Политик – жертва. И на инаугурации, и в речи на 9 мая – в торжества, связанные с победами – Путин говорил не столько о победах, сколько об угрозах со стороны Запада и попытках сдерживания России. Почему лидеру, обладающему огромной властью, нужно столько угроз, «иностранных агентов» и «террористов», среди которых вполне мирные активисты, поэты и писатели? Зачем, нападая, говорить, что «на нас напали»? Зачем повторять «нас кинули, просто обманули»?
Путин одновременно изображает и всесильного правителя, и жертву. Это плохо соотносится с культом силы, но публика почему-то не улавливает противоречия. Между тем, правителю позиция жертвы выгодна. Это слишком действенный инструмент власти, чтобы от него отказываться.
18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ТРУДОЛЮБОВЫМ МАКСИМОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ТРУДОЛЮБОВА МАКСИМА АНАТОЛЬЕВИЧА
Во-первых, изображать жертву –– древний как мир способ избавляться от ответственности. За любые провалы и неудачи, в том числе вызванные собственными ошибками и коррупцией, отвечают «враги». Во-вторых, симуляция виктимности – способ представить внешнюю агрессию и внутреннее государственное насилие как оборонительное по своей природе.
Запад, который «напал» на Россию, нужен манипулятору-политику, скорее как громоотвод, чем собственно враг. Агрессор не хочет выглядеть агрессором. Просчитавшийся агрессор – уж тем более. Внутренние «иноагенты» и «экстремисты» – это техника превращения политического оппонента в «другого», то есть в того, кого можно безнаказанно преследовать и даже убивать. Насильник не хочет выглядеть насильником.
Авторитарные популисты и диктаторы чередуют позицию сильного с позицией жертвы. Часто это происходит в одной речи, в одном и том же действии. Акт насилия правитель подает как ответ на угрозу безопасности страны и себе лично, причем угрозы его собственной безопасности и угрозы всей нации равны, пишет Рут Бен-Гиат, историк диктаторских режимов, изначально специалист по Бенито Муссолини.
Путин не уникален. Угрозы жизни правителя, даже просто словесные нападки и оскорбления – очень часто повод для репрессий. Официально, по конституции, диктатор представляет народ, но в действительности ведет себя, как его телесное воплощение. Именно этим объясняется доведенное до абсурда расширительное понимание законов о терроризме – не только в России. В Турции, например, тоже.
Путин в отличие от многих политиков схожего типа не был публичной фигурой до того, как оказался на вершине власти. У него не было возможности лично разыграть карту жертвы преследований, если не считать его успешный проект по спасению Анатолия Собчака от обвинений в коррупционных преступлениях, в которых Путин сам был замешан. Для политиков этого типа поза жертвы – очень распространенный прием. Сильвио Берлускони не раз называл себя «самым преследуемым человеком в истории». Обвинение в даче взятки он объявлял «охотой на ведьм», постоянно говорил о том, что является мишенью либеральной и левой прессы. То же самое делает Дональд Трамп. Расследования и суды по вполне реальным обвинениям он тоже называет «охотой на ведьм».
Об этом: Ben-Ghiat, R. Strongmen. Mussolini to the Present. New York: W. W. Norton & Company. 2020.
Политик – жертва. И на инаугурации, и в речи на 9 мая – в торжества, связанные с победами – Путин говорил не столько о победах, сколько об угрозах со стороны Запада и попытках сдерживания России. Почему лидеру, обладающему огромной властью, нужно столько угроз, «иностранных агентов» и «террористов», среди которых вполне мирные активисты, поэты и писатели? Зачем, нападая, говорить, что «на нас напали»? Зачем повторять «нас кинули, просто обманули»?
Путин одновременно изображает и всесильного правителя, и жертву. Это плохо соотносится с культом силы, но публика почему-то не улавливает противоречия. Между тем, правителю позиция жертвы выгодна. Это слишком действенный инструмент власти, чтобы от него отказываться.
18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ТРУДОЛЮБОВЫМ МАКСИМОМ АНАТОЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ТРУДОЛЮБОВА МАКСИМА АНАТОЛЬЕВИЧА
Во-первых, изображать жертву –– древний как мир способ избавляться от ответственности. За любые провалы и неудачи, в том числе вызванные собственными ошибками и коррупцией, отвечают «враги». Во-вторых, симуляция виктимности – способ представить внешнюю агрессию и внутреннее государственное насилие как оборонительное по своей природе.
Запад, который «напал» на Россию, нужен манипулятору-политику, скорее как громоотвод, чем собственно враг. Агрессор не хочет выглядеть агрессором. Просчитавшийся агрессор – уж тем более. Внутренние «иноагенты» и «экстремисты» – это техника превращения политического оппонента в «другого», то есть в того, кого можно безнаказанно преследовать и даже убивать. Насильник не хочет выглядеть насильником.
Авторитарные популисты и диктаторы чередуют позицию сильного с позицией жертвы. Часто это происходит в одной речи, в одном и том же действии. Акт насилия правитель подает как ответ на угрозу безопасности страны и себе лично, причем угрозы его собственной безопасности и угрозы всей нации равны, пишет Рут Бен-Гиат, историк диктаторских режимов, изначально специалист по Бенито Муссолини.
Путин не уникален. Угрозы жизни правителя, даже просто словесные нападки и оскорбления – очень часто повод для репрессий. Официально, по конституции, диктатор представляет народ, но в действительности ведет себя, как его телесное воплощение. Именно этим объясняется доведенное до абсурда расширительное понимание законов о терроризме – не только в России. В Турции, например, тоже.
Путин в отличие от многих политиков схожего типа не был публичной фигурой до того, как оказался на вершине власти. У него не было возможности лично разыграть карту жертвы преследований, если не считать его успешный проект по спасению Анатолия Собчака от обвинений в коррупционных преступлениях, в которых Путин сам был замешан. Для политиков этого типа поза жертвы – очень распространенный прием. Сильвио Берлускони не раз называл себя «самым преследуемым человеком в истории». Обвинение в даче взятки он объявлял «охотой на ведьм», постоянно говорил о том, что является мишенью либеральной и левой прессы. То же самое делает Дональд Трамп. Расследования и суды по вполне реальным обвинениям он тоже называет «охотой на ведьм».
Об этом: Ben-Ghiat, R. Strongmen. Mussolini to the Present. New York: W. W. Norton & Company. 2020.
Telegram message that reads: "Bear Market Screaming Therapy Group. You are only allowed to send screaming voice notes. Everything else = BAN. Text pics, videos, stickers, gif = BAN. Anything other than screaming = BAN. You think you are smart = BAN. Telegram is a leading cloud-based instant messages platform. It became popular in recent years for its privacy, speed, voice and video quality, and other unmatched features over its main competitor Whatsapp. It’s easy to create a Telegram channel via desktop app or mobile app (for Android and iOS): With the administration mulling over limiting access to doxxing groups, a prominent Telegram doxxing group apparently went on a "revenge spree." But a Telegram statement also said: "Any requests related to political censorship or limiting human rights such as the rights to free speech or assembly are not and will not be considered."
from us
