8 февраля
Я действительно был поражен столь несправедливым налогом на театры, налогом, которому в одинаковой степени подвергли вредные удовольствия, просто забаву и образовательные необходимые спектакли. Все это произошло потому, что у нас в палатах, как Верхней, так и Нижней, есть представители всякой специальности — только нет представителей, способных защитить искусство и театр не как забаву, а как необходимый регулятор в животной и умственной жизни народа.
Характерно сообщение из Архангельска о закрытии театра. В XX веке в России существуют колдуны, прорицатели, ведьмы — и до сих пор театр считается местом дьявола и его клевретов, вредным для народа. Как же после этого говорить о народном театре и о том, что надо народ отвлечь от пьянства и игры в карты. Нельзя же думать, что, перестав пить, народ все свободное время употребит на чтение псалмов. Как все это просто глупо и непрактично, и как всякое, даже благое намерение, у нас превращается в еще вреднейшую форму греха.
= Теляковский, 1916 =
Я действительно был поражен столь несправедливым налогом на театры, налогом, которому в одинаковой степени подвергли вредные удовольствия, просто забаву и образовательные необходимые спектакли. Все это произошло потому, что у нас в палатах, как Верхней, так и Нижней, есть представители всякой специальности — только нет представителей, способных защитить искусство и театр не как забаву, а как необходимый регулятор в животной и умственной жизни народа.
Характерно сообщение из Архангельска о закрытии театра. В XX веке в России существуют колдуны, прорицатели, ведьмы — и до сих пор театр считается местом дьявола и его клевретов, вредным для народа. Как же после этого говорить о народном театре и о том, что надо народ отвлечь от пьянства и игры в карты. Нельзя же думать, что, перестав пить, народ все свободное время употребит на чтение псалмов. Как все это просто глупо и непрактично, и как всякое, даже благое намерение, у нас превращается в еще вреднейшую форму греха.
= Теляковский, 1916 =
8 февраля
У публики я имела большой успех, а газеты, конечно, выругали, и от этого один день была горечь. А потом — ничего, прошло.
= Коонен, 1917 =
У публики я имела большой успех, а газеты, конечно, выругали, и от этого один день была горечь. А потом — ничего, прошло.
= Коонен, 1917 =
9 февраля
Чай пил со Стаховичем. Он очень стоически отнесся к тому, что ему сегодня Румянцев передал — условия создания грандиозного театра в Петербурге с Шаляпиным во главе, приглашают его, Стаховича, к ним в директоры. Тот же театр будто бы приглашает меня в главные режиссеры. Вероятно, все это одна из очередных «чушей». Обедал с ним у Станиславского, у которого время прошло в разговорах, бесплодных, по существу фальшивых, на самые разнообразные темы. Я бы по старой памяти сказал Косте, что он мил, если бы не знал его московской кулаческой закваски и его душевной паники. Сулер совсем здоровьем плох.
= Бенуа, 1916 =
Чай пил со Стаховичем. Он очень стоически отнесся к тому, что ему сегодня Румянцев передал — условия создания грандиозного театра в Петербурге с Шаляпиным во главе, приглашают его, Стаховича, к ним в директоры. Тот же театр будто бы приглашает меня в главные режиссеры. Вероятно, все это одна из очередных «чушей». Обедал с ним у Станиславского, у которого время прошло в разговорах, бесплодных, по существу фальшивых, на самые разнообразные темы. Я бы по старой памяти сказал Косте, что он мил, если бы не знал его московской кулаческой закваски и его душевной паники. Сулер совсем здоровьем плох.
= Бенуа, 1916 =
9 февраля
Я редко видел более глупую публику, как сегодня. Она смеялась совершенно не вовремя и неизвестно отчего и тем вышибала артистов из настроения.
= Теляковский, 1916 =
Я редко видел более глупую публику, как сегодня. Она смеялась совершенно не вовремя и неизвестно отчего и тем вышибала артистов из настроения.
= Теляковский, 1916 =
9 февраля
Мариинский театр с генеральной репетицией «Метели», смертной тоски сановного автора и такой скуки, что даже возмущаться не хочется.
