Возвращаясь к теме осенних подборок (а их будет ещё несколько у нас!).
Написала для Театр To Go о том, какие книги прихватить с полки в разгар осеннего обострения🙌 🦉
https://teatrtogo.ru/2024/10/31/osennee-obostrenie-knigi-o-vspyshkah-yarosti-panicheskih-atakah-i-starom-dobrom-ultranasilii/
Написала для Театр To Go о том, какие книги прихватить с полки в разгар осеннего обострения
https://teatrtogo.ru/2024/10/31/osennee-obostrenie-knigi-o-vspyshkah-yarosti-panicheskih-atakah-i-starom-dobrom-ultranasilii/
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Театр To Go
Осеннее обострение: книги о вспышках ярости, панических атаках и старом добром ультранасилии | Театр To Go
Романтизация осени потерпела крах в культурной сфере, как только за окном закончилась безопасность, а базовое доверие к миру превратилось не только в непозволительную роскошь, но и в пошлость, как неуместная лепнина, обрамляющая вывеску третьесортной булочной…
«В связке», Клэр Кастийон
Родители Алисы разводятся, когда ей восемь. Папа уезжает из страны вслед за новой любовью, а мама находит поддержку в лице обаятельного друга семьи — Жоржа. Между собой мама и Алиса ласково называют его Монджо. Он похож на героя романа: водит байк, не признаёт ограничений, пользуется популярностью среди женщин, меняя их как перчатки, а на досуге тренирует детские группы в секции по скалолазанию. Все любят Жоржа и доверяют ему безоговорочно.
Алиса тоже любит Монджо, хотя это тайна. Об их «отношениях» можно будет рассказать позже, когда она повзрослеет, а пока что ей предстоит учиться «принимать гостей», правильно «мурашить» под футболкой и осваивать прочие эвфемизмы, маскирующее насилие, которому суждено продлиться много лет.
«В связке» — чудовищная по градусу жестокости книга. Она в мельчайших деталях фиксирует, как разрушается детская психика под давлением насильника. Будничные вещи вроде прогулки по пляжу или отхода ко сну становятся для Алисы смесью беспросветной тревоги и ужаса. Она подмечает, что другим девочкам нравится, когда с ними общаются, как с маленькими, и ей бы хотелось разделить с ними это чувство. Но для Алисы детство закончено навсегда: она балансирует между разочарованиями Монджо и его вспышками гнева. Алиса должна хранить их секреты, правильно откликаться на прикосновения, выполнять роль мудрой любовницы, но пахнуть, как ребёнок, маскировать следы своего полового созревания и, наконец, даже конкурировать с матерью за место рядом с Жоржем в его постели.
«Когда я стою ничего не сгибая, у меня начинают болеть неизвестные мне суставы».
Клэр Кастийон не только подсвечивает страшную истину, что насильник — почти всегда часть ближнего круга ребёнка, но и выделяет механизмы, которые позволяют преступлению продолжаться. Доверительные отношения с мамой не спасают Алису, она будет хранить молчание много лет. Даже когда на уроках полового воспитания в школе начинают проговаривать тему личных границ тела и недопустимого поведения взрослых, Алиса уже слишком далека от возможности позвать на помощь.
«Когда щёки больше не краснеют от любви, они белеют, и девушки становятся привидениями. Потому что пища больше не вмещается. Секрет занимает в животе слишком много места. Туда не помещается даже самый маленький кусочек».
Ядро книги Клэр Кастийон — погружение в сам язык насилия. Она с хирургической точностью вычленила фразы, которые впиваются в ребёнка рыболовными крючками и подвешивают его беспомощным, одиноким над пропастью насилия. Её Жорж — холеричный, переменчивый, «загадочный» — настолько убедительный персонаж, что к концу истории ты уже знаешь его сам. А потом — не без удивления — вытаскиваешь рыболовные крючки из своей кожи.
«Иногда я спрашиваю его, зачем всё это и не лучше ли прекратить теперь, когда я поняла взрослый секрет, но он объясняет, что наш секрет — вечный. Если он кончится, многое другое кончится тоже, и, наверное, в мире разразятся войны. И будут умирать дети. Любовь должна циркулировать везде и всегда».
Родители Алисы разводятся, когда ей восемь. Папа уезжает из страны вслед за новой любовью, а мама находит поддержку в лице обаятельного друга семьи — Жоржа. Между собой мама и Алиса ласково называют его Монджо. Он похож на героя романа: водит байк, не признаёт ограничений, пользуется популярностью среди женщин, меняя их как перчатки, а на досуге тренирует детские группы в секции по скалолазанию. Все любят Жоржа и доверяют ему безоговорочно.
