цикличность

Завершающийся первый набор Reading Lab наталкивает меня на разные размышления; в том числе, о тех ключевых инсайтах, что я уношу с собой из этого приключения. В последнем модуле мы говорим о будущем (честное слово, так случайно совпало, за эту тему голосовали участники!) – и читаем главу из книги Jen Ross, о которой я писала тут. В ней она упоминает другую публикацию, до глубины души поразившей меня в свое время – статью (уже вышедшего на пенсию) австралийского профессора Noel Gough о «деконструктивной несогласованности». Расскажу небольшую предысторию.

Я познакомилась с instructional design в 2012 году, когда начала работать многоруким шива в икре – тогда о системном проектировании на русском не было практически ничего (за исключением, разве что, пары-тройки человек из корпораций, которые делали «электронные курсы», но мы с ними долго не пересекались). Довольно быстро в теме обучения взрослых я наткнулась на популярную концепцию Джона Бриггса (тоже, кстати, австралийца) о конструктивной согласованности (почти 6 тысяч цитирований оригинальной статьи – это вам не шутки!). Ее идея состояла в согласовании трех столпов проектирования: образовательных результатов, стратегий обучения и методов оценки. В каком-то смысле для меня это был ключик к пониманию как собрать работающую программу: «просто» сложить три элемента, увязав их в одну логичную конструкцию. Просто. Эх, что я вообще знала о жизни.

Чем больше я упрощала практики проектирования (в первую очередь для себя), тем более скованной себя чувствовала и тем более иллюзорным казалось чувство контроля, приходящее с заполненным фреймворками дизайна программы. Заманчивость же упрощенной конструкции была в легкости преподавания: аудитория быстро понимала принцип, адаптировала его к своей деятельности и была крайне благодарна, за то что я «все так четко и системно объясняю». А потом я вышла работать в UU.

Свой первый год на посту я посвятила обучению преподавателей: несколько раз в месяц я вела интенсив, «вручную» разбираясь с сотнями практиков креативных индустрий, как лучше преподавать их дисциплину. Мою профессиональную трещину добили музыка и архитектура – две школы, сумевшие аргументировано отстоять свое право проектировать «как подсказывает сердце». Тогда я начала искать альтернативу своим методам, которая бы учитывала живую, непредсказуемую, пульсирующую сложность и многогранность образовательного опыта.

В 2019 я еще не могла сформулировать идею о «доминанте математической доказательной эпистемологии, произрастающей из колонизирующего западного дискурса», но смутно догадывалась, что что-то не так. Оглядываясь назад, я даже думаю, что именно это мое сомнение в статусе-кво собственной деятельности помогло мне поступить в Кембридж – я довольно искренне засомневалась, что делаю что-то правильно и очень хотела разобраться, что же конкретно не так.

Приблизительно в то же время я наткнулась на идеи Noel Gough. Выступая с критикой КС, он аргументировал, что ее все так стремятся адаптировать, потому что мы как общество представляем научный (и, как следствие, социальный) прогресс как завод по производству результатов. Образование начинает попадать в эту колею; те, кто его проектируют, ожидают предсказуемый и управляемый исход. А как же живой, нелинейный, неуправляемый процесс развития, спрашивает Ноэль?

Чем дальше я погружалась в идею множественности, тем больше отступала от собственных же принципов управления и контроля. Я, конечно, все равно не стала ризоматическим пост-гуманистом, if you know what I mean, хотя и долго просидела с Рози Барадотти (не с ней самой, конечно, а ее книгами). Но точно по-другому взглянула на практику проектирования: как на комбинацию контроля и интуиции, фреймворков и неструктурированной, спонтанной генерации, как на симбиоз (де)конструктивного и (не)согласованного. Возможно, следующую свою книгу я напишу именно об этом.

А пока дискуссии в лаборатории вернули мне эти воспоминания.

итак, барабанная дробь 🥁

Набор во второй сезон Reading Lab официально открыт!

