Без сомнения, один из самых интересных философов аналитической традиции Ричард Рорти в своей книге "Случайность, ирония, солидарность" предлагал эту формулу как решение многих глобальных проблем, в том числе и проблему религиозных и идеологических конфликтов. Ну правда, если принять, что наша религиозная, национальная и культурная принадлежность – это результат огромного количества случайных совпадений, начиная с места рождения, можно начать к очень многому относиться иронически. А это, в свою очередь, дает пространство для доброжелательного принятия: потому что ирония относится, в первую очередь, к себе.
Увы, эта формула, такая соблазнительная, сейчас больше не работает. Ирония Рорти была альтернативой серьезности модерна, его больших нарративов: христианства, коммунизма, национального мифа. Но сейчас ирония выступает как альтернатива вот этой вот осциллирующей серьезности метамодерна. И получается, что каждый раз эта ирония направлена на конкретное высказывание конкретного человека. И она сразу же воспринимается как атака на личность говорящего, нарушение личных границ, обесценивание, токсичность, неэкологичность и все остальные модные нынче термины (про это я писал тут ранее неоднократно). Когда ты критикуешь фильм, который посмотрел твой друг – ты критикуешь не фильм, а своего друга, его вкус. Когда ты говоришь, что не любишь блюдо, которое любит твой знакомый, ты критикуешь не блюдо, а своего знакомого.
Все эти прекрасные античные риторические ухищрения "критикуй аргументы, а не человека" не работают, потому что сейчас человек это и есть его аргументы. В отсутствие метанарративов он собрал свой собственный микронарратив, а потому критика слов – это уже критика личности. Например, в разговорах с психологами и психотерапевтами, особенно, почему-то, от гештальтистов, я не раз слышал, что если я критикую психологию за некоторую слабость психологической оптики в некоторых вопросах, на самом деле я критикую конкретных психологов, которые инвестировали в это время, душу, свои чаяния и ожидания.
Вот тут мы и подходим к разгадке. У Рорти там перед стадией "иронии" есть стадия "случайности". Если ты оторвался от метанарративов, занимаешься становлением своего субъекта, формируешь свое Я, ужас в том, чтобы признать, что то, что является твоим нарративом, является той самой случайностью. Потому что ну как же так, не может быть так, что это было просто так.
Современному помешанному на своем Я человеку невыносимо думать, что его уникальная личность сформировалась примерно как вот куча курток гостей на диване во время хорошей пьянки: гости приходили в случайном порядке, бросали куртки одну на другую, потом кто-то вынимал куртку, чтобы выйти покурить, и набрасывал ее наверх, и так далее. Получился ли какой-то порядок, структура? Да, безусловно. Уникальный он? Безусловно. Но очевидно, что в такой структуре мало что предопределено вот этим самым диваном. Разве что размером и способностью выдержать достаточно большое количество курток.
Тут и проходит линия разрыва: очень хочется отделиться от больших нарративов, но свой личный у тебя собирается так, что тебя это не очень-то и радует. Признавать этого не хочется, потому что признать это значит признать случайность своего Я.
Без сомнения, один из самых интересных философов аналитической традиции Ричард Рорти в своей книге "Случайность, ирония, солидарность" предлагал эту формулу как решение многих глобальных проблем, в том числе и проблему религиозных и идеологических конфликтов. Ну правда, если принять, что наша религиозная, национальная и культурная принадлежность – это результат огромного количества случайных совпадений, начиная с места рождения, можно начать к очень многому относиться иронически. А это, в свою очередь, дает пространство для доброжелательного принятия: потому что ирония относится, в первую очередь, к себе.
Увы, эта формула, такая соблазнительная, сейчас больше не работает. Ирония Рорти была альтернативой серьезности модерна, его больших нарративов: христианства, коммунизма, национального мифа. Но сейчас ирония выступает как альтернатива вот этой вот осциллирующей серьезности метамодерна. И получается, что каждый раз эта ирония направлена на конкретное высказывание конкретного человека. И она сразу же воспринимается как атака на личность говорящего, нарушение личных границ, обесценивание, токсичность, неэкологичность и все остальные модные нынче термины (про это я писал тут ранее неоднократно). Когда ты критикуешь фильм, который посмотрел твой друг – ты критикуешь не фильм, а своего друга, его вкус. Когда ты говоришь, что не любишь блюдо, которое любит твой знакомый, ты критикуешь не блюдо, а своего знакомого.
Все эти прекрасные античные риторические ухищрения "критикуй аргументы, а не человека" не работают, потому что сейчас человек это и есть его аргументы. В отсутствие метанарративов он собрал свой собственный микронарратив, а потому критика слов – это уже критика личности. Например, в разговорах с психологами и психотерапевтами, особенно, почему-то, от гештальтистов, я не раз слышал, что если я критикую психологию за некоторую слабость психологической оптики в некоторых вопросах, на самом деле я критикую конкретных психологов, которые инвестировали в это время, душу, свои чаяния и ожидания.
Вот тут мы и подходим к разгадке. У Рорти там перед стадией "иронии" есть стадия "случайности". Если ты оторвался от метанарративов, занимаешься становлением своего субъекта, формируешь свое Я, ужас в том, чтобы признать, что то, что является твоим нарративом, является той самой случайностью. Потому что ну как же так, не может быть так, что это было просто так.
Современному помешанному на своем Я человеку невыносимо думать, что его уникальная личность сформировалась примерно как вот куча курток гостей на диване во время хорошей пьянки: гости приходили в случайном порядке, бросали куртки одну на другую, потом кто-то вынимал куртку, чтобы выйти покурить, и набрасывал ее наверх, и так далее. Получился ли какой-то порядок, структура? Да, безусловно. Уникальный он? Безусловно. Но очевидно, что в такой структуре мало что предопределено вот этим самым диваном. Разве что размером и способностью выдержать достаточно большое количество курток.
Тут и проходит линия разрыва: очень хочется отделиться от больших нарративов, но свой личный у тебя собирается так, что тебя это не очень-то и радует. Признавать этого не хочется, потому что признать это значит признать случайность своего Я.
Telegram is a leading cloud-based instant messages platform. It became popular in recent years for its privacy, speed, voice and video quality, and other unmatched features over its main competitor Whatsapp. Telegram has announced a number of measures aiming to tackle the spread of disinformation through its platform in Brazil. These features are part of an agreement between the platform and the country's authorities ahead of the elections in October. How to Create a Private or Public Channel on Telegram? How to Create a Private or Public Channel on Telegram? Ng Man-ho, a 27-year-old computer technician, was convicted last month of seven counts of incitement charges after he made use of the 100,000-member Chinese-language channel that he runs and manages to post "seditious messages," which had been shut down since August 2020.
from us
