Воспроизведение симптома

Одно из известных и уже сто лет как анализированных, начиная с самого Фрейда, качеств невротических симптомов состоит в их воспроизводимости. В том что человек свои невротические защиты, проблемы, паттерны, динамические стереотипы – как угодно называйте – переносит из ситуации в ситуацию, из отношений в отношения и постоянно вляпывается в одни и те же проблемы. Васе в каждых отношениях изменяет женщина, Феклу на каждой работе обсчитывают и обманывают на деньги, Петя поссорился со всеми друзьями, потому что, по его мнению, они все недостаточно уважительно к нему относятся, Евдокия не удержалась ни на одном месте учебы или работы, потому что отовсюду отвлекается на то, чтобы постоянно заботиться о маме. Одна и та же проблема воспроизводится из раза в раз.

Соответственно, все подобного рода симптомы могут воспроизводиться и в терапии/консультировании, и проявляться в отношениях клиента с психологом. В психодинамике это является нормальной частью работы, часто составляя её суть. Однако, особенно молодые психологи, нередко воспринимают это как форму сопротивления. Вася, который везде опаздывает, и начал опаздывать и к психологу – значит, сопротивляется. Петя, упрекающий всех в неуважении к нему, начал упрекать и психолога тоже – значит, вот агрессия в адрес психолога, нарушение границ, ай-яй-яй, беда-огорчение.

С одной стороны, понятно, почему возникает такое ощущение. Во-первых, нарушения сеттинга никогда не облегчают жизнь психологу, а во-вторых, потому сам Фрейд говорил, что всё, что мешает психоаналитику (и, соответственно, другим терапевтам тоже), – это сопротивление. Казалось бы, есть даже формальное основание называть воспроизведение симптома в терапии формой сопротивления. Но если внимательно присмотреться, всё наоборот.

Да, воспроизведение симптома может быть неприятным процессом для всех участников, включая психолога. Но никто не сказал, что терапия должна быть для психолога приятной. Сопротивление – это то, что мешает терапии, а воспроизведение симптома, напротив, помогает. Это неприятный процесс, но это то, что должно происходить, или, по крайней мере, может происходить как платформа для того, чтобы симптом заметить, исследовать и интерпретировать.

Отсюда: воспроизведение симптома – это не форма сопротивления, как бы парадоксально это ни выглядело и как бы неприятно это ни было для психолога. Клиент начинает вести себя с психологом так же, как со всеми остальными (а как правило, это означает – так же плохо), то есть так или иначе это нарушает границы психолога. Это «плохо» может проявляться по-разному, начиная от агрессии и унижения до соблазнения или бесконечного подчинения. Это может быть сопротивлением, если это новая форма поведения или если это способ сброса напряжения, не являющийся проблемой клиента. Но если это старая, добрая проблема клиента, которую он наконец донёс до процесса терапии, то это, вообще-то, победа. Это означает, что сформировался контакт, хорошо сформировался перенос, и вот теперь началась настоящая работа. Теперь психолог видит, что клиент доверился, раскрылся, и принес ему суть своего невроза. Теперь с этим можно работать.

И это является сопротивлением не в большей степени, чем предъявление гнойному хирургу гнойной раны – неприятное зрелище, но это то, зачем мы здесь собрались, и не нужно считать это формой сопротивления или саботажа.

Вера как поведение

Обычно, когда мы говорим о поведении, мы исследуем взгляды специалистов, специализирующихся на поведении как главном феномене психики, то есть бихевиористов. И имеем в виду под ним экстрапсихическую активность – то, что происходит снаружи от черепной коробки. То есть всё, что сводится к движению мышц и секреции желез. И хотя, безусловно, это тоже поведение, я предлагаю идею, что оно к ним не сводится. В частности, поведение бывает также интрапсихическим. То есть некоторые интрапсихические процессы, никак не проявляющиеся в мышечной или железистой активности, также можно рассматривать как форму поведения со всеми его свойствами: целенаправленностью, произвольностью, связанностью с позитивными и негативными стимулами.

Я предлагаю рассматривать как поведение мнения, взгляды и верования. Если человек во что-то верит, можно про его веру говорить как про то, что он делает и про его веру как действие. Но как только мы говорим о вере как о действии, сразу возникают вопросы: «Зачем ты это делаешь? Кто тебя научил вести себя в этой ситуации таким способом? Рассматривал ли ты другие способы? Что произойдёт, если ты этого не будешь делать?». Причём, когда мы говорим про веру или точку зрения, мы имеем в виду крайне широкий спектр феноменов – начиная от веры религиозной или политической, заканчивая верой в то, что в холодильнике ещё осталось полкило картошки.

Наиболее частые претензии к такому подходу состоят в том, что свою веру человек либо пытается продать как восприятие объективной реальности, либо как нечто непознаваемое, существующее независимо – просто вот я верю и всё. Как будто вера – это некоторая конечная самодостаточная сущность, которую нельзя анализировать подобным образом.