Мне очень хочется поделиться тонной размышлений про прошедшую лабораторию и вместе с вами отрефлексировать этот опыт. По многим причинам: это и личный вызов (новый для меня формат, полностью соло-проект, возвращение к деятельности на второй месяц материнства); и что-то очень важное для русскоговорящего сообщества образования (редко упоминаемые дискурсы, неожиданные инсайты участников, ощущение возвращения надежды посреди надвигающегося апокалипсиса). Так что крепитесь, ближайшие дни вас ждет лавина моей рефлексии 😅

А пока что начну неделю с (нормального) анонса. Второй сезон лаборатории осознанного чтения стартует в феврале: 2 числа воскресная группа и 8 – субботняя. Встречаемся, как и осенью, раз в две недели, чтобы хватало сил и времени погрузиться в материал. В этот раз в субботу более инклюзивное время для всех по ту сторону атлантического океана (13:00 по uk), хотя и в этот раз было несколько героев (привет, Буэнос-Айрес!). Воскресная же группа идет в 10:00 uk и, при желании, дотянется до Владивостока (пока добрались только до Новосибирска). Будет шесть встреч, 16 основных текстов и еще 30+ дополнительных. Из нововведений: бо́льшая часть материала специально для лаборатории будет переведена с английского на русский, поэтому если вы неуверенно владеете языком, это теперь совсем точно не проблема. Помимо прочего, дискуссии пополнились рефлексивным письмом (по желанию), а на самих встречах поменяется формат работы – про это изменение-сюрприз я еще расскажу позже. Будет и главная «фишка» лаборатории – лонгриды для навигации, структурирующие область знаний и кратко вводящие в дискурс. Несколько человек, решивших не очень активно участвовать в самих встречах, поделились неожиданным фидбеком, что на их запрос лонгридов вполне хватило – можно было только из них делать программу 😅. Но кто мы такие, чтобы ограничиться столь кратким погружением.

Содержательно пройдем такой же путь: от вопроса «что такое человек?» (когнитивистика), к размышлению о балансе рационального и эмоционального (аффективный поворот); затем поговорим об отличительности как свойстве (нейроразнообразие) и о кризисе как перманентном контексте (education in emergency). Завершим мечтательно: переходом от критического к пост-критическому и, еще дальше в будущее, и исследованием темпоральности в образовании. Поменяются лишь некоторые тексты: впихнуть все в первую лабораторию было огромным соблазном, но я удержалась 😂

Стоимость программы по-прежнему $150 и до нового года действует скидка -15%, чтобы как-то компенсировать изменившуюся стоимость в рублях. Чтобы участвовать в программе нужно написать краткое мотивационное письмо и после этого придет ссылка на оплату в течение 48 часов. В лаборатории нет отбора, поэтому места заканчиваются по мере поступления заявок (on the rolling basis) – в сентябре группы набрались за две недели, так что не откладывайте в долгий ящик.

Осенью я переживала, что со стартом учебного года всем будет не до медленных рассуждений о теории и философии, и была рада ошибиться. Теперь же, долгими зимними вечерами, мне кажется самое то разговаривать о вечном. А потом встретить весну под воодушевляющие генеративные сессии последних тем – присоединиться к Reading Lab можно на сайте 🌸

круги на воде

Мое первое размышление в рамках pop-up рубрики «подводим итоги Reading Lab» о ее содержании. Когда я начала собирать программу (а было это летом аж 2023 года!), стратегия была моя проста: я выписала интересные мне темы и накидала тексты, которые приходили в голову. Иногда сходу конкретных текстов не было, я фиксировала тезисы, а потом искала под них материал. Короче, по началу это казалось полным сумбуром и, признаться честно, какое-то время оставалось кашей и у меня в голове.

Потом я забеременела, отложила проект до лучших времен, стала мамой, немного пришла в себя и взялась за идею сделать такую вот лабораторию снова. С одной стороны, задумка проще некуда: берешь дискуссионные статьи на актуальные темы, предлагаешь участникам почитать и потом все вместе обсуждают – чем не семинары в университете. С другой стороны, мне очень хотелось сделать опыт доступным для человека без серьезного бекграунда. Легко обсуждать аффективный поворот, прочитав Фуко и Делеза (ну ладно, может нелегко, но точно легче), а как быть, если такого теоретического фундамента нет?

Сначала я задумала лонгриды – краткое введение в тему и, по сути, обстоятельное объяснение, почему мы читаем именно эти статьи/главы. Потом, поработав с наполнением тем, поняла, что их содержание и последовательность могут работать как круги на воде: мы кидаем камушек нашего внимания на одну и ту же поверхность, все время наблюдая как расходятся пересекающиеся друг с другом круги. Мысль цепляется за мысль: вот мы смотрим на нейрологизацию образования, как продолжение рационального evidence-based подхода в первом модуле, а потом на эту же рациональность, но уже вдохновленные идеей аффекта во втором. Множественность и нерациональность опыта подводит к идее отказа от нормы в третьем модуле, вводя терминологию нейроразнообразия. Идея же о том, что аффект легитимизируется, открывает двери размышлению, как это использовать в кризисном контексте – об этом мы говорим в четвертом модуле. Принимая кризис как постоянный, эмоцию – как полноправную часть человека, а вариативность – как созидательную практику, мы теперь может поговорить о пост-критике и ее педагогике в пятом модуле. Воодушевленно взглянув в будущее, на последней встрече мы теперь более внимательно обсудим его неопределенность и социальную природу темпоральности, завершив наш экскурс.

