Несколько слов о выходцах из дальнего зарубежья, которые решили вступить в доблестные ряды нашего сказочного воинства, приехали из далеких краев и участвуют в общем деле с оружием в руках. Их немного, я думаю, что статистически незаметное число. Но то, как с ними поступает система, — симптоматично и показательно, потому что такое же отношение всё чаще просматривается со стороны руководства в широком смысле этого слова к самым что ни на есть коренным гражданам нашей волшебной страны, и чем дальше, тем больше.
Мне встречались выходцы из Непала, Шри-Ланки, Кубы, Африки и арабских стран, Латинской Америки. Разных специальностей, возраста, образования. Мотивы разные: кто-то стремится через службу стать нашим гражданином, кто-то надеется перезапустить свою жизнь. Повторю — их очень немного, но их проблемы, — одни и те же, они одинаковы вне зависимости от того, откуда они прибыли.
Проблема этих людей в том, что они верят в здравый смысл. У них, в основном — выходцев с глобального Юга, есть представление, что такое армия и что такое армейский здравый смысл. И он действительно, как и нам казалось еще совсем недавно, существует, — этот универсальный, может быть международный, военный здравый смысл. Он, в частности, говорит нам, что если армия заполучает некоего рекрута, контрактует его, мобилизует, призывает — не важно, она должна употребить его максимально эффективно.
И вот люди едут воевать на нашей стороне. И обнаруживают, что не существует никакого языкового обучения, которое дало бы им хотя бы базовые навыки взаимодействия с теми людьми, с которыми им придется служить. Они сталкиваются с тем, что их не группируют по языковому признаку, чтобы взаимодействие хотя бы в группе было возможно, а к группам могли бы быть прикомандированы какие-то переводчики. Напротив, их распихивают по подразделениям, где они, как правило, оказываются пятым колесом. Любые их навыки и дарования сводит на нет языковой барьер.
Большинство из тех, кого я встречал, ввиду полного незнания русского языка и невозможности с ними контактировать, вне зависимости от формального обучения и должности попадают в подразделения обеспечения. Носят на фронт необходимое. Роют ямы и строят блиндажи. Пилят и носят бревна. И это, конечно, неплохо. Это тоже работа, и она тоже нужна.
Но неужели мы считаем, что рыть окопы — самое эффективное использование для, например, капитана медицинской службы с высшим военным и с высшим гражданским образованием и опытом военных действий? Мне так не кажется.
Еще одна проблема — взаимодействие с врачами. Иностранцы служат в прифронтовой зоне и получают ранения. Полное незнание русского языка — из-за отсутствия обучения из-за нарушения здравого смысла — приводит к тому, что они не могут полноценно сообщить врачам о своих хронических заболеваниях, об аллергии на препараты и прочем, а врачи не могут объяснить им ни суть проводимых процедур, ни требования и ограничения, которые они должны соблюдать во время лечения. Бывают случаи, когда ни военный врач не знает английского языка, ни сам иностранный гражданин — но при этом наш военнослужащий! — не знает ни русского, ни английского языка, и им приходится переводить через один-два-три других языка. Хорошо ли это? Наверное, нет.
Разумеется, этот текст не про катастрофу. Просто про еще один, очередной яркий случай прощания со здравым смыслом. Ну и еще — про всю мощь нашей «мягкой силы». Такая практика — это не мягкая сила, это мягкая слабость. Выпускники советских вузов из дружественных стран на всю жизнь сохранили русский язык и добрые воспоминания. Что вынесут из этой войны те выжившие иностранцы, которых даже не научили говорить с фронтовыми товарищами?
Несколько слов о выходцах из дальнего зарубежья, которые решили вступить в доблестные ряды нашего сказочного воинства, приехали из далеких краев и участвуют в общем деле с оружием в руках. Их немного, я думаю, что статистически незаметное число. Но то, как с ними поступает система, — симптоматично и показательно, потому что такое же отношение всё чаще просматривается со стороны руководства в широком смысле этого слова к самым что ни на есть коренным гражданам нашей волшебной страны, и чем дальше, тем больше.