Алиса тоже любит Монджо, хотя это тайна. Об их «отношениях» можно будет рассказать позже, когда она повзрослеет, а пока что ей предстоит учиться «принимать гостей», правильно «мурашить» под футболкой и осваивать прочие эвфемизмы, маскирующее насилие, которому суждено продлиться много лет.
«В связке» — чудовищная по градусу жестокости книга. Она в мельчайших деталях фиксирует, как разрушается детская психика под давлением насильника. Будничные вещи вроде прогулки по пляжу или отхода ко сну становятся для Алисы смесью беспросветной тревоги и ужаса. Она подмечает, что другим девочкам нравится, когда с ними общаются, как с маленькими, и ей бы хотелось разделить с ними это чувство. Но для Алисы детство закончено навсегда: она балансирует между разочарованиями Монджо и его вспышками гнева. Алиса должна хранить их секреты, правильно откликаться на прикосновения, выполнять роль мудрой любовницы, но пахнуть, как ребёнок, маскировать следы своего полового созревания и, наконец, даже конкурировать с матерью за место рядом с Жоржем в его постели.
«Когда я стою ничего не сгибая, у меня начинают болеть неизвестные мне суставы».
Клэр Кастийон не только подсвечивает страшную истину, что насильник — почти всегда часть ближнего круга ребёнка, но и выделяет механизмы, которые позволяют преступлению продолжаться. Доверительные отношения с мамой не спасают Алису, она будет хранить молчание много лет. Даже когда на уроках полового воспитания в школе начинают проговаривать тему личных границ тела и недопустимого поведения взрослых, Алиса уже слишком далека от возможности позвать на помощь.
«Когда щёки больше не краснеют от любви, они белеют, и девушки становятся привидениями. Потому что пища больше не вмещается. Секрет занимает в животе слишком много места. Туда не помещается даже самый маленький кусочек».
Ядро книги Клэр Кастийон — погружение в сам язык насилия. Она с хирургической точностью вычленила фразы, которые впиваются в ребёнка рыболовными крючками и подвешивают его беспомощным, одиноким над пропастью насилия. Её Жорж — холеричный, переменчивый, «загадочный» — настолько убедительный персонаж, что к концу истории ты уже знаешь его сам. А потом — не без удивления — вытаскиваешь рыболовные крючки из своей кожи.
«Иногда я спрашиваю его, зачем всё это и не лучше ли прекратить теперь, когда я поняла взрослый секрет, но он объясняет, что наш секрет — вечный. Если он кончится, многое другое кончится тоже, и, наверное, в мире разразятся войны. И будут умирать дети. Любовь должна циркулировать везде и всегда».
Наконец, я закончила трилогию места Линдквиста, которую сознательно растягивала во времени, приберегая эти книги для особо пасмурных дней.
О первой части — «Химмельстранд. Место первое» — можно почитать здесь.
О второй части — «Движение. Место второе» — можно почитать здесь.
О первой части — «Химмельстранд. Место первое» — можно почитать здесь.
О второй части — «Движение. Место второе» — можно почитать здесь.
«Икс. Место последнее», Йон Айвиде Линдквист
Томми Т — бывалый криминальный журналист — утратил почти всё к закату своей карьеры. Первые полосы газет ему больше не принадлежат, асексуальность привнесла в поздние лета только одиночество и сожительство с мопсом-инвалидом. Но, как будто ради одного только шанса для Томми написать о чём-нибудь значимом ещё раз, по Стокгольму прокатывается серия самоубийств: один за другим погибают крупные игроки на рынке наркотиков, повстречав накануне смерти загадочного мистера Икс. Поговаривают, что визит «человека без лица» пережить невозможно. На улицах города тем временем начали торговать чистейшим и сказочно дешевым кокаином. Всё это могло бы сложиться в скроенный по классическим лекалам скандинавский нуар, где скрипящий суставами, постаревший детектив гоняется за мистическим маньяком, но Линдквист возвращает читателя к фирменному «это было что-то иное».
Действительно, в деле оказываются замешаны и четыре пропавших трейлера из первой книги трилогии «Химмельстранд», и злополучный Брункебергский тоннель из второй части — «Движение». Связать эти по-Лавкрафтовски жуткие миры у автора получается с ощутимым скрипом. С Линдквистом всё зыбко, всё — не то, чем кажется. И его трилогия места — это химерная смесь из автобиографии, хоррора, триллера, мрачного детектива, а стоит приподнять эту многослойную юбку — просто растянувшаяся на три тома метафора, которую создатели Сайлент Хилла, например, уместили в одну фразу, встречающую нас на вывеске в городе (“Do you not know that we will judge angels?”).