Прелесть в том, что выстраивать эти тропинки можно бесконечно: на то это все одна поверхность вопроса ‘как образование отражает и формирует действительность’. В новом сезоне будут новые тексты – а значит и маршруты исследований отредактируются. Хотя, уверена, у участников и так сложились свои траектории, сплетя причудливый узор понятий. Блуждать в этом лесу смыслов можно, наверное, бесконечно – в конце концов, на это это и теория.

Моим собственным открытием была связь аффективного и пост-критического: те пути, которые меня привели к обоим темам, наоборот, разделяли их по разным углам. А оказалось, что эмоция, чувствование, не-рациональность – оно и есть фундамент созидания (а не только хладнокровное рациональное планирование). Очень вдохновляющее открытие.

к слову, сделала краткую запись подглядеть лонгрид – такой открывает каждую тему, вводя контекст и основные проблемные вопросы 🤓

#дружеские_рекомендации

Каждый год я ставлю себе цель системно развивать overtheriver как блог, но каждый год находятся дела поважнее 😅. В этом пути работы над собственной платформой я люблю наблюдать за классными блогами и их создателями или создательницами. Один из таких, который я хочу порекомендовать сегодня, это dreamers become doers, площадка Оли Бастрон.

Мы познакомились с Олей на записи подкаста лети лепесток и с тех пор я с воодушевлением наблюдаю за ее жизнью в Аргентине, как чуткой мамы и включенной предпринимательницы. Если вам нравится фотографировать, исследовать мышление, смотреть на красивое, замечая и фиксируя его в повседневности, то «dreamers become doers», как визуальный и текстовый дневник на основе личных заметок — вам понравится!

Мой любимый пост-размышление про отпуск вне найма: я пока свой формат не нашла, но Олины идеи держу на карандаше. Подписывайтесь!

не-итоги не-года

Когда в августе была задумана Reading Lab, я представляла себе небольшую группу единомышленников, которым хочется не просто читать сложные тексты, но и обсуждать их так, чтобы это «просачивалось» в реальный опыт. Однако всё вышло намного масштабнее и глубже. В итоге у нас оказалось целых 136 участников, работающих в двух параллельных группах (дважды модерировать одну и ту же тему дискуссии с разными людьми – это, кстати, отдельный пост для рефлексии!). Три месяца подряд мы встречались раз в две недели, а всего провели около тридцати часов обсуждений. Казалось бы, такая цифра может звучать пугающе, но на самом деле это время пролетело незаметно – в конце каждой встречи у меня оставалось ощущение «вот бы еще часик», а то и два, или три 🙈

Мы говорили о теориях, анализировали статьи, задавали вопросы, вспоминали личное, вглядывались в текст и бороздили космические просторы – из наших встреч сложились 84 страницы подробного резюме, где записаны важные идеи, вопросы, инсайты и даже забавные воспоминания. Иногда разговоры заходили в неожиданную сторону: например, обсуждая аффективный поворот, мы вспоминали запах краски в коридорах родной школы, как натирали плотные колготки зимой, и даже вкус какао в школьной столовой. Так становилось понятнее, что аффект – это не абстрактное теоретическое понятие, а мощный телесный поток, который нас объединяет. Пожалуй, именно в такие моменты Reading Lab оправдывал своё название «лаборатории» – мы экспериментировали, наблюдали, как идеи проникают в нашу память и как мы, в свою очередь, можем трансформировать эти идеи в практику.

Одним из экспериментов стали и генеративные сессии в дополнении к анализу текстов. Мы пробовали, например, спекулятивную педагогику, или рассуждали, как обойти минусы травмо-информированного подхода в кризисном контексте. Это не всегда выглядело системно и слаженно, зато раскрепощало и добавляло игру и воображение: когда ещё можно было всерьёз фантазировать о школах, где главное – это эмпатия, или о необычных форматах занятий, где расписание определяется не по звонкам, а по настроению студентов?