Отличить веру от восприятия очень легко: любое представление о реальности, не основанное на том, что вы воспринимаете прямо сейчас, – это некоторая фантазия. Вы в неё можете верить или нет, у вас могут иметь основания для этого или просто верить вопреки. Но это всё ещё вера, даже если это что-то, что вы воспринимали раньше. Например, вы только что заглядывали в холодильник и видели там полкило картошки, и теперь верите в то, что она там осталась. Иначе, если вы допустите мысль, что её там не осталось, вам придётся задаться вопросом: что случилось с моим восприятием и памятью, раз я так жестоко ошибаюсь в припоминании фактов окружающего мира?

И так можно поступать со всем остальным: зачем ты веришь в то, что твой партнер любит тебя? А зачем в то, что ты его? Зачем ты веришь в то, что за твою работу тебе заплатят деньги? А в то, что быть хорошим человеком улучшает карму? Или в то, что после смерти наступит Страшный суд, и тебе воздастся за грехи твои? Все эти вопросы можно задавать, и на них отвечать не как на риторические.

Сложнее со второй претензией, состоящей в том, что вера – это сакрализованная сущность, которую нельзя редуцировать до фантазирования и рассматривать как целенаправленную деятельность. Самый простой способ в этой ситуации – не вмешиваться, оставив человеку ответственность за то, чтобы считать свою веру недоступным анализу конечным феноменом. Но если вы готовы приложить усилия, а человек открыт к переговорам, то помогает проанализировать историю появления этой веры. Мы не рождаемся с верой во что попало. Нам её не ниспосылают её свыше (если это не психиатрия). Мы не рождаемся с картиной мира, полной различных представлений. Мы к ним приходим и оцениваем их как ± достоверные после каких-то событий. Соответственно, можно отследить эту цепочку, вернуться к моменту, когда человек не имел нынешних представлений, либо не доверял им так сильно, и начать восстанавливать причинно-следственные связи, попутно иллюстрируя, что вера всё же является поведением, к которому он каким-то образом пришёл и зачем-то сейчас реализует.

Понимать зачем – полезно, потому что, как с любым психическим процессом, если он происходит бессознательно, то без осознанного контроля и управления, он неэффективен. А также может оказаться деструктивен для человека и его качества жизни.

Предикторы успешной терапии

Предикторы успешной психотерапии примерно те же, что и предикторы успеха в целом по жизни: дисциплина, энергичность, субъектность, инициативность, высокий интеллект. Это всё помогает и по жизни, и в психологическом консультировании, и в психотерапии.

Забавно при этом, что достаточно часто люди, которые не очень успешны по жизни, но свой неуспех себе объясняют через какой-то интеллигентский нарратив утончённости и глубокого внутреннего мира, как правило, ожидают от себя больших успехов в психотерапии, но редко их добиваются, потому что бесполезная интеллектуализация не полезна ни в психотерапии, ни в жизни. То есть Вася, который бахвалится, что денег он не зашивает, в полоролевых отношениях неуспешен, статуса и карьеры у него нет, и хорошей физической формой он не отличается, и живёт он в плохонькой однушке-хрущёвке, доставшейся ему по наследству, зато у него, дескать, глубокий внутренний мир: пусть эти ваши плебейские успешные успехи он не достигает, зато на завтрак он Камю читает, на ужин Сартра обсуждает, считает, что это поможет ему быть успешным в терапии. Но это не так.

Однако есть одно качество, которое по жизни не очень полезно, а в психотерапии очень полезно. Способность проявлять его дозированно и регулировать, то есть проявлять его там, где оно нужно, и удерживаться от его проявления там, где оно мешает – редкий талант. Не все люди на это способны. Большинство, даже если обладают этим качеством, проявляют его на все деньги, тапку в пол и везде, до куда дотягиваются. Это качество можно назвать внимательностью к деталям или более хлёстко, хоть и обсценно, – доёбчивостью.

Быть доёбчивым по жизни не очень хорошо. Быть дотошно внимательным к формулировкам, скрупулёзным к договорённостям, к границам, к таймингу, к значению слов, корректности формулировок, дефиниций терминов – кроме профессиональных областей по типу юриспруденции – в межличностных отношениях гораздо больше генерирует напряжение, чем приносит пользу. Но вот в психотерапии внимательность к тому, что что-то не так, помогает. Когда 99 случаев из 100 всё хорошо, но есть где-то маленький заусенец, какая-то сложно находимая шероховатость, какая-то из пипетки накапанная капля дёгтя в здоровенной бочке мёда, то способность это заметить, остановиться, не пойти дальше, не списать всё на погрешности, не обесценить, не проигнорировать, а всерьёз к ней присмотреться и приложить усилия, потратить время и деньги на то, чтобы разобраться – а почему, что, откуда и как, а что за этим – в психотерапии очень помогает.

Безусловно, и в психотерапии у доёбок и внимательности к деталям, если вам так приятнее, могут быть холостые выстрелы. Можно докопаться до какой-то детали, а там, на самом деле, ничего важного не было. Бездарно потратили время, пошли дальше. Но даже если таких случаев много, даже если их половина, даже если их большинство, те случаи, когда именно за этой шероховатостью открывается новый слой сопротивления, новые глубины невроза, новые уровни смыслов, новые непокоренные Сибири инсайтов компенсируют эти холостые выстрелы с лихвой.