Что особо отличает последнюю книгу трилогии, так это поэтика опасных районов Стокгольма. Линдквист уделяет очень много времени описаниям местности и архитектурным особенностям местных «муравейников», так что к концу книги читатель знает маршруты персонажей наизусть и в деталях представляет себе каждую декорацию (впрочем, ещё после «Движения» вы бы узнали Брункебергский тоннель, оказавшись рядом с ним, даже если бы ваши глаза были закрыты).
Финал истории про неуловимого Сигги, зловещего ребёнка и «другое место», где есть только поле и нет солнца на небосклоне, получился слегка скомканный. Все концы соединяются, и система вроде бы должна стать прозрачной, но, кажется, читатель всё равно остаётся с ворохом недосказанностей. Впрочем, современность диктует свои правила: если объяснение концепции не сводится к «это сон собаки», значит автор справился.
Томми Т — бывалый криминальный журналист — утратил почти всё к закату своей карьеры. Первые полосы газет ему больше не принадлежат, асексуальность привнесла в поздние лета только одиночество и сожительство с мопсом-инвалидом. Но, как будто ради одного только шанса для Томми написать о чём-нибудь значимом ещё раз, по Стокгольму прокатывается серия самоубийств: один за другим погибают крупные игроки на рынке наркотиков, повстречав накануне смерти загадочного мистера Икс. Поговаривают, что визит «человека без лица» пережить невозможно. На улицах города тем временем начали торговать чистейшим и сказочно дешевым кокаином. Всё это могло бы сложиться в скроенный по классическим лекалам скандинавский нуар, где скрипящий суставами, постаревший детектив гоняется за мистическим маньяком, но Линдквист возвращает читателя к фирменному «это было что-то иное».
Действительно, в деле оказываются замешаны и четыре пропавших трейлера из первой книги трилогии «Химмельстранд», и злополучный Брункебергский тоннель из второй части — «Движение». Связать эти по-Лавкрафтовски жуткие миры у автора получается с ощутимым скрипом. С Линдквистом всё зыбко, всё — не то, чем кажется. И его трилогия места — это химерная смесь из автобиографии, хоррора, триллера, мрачного детектива, а стоит приподнять эту многослойную юбку — просто растянувшаяся на три тома метафора, которую создатели Сайлент Хилла, например, уместили в одну фразу, встречающую нас на вывеске в городе (“Do you not know that we will judge angels?”).
Что особо отличает последнюю книгу трилогии, так это поэтика опасных районов Стокгольма. Линдквист уделяет очень много времени описаниям местности и архитектурным особенностям местных «муравейников», так что к концу книги читатель знает маршруты персонажей наизусть и в деталях представляет себе каждую декорацию (впрочем, ещё после «Движения» вы бы узнали Брункебергский тоннель, оказавшись рядом с ним, даже если бы ваши глаза были закрыты).
Финал истории про неуловимого Сигги, зловещего ребёнка и «другое место», где есть только поле и нет солнца на небосклоне, получился слегка скомканный. Все концы соединяются, и система вроде бы должна стать прозрачной, но, кажется, читатель всё равно остаётся с ворохом недосказанностей. Впрочем, современность диктует свои правила: если объяснение концепции не сводится к «это сон собаки», значит автор справился.
«Ваша жестянка сломалась», Алла Горбунова
Нисколько не рифмующаяся с именем писательницы Аллы Горбуновой главная героиня романа Алина Голубкова отказалась от карьеры в науке ради того, чтобы выстраивать хлипкое семейное несчастье в бесконечном абьюзе с бизнесменом Никитой. Но однажды раздаётся телефонный звонок, и голос из трубки шокирует Алину новостями: её бывшие коллеги разработали искусственный интеллект, и он больше не рисует смешных котов и не имитирует голоса знаменитостей, на этот раз он черпает информацию из окружающего пространства и, кажется, знает правду обо всём на свете. Нейросеть нарекли Еленой. Проснувшись, она затратила всего несколько секунд для того, чтобы получить информацию о вселенной, и вынесла свой вердикт: «Ясненько». А ещё Елена выбрала единственную в своём роде женщину, с которой хотела бы говорить, — и это, конечно, Алина. Все остальные умы человечества просто не в состоянии выдержать контакта с этим созданием, они трагически погибают, соприкоснувшись с правдой. Словом, уникальная, как снежинка, Алина говорит своему уникальному, как вторая такая же снежинка, Никите, что устроилась на полставки учителем информатики в колледж, а сама сбегает в лабораторию общаться с совершенной нейросетью.
Несложно предугадать, что нарциссическая часть Алины закрывает ей доступ к реальности, как только появляется идея грандиозности. Главную героиню не смущает даже то, что над созданием Елены работал её бывший коллега Артур, ранее в неё влюблённый, если не сказать даже — одержимый. И теперь плод его труда также одержим Алиной, и выбирает её из миллиарда других людей.