Мне встречались выходцы из Непала, Шри-Ланки, Кубы, Африки и арабских стран, Латинской Америки. Разных специальностей, возраста, образования. Мотивы разные: кто-то стремится через службу стать нашим гражданином, кто-то надеется перезапустить свою жизнь. Повторю — их очень немного, но их проблемы, — одни и те же, они одинаковы вне зависимости от того, откуда они прибыли.
Проблема этих людей в том, что они верят в здравый смысл. У них, в основном — выходцев с глобального Юга, есть представление, что такое армия и что такое армейский здравый смысл. И он действительно, как и нам казалось еще совсем недавно, существует, — этот универсальный, может быть международный, военный здравый смысл. Он, в частности, говорит нам, что если армия заполучает некоего рекрута, контрактует его, мобилизует, призывает — не важно, она должна употребить его максимально эффективно.
И вот люди едут воевать на нашей стороне. И обнаруживают, что не существует никакого языкового обучения, которое дало бы им хотя бы базовые навыки взаимодействия с теми людьми, с которыми им придется служить. Они сталкиваются с тем, что их не группируют по языковому признаку, чтобы взаимодействие хотя бы в группе было возможно, а к группам могли бы быть прикомандированы какие-то переводчики. Напротив, их распихивают по подразделениям, где они, как правило, оказываются пятым колесом. Любые их навыки и дарования сводит на нет языковой барьер.
Большинство из тех, кого я встречал, ввиду полного незнания русского языка и невозможности с ними контактировать, вне зависимости от формального обучения и должности попадают в подразделения обеспечения. Носят на фронт необходимое. Роют ямы и строят блиндажи. Пилят и носят бревна. И это, конечно, неплохо. Это тоже работа, и она тоже нужна.
Но неужели мы считаем, что рыть окопы — самое эффективное использование для, например, капитана медицинской службы с высшим военным и с высшим гражданским образованием и опытом военных действий? Мне так не кажется.
Еще одна проблема — взаимодействие с врачами. Иностранцы служат в прифронтовой зоне и получают ранения. Полное незнание русского языка — из-за отсутствия обучения из-за нарушения здравого смысла — приводит к тому, что они не могут полноценно сообщить врачам о своих хронических заболеваниях, об аллергии на препараты и прочем, а врачи не могут объяснить им ни суть проводимых процедур, ни требования и ограничения, которые они должны соблюдать во время лечения. Бывают случаи, когда ни военный врач не знает английского языка, ни сам иностранный гражданин — но при этом наш военнослужащий! — не знает ни русского, ни английского языка, и им приходится переводить через один-два-три других языка. Хорошо ли это? Наверное, нет.
Разумеется, этот текст не про катастрофу. Просто про еще один, очередной яркий случай прощания со здравым смыслом. Ну и еще — про всю мощь нашей «мягкой силы». Такая практика — это не мягкая сила, это мягкая слабость. Выпускники советских вузов из дружественных стран на всю жизнь сохранили русский язык и добрые воспоминания. Что вынесут из этой войны те выжившие иностранцы, которых даже не научили говорить с фронтовыми товарищами?
So far, more than a dozen different members have contributed to the group, posting voice notes of themselves screaming, yelling, groaning, and wailing in various pitches and rhythms. Telegram users themselves will be able to flag and report potentially false content. In handing down the sentence yesterday, deputy judge Peter Hui Shiu-keung of the district court said that even if Ng did not post the messages, he cannot shirk responsibility as the owner and administrator of such a big group for allowing these messages that incite illegal behaviors to exist. During a meeting with the president of the Supreme Electoral Court (TSE) on June 6, Telegram's Vice President Ilya Perekopsky announced the initiatives. According to the executive, Brazil is the first country in the world where Telegram is introducing the features, which could be expanded to other countries facing threats to democracy through the dissemination of false content. Healing through screaming therapy
from us