= Прокофьев, 1916 =
Мариинский театр с генеральной репетицией «Метели», смертной тоски сановного автора и такой скуки, что даже возмущаться не хочется.
= Прокофьев, 1916 =
10 февраля
День прошел в двух репетициях с Качаловым и Германовой. Репетиции были плодотворны (Володя Немирович-Данченко совсем не является). Но, Боже мой, какой-то это действительно сизифов труд. Дотащить — дотащу спектакль до правды, и снова театральная тележка скатывается на колеса штампа и безвкусного актерского кокетства под самую гору. Все же как будто что-то настоящее начинает назревать. Германову я, по крайней мере, сбил с ее вялости, сухости, глупого тона. Актриса она странная, капризная и несносная, пока ей делаешь замечания, а затем все же всякие замечания не без виртуозности исполняет. Качалов — тот еще более податлив, но как будто и коварен. Мне кажется, что теперь он такой, а затем на спектакле вдруг все побросает.
Днем ужасная была репетиция, страдал. Вечером ходил на сцену во время «Царя Федора». Удивительно, кому нужна эта фальшь!
= Бенуа, 1915 =
День прошел в двух репетициях с Качаловым и Германовой. Репетиции были плодотворны (Володя Немирович-Данченко совсем не является). Но, Боже мой, какой-то это действительно сизифов труд. Дотащить — дотащу спектакль до правды, и снова театральная тележка скатывается на колеса штампа и безвкусного актерского кокетства под самую гору. Все же как будто что-то настоящее начинает назревать. Германову я, по крайней мере, сбил с ее вялости, сухости, глупого тона. Актриса она странная, капризная и несносная, пока ей делаешь замечания, а затем все же всякие замечания не без виртуозности исполняет. Качалов — тот еще более податлив, но как будто и коварен. Мне кажется, что теперь он такой, а затем на спектакле вдруг все побросает.
Днем ужасная была репетиция, страдал. Вечером ходил на сцену во время «Царя Федора». Удивительно, кому нужна эта фальшь!
= Бенуа, 1915 =
10 февраля
В прежние войны сборы в театрах падали. Эта война в этом отношении представляет большое и единственное исключение — теперь театры все работают так, как никогда не работали. Это касается не только театров, но и кинематографов и других зрелищ
С 8½ часов до 10½ часов я присутствовал в репетиционном зале на репетиции Фокиным «Арагонской хоты». Вся репетиция длилась около 3-х часов, несмотря на то, что балет сам идет всего около 9-ти минут.
= Теляковский, 1916 =
В прежние войны сборы в театрах падали. Эта война в этом отношении представляет большое и единственное исключение — теперь театры все работают так, как никогда не работали. Это касается не только театров, но и кинематографов и других зрелищ
С 8½ часов до 10½ часов я присутствовал в репетиционном зале на репетиции Фокиным «Арагонской хоты». Вся репетиция длилась около 3-х часов, несмотря на то, что балет сам идет всего около 9-ти минут.
= Теляковский, 1916 =
11 февраля
Сегодня я был у военного министра, с которым говорил по поводу призыва наших артистов, освобождения и отсрочек. Министр находит совершенно недопустимым закрыть театры на 3-й год войны, ибо это будет истолковано слабостью и недостатком людей, а потому он обещал полное содействие.
В 6 часов у меня был итальянский посол Карлотти, который просил, чтобы я его принял, чтобы переговорить о возможности показать в театре кинематографическую фильму, полученную из Италии, о действии итальянских войск на войне.
= Теляковский, 1917 =
Сегодня я был у военного министра, с которым говорил по поводу призыва наших артистов, освобождения и отсрочек. Министр находит совершенно недопустимым закрыть театры на 3-й год войны, ибо это будет истолковано слабостью и недостатком людей, а потому он обещал полное содействие.
В 6 часов у меня был итальянский посол Карлотти, который просил, чтобы я его принял, чтобы переговорить о возможности показать в театре кинематографическую фильму, полученную из Италии, о действии итальянских войск на войне.