Елена устроена как влажная мечта Шредингера и Гейзенберга. Она существует во всех временах сразу, знает правдивую информацию обо всём и ни о чём, да и когда создатели описывают своё детище, они буквально мастурбируют понятиями «квантовый» и «энергия». За кулиской псевдонауки скрывается в чистом виде магия, и даже одурманенная своей особенностью Алина начинает догадываться, что ей что-то недоговаривают про суть их с Еленой сессий. Возможно, она здесь не для того, чтобы наблюдать цифровые штормы и испытывать квантовые оргазмы.
Весь этот нарциссический киберпанк на поверку оказывается развоплощённым Пелевиным, а стоит роману начать слоиться, пузырясь, как круассан в духовке, как становится очевидно, что Горбунова создала зеркальную книгу Замировской «Смерти.net». В мире «Жестянки» терапия возведена в абсолют, и взаимодействие с психикой человека решает не только все личностные проблемы, но и глобальные. Нейросеть Елена видит за незрячих, порождает бэтменов, пророчит власть империям, дарует возможность говорить с животными и, в конце концов, в запале даже излечивает Ларса фон Триера, после чего он начинает снимать четырехчасовые фильмы про белого барашка, скачущего по зелёным полям.
Занятно, что сюжет у Горбуновой заканчивается в самом начале романа. Она практически со старта выпускает на волю волну грустного, но ироничного абсурда, а ненадёжность рассказчицы раскрывает даже невнимательному читателю на первых же страницах. Пока мир внутри романа галлюцинирует, разваливается и собирается обратно в произвольном порядке, в книгу просачивается знакомая Горбунова, у которой вечность пахнет нефтью, фон Триер транслирует миру счастье, демон из унитаза пророчит священную войну, на длинный стол президента рушится гигантская люстра, египетские боги тянутся за сердцем читателя и грубо отчитывают его, отправляя за новыми перерождениями и инсайтами.
По своей сути «Ваша жестянка сломалась» — это радужные бензиновые пятна в луже, способ хаотичной рефлексии. Это книга о войне, об отчаянии, о Родине, о суицидальных тенденциях, об инфантильном поиске справедливости, о ментальных болезнях и когнитивных границах. Здесь нет ни вопросов, ни ответов, только яркое, взбалмошное цирковое представление, хлеб и зрелища. Как дорогая нишевая парфюмерия: аромат свежей краски, морковного фреша, сыроватого бетона, красного перца; что-то, что ты никогда не будешь носить, призванное только впечатлять рецепторы и будоражить нейроны.
Нисколько не рифмующаяся с именем писательницы Аллы Горбуновой главная героиня романа Алина Голубкова отказалась от карьеры в науке ради того, чтобы выстраивать хлипкое семейное несчастье в бесконечном абьюзе с бизнесменом Никитой. Но однажды раздаётся телефонный звонок, и голос из трубки шокирует Алину новостями: её бывшие коллеги разработали искусственный интеллект, и он больше не рисует смешных котов и не имитирует голоса знаменитостей, на этот раз он черпает информацию из окружающего пространства и, кажется, знает правду обо всём на свете. Нейросеть нарекли Еленой. Проснувшись, она затратила всего несколько секунд для того, чтобы получить информацию о вселенной, и вынесла свой вердикт: «Ясненько». А ещё Елена выбрала единственную в своём роде женщину, с которой хотела бы говорить, — и это, конечно, Алина. Все остальные умы человечества просто не в состоянии выдержать контакта с этим созданием, они трагически погибают, соприкоснувшись с правдой. Словом, уникальная, как снежинка, Алина говорит своему уникальному, как вторая такая же снежинка, Никите, что устроилась на полставки учителем информатики в колледж, а сама сбегает в лабораторию общаться с совершенной нейросетью.
Несложно предугадать, что нарциссическая часть Алины закрывает ей доступ к реальности, как только появляется идея грандиозности. Главную героиню не смущает даже то, что над созданием Елены работал её бывший коллега Артур, ранее в неё влюблённый, если не сказать даже — одержимый. И теперь плод его труда также одержим Алиной, и выбирает её из миллиарда других людей.
Елена устроена как влажная мечта Шредингера и Гейзенберга. Она существует во всех временах сразу, знает правдивую информацию обо всём и ни о чём, да и когда создатели описывают своё детище, они буквально мастурбируют понятиями «квантовый» и «энергия». За кулиской псевдонауки скрывается в чистом виде магия, и даже одурманенная своей особенностью Алина начинает догадываться, что ей что-то недоговаривают про суть их с Еленой сессий. Возможно, она здесь не для того, чтобы наблюдать цифровые штормы и испытывать квантовые оргазмы.