К сожалению, не все люди этим качеством обладают, и тем, кто им не обладает, приходится немножко так доносить, и в каком-то смысле воспитывать это качество. Приходится обращать их внимание на то, что, если у тебя пазл складывается на 9/10, но остаются лишние детали, может быть, дело не в том, что тут есть лишние детали, а в том, что ты неправильно складываешь пазл. Или, может быть, если часы пробили 13 раз, не надо считать, что сейчас 12 часов, а один раз часы ошиблись – надо просто перестать верить часам и не списывать 13-й удар на помехи со связью.

Люди, которые обладают этим ценным качеством от природы, реализуя его в психотерапии, особенно если психолог или психотерапевт тоже открыты и готовы поддержать не меньший, а лучше ещё больший уровень дотошности, имеют возможность очень быстро прогрессировать, и даже иногда набирать успехов так много, что не успевают их проживать, что, в свою очередь, создаёт новые проблемы. Но это хорошие проблемы – всем бы такие проблемы иметь.

Обслуживание здоровья

Периодически, особенно работая со свежими клиентами, я вспоминаю анекдот про мужика, который жалуется врачу на то, что постоянно чешется. Врач предлагает ему помыться, и пациент говорит: «Нет, знаете, это я уже пробовал, не помогает – через полгода опять чешусь».

Есть идея, что недостаточно сделать что-то один раз; некоторые вещи должны стать частью рутины, частью жизни, должны быть включены в постоянную активность. Это может быть неочевидно на берегу. Некоторые люди приходят в психотерапию с намерением что-то сделать разово – отстоять границы, понять свои желания, пережить эмоции, найти отношения, выйти из отношений – с представлением о том, что у них есть проблема, и они один раз её решат, сделают то, что должно быть сделано, и продолжат жить, как жили, только теперь хорошо.

А так не работает. В какой-то момент люди понимают, что недостаточно сделать это один раз. Иногда этого недостаточно даже для достижения хоть какого-то результата, но даже если звёзды сошлись, и после разового поступка вы получили какой-то результат, чтобы он сохранялся и воспроизводился, нужно делать это снова, и снова, и снова. И когда до человека это доходит, он начинает переживать: «Боже мой, как же так? Я же не смогу за всем следить сразу. Вы хотите сказать, чтобы я следил за своими чувствами, мыслями, поведением, эмоциями, за своим отношением к другим людям, их отношением ко мне, фактическими поступками, границами, разницей между фантазиями и желаниями, желаниями и намерениями, намерениями и действиями? Это же миллион вещей, о которых надо беспокоиться!».

Если поставить перед собой цель перечислить все вещи, на которые нужно обращать внимание и за которыми надо следить, то, конечно, это будет впечатляющий список, и разогнать себя до ощущения паники, беспомощности и невозможности будет совершенно не трудно. Что помогает в этой ситуации – так это то, что, вообще-то, мы умеем так действовать, и наша психика вполне приспособлена к тому, чтобы справляться с этим. Хорошая метафора для этого – управление автомобилем. Когда человек впервые садится за баранку автомобиля (особенно на механике), у него тоже много переживаний на эту тему – педали три, ноги две, а ещё есть руль, рычаги и переключатели, ещё есть полосы и знаки, светофоры, другие машины и правила, которые меняются и так далее. Кажется, что всего этого слишком много, но мы привыкаем, и в какой-то момент это становится настолько естественным, что можно, параллельно с управлением машиной и всеми этими задачами, ещё и разговаривать с пассажирами и думать о чём-то своем.

То же самое со всей психологической машинерией. Да, чтобы оставаться здоровым, поддерживать своё здоровье, хорошие отношения, эффективную систему отношений и эффективную психику, человек делает чёртову кучу вещей и следит за десятью чёртовыми кучами вещей. Но это вполне реально и даже не так уж трудно – просто требует привыкания. А результаты, которые вы получаете, и ресурсы, которые вы высвобождаете или получаете благодаря такому поведению, с лихвой покрывают затраты на формирование правильных привычек и адаптацию к такому многогранному поведению.

Активная фаза терапии

В психодинамике есть понятие – активная фаза терапии. Когда человек приходит в терапию, как правило, это средний человек, который не был в личной терапии, не был воспитан любящими, ресурсными, осознанными родителями и не является уникальным мутантом с повышенной осознанностью и талантом к личностному росту. А большинство из нас не попадает ни в одну из этих категорий. Так вот, такой человек приходит в состоянии, в котором его субъективной статистической нормой является невроз. Его слова – неправда. То, что он говорит, не соответствует действительности, но не потому, что он врёт вам, а потому что врёт себе. Его эмоции подавлены, он с ними не в контакте. Поведенчески он делает не то, чего хочет. Отношения, в которых он состоит, – не те, в которых он хочет быть. Его жизнь состоит из одного невротического поступка за другим. На этом фоне из невроза можно выделить отдельные моменты. У большинства людей, как звёзды на фоне тёмного неба, бывают здоровые проявления. Скажем, такой человек хотя бы в ссоре, но сказал, как есть, позволил себе сделать честный поступок и сделать, что хочет. Всполохи здоровья на фоне невроза.