= Теляковский, 1917 =
13 февраля
Вечером был в Драматическом театре (Каретный ряд), смотрел комедию О. Уайльда «Легкомысленная комедия для серьезных людей», не понравилась; соль писателя для меня непонятна, чужда; водевиль «Вечер у Шуфлери» — устарел; играли хорошо в обеих пьесах. Нога болела.
= Орешников, 1915 =
Вечером был в Драматическом театре (Каретный ряд), смотрел комедию О. Уайльда «Легкомысленная комедия для серьезных людей», не понравилась; соль писателя для меня непонятна, чужда; водевиль «Вечер у Шуфлери» — устарел; играли хорошо в обеих пьесах. Нога болела.
= Орешников, 1915 =
13 февраля
Думала я пойти в пятницу в Художественный на «На всякого мудреца довольно простоты». Н-но!.. С театром у меня всегда одна история: мне кажется, что я не имею права просить на это денег, что это не хорошо... Не потому, что такая дороговизна... Это чувство было во мне всегда, т. е. давно... Будь деньги мои, — за них отвечать мне некому, кроме себя, и поэтому я могу себе позволить все, что мне угодно. Но деньги — не мои. Не я зарабатываю их, и потому я обязана сократиться, когда их приходиться тратить так много. Какая глупая вещь деньги! Бесит она меня, потому что, будучи так презренны, оне так всесильны.
Глупые люди, сделавшие так!!..
= Пташкина, 1918 =
Думала я пойти в пятницу в Художественный на «На всякого мудреца довольно простоты». Н-но!.. С театром у меня всегда одна история: мне кажется, что я не имею права просить на это денег, что это не хорошо... Не потому, что такая дороговизна... Это чувство было во мне всегда, т. е. давно... Будь деньги мои, — за них отвечать мне некому, кроме себя, и поэтому я могу себе позволить все, что мне угодно. Но деньги — не мои. Не я зарабатываю их, и потому я обязана сократиться, когда их приходиться тратить так много. Какая глупая вещь деньги! Бесит она меня, потому что, будучи так презренны, оне так всесильны.
Глупые люди, сделавшие так!!..
= Пташкина, 1918 =
14 февраля
Беда, когда еще полиция занимается театральными постановками. Наш пристав полковник Спиридонов как бывший ординарец Скобелева написал апофеоз в виде речи, сказанной Скобелевым в Париже, потом собственные стихи с музыкой Глазунова и военная живая картина. Все это, наконец, сегодня поставили в конце спектакля, и вышел балаган. Как я и предполагал, антракт длинный еще расхолодил публику. Ходотов был ниже всякой критики как Скобелев. Эффекта не получилось, и. конечно, этот апофеоз давать нельзя.
= Теляковский, 1915 =
Беда, когда еще полиция занимается театральными постановками. Наш пристав полковник Спиридонов как бывший ординарец Скобелева написал апофеоз в виде речи, сказанной Скобелевым в Париже, потом собственные стихи с музыкой Глазунова и военная живая картина. Все это, наконец, сегодня поставили в конце спектакля, и вышел балаган. Как я и предполагал, антракт длинный еще расхолодил публику. Ходотов был ниже всякой критики как Скобелев. Эффекта не получилось, и. конечно, этот апофеоз давать нельзя.
= Теляковский, 1915 =
15 февраля
Побывал в театре на «Горе от ума», на совещаниях с разными чинами, затем обедал у Трояновских вместе с Грабарем и Ларионовым. Ларионов очень мил, но совершенный дуралей. В голове — сапоги всмятку и нуль культуры. Господи, как трудно говорить с людьми именно из-за этих разных степеней культуры. Впрочем, важнее гораздо сердце, но и оно требует культуры…
= Бенуа, 1915 =
Побывал в театре на «Горе от ума», на совещаниях с разными чинами, затем обедал у Трояновских вместе с Грабарем и Ларионовым. Ларионов очень мил, но совершенный дуралей. В голове — сапоги всмятку и нуль культуры. Господи, как трудно говорить с людьми именно из-за этих разных степеней культуры. Впрочем, важнее гораздо сердце, но и оно требует культуры…
= Бенуа, 1915 =
15 февраля
Хочу в Париж, хочу в омут, хочу тонуть в самых глубоких безднах.
