liberté, visualité, identité

Вернусь ненадолго (надеюсь в последний раз!) к книжке Загмайстера и Уолш — не то чтоб она как-то меня ПЕРЕПАХАЛА, но тут нашёлся черновик моего старого текста и появилось к нему некое соображение, поэтому хочу дописать.

Книжка впечатлила меня количеством мелких передёргиваний и в целом интеллектуальной нечистоплотностью. Загмайстер и Уолш воюют с модернизмом и обучением студентов методиками Баухауса, будто бы забывая о том, что большая часть дизайнеров, определяющих сегодня цифровую и всё больше и физическую реальность вовсе не учились никаким методикам Баухауса. Вот самый возмутительный фрагмент этой борьбы, вынесенный на разворот: «архитектор Баухауса Фриц Эртль создал плевок функционализма в лицо человечеству — бараки для эффективного размещения как можно большего числа людей»! Звучит будто этот Эртль — фигура значимостью почти как Гропиус и заодно — вроде Гитлера, что-то среднее между.

На деле Эртль был мутный троечник, который да — учился пару лет в мастерской Кандинского, вступил ближе к 40-му году в СС, ну и да, спроектировал часть бараков в Освенциме.

У меня тоже учились выдающиеся люди: за пятнадцать лет в Британке думаю порядка тысячи человек. Уж не знаю какую газовую камеру построит кто-то из них в будущем, надеюсь лишь на то, что графический дизайн чисто физически не так травматичен, как архитектура. Хотя легко воображаю себе кого-то из бывших студентов, производящих убедительный зет-плакат для московской улицы — по всей науке нестыдной типографики.

Я в самом деле уверен, что Кандинский с Гропиусом не в ответе за дурака Эртля. Идея напрямую связать модернистский проект (корбюзьешные «машины для жилья») и тоталитарные машины для убийства людей представляется соблазнительной не только авторам поп-книжки про красоту, но и вполне серьезным мыслителям типа Гройса; идея вполне изящная, в конце концов тоталитарные системы действительно следовали сразу за расцветом авангарда — чисто хронологически. Но всё же она «соткана из пылких и блестящих натяжек» хотя бы потому, что на каждого эртля пришлись десятки затравленных и убитых художников, архитекторов и дизайнеров.

В какой мере я в ответе за студента, гипотетически нарисовавшего зет-плакат? И был ли у нас вообще хоть какой-то большой проект — вроде модернистского?

Мы не исследовали до одурения форму и не стремились преобразовать человека; только руины советского наследия и желание сделать чтобы все было как-то симпатичненько. На эту незамысловатую ниточку мы нанизывали жизнь, и каждый следующий год был лучше предыдущего, подтверждая верность направления движения. В 18-м году мы с Васиным выступали на конференции в Нью-Йорке с совершенно безумным по нынешним временам сообщением про весёлую апроприацию нами (молодыми русскими дизайнерами) всей мировой культуры — и сорвали аплодисменты. Было весело считать нашу деятельность воровской и чуточку подрывной — логотип в виде вагины, трахающиеся шахматы, длинноконь, спотыкающаяся ламода. Будто бы История действительно закончилась и началось сплошное веселье, омрачаемое порой дремучестью клиентов (что тоже скорее веселило).

Недавний чудовищно неуместный фильм от фестиваля Среда (понравился момент где парень на полном серьезе заявляет, что кефир теперь это не просто кефир, а целая философия), апология раздутого чувства собственной важности дизайнеров, тыкает меня лично носом в то, что никакой лучшей идеи у всех нас и не было. Считалось, что если избавить улицу от уродливых вывесок, то и уродливые мысли сами исчезнут из голов. У Сбера и ВК теперь замечательная реклама и красивые шрифты; мы всё сделали как мечталось, и этот дизайн — симпатичный, классный. Визуальная среда точно стала лучше, и я лично потратил на это двадцать лет своей жизни. Ракеты снова убивают людей.

Связь нашей самодовольной глупости и теперешнего варварства мне куда очевиднее, чем столетней давности отношения между большим стилем и большим террором; в конце концов идиотизм (в греческом смысле — как неучастие в жизни полиса) куда больше походит на источник зла, чем картины Кандинского.

www.tgoop.com/snegotronreturns/161

4.9K viewsMar 12, 2023 at 20:32

Вернусь ненадолго (надеюсь в последний раз!) к книжке Загмайстера и Уолш — не то чтоб она как-то меня ПЕРЕПАХАЛА, но тут нашёлся черновик моего старого текста и появилось к нему некое соображение, поэтому хочу дописать.