По мере работы, если она успешна, всполохов становится больше, и в ситуация доходит до того, что фон и фигура начинают меняться местами. Теперь у нас уже не на фоне невроза можно заметить отдельные здоровые поступки, а на фоне здорового поведения можно заметить отдельные невротические поступки. Спойлер: совсем убрать их не получится, начисто вычистить психику до состояния кристальной прозрачности, выйти в нирвану и стать Буддой неизвестно прецедентов, но их можно продолжать сокращать до бесконечности. Нет предела совершенству.

Активная фаза терапии, как вы можете догадаться, – это фаза, когда человек доходит до перемены мест между фигурой и фоном. Когда человек доходит от состояния обычно невротического с редкими всполохами здоровья – к состоянию обычно здоровому с редкими всполохами нездоровья. То есть неэффективности, нечестности, неконгруэнтности и так далее. И что происходит дальше, зависит от человека.

Вариант первый – просто закончить терапию. После этого он думает: «Я в среднем, по большей части, здоров; большую часть времени, поступков, слов и действий я в контакте с собой и конгруэнтен, честен, действую в свою пользу». Ну и хорошо, давайте на этом заканчивать.

Второй вариант – можно удариться в перфекционизм и продолжить работу для того, чтобы вычищать и вычищать. Это доброкачественный процесс, и нет ничего плохого в стремлении к повышению своей эффективности, но нужно понимать, что каждый следующий шаг будет сложнее предыдущего. Одно дело – починить сломанные часы, другое дело – повысить точность их работы в 10 раз. Это задача другого порядка.

И вариант три – перейти от динамических задач к экзистенциально-гуманистическим. Когда вопрос эффективности и конгруэнтности психики не снимается с повестки, но перестаёт быть главным, и уже можно полагаться на то, что человек сам будет неплохо справляться со своим неврозом. Даже если он иногда будет регрессировать, сопротивляться, вести себя неконгруэнтно, это будет происходить не так часто. В худшем случае он сможет заметить это и обратиться к психологу с конкретным запросом помочь разобраться, что произошло. А главным вопросом уже становится не эффективность психики, а направленность. Предметом разговора является не то, как бы эффективнее тратить ресурсы и как их больше получать и меньше терять, а для чего человек их тратит. Чего он хочет от жизни? В какую сторону он движется? Каковы его смыслы, ценности, цели?

Это работа в другой плоскости, которая может быть актуальна самостоятельно. Некоторые люди приходят сразу с экзистенциальным запросом, но гораздо лучше процесс идёт, когда активная фаза динамической работы уже позади. Когда за экзистенциальным кризисом не стоит спрятанный невроз и проблемы с сепарацией, а когда вопрос смыслов действительно является вопросом человека, который разобрался с тем, как пользоваться своей психикой, и теперь хочет направить эту способность на что-то осмысленное.

Присвоение денег

Я много говорю про присвоение успехов. Один из самых частых успехов, который фигурирует в терапии, – это денежный успех. По Фрейду, здоровый человек – это тот, кто может любить и работать, а работа, как правило, сопряжена с получением денег. Поэтому вопрос того, как присваивать свои деньги, часто встаёт на повестке. Бывает так, что человек, заработавший свои миллионы, ими не пользуется. Безусловно, есть и обратная крайность, когда человек зарабатывает копейки, а живёт так, как будто имеет миллионы. Но сегодня будем говорить не о ней.

Есть идея, что для того, чтобы присвоить высокий уровень финансового благополучия, нужно позволить себе глупые покупки – то бишь экономически неэффективные. Но под этим я имею в виду не покрытую сусальным золотом Lamborghini, и не сбрызнутое бриллиантовой крошкой платье (хотя так тоже можно, если хочется, но это какая-то другая категория). Я имею в виду отказаться от привычной, выработанной за время отсутствия финансового успеха бытовой рачительности. Например, позволить себе прийти в ресторан, заказать какое-то блюдо, чтобы его попробовать, съесть один кусок, не доесть его – и не корить себя за это. Позволить себе, выйдя на улицу и поняв, что забыл дома свитер, по пути зайти в магазин и купить новый, зная, что у тебя уже есть такой, и тебе не нужен ещё один, но это проще, чем возвращаться домой. Позволить себе поменять билет на повышенный класс в последний момент, потому что захотелось лететь с большим комфортом. Или сразу покупать билет в повышенный класс.

Да, большие покупки – позволить себе недвижимость, компанию, дорогую машину, сделать дорогие подарки близким – это тоже форма присвоения, но они несут в себе оправдание: «Я трачу большие деньги по большой причине». А говорить о том, что настоящее присвоение случилось, и человек освоился с высоким финансовым статусом, с возможностью жить, не растрачивая психологические ресурсы на незначительные для него суммы, можно, когда человек позволяет себе делать мелкие неэкономичные действия, которые не очень экономичны с финансовой точки зрения, но очень экономичны с психологической. Когда для человека пережить лёгкий дискомфорт от того, что есть в ресторане блюдо, которое ему нравится, но он не готов целиком сейчас его съесть, оказывается дороже, чем потратить деньги на это блюдо ради того, чтобы просто его попробовать.

Изменение порядка приоритетов, когда малейший собственный дискомфорт оказывается приоритетнее тех денег, которых стоит его устранение, – это и есть способ и признак хорошего, основательного присвоения высокого финансового статуса.