Не могу больше так жить.
Вон из Камерного театра — из скучного колеса честных обязанностей!
Надоело.
= Коонен, 1917 =
Хочу в Париж, хочу в омут, хочу тонуть в самых глубоких безднах.
Не могу больше так жить.
Вон из Камерного театра — из скучного колеса честных обязанностей!
Надоело.
= Коонен, 1917 =
15 февраля
Вечером «Павел I» — 1-е пред[ставление] — у Незлобина. Мороз, в театре все в шубах. Пьеса очень слабая. Все фальшиво. Постановка в сукнах ужасна. Марджанов — вид[имо] полная бездарность. Актеры — хамы.
= Сомов, 1918 =
Вечером «Павел I» — 1-е пред[ставление] — у Незлобина. Мороз, в театре все в шубах. Пьеса очень слабая. Все фальшиво. Постановка в сукнах ужасна. Марджанов — вид[имо] полная бездарность. Актеры — хамы.
= Сомов, 1918 =
16 февраля
С сегодняшнего дня по условию «Пиром во время чумы» заведую я. […] Был на репетиции и Станиславский, говорил много прекрасного, но, как всегда, и много нелепого. Ужасно, когда он начинает насиловать и собственную, и чужую фантазию. «Каменным гостем» руководит тем временем Володя [Немирович], который, как мне потом передали, строго держится моего плана.
В первый раз удалось старика заинтересовать моей работой с Дурасовой по «Трактирщице». Я буду бесконечно счастлив, если мне удастся спасти эту огромную артистку для нашей сцены. […] Зашел к Дурасовой и сообщил ей приятную весть, и позанимался ролью, но из последнего ничего не вышло, и мы просто проболтали часа полтора. У нас теперь с ней настоящая заговорщическая дружба. В сущности, она единственный человек в театре, в которого можно верить и с которым можно говорить на человеческом языке. Впрочем, сейчас я вообще в фаворе в театре. Германова и Качалов прямо в ужасе, что я их покидаю на время, да и другим все кажется действительно счастье, что, наконец, нашелся руководитель, который зря не мучает, определенно знает, что хочет, и умеет как никто пользоваться природными свойствами каждого актера.
= Бенуа, 1915 =
С сегодняшнего дня по условию «Пиром во время чумы» заведую я. […] Был на репетиции и Станиславский, говорил много прекрасного, но, как всегда, и много нелепого. Ужасно, когда он начинает насиловать и собственную, и чужую фантазию. «Каменным гостем» руководит тем временем Володя [Немирович], который, как мне потом передали, строго держится моего плана.
В первый раз удалось старика заинтересовать моей работой с Дурасовой по «Трактирщице». Я буду бесконечно счастлив, если мне удастся спасти эту огромную артистку для нашей сцены. […] Зашел к Дурасовой и сообщил ей приятную весть, и позанимался ролью, но из последнего ничего не вышло, и мы просто проболтали часа полтора. У нас теперь с ней настоящая заговорщическая дружба. В сущности, она единственный человек в театре, в которого можно верить и с которым можно говорить на человеческом языке. Впрочем, сейчас я вообще в фаворе в театре. Германова и Качалов прямо в ужасе, что я их покидаю на время, да и другим все кажется действительно счастье, что, наконец, нашелся руководитель, который зря не мучает, определенно знает, что хочет, и умеет как никто пользоваться природными свойствами каждого актера.
= Бенуа, 1915 =
18 февраля
Наши артисты Ходотов и Делазари имеют такой успех на вечеринках и попойках, устраиваемых Великими Князьями, что Ходотов уже стал рассказывать будто ждет производства в заслуженные артисты, а Делазари — в солисты от мандолины. Как это ни смешно, но в настоящее время чисто смешное делается серьезным и совершившимся фактом, а серьезное и верное оказывается смешным. Либерал Ходотов играет на два фронта — подобострастен к высоким мира сего Великим Князьям, с одной стороны, Распутину — с другой, а также не теряет случая выказать себя свободомыслящим левым. Хотя, в общем, он там, где вино и где можно нарезаться. С Распутиным Ходотов на «ты» и сам рассказывает, как ему бывает трудно, когда одновременно его к телефону требуют и Распутин, и Великий Князь Игорь Константинович. Все это передается в театре и служит предметом разговоров.
