Мы шатались на Пасху по Москве по церковной, Ты глядела в то утро на меня одного. Помню, в лавке Гольдштейна я истратил целковый, Я купил тебе пряник в форме сердца мово.
Музыканты играли невозможное танго И седой молдаванин нам вина подливал. Помню, я наклонился, и шепнул тебе: «Танька…» Вот и все, что в то утро я тебе прошептал.
А бежал я из Крыма, и татарин Ахметка Дал мне женскую кофту и отправил в Стамбул, А в Стамбуле, опять же, — ипподром да рулетка, — проигрался вчистую и ремень подтянул.
Содержатель кофейни, полюбовник Нинэли, — Малый, тоже из русских, — дал мне дельный совет: «Уезжай из Стамбула. Говорят, что в Марселе полмильона с России, я узнал из газет».
И приплыл я в багажном в той Ахметкиной кофте, Как последнюю память, твое фото храня. Это фото я выкрал у фотографа Кости, Это фото в скитаньях утешало меня.
Помню, ночью осенней я вскрывал себе вены, Подобрал меня русский бывший штабс-капитан. А в июне в Марселе Бог послал мне Елену, И была она родом из мадьярских цыган.
Она пела романсы и страдала чахоткой, И неслышно угасла среди белого дня. И была она умной, и была она доброй, Говорила по-русски, и жалела меня.
Я уехал на север, я добрался до Польши, И на пристани в Гданьске, замерзая в снегу, Я почувствовал, Танька, не могу я так больше, Не могу я так больше, больше так не могу.
Мы же русские, Танька, мы приходим обратно, Мы встаем на колени, нам иначе нельзя Мы же русские, Танька, дураки и паскуды, Проститутки и воры, шулера и князья.
Мы шатались на Пасху по Москве по церковной, Ты глядела в то утро на меня одного. Помню, в лавке Гольдштейна я истратил целковый, Я купил тебе пряник в форме сердца мово.
Музыканты играли невозможное танго И седой молдаванин нам вина подливал. Помню, я наклонился, и шепнул тебе: «Танька…» Вот и все, что в то утро я тебе прошептал.
А бежал я из Крыма, и татарин Ахметка Дал мне женскую кофту и отправил в Стамбул, А в Стамбуле, опять же, — ипподром да рулетка, — проигрался вчистую и ремень подтянул.
Содержатель кофейни, полюбовник Нинэли, — Малый, тоже из русских, — дал мне дельный совет: «Уезжай из Стамбула. Говорят, что в Марселе полмильона с России, я узнал из газет».
И приплыл я в багажном в той Ахметкиной кофте, Как последнюю память, твое фото храня. Это фото я выкрал у фотографа Кости, Это фото в скитаньях утешало меня.
Помню, ночью осенней я вскрывал себе вены, Подобрал меня русский бывший штабс-капитан. А в июне в Марселе Бог послал мне Елену, И была она родом из мадьярских цыган.
Она пела романсы и страдала чахоткой, И неслышно угасла среди белого дня. И была она умной, и была она доброй, Говорила по-русски, и жалела меня.
Я уехал на север, я добрался до Польши, И на пристани в Гданьске, замерзая в снегу, Я почувствовал, Танька, не могу я так больше, Не могу я так больше, больше так не могу.
Мы же русские, Танька, мы приходим обратно, Мы встаем на колени, нам иначе нельзя Мы же русские, Танька, дураки и паскуды, Проститутки и воры, шулера и князья.
Just as the Bitcoin turmoil continues, crypto traders have taken to Telegram to voice their feelings. Crypto investors can reduce their anxiety about losses by joining the “Bear Market Screaming Therapy Group” on Telegram. Telegram is a leading cloud-based instant messages platform. It became popular in recent years for its privacy, speed, voice and video quality, and other unmatched features over its main competitor Whatsapp. With the administration mulling over limiting access to doxxing groups, a prominent Telegram doxxing group apparently went on a "revenge spree." Content is editable within two days of publishing How to create a business channel on Telegram? (Tutorial)
from us