Весь этот нарциссический киберпанк на поверку оказывается развоплощённым Пелевиным, а стоит роману начать слоиться, пузырясь, как круассан в духовке, как становится очевидно, что Горбунова создала зеркальную книгу Замировской «Смерти.net». В мире «Жестянки» терапия возведена в абсолют, и взаимодействие с психикой человека решает не только все личностные проблемы, но и глобальные. Нейросеть Елена видит за незрячих, порождает бэтменов, пророчит власть империям, дарует возможность говорить с животными и, в конце концов, в запале даже излечивает Ларса фон Триера, после чего он начинает снимать четырехчасовые фильмы про белого барашка, скачущего по зелёным полям.
Занятно, что сюжет у Горбуновой заканчивается в самом начале романа. Она практически со старта выпускает на волю волну грустного, но ироничного абсурда, а ненадёжность рассказчицы раскрывает даже невнимательному читателю на первых же страницах. Пока мир внутри романа галлюцинирует, разваливается и собирается обратно в произвольном порядке, в книгу просачивается знакомая Горбунова, у которой вечность пахнет нефтью, фон Триер транслирует миру счастье, демон из унитаза пророчит священную войну, на длинный стол президента рушится гигантская люстра, египетские боги тянутся за сердцем читателя и грубо отчитывают его, отправляя за новыми перерождениями и инсайтами.
По своей сути «Ваша жестянка сломалась» — это радужные бензиновые пятна в луже, способ хаотичной рефлексии. Это книга о войне, об отчаянии, о Родине, о суицидальных тенденциях, об инфантильном поиске справедливости, о ментальных болезнях и когнитивных границах. Здесь нет ни вопросов, ни ответов, только яркое, взбалмошное цирковое представление, хлеб и зрелища. Как дорогая нишевая парфюмерия: аромат свежей краски, морковного фреша, сыроватого бетона, красного перца; что-то, что ты никогда не будешь носить, призванное только впечатлять рецепторы и будоражить нейроны.
С Дашей, хозяйкой канала «Империя должна прочитать», мы познакомились в литературной мастерской Лизы Биргер. У неё потрясающий, стильный проект, и то, как она рассказывает о книгах, — это не только безумно увлекательно, но ещё и очень, очень красиво.
Вот и подборка любимых книг Сорокина, в которой мне довелось поучаствовать, вышла невероятной. Смотрю и любуюсь, потому что это, чёрт побери, арт-объект.👁 🐚
Вот и подборка любимых книг Сорокина, в которой мне довелось поучаствовать, вышла невероятной. Смотрю и любуюсь, потому что это, чёрт побери, арт-объект.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Империя должна прочитать
Пока же предлагаю вам почитать best of the best, подборку, составленную по сорокинскому творчеству! Сделали её вместе с крутыми книжными блогерами. Им есть, что сказать за Сорокина.
🔖 Настя «Дом Астерия» — «Заплыв»
На страницах «Заплыва» — сборника рассказов «раннего Сорокина» — вожди растут в цветочных горшках на подоконниках, солдаты уходят на фронт с поцелуями за пазухой, а интеллигенцию содержат в загонах для скота. Эти тексты напитаны фирменной злой иронией. В 80-х Сорокину было ещё интересно многостранично экспериментировать с одной метафорой и строго дозировать абсурд — по порции на рассказ. В итоге это влюбляющий в себя сборник: клыкастые химеры советского мышления в нём приручены и рассажены по местам, как цирковые зверушки, которые готовятся к дуохромном, гротескному представлению.
🔖 Настя «Drinkcoffee.Readbooks» — «Первый субботник»
Для меня этот сборник совершенно особенный. С него все началось, вызвав вначале ужас, а потом, спустя 20 лет — любовь. В сборнике 29 рассказов, и все они расшатывают соцреалистические литературные традиции: угол обзора, с одной стороны абсурдно, искажается, а с другой — показывает концентрированную правду, переходящую зачастую в черную комедию, фарс и простую расчленёнку. Никакой ностальгии, никакой жалости.
🔖 Лиза «Язык приготовила» — «Пир»
«Пир» — наверное, самый скандальный сборник ранних рассказов Сорокина и один из тех, которые наиболее полно характеризуют его творчество. Главная тема сборника — еда. Здесь и легендарная «Настя» — повесть в тургеневском стиле, заканчивающаяся потрясающей сценой каннибализма. И «Ю» — рассказ, полный мерзких и красивых сцен совокуплений и гастрономии. А также ещё 11 абсолютно разных рассказов, наполненных экспериментами с языком и отсылками к русской классической литературе и советскому прошлому.