= Теляковский, 1916 =
Наши артисты Ходотов и Делазари имеют такой успех на вечеринках и попойках, устраиваемых Великими Князьями, что Ходотов уже стал рассказывать будто ждет производства в заслуженные артисты, а Делазари — в солисты от мандолины. Как это ни смешно, но в настоящее время чисто смешное делается серьезным и совершившимся фактом, а серьезное и верное оказывается смешным. Либерал Ходотов играет на два фронта — подобострастен к высоким мира сего Великим Князьям, с одной стороны, Распутину — с другой, а также не теряет случая выказать себя свободомыслящим левым. Хотя, в общем, он там, где вино и где можно нарезаться. С Распутиным Ходотов на «ты» и сам рассказывает, как ему бывает трудно, когда одновременно его к телефону требуют и Распутин, и Великий Князь Игорь Константинович. Все это передается в театре и служит предметом разговоров.
= Теляковский, 1916 =
19 февраля
Лаврентьев мне говорил, что на репетиции в Александринском театре Юрьев курил в зрительном зале и бросал на ковер окурки. Я просил барона Кусова дело это расследовать и Юрьеву сделать внушение.
= Теляковский, 1915 =
Лаврентьев мне говорил, что на репетиции в Александринском театре Юрьев курил в зрительном зале и бросал на ковер окурки. Я просил барона Кусова дело это расследовать и Юрьеву сделать внушение.
= Теляковский, 1915 =
19 февраля
Вечером был у барона Дризена на заседании «Старого театра». Никого из поименованных grand-maître’ов (Бенуа, Рерих и прочие) не было, но всё же довольно интересно рассуждали, хотя меня сковывала безудержная скука, когда застревали в глубине веков.
= Прокофьев, 1916 =
Вечером был у барона Дризена на заседании «Старого театра». Никого из поименованных grand-maître’ов (Бенуа, Рерих и прочие) не было, но всё же довольно интересно рассуждали, хотя меня сковывала безудержная скука, когда застревали в глубине веков.
= Прокофьев, 1916 =
19 февраля
Масленица! Ну и что ж? Масленица так Масленица, но она мне ничего нового не принесла. Ну, решительно — ничего! Блины? Ничего нового и самое обыкновенное кушанье! Их не люблю! Сегодня была в школе, на спектакле. Я не играю и бешусь! Черт знает, почему эта несчастная болезнь отняла у меня роль и удовольствие.
= Островская, 1916 =
Масленица! Ну и что ж? Масленица так Масленица, но она мне ничего нового не принесла. Ну, решительно — ничего! Блины? Ничего нового и самое обыкновенное кушанье! Их не люблю! Сегодня была в школе, на спектакле. Я не играю и бешусь! Черт знает, почему эта несчастная болезнь отняла у меня роль и удовольствие.
= Островская, 1916 =
20 февраля
Я смотрел в Мариинском театре поэтический балет Чайковского «Спящая красавица». Весь театр расцвел радостью, когда на сцене пруд, покрытый туманом, по которому плывет очарованная ладья, внезапно превращается в сияющий огнями дворец.
И я сказал себе, что и русская ладья тоже несется по водам, над которыми навис туман. Но я боюсь, что, когда произойдет смена декораций, мы увидим перед собой что-то совсем другое, только не залитый огнями дворец...
= Палеолог, 1916 =
Я смотрел в Мариинском театре поэтический балет Чайковского «Спящая красавица». Весь театр расцвел радостью, когда на сцене пруд, покрытый туманом, по которому плывет очарованная ладья, внезапно превращается в сияющий огнями дворец.
И я сказал себе, что и русская ладья тоже несется по водам, над которыми навис туман. Но я боюсь, что, когда произойдет смена декораций, мы увидим перед собой что-то совсем другое, только не залитый огнями дворец...
= Палеолог, 1916 =