Чёрная и белая зависть

Зависть – это переживание унижения чужим успехом. Это не просто распространённое, а повсеместное чувство, отрицать которое почему-то популярно, но довольно бесполезно. Нас всегда унижает чужой успех, мы всегда ему завидуем, у нас нет вариантов. Если кто-то преуспел в удовлетворении тех потребностей, которые у нас фрустрированы, лучше, чем мы, мы ему завидуем.

Мы можем не замечать эту зависть, если она перекрывается уважением к чужому статусу. То есть, если тренер справляется с задачей лучше, чем Вася, то Вася, конечно, может позавидовать ему, но эта зависть теряется за пониманием того, что тренер занимался этим много лет и гораздо интенсивнее, чем Вася. Зависть может не появиться, если человек преуспел в удовлетворении какой-то потребности, которая для Фёклы неактуальна. Если кто-то стал чемпионом по плеванию сверчком на 50 метров, Фёкла может поздравить его, пожать плечами, но вряд ли позавидует. Или зависть может не возникнуть, если цена, которую другой заплатил за удовлетворение потребности, Петей переживается как неадекватная. Если кто-то заработал миллионы миллионов, но угробил на это здоровье и разрушил все свои отношения, то не факт, что Петя будет завидовать.

Но если ни одно из этих условий не выполняется – то есть, если человек действительно справился с удовлетворением фрустрированной для меня потребности лучше, чем я, и не заплатил за это бешеную цену – зависть появится. Но это мы говорим про так называемую «белую зависть» – просто про желание оказаться на месте другого человека, идентифицироваться с ним, взять с него пример, развиваться в ту же сторону, что и он.

А как появляется чёрная зависть? Чёрная зависть – это желание не просто получить то, что есть у другого человека, а ещё чтобы у него этого не было. Желание отобрать или, возможно, даже уничтожить чужой успех, иногда даже без намерения получить его себе, возникает, когда к обычной зависти – просто к переживанию чужой большей успешности – добавляется возмущение. Это происходит, когда человек находится в рамках иллюзии, что мир справедлив, и ему кажется, что другой человек свой успех получил несправедливым путём. «Я человек хороший, правильный, я соответствую правильным ценностям, делаю всё как надо, и я не получил то, что хочу, мои потребности не удовлетворились. А этот буржуй проклятый или эта такая-растакая просто родились в удачной семье или красивыми, или умными, или бесстыдными, или вороватые – у них денег куры не клюют, а у нас на водку не хватает».

Когда происходит такое пересечение возмущения и унижения чужим успехом, то появляется чёрная зависть. Это агрессивное, токсичное для самого носителя переживание, связанное с насильственными фантазиями и, в редких случаях, при поддержке соответствующих политических сил, может вести к революциям. Я рекомендую к чёрной зависти относиться как к почти строго отрицательному феномену, единственная польза от которого в том, что он указывает на то, что вы с глузду съехали и всерьёз поверили в справедливость мира.

Среди моих клиентов, к счастью, чёрная зависть практически не встречается, потому что в основном моя аудитория – люди, не питающие иллюзий по поводу справедливости мира. Но я помню те времена, когда у меня была в среднем другая аудитория и мне приходилось сталкиваться с людьми, для которых главным источником напряжения и причиной ухудшения субъективного качества жизни было то, что они тонули в своей чёрной зависти и не могли сосредоточиться на улучшении собственной жизни, потому что они пережигали себя на возмущение тем, кто что-то другой живёт лучше, получив это «лучше» несправедливо.

Актуальное объявление!

Как вы знаете, я написал книгу (https://www.tgoop.com/usepain/657), которую я предлагаю всем купить. Как вы ещё не знаете, кроме книги я написал статью в сборник “Зоопарк в твоей голове”, и вот здесь https://vkvideo.ru/video-226004329_456239046?gid=226004329 буду рассказывать об этой статье и экономической модели психики на её примере. Минут 15-20. И я там не один, будут другие авторы с рассказами о своих темах, тоже интересных. Так что присоединяйтесь к онлайн-фестивалю, начало уже через 7 часов.

Хорошие плохие новости

Когда речь заходит об эффективности психологического консультирования, психотерапии, особенно в применении к психодинамике, часто возникает сложная ситуация для оценки. Когда что-то произошло, изменения случились, но психолог и клиент оценивают их диаметрально противоположно. С точки зрения психолога, ситуация значительно улучшилась, с точки зрения клиента – ухудшилась. То есть, с точки зрения клиента, положение дел такое, как будто психолог радуется ухудшению его жизни. В некотором смысле это правда так, но только ухудшение и улучшение различаются не по точке зрения, а по временному масштабу, в котором это рассматривается, и по пониманию механики происходящего.

Когда клиент говорит, что его жизнь ухудшилась, он обычно имеет в виду, что пришёл к психологу, мучаясь от вопросов, а теперь мучается от ответов. Он пришёл, думая, что у него сложности с тем, чтобы отказывать, и ему надо бы научиться ассертивности, – и это выглядело как небольшая доброкачественная задача, которая просто решается на уровне навыка. А четыре месяца спустя он осознаёт, что окружён созависимыми манипуляторами, которые плюют на его границы, плохо к нему относятся и всю жизнь так делали. Ему от этих новостей вообще не радостно, и жизнь его не выглядит лучше, чем она была, и спектр эмоций, которые он переживает, действительно сместился строго в отрицательную сторону.