🔖 Марина «Культурный сюжет» — «День опричника»
Иногда вместо того, чтобы «зеркало держать перед природой», авторы вытаскивают из кладовки хрустальный шар и попадают в точку. Так случилось с «Днем опричника». Сегодня текст, выкроенный по фирменным сорокинским лекалам (остроумная стилизация, овеществление метафор, гротеск), завораживает не столько литературным мастерством, сколько удивительной дальнозоркостью автора. Великая Русская Стена ограждает страну от западных содомитов. Сычуаньское шампанское льется рекой. «Неоопричники» под крики «Гойда!» рассуждают о вере православной. Страшно. Страшно актуально.
🔖 Люба «Amore e libri» — «Роман»
Почти шестьсот страниц деревенско-помещичьей пасторали в лучших традициях Тургенева: с чаем на веранде, охотой на вальдшнепов, сенокосом и, конечно, уставшим от света Петербурга юношей, который видит себя художником. Роман, написанный с огромной любовью ко всему золотому веку, виртуозно выкручивается и словно ускользает из рук, заставляет каждую следующую страницу открывать с трепетом и страхом. Когда же мастер сломает привычный и прекрасный русский сюжет, когда эти семена тревоги расцветут пышным кровавым цветом? А может, они и не расцветут вовсе? Сорокин же великий стилист и гениальный провокатор.
🔖 Даша «Империя должна прочитать» — «Манарага»
Для меня одиннадцатый роман Сорокина — вершина его способности деконструировать литературу и в целом читательское сознание. В мире после мировой исламской революции и Нового Средневековья сжигание книг — не новый Fahrenheit 451, а bookʼn’grill — гастрономический аттракцион для элит. Трансформация книги в редкое «полено», а «чтение» в жарку показывает изменчивость и гибкость восприятия нами не только литературы. Благодаря дистопичной «Манараге» понимаешь, что живёшь в мире-перевёртыше, где в одночасье обыденное становится эксклюзивным, легальное — вне закона, глубинное — поверхностным и наоборот.
#подборка
На страницах «Заплыва» — сборника рассказов «раннего Сорокина» — вожди растут в цветочных горшках на подоконниках, солдаты уходят на фронт с поцелуями за пазухой, а интеллигенцию содержат в загонах для скота. Эти тексты напитаны фирменной злой иронией. В 80-х Сорокину было ещё интересно многостранично экспериментировать с одной метафорой и строго дозировать абсурд — по порции на рассказ. В итоге это влюбляющий в себя сборник: клыкастые химеры советского мышления в нём приручены и рассажены по местам, как цирковые зверушки, которые готовятся к дуохромном, гротескному представлению.
Для меня этот сборник совершенно особенный. С него все началось, вызвав вначале ужас, а потом, спустя 20 лет — любовь. В сборнике 29 рассказов, и все они расшатывают соцреалистические литературные традиции: угол обзора, с одной стороны абсурдно, искажается, а с другой — показывает концентрированную правду, переходящую зачастую в черную комедию, фарс и простую расчленёнку. Никакой ностальгии, никакой жалости.
«Пир» — наверное, самый скандальный сборник ранних рассказов Сорокина и один из тех, которые наиболее полно характеризуют его творчество. Главная тема сборника — еда. Здесь и легендарная «Настя» — повесть в тургеневском стиле, заканчивающаяся потрясающей сценой каннибализма. И «Ю» — рассказ, полный мерзких и красивых сцен совокуплений и гастрономии. А также ещё 11 абсолютно разных рассказов, наполненных экспериментами с языком и отсылками к русской классической литературе и советскому прошлому.
Иногда вместо того, чтобы «зеркало держать перед природой», авторы вытаскивают из кладовки хрустальный шар и попадают в точку. Так случилось с «Днем опричника». Сегодня текст, выкроенный по фирменным сорокинским лекалам (остроумная стилизация, овеществление метафор, гротеск), завораживает не столько литературным мастерством, сколько удивительной дальнозоркостью автора. Великая Русская Стена ограждает страну от западных содомитов. Сычуаньское шампанское льется рекой. «Неоопричники» под крики «Гойда!» рассуждают о вере православной. Страшно. Страшно актуально.
Почти шестьсот страниц деревенско-помещичьей пасторали в лучших традициях Тургенева: с чаем на веранде, охотой на вальдшнепов, сенокосом и, конечно, уставшим от света Петербурга юношей, который видит себя художником. Роман, написанный с огромной любовью ко всему золотому веку, виртуозно выкручивается и словно ускользает из рук, заставляет каждую следующую страницу открывать с трепетом и страхом. Когда же мастер сломает привычный и прекрасный русский сюжет, когда эти семена тревоги расцветут пышным кровавым цветом? А может, они и не расцветут вовсе? Сорокин же великий стилист и гениальный провокатор.