За всё время лаборатории было задано свыше 120 вопросов к текстам: от провокативных философских уколов до глубоко личных, рефлексивных. Диалог не ограничивался только групповым зумом: участники провели 58 личных встреч (один на один), где продолжали обсуждать концепции, спорили о смыслах, делились ссылками и нарабатывали взаимное доверие.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что Reading Lab получился куда большим, чем формат «читаем вместе и обсуждаем». Наша лаборатория стала местом, где разные миры и взгляды столкнулись и дали импульс новым практикам. Мы прочувствовали, что значит анализировать тексты не ради галочки «прочел», а чтобы услышать отголоски собственных историй и найти неожиданные решения для образовательных (а иногда и личных) вопросов. По сути, это стало пространством, где чтение – скорее процесс сотворчества, а обсуждение – способ пересмотреть собственные убеждения. Конечно, не всем было легко отправиться в этот путь (а кто-то и вовсе свернул в процессе, поняв, что сейчас возможно нуждается в чем-то другом) – это, разумеется, тоже часть жизни, неизбежная, хоть и не всегда радостная.

Я бы очень хотела сказать, что все эти дни и недели закончились какими-то окончательными выводами, но, если честно, ощущение скорее такое, что мы только разогрелись и теперь хотим еще больше идей, еще больше совместных открытий. Мне кажется, именно это главное наследие первого набора Reading Lab: у многих появился вкус к вдумчивому чтению, к разговорам, в которых никто не боится спросить «а почему?» или поделиться самым личным воспоминанием. Хочется верить, что эти зачатки нового сообщества будут только расти и дальше – от лаборатории к лаборатории создавая пространство горизонтальных связей и новых идей. Стать его частью еще можно, подав заявку на весенний поток 😎

межправительственный голос

В новый год с новыми надеждами: посмотрела для вас запись трансляции (два дня по пять часов! правда, треть времени была отведена художественным вставкам, танцам и песням) UNESCO International Forum on Futures of Education, прошедшего в Корее в начале декабря, и делюсь основным идеями и наблюдениями о будущем и надеждах, страхах и желаниях с ним связанных.

1. «Чтобы преодолевать случающиеся кризисы, образование должно поменяться». Эта мысль повторялась несколько раз: от открывающей речи бывшей президентки Эфиопии H.E. Sahle-Work Zewde до заключительных ремарок Stefania Giannini, директора по образованию UNESCO. Это важный шифт в нарративе всех этих inter governmental ngos: раньше сама идея образования (которое часто приравнивалось к базовым грамотностям, типа умения читать, писать и считать) считалась достаточной, чтобы преодолевать существующие проблемы (в первую очередь неравенство). Сейчас такой мысли не звучит. Да, образование может помогать с проблемами, которыми мы сталкиваемся, но не любая образовательная интервенция одинаково полезна.

2. Одно из главный условий трансформации образования – “make it a global public good”. Это тоже довольно новое заявление, раньше так прямолинейно, по моим ощущениям, UNESCO против капитализации образования не высказывались. К первой четверти 21 века, видимо, стало понятно, что венчурные инновационные edtech стартапы с глобальными проблемами помогут не сильно.

3. Текущая точка описывается как «turning point»: либо сейчас мы придумаем (и реализуем) образовательные решения, помогающие преодолеть ключевые проблемы (в первую очередь климатический кризис), либо (видимо) все потеряно. Такое позиционирование, к слову, не ново – у них что не форум, то turning point and urgency to take an action. Однако в этот раз, кажется, каждый спикер так или иначе подчеркнул, что надо что-то придумать и делать прямо сейчас, потому что deadline is literally tomorrow.

4. Основной точкой переосмысления являются отношения между всеми акторами (школа – учителя – администрация – родители – ученики): от контроля и назидательства UNESCO призывает к сотрудничеству (и, как следствие, педагогики сотрудничества и солидарности). На уровне абстрактных лозунгов не всегда остается понятно, что это значит, но в отдельной главе, посвященной этому подходу, чуть понятнее, что имеется ввиду.

5. Несмотря на множественные заявления в стиле “нам надо поменяться, нам надо переосмыслить, нам надо трансформироваться”, у меня как у простого наблюдателя, не сложилось ощущения, что работа по переосмыслению действительно ведется. Те же истории про скилы будущего и трансформацию рынка труда (миллион работ исчезнет следующие пять лет!), те же кейс-стади про то, как образование помогло экономическому развитию (той самой Кореи, где драматически падает рождаемость и стареет население, как же так, откуда нам взять молодых профессионалов), те же абстрактные лозунги (нам надо сотрудничать, нам надо продолжать диалог, нам надо системно смотреть в неопределенное будущее). Конечно, такая абстракция – часть жанра, и не стоит ждать конкретики и решений от двухдневной конференции. Но даже с учетом ощутимого разнообразия (большинство спикеров из пространства так называемого Глобального юга), воспроизводимые нарративы мне показались довольно привычными.