Однако для психолога то же самое событие выглядит иначе. Дело не в том, что психолог не понял, что произошло с клиентом, или как-то иначе видит происходящее, или не заметил случившегося. Дело в том, что он видит всё то же самое, но понимает это иначе. Для психолога это называется не «я испортил клиенту настроение», а «я помог клиенту увидеть проблемы в своей жизни».

Преодоление форм психологических защит, начиная от банальных вытеснений и отрицаний и заканчивая менее известной в публичном поле невротической амнезией (когда человек не помнит целые участки своей жизни, как правило, детство или подростковый период, и только позже вспоминает какие-то вещи, которые десятилетиями не вспоминал) – с точки зрения психолога, успех. Это означает, что они преодолели защиты, преодолели сопротивление. У клиента вырос уровень ресурсности и субъектности, достаточный, чтобы всё это пережить. С точки зрения психолога, это всё успех. Психолог понимает, что человеку плохо, но знает, что это ведёт к улучшению качества жизни в более долгосрочном периоде. Не в масштабе сегодня-завтра, недель или даже месяцев, а в масштабе лет. Психолог понимает, что человек, который увидел эти проблемы на горизонте планирования в (хотя бы) пару лет выйдет на лучшее качество жизни, чем тот, кто свои проблемы не замечал.

Чтобы не оказываться в такой ситуации ещё и в конфликте с психологом, полезно и клиенту, и психологу прикладывать усилия к чёткому прояснению контракта и плана. Я, как психолог, постоянно своих клиентов запугиваю, особенно в начале работы: «Вам было неприятно даже на установочной сессии, а тем более на следующих первых десяти, дальше будет хуже. Все эти неприятные мысли, которые к вам пришли, и неприятные эмоции, которые вы испытали, – дальше будет хуже».

Мне кажется, что не все психологи это делают, и, возможно, многие делают это недостаточно. Со своей стороны, многие клиенты не спрашивают об этом психолога, не спрашивают о плане. Они не интересуются, чего ожидать от работы, сколько мучений и усилий придётся вложить, ожидать ли, что станет хуже или лучше, надо ли что-то планировать в это время, надо ли разгрузить жизнь и не брать новую ответственность, пока справляются с психотерапевтическими задачами.

Конечно, в этом тоже можно перегнуть палку. Если клиент превращает консультации в методический коллоквиум и вместо того, чтобы заниматься своей психикой, пытается получить психологическое образование от психолога, то это не улучшает процесс. Но до какой-то степени запросить психообразование – понять, чего ожидать и насколько станет хуже, – это полезная практика. Я её рекомендую и клиенту тоже со своей стороны проводить, на случай если ваш психолог не удосужился.

Просите, и дано вам будет: https://youtu.be/_boRk9qLKgE

Онтология конфликта

Я бы хотел поговорить о разнице между ссорой и конфликтом и об онтологическом статусе конфликта, потому что, мне кажется, многие путают эти вещи или недостаточно в них разобрались.

Ссора – это опциональное событие, состоящее из агрессивного общения двух и более сторон. Как можно заметить из этого определения, довольно поспешного и «на коленке», ссора – это форма поведения. А поведение может случаться и не случаться, и ссору можно избежать, можно провести по-разному.

Конфликт – это приписывание ограниченному ресурсу взаимоисключающих предназначений. То есть какой-то конечный ресурс, и я хочу им воспользоваться одним способом, и считаю, что он должен быть потрачен на решение одной задачи, а другой человек считает иначе. Конфликт, таким образом, – это не поведение. Конфликт – это определённый статус наших мировоззрений и ожиданий. Конфликта нельзя избежать, если он уже случился. Можно не ссориться по поводу конфликта, сделать его явным или не делать его явным, разрешить его или не разрешать, игнорировать его или нет, но конфликт существует независимо от всего этого.

Если у меня есть 24 часа в сутках, и я считаю, что должен тратить на общение со своей семьёй 20 часов, а хотя бы 4 часа должны быть свои, а моя жена считает, что я должен тратить хотя бы 23.5 часа на семью и, так и быть, полчаса мне, то это конфликт. Что бы мы ни делали, этот конфликт будет генерировать напряжение. Лучшее, что можно сделать, – сделать его явным, либо его решить; либо, если он нерешаемый, решить, что делать с накопленным напряжением и, по крайней мере, понимать, откуда это оно взялось.

Очень многие люди этого не понимают и считают, что конфликт – это опциональная вещь, которую, если я не скажу явно, то его и не будет. Если я не скажу, что хочу потратить наш семейный бюджет на что-то другое, чем моя жена, или что я хочу потратить свой вечер пятницы иначе, чем хочет мама, или что я хочу отправить нашего ребенка на другую секцию, чем хочет муж, то конфликта как будто и не будет. Люди под словом «конфликт» имеют в виду ссору, и избегают ссор, думая, что они избегают конфликта. Но, избегая ссор, на самом деле, они не избегают конфликтов, а сохранют их и коллекционируют.