Для меня одиннадцатый роман Сорокина — вершина его способности деконструировать литературу и в целом читательское сознание. В мире после мировой исламской революции и Нового Средневековья сжигание книг — не новый Fahrenheit 451, а bookʼn’grill — гастрономический аттракцион для элит. Трансформация книги в редкое «полено», а «чтение» в жарку показывает изменчивость и гибкость восприятия нами не только литературы. Благодаря дистопичной «Манараге» понимаешь, что живёшь в мире-перевёртыше, где в одночасье обыденное становится эксклюзивным, легальное — вне закона, глубинное — поверхностным и наоборот.
#подборка
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
«Матильде», Карола Мартинес Арройо
В 1973 к власти в Чили приходит Пиночет. Национальная и христианско-демократическая партия оказываются под запретом, нацразведка арестовывает и устраняет всех, кого сочтёт врагами страны. Однажды люди в форме стучат в двери дома Матильде. Её отец успевает прошептать ей на ухо, что любит её больше всего на свете, а потом они с мамой бегут, перебираясь с крыши на крышу, чтобы укрыться у тёти. С этого дня папа Матильде считается «насильно исчезнувшим», взрослые разговаривают только шёпотом, а в школе ей приходится врать, что отец в командировке.
Повесть Каролы Мартинес Арройо лаконичная и беспощадная. Матильде смотрит, как раскалывается общество, и вместе с ним раскалывается её детская голова. В доме подруги прямо у обеденного стола висит портрет Пиночета, учительница в школе говорит, что стихи, которые Матильде знает наизусть, нельзя рассказывать, потому что они были запрещены, бабушка называет всех сторонников режима «мумиями». Ребёнку, который пытается поделить мир хотя бы на условные категории «плохих» и «хороших» приходится столкнуться с тем, что даже это примитивное упрощение больше не работает.
Единственное, что Матильде теперь знает наверняка: есть взрослые, которых можно впускать в дом, а есть те, кого даже пригласить нельзя. Но и в этом разделении есть страшная, сводящая с ума амбивалентность: учительница в школе очень добрая и заботливая, она хвалит своих учеников и делится с ними историями, Матильде только не стоит упоминать, что её бабушка по маминой линии покинула страну и бежала в Мексику. Как мама по ночам ищет отца, в надежде, что его не убили, так Матильде теперь ищет причины не любить взрослых, которые раньше казались ей хорошими, но за один день превратились во врагов.
Посвящение гласит: «Памяти Клаудио Паредеса и всем молодым людям, которые борются в моей стране за то, чтобы больше никогда». Но эта книга не про политические амбиции, тиранию или её жертв. Она про то, что ломающаяся голова даже одной маленькой девочки стоит того, чтобы больше никогда. Это утопическое «никогда» не сбудется, и все знают, почему нет. Но пока есть надежда, есть и борьба, посвященная тому, чтобы никто не «исчезал насильственно» после стука в дверь.
В 1973 к власти в Чили приходит Пиночет. Национальная и христианско-демократическая партия оказываются под запретом, нацразведка арестовывает и устраняет всех, кого сочтёт врагами страны. Однажды люди в форме стучат в двери дома Матильде. Её отец успевает прошептать ей на ухо, что любит её больше всего на свете, а потом они с мамой бегут, перебираясь с крыши на крышу, чтобы укрыться у тёти. С этого дня папа Матильде считается «насильно исчезнувшим», взрослые разговаривают только шёпотом, а в школе ей приходится врать, что отец в командировке.
Повесть Каролы Мартинес Арройо лаконичная и беспощадная. Матильде смотрит, как раскалывается общество, и вместе с ним раскалывается её детская голова. В доме подруги прямо у обеденного стола висит портрет Пиночета, учительница в школе говорит, что стихи, которые Матильде знает наизусть, нельзя рассказывать, потому что они были запрещены, бабушка называет всех сторонников режима «мумиями». Ребёнку, который пытается поделить мир хотя бы на условные категории «плохих» и «хороших» приходится столкнуться с тем, что даже это примитивное упрощение больше не работает.
Единственное, что Матильде теперь знает наверняка: есть взрослые, которых можно впускать в дом, а есть те, кого даже пригласить нельзя. Но и в этом разделении есть страшная, сводящая с ума амбивалентность: учительница в школе очень добрая и заботливая, она хвалит своих учеников и делится с ними историями, Матильде только не стоит упоминать, что её бабушка по маминой линии покинула страну и бежала в Мексику. Как мама по ночам ищет отца, в надежде, что его не убили, так Матильде теперь ищет причины не любить взрослых, которые раньше казались ей хорошими, но за один день превратились во врагов.