Полистать отчет, предваряющий конференцию на русском, можно тут, а посмотреть запись трансляции и составить свое мнение – по ссылке.

С Новым годом, друзья! 🎄

фидбек обидный, а критика развивающая

Моя супервайзер (aka академический руководитель) однажды, во времена когда мы еще только притирались друг к другу, назвала себя critical inspirer (вернее, подчеркнула, что так ее называют студенты). Две полярные сущности — «критикующий» и «вдохновляющий» — в моём воображении не сразу хотели примиряться. Я, конечно, знала, что критика должна быть развивающей, но вот вдохновляющей – это было мне понятно не сразу. Скорей, я ждала что разрушающие комментарии о том, как все неправильно, просто будут аккуратно и поддерживающе сформулированы, чтобы не нанести непоправимый ущерб уязвимой психике автора. Но реальность оказалось нюансированнее.

Подсказка пришла неожиданно: во время занятий по философии я узнала, что одно из синонимичных значений слова «критика» — это «анализ», то есть детальный разбор. Никакого «разрушительного» или «оскорбительного» подтекста в критике изначально не заложено — скорее это вдумчивая, упорядочивающая работа по выявлению сути и нюансов (по-крайней мере, в таком трактовании). Получается, critical inspirer — это скорее человек, который бережно «разбирает» написанную тобою мысль и помогает увидеть в ней новые смыслы и возможности для развития, а не человек, который «душит» замечаниями.

Поняв это, я стала внимательнее вглядываться в те моменты, когда мне реально нравилось получать комментарии к своим текстам. И дело, как выяснилось, вовсе не в похвале или мягкости, а в глубине и искреннем интересе читателя к тому, что я написала. Если человек, давая обратную связь, действительно погрузился в мою работу и разобрался, какие аргументы я там использовала, почему выбрала те или иные примеры, — тогда даже жёсткие вопросы вызывают во мне радостное любопытство и желание думать дальше. Они даже и не воспринимаются как жесткие, а скорее как экстра-вдумчивые. Более того, со временем (а прошло без малого уже три года совместной работы) треть фидбека я научилась предсказывать – просто потому что работая над темой я нет-нет да и чувствую, где не дожала и с какой стороны ко мне можно подкрасться с «критическим» вопросом.

Но если этот вдумчивый компонент потерян (или, что ещё хуже, читатель явно не вчитывался, а поспешно что-то высказал), я сразу считываю это как неуважение. Воспринимается будто: «Я не заслуживаю времени, чтобы со мной разобраться, но меня уже осудили». Естественно, такая «критика» воспринимается как издёвка, от которой надо «защищаться». Видимо, откуда-то отсюда произрастает и форма финальной презентации в академии – если диссертационная комиссия читала твою работу по диагонали, то и комментарии от них будут такие, что от них надо лишь защититься.

С тех пор я смотрю на критику как форму анализа, результат которого станет для автора (=моих студентов) вдохновением. И, честно говоря, critical inspirer перестало звучать для меня как оксюморон – скорее это идеальная формула, где в одном флаконе живут глубокий разбор и доброжелательный «пинок» к новым идеям. А какая обратная связь вдохновляет вас? Или наоборот, разрушает?

кто больше всех знает

Больше всего на свете я боюсь «авторского подхода» (методики, системы, методологии); в наш век инстаграм-экспертов редко когда что-то уникальное произрастает из действительно фундаментальной базы. Чаще – это компиляция личного (всегда ограниченного по определению) опыта и пары статей из гугла, а иногда и вовсе вседоступное знание, переназванное и переупакованное.

Обратная сторона этой медали – слепое доверие и полное принятие чужих трудов, маркированных как основополагающие – тоже никуда не годится. Ссылаться в своей практике лишь на теории других, не дополняя их собственной перспективой, тоже на мой взгляд стратегия так себе: словно бы ты прячешься за позицией другого и никакой ответственности за свою экспертизу не несешь, это же Х так написал, не я! Ладно еще, когда это неосознанно происходит, но иногда скрывается под вынесенной на знамя идей «научного подхода» (который, как мы знаем, доказывает что-то очень условно) – в итоге апелляция все время к каким-то «все точно знающим» ученым и их исследованиям, без капли критической перспективы.

Сбалансированное уважение к истокам и личное рефлексивное переосмысление – нечастое явление, особенно когда дело касается дерегулированных областей. Раньше у меня вставали волосы дыбом от методологов всех мастей, теперь от экспертов по выращиванию и воспитанию детей. Честно говоря, уж лучше бы методологи, потому что дикие прерии инстаграма, заполненные экспертной экспертизой по родительству, зрелище, на мой взгляд, не для слабонервных.