Ссора – это всего лишь способ разрешения конфликта. Одно из её преимуществ в том, чтобы сделать конфликт явным. Теперь все в курсе, что конфликт существует, из чего он состоит. Дальше его можно как-то решать. Не факт, что он решится в ссоре, но хотя бы можно приступить к его решению после обозначения. До тех пор, пока под видом избегания конфликта человек избегает ссор, часто он сохраняет конфликт в подразумеваемой форме, и худшая форма такого поведения – когда человек искренне считает, что он просто решит конфликт внутри себя за счёт своих внутренних ресурсов, героически откажется от своих притязаний, и всё на этом. А напряжение всё равно останется, конфликт останется. Напряжение копится, потому что ему некуда деваться, потому что конфликт не разрешён, и оно просачивается в других формах.

Например, Вася так и не договорился с женой о том, куда им ехать в отпуск. Она хотела поехать в Париж, а он – в полярную экспедицию к эвенкам. И он ей даже не рассказал о своей фантазии, зная заведомо, что она откажется. И она даже не знает, что он не хотел ехать в Париж, а Вася на неё огрызается, требует всё более изысканных завтраков и извращённых сексуальных утех. Она в этом совершенно справедливо считывает агрессию, и это не потому, что Вася внезапно стал гурманом или фон Захер-Мазохом, а потому, что у него просачивается напряжение из конфликта, который он даже не сделал явным, потому что он, дебил такой, решил поиграть в героя.

Конфликт появляется помимо нашей воли, что мы ничего не можем сделать такого, что просто аннулировало бы существование конфликта, – мы можем только его разрешить (если удастся) или найти способ осознанно и целенаправленно справиться с напряжением, возникающим в результате неразрешимых конфликтов. Этого понимания очень не хватает в обществе, и те, кто этого понимания достиг, начинают жить гораздо лучше и общаться гораздо лучше.

Короткий ответ

Давненько я не говорил про коммуникативные техники и процесс общения. Простой трюк, который полезно выучить и который резко может повысить качество вашего общения и простоту взаимодействия в отношениях, – это начинать с короткого ответа.

Если вам задают сложный вопрос, который может быть сложным по ряду причин, часто возникает искушение начать сложно отвечать. Сложный он может быть в когнитивном плане, так как требует идти в дебри интеллектуализации и объяснений; или сложный потому, что он ответственный; или сложный, что он эмоционально напрягает вас или вы предполагает, что ваш ответ эмоционально напряжёт собеседника. Например, Вася спрашивает Петю, поможет ли он ему пожить у него на время развода, Петя начинает: «Слушай, ну вот такие обстоятельства, такие дела. У меня вот такое положение дел в недвижимости...» И где-то через полчаса всей этой тирады Вася должен сам, по мнению Пети, догадаться, что ответ – «нет». Но такое «нет», чтобы Петю нельзя было подтянуть к ответственности за отказ.

Этого делать не надо. Ответ на вопрос, на который можно ответить коротко (а практически на любой вопрос можно ответить коротко), начинайте с этого короткого ответа. Особенно если вы отказываете человеку, и ваш ответ – «нет». Если соглашаетесь, тоже лучше начинать с сути своего месседжа. Но особенно это актуально, если вы отказываете человеку: первое слово, которое должно прозвучать из ваших уст, – это «нет». В крайнем случае, вы можете начать с префикса: «Короткий ответ – нет», а дальше раскрыть свою мысль, накрыть все словоблудия, оправдания или перекладывания ответственности, но начинать надо с сути. Короткий ответ: «Нет». Короткий ответ: «Да». Короткий ответ: «Завтра». Короткий ответ: «Невозможно». А дальше – объяснения и пояснения.

Это потребует некоторой практики, потому что, если вы склонны к пространным ответам вместо коротких, вам может казаться, что такие короткие ответы слишком всё упрощают, теряют нюансы и не передают всей сложности картины. Всё это правда. Но всё это неважно. Потому что, если вы прислушаетесь, вы заметите, что, как правило, после вашего пространного ответа собеседник всё равно захочет свести всё к более понятной и простой форме. Он скажет: «То есть в итоге – нет?» или «В итоге – да?» или «В итоге – завтра?». И вы всё равно окажетесь перед выбором: либо согласиться, либо снова уйти в очередную пространную белиберду.

Так вот, если после того, как ваш собеседник подрезюмирует ваш предполагаемый сложный ответ до одного слова, и это слово будет верным, по смыслу и по существу, то и начинайте с этого слова. Не надо откладывать до момента, перекладывать на собеседника ответственность за то, чтобы он нашёл зерно истины в стоге сена, который вы собираетесь на него вывалить.

Если у вас есть короткий ответ, начинайте с него. Это может быть сложно, это может быть тревожно, это не во всех культурах приветствуется, но это резко повышает эффективность общения.

Курс!

Как вы помните, некоторое время назад, в июле, я продавал курс «Сопротивление успеху». Первый набор. План был в том, чтобы осенью вернуться к этой теме и продолжить его продажи. Не так давно я пообщался с его участниками, и вот какого положение вещей. Курс не закончил никто. Справедливости ради, курс был рассчитан где-то на 4 месяца, так что даже если бы кто-то шел строго по плану – они бы как раз сейчас только заканчивали, а строго по плану редко получается в таких масштабах. Но пока вот так: вся обратная связь которая словами – положительная. Люди хвалят те уроки, которые прошли, и по подаче, и по содержанию, и по эффекту. Некоторые даже успели начать курс заново с новым запросом – это не баг, это фишка, курс так и задумывался, что его можно будет перепроходить сколько угодно, подставляя новые цели.

