Человеческая жизнь структурирована словом, прошита им от рождения и до гроба. Психотерапевтический процесс, неважно, когнитивно-ориентированный или психодинамический, выстраивается вокруг борьбы за /более/ правильное словоупотребление. Вспоминается бибихинское: «Каждое путаное, неряшливое слово — это худшая порча мира». Реальность, в которой вынужден существовать субъект, представляет из себя, в первую очередь, определенную систему записи и умолчания. В некотором смысле, симптом — это плата за пристрастие к неряшливым словам. Результат слишком массивного, набравшего инерцию несоответствия между системой записи и содержаниями, которые пытаются быть выражены, предъявлены Другому и себе.

Часто, казалось бы, устоявшиеся и привычные контекстуальные синонимы тянут за собой различные коннотации, предполагают слишком разные траектории. Много написано о разнице между ответственностью и виной, печалью/гореванием и меланхолией. Но в последнее время я чаще думаю о несоответствии между усилием и страданием. При некоторых типах организации (например, мазохистической или обсессивно-компульсивной) оно совершенно неуловимо, хотя разница между этими означающими существенна.

Так, любовь — и романтическая, и родительская — немыслима без усилия. Забота о Другом, его инаковости требует напряжения. Иногда фрустрации. Но, когда на первый план выходит именно страдание, даже если оно и вызывает наслаждение, мы имеем дело не с любовью, а с формой аддикции. Усилие предполагает и творчество: это сложная, комплексная деятельность, развернутая во времени работа, отдельные элементы которой далеко не всегда переживаются как приятные. Этим творчество отличается от эпизодов абреакции, банальных аффективных выплесков ради разрядки.

Кстати, все это хорошо понимал Абрахам Маслоу, по мысли которого самоактуализация предполагала постоянное поддержание определенного уровня напряжения. Этим она и отличалась от низших потребностей, имевших дефицитарную природу.

#Entwurf