Наблюдая за этой вакханалией (в которой, конечно, бывают алмазы и бриллианты педагогическо-родительской экспертизы, но все же), я вот о чем думаю. Сколько бы не было гайдов, курсов, книг и теорией о том, как растить детей, на практике основной механизм – это интуиция, подсказывающая, что делать. Да, она произрастает из знания, и хорошо бы напитывать себя идеями из хороших источников, но все же магический механизм чувствования, как правило, работает словно бы иногда против моей воли. Я беру сына на ручки и думаю: почему мне кажется, что сейчас это надо сделать? Что подсказывает мне, что это – правильная стратегия?

Получается, что есть некое пространство педагогическо-воспитательной экспертизы как декорации, где главный актер эксперт по своему ребенку – это сам родитель. А можно ли тогда сказать, что и у взрослого главный эксперт по обучению себя – это я сам, а методическо-образовательное знание лишь фон, подсказывающий, но не определяющий?

И лучшим родителем будет тот, кто распаковывает свою интуицию (по мере сил) и вообще в принципе ей доверяет. А лучшим взрослым учащимся – тот, кто осмысляет свое обучение. Без гуру-горе-инстаграм экспертов.

слияние

Одним из барьеров, встретившихся на пути участников осенней Reading Lab, был английский язык материалов (непреодолимая проблема, на русском практически ничего нет!). Собрать с нуля всю программу и еще и перевести все статьи для первого потока представлялось задачей не реализуемой, но ко второму запуску я собралась с духом и села переводить тексты. Можно было бы делегировать переводчику, скажете вы, но тогда мне бы пришлось искать человека, хорошо разбирающегося в содержательной части (это ведь не художественный текст и от понимания сути и терминов сильно зависит перевод), а потом все равно стоило бы перепроверять. Было решено, что это сложнее, чем сделать самой, тем более что только начав, я обнаружила неожиданный и очень приятный сайд-эффект.

Дело оказалось в том, что перевод – это какой-то другой уровень близости с текстом. Это уже даже не close reading, а какое-то полное проваливание в, интеллектуальное соединение. Например, раньше я не обращала внимание на знаки препинания в английском – смысл написанного уловила и ладно. Но когда надо подобрать подходящую альтернативу на другом языке, оригинальные запятые и тире подсказывают задуманный ритм повествования, маркируют акценты, что-то выделяют, а что-то прячут. Пару раз у меня было такое «блин, я когда читала, вообще не так эту мысль поняла!». Или за какой-то подсказкой приходилось отправляться к другим текстам автора, вдруг он или она нечеткую мысль здесь более внятно раскрывают где-то еще. Получалось «пережевать» текст многократно, вдумчиво, слово за словом.

В какой-то момент даже пришла идея предложить такое задание участникам – тем, кто достаточно хорошо владеет английским и имеет свободное время для такой практики 😅. Конечно, я оптимизирую процесс, переводя куски и просто в словаре, и в ai тулах, но детального разбора до/после это не отменяет. И через него рождается такое глубинное соприкосновение со смыслами, что все внутри трепещет от плотности идей. Очень приятное чувство – радостнее только от мысли, что материалы станут доступнее и получится сделать еще один шажочек в сторону открытости лаборатории для широкого зрителя, преодолевая замыкание в «снобском академическом дискурсе для избранных». Ну, хотелось бы, по-крайней мере.

К слову, до старта первой группы (2 февраля) осталось всего три недели. Подать мотивационное письмо можно на сайте, а для читателей моего блога есть промокод LABFRIEND на приятную скидку в 10%. С нетерпением жду встречи (и критических замечаний о качестве перевода, куда ж без них 😂).

#дружеские_рекомендации

Как любой человек, оказавшийся в условиях эмиграции (даже не важно, вынужденной ли, желанной или где-то посередине), я естественно много размышляю о том, что это такой за опыт. И очень классно совмещать свои мысли с рефлексией других – особенно, близких по духу. Мое последнее вдохновение – подкаст «Вместо границ», который я очень рада порекомендовать.

В одном из выпусков, «Тело и миграция», участники и участницы обсуждают как переживание перемещения телесно и, как следствие, как многое в новой среде мы чувствуем телом. Слушая про сенсорную перегрузку, ощущения не-своего пространства и вечную усталось, я в очередной раз наполнилась благодарностью от того, как мне повезло с Кембриджем. Мне многое не нравится в Англии, но именно город или даже район моего обитания настолько подходит мне сейчас и настолько соразмерен по всем параметрам, что даже и непонятно, чего еще можно хотеть. Я помню, что это ощущение точного пространственного попадания всегда временно (мы меняемся, среда меняется и вот уже нужно что-то другое) – но так приятно на секунду понять, что здесь и сейчас все сошлось.