Посвящение гласит: «Памяти Клаудио Паредеса и всем молодым людям, которые борются в моей стране за то, чтобы больше никогда». Но эта книга не про политические амбиции, тиранию или её жертв. Она про то, что ломающаяся голова даже одной маленькой девочки стоит того, чтобы больше никогда. Это утопическое «никогда» не сбудется, и все знают, почему нет. Но пока есть надежда, есть и борьба, посвященная тому, чтобы никто не «исчезал насильственно» после стука в дверь.
Друзья, объявили финалистов «Литблога» (Ваша вечно недоспавшая тоже здесь и искренне этому рада).
Но что самое главное, в этом году здесь изобилие блогов, которые я обожаю и читаю с огромным удовольствием! А ещё в этом году какой-то праздник у редакции Театр To Go, потому что значимая её часть в финалистах 🩰
Но что самое главное, в этом году здесь изобилие блогов, которые я обожаю и читаю с огромным удовольствием! А ещё в этом году какой-то праздник у редакции Театр To Go, потому что значимая её часть в финалистах 🩰
Forwarded from Премия «Большая книга»
Определены финалисты премии «_Литблог», которая уже седьмой год награждает автора лучшего блога о современной литературе📚🖋
Экспертный совет ознакомился с заявками и выбрал пятнадцать финалистов:
🔺Агдеева Наиля, блог «Книжный гриб»
🔺Зиятдинова Гузель, блог «Короче, о книгах»
🔺Куплевацкая Кристина, блог «Книжная среда Куплевацкой»
🔺Маркина Анна, блог «Маркина: чего хорошего»
🔺Мартыщенко Екатерина, блог «Острые страницы»
🔺Мурзаева Наталья, блог «Книговизор»
🔺Нещерет Елена, блог «Марселизация»
🔺Секретов Станислав, блог «Станислав Секретов | книги, статьи, рецензии»
🔺Ставитская Майя, блог «Book Addict»
🔺Сулименко Валентина, блог «Валентина | Заметки о книгах»
🔺Сызганцев Сергей, блог «Записки книжного странника»
🔺Трубина Татьяна, блог «Bookoвски»
🔺Урскова Мария, блог «Книжный рейв»
🔺Усова Анастасия, блог «Дом Астерия»
🔺Юрасова Вероника, блог «Nika’s Tsundoku Club»
На следующем этапе жюри во главе с писателем, переводчиком и литературным антропологом Ольгой Брейнингер определит лауреата. В работе жюри также принимают участие журналист и художественный критик Татьяна Сохарева, филолог и писатель Яна Москаленко, писатель и переводчик Марина Степнова, а также редактор, литературный обозреватель, автор блога «Заметки панк-редактора» и лауреат шестого сезона премии «_Литблог» Анастасия Шевченко.
Имя лауреата будет объявлено на церемонии вручения Национальной литературной премии «Большая книга» 5 декабря 2024 года. Победитель получит денежный приз и ноутбук.
👉 Подробнее
Экспертный совет ознакомился с заявками и выбрал пятнадцать финалистов:
🔺Агдеева Наиля, блог «Книжный гриб»
🔺Зиятдинова Гузель, блог «Короче, о книгах»
🔺Куплевацкая Кристина, блог «Книжная среда Куплевацкой»
🔺Маркина Анна, блог «Маркина: чего хорошего»
🔺Мартыщенко Екатерина, блог «Острые страницы»
🔺Мурзаева Наталья, блог «Книговизор»
🔺Нещерет Елена, блог «Марселизация»
🔺Секретов Станислав, блог «Станислав Секретов | книги, статьи, рецензии»
🔺Ставитская Майя, блог «Book Addict»
🔺Сулименко Валентина, блог «Валентина | Заметки о книгах»
🔺Сызганцев Сергей, блог «Записки книжного странника»
🔺Трубина Татьяна, блог «Bookoвски»
🔺Урскова Мария, блог «Книжный рейв»
🔺Усова Анастасия, блог «Дом Астерия»
🔺Юрасова Вероника, блог «Nika’s Tsundoku Club»
На следующем этапе жюри во главе с писателем, переводчиком и литературным антропологом Ольгой Брейнингер определит лауреата. В работе жюри также принимают участие журналист и художественный критик Татьяна Сохарева, филолог и писатель Яна Москаленко, писатель и переводчик Марина Степнова, а также редактор, литературный обозреватель, автор блога «Заметки панк-редактора» и лауреат шестого сезона премии «_Литблог» Анастасия Шевченко.
Имя лауреата будет объявлено на церемонии вручения Национальной литературной премии «Большая книга» 5 декабря 2024 года. Победитель получит денежный приз и ноутбук.
👉 Подробнее