан очень сильно остраняется от событий и чувств, — но кто не остраняется. Дело, может быть, в том, что голос рассказчицы звучит очень серьезно, — но кто у нас вообще смеется. Но тон этого голоса выдержан, и дело, скорее всего, во временной дистанции, которая позволила уйти от чистой рефлексии, от мыслей об отношениях отца и дочери, от описания похорон как ключевой точки романа.
Марина Кочан свела рефлексивно-сюжетную линию о болезни отца еще как минимум с тремя: с ожидаемой здесь рефлексией о жизни семьи и, в частности, о матери; еще — с рассказом о ликвидаторах аварии на Чернобыльской АЭС, потому что ее отец ездил туда пять лет подряд, он был радиобиологом; еще — с сюжетом, уходящим в будущее, плюсом ко всему практически детективным — или как минимум интригующим, удерживающим внимание: является ли Марина носительницей болезни отца? могла ли она передаться ее сыну? является ли носительницей болезни отца сестра Марины Олеся?
Болезнь, кстати, — уловка, еще одна уловка — не связана с работой отца в Чернобыле. По всей видимости (почему это сложно установить точно, говорится в романе), у отца был диагноз хорея Гентигтона, более известная как пляска святого Витта. Она характеризуется неконтролируемыми движениями частей тела, в том числе языка, скачкообразными движениями глаз, нарушением координации и другими симптомами. Хорея — это ключ к роману. Хорея — это древнегреческий хороводный танец. Хорея — это письмо рассказчицы; так она сама его определяет.
Мое письмо — неровный, сбивчивый танец. Я танцую и падаю, поднимаюсь и ищу в сумерках своей памяти, на что бы мне опереться. Мое письмо — это хорея, потому что хорея — это состояние моей семьи, отрывистые, беспорядочные, хаотичные движения, попытки склеить то, что еще можно, соединить черепки, которые подходят друг другу.
Переключение с одной темы на другую, некоторая неровность повествования, попытка объять необъятное — все это «Хорея». То, как образуется мутирующий ген, — тоже своего рода танец. Болезнь обычно проявляется в 30–35 лет, после этого человек живет 15–20 лет. Часто больные совершают суицид. Когда я пытаюсь рассказать об этой болезни, я понимаю, что просто перенимаю манеру Марины-рассказчицы: холодно, отстраненно, факты.
А еще это, по-моему, книга о том, что люди постоянно близки к смерти: буквально протяни руку. Генетические болезни, техногенные катастрофы, война. (Кирпич на голову, конечно, тоже, а еще сердечные приступы и автокатастрофы.) И иногда одно провоцирует другое. Вечное колесо.
Я читала начало романа Марины, вспомнить бы, почти год назад. Один из черновиков — этой весной. Текст постоянно становился лучше, избавлялся от вторичности, подсушивался, сверял факты, обрастал новыми — в том числе сайтами о гентингтоноподобных заболеваниях (есть не только хорея, да). Это огромная заслуга самой Марины и ее редакторов — руководителя издательской программы «Есть смысл» Юли Петропавловской и редакторов издательства No Age Юлии Надпорожской и Екатерины Дубянской.
Послезавтра, 23 июня, в петербургской KGallery в 19:00 начнется презентация «Хореи». Еще можно зарегистрироваться.
BY Есть смысл | smysl.shop
Share with your friend now:
tgoop.com/smyslshop/258