Спасибо «Вместо границ», что напомнили мне об этом. Подписывайтесь на канал подкаста и следите за новым выпусками 💫

👆 на прошлой неделе случился классный разговор с Димой, исследователем и ценностным соратником, ведущим канал про осмысление технологий и интернета. Было любопытно отрефлексировать чуть более системно, что мне видится вокруг в образовательной среде, а Дима еще и взял и оформил это в классный фоллоу-ап, за что ему сердечное спасибо. Делитесь мыслями, кто наблюдает похожие колебания и тенденции?

шашечки или ехать

В Давосе идет очередной World Economic Forum, а мы пока обсудим одну из последних заметок другой влиятельной финансовой НКО – World Bank – об AI в образовании. В Нигерии, рассказывают в WB, ученики старшей школы шесть недель учились с AI тьютором и показали значительно более высокие результаты теста после интервенции. Настолько значительные, пишут авторы, что если сравнивать с любыми другими педагогическими интервенциями в развивающихся странах (из их базы), то эксперимент в Нигерии эффективнее, чем 80% из них. Впечатляет.

В самом описании эксперимента довольно мало деталей, зато есть интересные отсылки к другим исследованиями про AI-интервенции. Вот тут например, наблюдали за university level programming course и сделали вывод, что если AI используется как тьютор (задает наводящие вопросы и объясняет пробелы), то это приносит пользу обучению. Если же в качестве «решателя», который делает за ученика, то, разумеется, вредит. Однако интересно то, что ученики с низкой цифровой грамотностью и насмотренностью склонны использовать AI именно вторым образом.

В другом исследовании в Турции обнаружили еще один интересный сайд-эффект. Несмотря на краткосрочное улучшение результатов от совместной работы с AI тьютором, в долгосрочной перспективе студенты, которые оставались без своего интеллектуального ассистента, перфомили хуже (чем те, кто им никогда не пользовался). Это напоминает прогрессирующую дезориентацию у тех, кто например, все время пользуется навигатором и не строит маршрут в голове самостоятельно; или как мы забываем (или, вернее, даже не пробуем запоминать) рандомные факты или знания, которые можно загуглить.

Очевидно, что практика использования AI для обучения станет новой нормой вот уже, условно, завтра. И если обобщать применение (как это вырисовывается сейчас), основной траекторией приложения будет резкое удешевление дорогостоящих (но крайне эффективных) педагогических подходов – ведь если выдать каждому ученику из эксперимента в Нигерии персонального человека-тьютора, эффект, скорее всего, будет еще более умопомрачительным. Интересно наблюдать, будет ли это влиять на классово-ресурсный разрыв (в богатых странах – персональные репетиторы, в бедных – AI тьюторы) и будет ли эта разница существенна. Или как в Лондоне, уживутся и те и другие: и убер с google maps, и черные кэбы с водителями, сдавшими экзамен на знание каждого закоулка в городе. Время покажет.

#дружеские_рекомендации

Когда я стала руководить командой в икре, мне неистово хотелось создать среду и процесс, отличный от того, что я успела повидать (хотя будем честны, видала я немного к 21 году). На дворе был 2014-2015, вера в человечество уже начала убывать, но еще не очень стремительно, весь эфир вокруг заполнялся техно-оптимистами, а юные управленцы новой волны запоем читали только что вышедшую книгу про холократию. И я тоже вместе с ними. Ничего толкового внедрить мне не удалось (хотя еще лет пять после этого я мыслила орг структуры кругами, а не иерархиями), но зато сформировалось мое представление о том, что немного по-другому все же можно. Более горизонтально, более включено, более поддерживающе.

Это видение команд как систем, сообщающихся сосудов, ищущих не только признание и реализацию амбиций в работе, но и единомышленников, стало моей устойчивой позицией. Когда мы познакомились с Аней Бичевской, я была впечатлена тем, что оказывается мои пространные размышления уже укладываются в систему и стройный нарратив – Аня тогда вела курс про коммьюнити в Британке, и это было даже не про организацию сообществ как таковых, сколько про горизонтальное со-развитие людей. Теперь она делится своими размышления и заметками про мета-навыки, сообщества и духовных рост в своем телеграм канале Stay hungry, Anna и я горячо рекомендую всем на него подписаться и следовать за творческой мыслью.