Книжка впечатлила меня количеством мелких передёргиваний и в целом интеллектуальной нечистоплотностью. Загмайстер и Уолш воюют с модернизмом и обучением студентов методиками Баухауса, будто бы забывая о том, что большая часть дизайнеров, определяющих сегодня цифровую и всё больше и физическую реальность вовсе не учились никаким методикам Баухауса. Вот самый возмутительный фрагмент этой борьбы, вынесенный на разворот: «архитектор Баухауса Фриц Эртль создал плевок функционализма в лицо человечеству — бараки для эффективного размещения как можно большего числа людей»! Звучит будто этот Эртль — фигура значимостью почти как Гропиус и заодно — вроде Гитлера, что-то среднее между.

На деле Эртль был мутный троечник, который да — учился пару лет в мастерской Кандинского, вступил ближе к 40-му году в СС, ну и да, спроектировал часть бараков в Освенциме.

У меня тоже учились выдающиеся люди: за пятнадцать лет в Британке думаю порядка тысячи человек. Уж не знаю какую газовую камеру построит кто-то из них в будущем, надеюсь лишь на то, что графический дизайн чисто физически не так травматичен, как архитектура. Хотя легко воображаю себе кого-то из бывших студентов, производящих убедительный зет-плакат для московской улицы — по всей науке нестыдной типографики.

Я в самом деле уверен, что Кандинский с Гропиусом не в ответе за дурака Эртля. Идея напрямую связать модернистский проект (корбюзьешные «машины для жилья») и тоталитарные машины для убийства людей представляется соблазнительной не только авторам поп-книжки про красоту, но и вполне серьезным мыслителям типа Гройса; идея вполне изящная, в конце концов тоталитарные системы действительно следовали сразу за расцветом авангарда — чисто хронологически. Но всё же она «соткана из пылких и блестящих натяжек» хотя бы потому, что на каждого эртля пришлись десятки затравленных и убитых художников, архитекторов и дизайнеров.

В какой мере я в ответе за студента, гипотетически нарисовавшего зет-плакат? И был ли у нас вообще хоть какой-то большой проект — вроде модернистского?

Мы не исследовали до одурения форму и не стремились преобразовать человека; только руины советского наследия и желание сделать чтобы все было как-то симпатичненько. На эту незамысловатую ниточку мы нанизывали жизнь, и каждый следующий год был лучше предыдущего, подтверждая верность направления движения. В 18-м году мы с Васиным выступали на конференции в Нью-Йорке с совершенно безумным по нынешним временам сообщением про весёлую апроприацию нами (молодыми русскими дизайнерами) всей мировой культуры — и сорвали аплодисменты. Было весело считать нашу деятельность воровской и чуточку подрывной — логотип в виде вагины, трахающиеся шахматы, длинноконь, спотыкающаяся ламода. Будто бы История действительно закончилась и началось сплошное веселье, омрачаемое порой дремучестью клиентов (что тоже скорее веселило).

Недавний чудовищно неуместный фильм от фестиваля Среда (понравился момент где парень на полном серьезе заявляет, что кефир теперь это не просто кефир, а целая философия), апология раздутого чувства собственной важности дизайнеров, тыкает меня лично носом в то, что никакой лучшей идеи у всех нас и не было. Считалось, что если избавить улицу от уродливых вывесок, то и уродливые мысли сами исчезнут из голов. У Сбера и ВК теперь замечательная реклама и красивые шрифты; мы всё сделали как мечталось, и этот дизайн — симпатичный, классный. Визуальная среда точно стала лучше, и я лично потратил на это двадцать лет своей жизни. Ракеты снова убивают людей.

Связь нашей самодовольной глупости и теперешнего варварства мне куда очевиднее, чем столетней давности отношения между большим стилем и большим террором; в конце концов идиотизм (в греческом смысле — как неучастие в жизни полиса) куда больше походит на источник зла, чем картины Кандинского.

BY liberté, visualité, identité