tgoop.com/travkinatxt/1079
Last Update:
Писательская честность Ч.2
Быть в контакте со своим травматическим опытом — это значит быть и в контакте и с той частью своего опыта, которая говорит: «Я — жертва». Быть жертвой на глазах у мира, который восхищается силой, одурманен успехом и боится сострадания, на глазах у мира, который редко отказывается воспользоваться чьей-то слабостью — непросто. У нас как у культуры всё ещё очень мало понимания, какая ролевая модель может включать себя ипостась «жертвы». Мы стыдливо заменяем это бьющее нас под дых слово «выжившим» (surviver), чтобы опыт насилия больше вписывался в нарратив успеха и достигаторства, а жертва чувствовала себя более активной участницей событий. Но страшная правда травмы в том, что когда ты жертва, ты ничего не можешь сделать с чем-то, что в разы сильнее и больше тебя — а ипостась выжившего появится уже после, когда ты убедишься, что выжила. Надо ли говорить, что никто лишний раз не хочет думать об этом ощущении? И не хочет, чтобы о нем ему напоминали.
Но не быть в контакте с опытом жертвы — значит отбросить всё, что может принести осмысление этого опыта, в том числе — избавление от суетных страхов и придуманных другими табу, жизнестойкость и умение быть подобно протекающей сквозь камни, регенерирующую силу жизни. Пытаться сдержать свою судьбу и обратить опыт вспять — значит отказаться от движения и трансформации, а с ними и от того, чтобы быть живой. В конце-концов, если вытрясти пепел, как пыль с ковра, то Фениксу не из чего будет возрождаться!
Драйвером моего прозаического письма эти 2,5 года был травматический опыт войны. Это — моя реальность и другой у меня пока нет. Я не делала выбор вдохновляться военной травмой, как не делала выбор получить такой опыт. Война и письмо о её боли — то, что случилось со мной помимо моей воли. Я сделала с этим опытом то, что смогла. И я не могу своим усилием изменить ни то, что со мной произошло, ни то, кем я стала, ни то, что мне хочется об этом писать.
Но я могу выбирать, что делать с этим дальше. Пытаться деловито оставить свою писательскую реальность в прошлом при том, что моя человеческая реальность остаётся там же — довольно безумно. Зачем мне это? О какой нормальности в этом пиздоватом мире вообще может идти речь?!
Как писательница я бы хотела научиться жить со всеми безднами и чудовищами, которых открыла и продолжает освещать во мне война. Принять тот факт, что теперь они будут писать вместе со мной. Я хочу просто дать своему письму быть — таким, какое оно получается, даже если я не понимаю его и его пользу. Это единственное, что я собираюсь от него хотеть: чтобы оно просто жило и было.
Думаю, так начинается новый период в моей писательской жизни: путь примирения со своим писательским опытом — а может быть, а со всем своим авторским опытом. Когда-то он должен закончиться исцелением (надеюсь, доживем). А пока что я просто больше не буду недоумевать, почему я не могу писать «что-то нормальное». И перестану переживать за то, что мои тексты годны только для того, чтобы в гробовом молчании устроить в засушливых регионах планеты систему орошения слезами читателей. А может быть, это вообще лучший способ получить тонну воды в день, чтобы поливать своё выжженное поле в ожидании всходов…
Пожалуйста, поддержите блог «Настигло» любым донатом!
Подписаться на Патреон
BY Настигло
Share with your friend now:
tgoop.com/travkinatxt/1079