А еще у Ани есть школа Humanity и в воскресенье 26 января там стартует курс про то самое сообщество (которое совсем не про коммьюнити-менеджмент), все детали по ссылке. Подписывайтесь на Анин канал и пусть у нас будет больше горизонтальных развивающих связей.

заблуждения

Уже меньше чем через неделю стартует первая (воскресная) группа Reading Lab; а сразу после интро открывается первый модуль. В нем мы говорим про когнитивные нейронауки в образовании; что это вообще за дисциплина (или пересечение нескольких), насколько исследования мозга применимы в учебном контексте и действительно ли нам так важно знать про амигдалу, лобные доли и сети нейронов. Оба текста, с которыми мы работаем, обязательно упоминают одну из главных обратных сторон использования нейро-дискурсов – это, конечно же, мифы, появившиеся из-за неправильного или слишком смелого трактования ограниченных данных. Составила для вас подборку самых основных, некоторых из которых экстремально устойчивы до сих пор.

Миф №1: мы используем только 10% своего мозга

В начале развития нейровизуализации учёные заметили, что во время стимуляции не все нейроны активны одновременно, а некоторыми зонами. Журналисты и популяризаторы, искавшие «красивую» формулировку, окрестили это «10% использования», а дальше миф подхватило кино и книги.

На самом деле, мозг активен в разных областях в зависимости от конкретной задачи. Даже в состоянии покоя есть так называемая «работа по дефолту» (Raichle et al., 2001). А еще, если бы мы использовали только какой-то кусочек, то при повреждениях могли бы избежать последствий – однако, к сожалению, это не так.

Миф №2: Есть левополушарные и правополушарные люди

Работы Роджера Сперри по разделённому мозгу (split-brain) в 1970-х показали разницу в функциях полушарий. Однако коммерческая индустрия возвела это в абсолют и превратила результаты в идею, что люди якобы «жёстко делятся» на креативных правополушарных и логичных левополушарных. В действительности же, большинство когнитивных процессов — результат работы всего мозга, а полушария сотрудничают через мозолистое тело (Nielsen et al., 2013).

Миф №3 (самый устойчивый!): «визуалы», «аудиалы» и «кинестетики» — у каждого свой стиль обучения

В исследовании обучения появилась теория (Fleming & Mills, 1992), что люди якобы делятся на группы по каналу восприятия. Авторов идеи никто не проверил на большой выборке, более того, оригинальную статью трактовали как разделение на стили, хотя авторы скорее говорили о рефлексии студентов о своем обучении (а такое осмысление действительно помогает!). Касательно каналов восприятия же – метаревью (Pashler et al., 2008) показало, что подбор стиля под предпочтение студента не даёт ощутимого прироста в результатах. Однако спустя почти 20 лет после опровержения индустрия learning styles и не думает сворачиваться.

Миф №4: Игра на музыкальных инструментах делает ребёнка умнее (эффект “Моцарта”)

Исследование Rauscher et al. (1993) обнаружило временное улучшение пространственных способностей у группы, слушавшей Моцарта. В медиа это быстро подхватили как «чудодейственный» рост IQ; на самом же деле последующие работы (McKelvie & Low, 2002) показывают, что эффект краткосрочный и связан с повышенным вниманием, а не с «развитием интеллекта». Правда, комплексное занятие музыкой все равно полезно – но только когда это долгосрочная практика (в удовольствие!), а не пару сонат.

Миф №5: мозг ребёнка — губка, которая впитывает всё вокруг

Ранние исследования «критических периодов» (например, работы Hubel & Wiesel, 1970-е, внимание, на котятах) привели к идее, что только в определённом возрасте мы можем максимально научиться чему-то. На самом же деле, хоть пластичность мозга действительно высока в детстве, но она сохраняется и у взрослых — хотя и в иной форме (Knudsen, 2004). Качество среды и стимулов нередко оказывается более определяющим фактором, чем просто «ранний возраст».

Последний и мой любимый – 
Миф №6: чем больше нагрузка на мозг, тем лучше он развивается (post-soviet edition) 👇

Идея нейропластичности и «прокачки» мозга резко популяризировалась коммерческими приложениями: ни секунды нельзя потратить зря, надо все время себя «тренировать». В действительности же, такие тренировки дают очень узкий «точечный» эффект (Melby-Lervåg & Hulme, 2013), а в жизни это мало влияет на общее мышление. Более того, перенапряжение ведёт к стрессу, а долгосрочный стресс вредит когнитивным функциям (Lupien et al., 2009).

Какие из этих мифов знали, а какие оказались открытием? Может быть вы вспомните еще примеры? Обсуждать нейромифы и далеко не только стартуем уже совсем скоро – подать заявку в Reading Lab можно на сайте.