Негатива, претензий, проблем с курсом не возникло, по крайней мере таких, о которых кто-то рассказал бы, а я честно старался запросить обратную связь. Так что расклад, видимо, такой: курс получился хорошим по качеству, но больше по материалу и сложнее по исполнению чем людям казалось. Хороший инфобизнесмен на этом месте разбил бы его на два или даже три, переснял в режиме попроще и переупаковал. Может, я так когда-нибудь и сделаю, но пока я не особо готов играть в хорошего инфобизнесмена, поэтому вместо переупаковки и допродажи говорю, как есть, и предлагаю, как есть.

Вот ссылка на описание курса.
Вот на видео с рассказом о нём.
Вот на страницу с оплатой.

Идите и покупайте, буде вы желаете.

О, а вот и первый отзыв на курс

Я-функциональное

В психологии принято говорить о Я-реальном и Я-идеальном как о двух величинах, характеризующих наши отношения с самим собой: то, каким я себя представляю в настоящем моменте, и то, каким я хотел бы быть. Участники моего курса, который всё ещё можно купить, знакомы с третьим концептом, который я раскрываю подробнее на курсе, но коротенечко опишу сейчас в этом тексте, а именно – Я-функциональное.

Основная идея следующая: даже допуская, что у вас адекватная самооценка, и ваше Я-реальное и то, какой вы в реальности, – близкие величины, и даже имея адекватное Я-идеальное, то есть хороший, конструктивный, продуктивный образ себя, к которому вы стремитесь и который действительно стоит того, чтобы к нему стремиться, – и он не навязан ложными авторитетами, это не какой-то интроект и мода, не внушение, он внутренне консистентный, осознанный и достижимый, – что, как вы понимаете, каждый из перечисленных факторов накладывает дополнительные ограничения и снижает вероятность того, что это описание относится к вам. Но даже если оно относится к вам, в идеализированном случае это всё ещё не значит, что ваша конструкция из Я-реального и Я-идеального ведёт вас в нужном направлении и улучшит вашу жизнь. Как так может быть? А вот как.

Что такое Я-функциональное? Если Я-реальное – это ответ на вопрос «Кто я такой на самом деле?», то есть «Кем я являюсь сейчас?», а Я-идеальное – это ответ на вопрос «Кем я хотел бы быть?», то Я- функциональное – это ответ на вопрос «Каким мне нужно быть, чтобы достигать своих целей?». То есть Я-функциональное зависит не от ценностей и не от того, кто вы есть сейчас, это не что-то посередине между Я-реальным и Я-идеальным, а это третья, отдельная концепция, зависящая от ваших целей и задач. Каким надо быть человеком, чтобы ваши задачи решались, и ваши цели достигались? И вполне возможна ситуация, и я бы даже сказал, она нередко встречается, когда Я-функциональное, то есть то, каким вам нужно быть, чтобы двигаться к вашим целям, и Я-идеальное, как минимум, не совпадают, а как максимум – противонаправлены.

Например, вы хотите быть хорошим психологом. Я знаком с большим количеством начинающих психологов или людей, желающих стать психологами, поэтому у меня большой запас примеров на эту тему. Так вот, например, вы хотите стать психологом, и ваше Я-идеальное, то есть то, каким вы хотите быть психологом, – это умный, образованный, компетентный, сочувствующий, ресурсный, устойчивый и так далее. А Я-функциональное, то, каким вам надо быть, чтобы быть эффективным психологом, – это глупым, ленивым и аморальным. Привет Перлзу.

Эти вещи где-то пересекаются, конечно, ресурсным быть и там, и там хорошо, но по большей части это очень разные вещи. И пока вы пытаетесь демонстрировать миру, сначала добиваться для себя, а потом демонстрировать миру, какой вы профессиональный, вы нарушаете первую заповедь – вы не ведёте себя глупо. А пока вы пытаетесь показать, какой вы сочувствующий, принимающий, вы нарушаете вторую заповедь – вы не ленитесь. А пока вы показываете, какой вы этичный, вы нарушаете третью заповедь и становитесь высокоморальным человеком. И всё – ваша практика не складывается, и клиенты от вас уходят или даже не приходят. А почему? Потому что никому не нужен психолог, который работает за клиента, знает больше клиента, делает больше клиента и даёт оценки быстрее клиента.

Есть идея, что задаться вопросом «Каким я хочу себя видеть?» и «Каким мне нужно быть, чтобы двигаться к своим целям?» – очень полезно. Ещё раз, подробнее об этом я рассказываю в своём курсе. И если вы честно ответите на эти вопросы, возможно, обнаружите причину того, почему вы к своим целям двигаетесь не так быстро, как хотели.

Рассказы о психотерапии

Вопрос о том, полезно или вредно клиенту после сессии с психологом делиться материалом с родными и близкими, вызывает некоторые профессиональные дискуссии. Во многом это зависит от метода работы и запроса.

Понятное дело, что если вы занимаетесь семейной терапией, то вам придётся делиться этим материалом с семьёй. Или если вы занимаетесь работой с горем, аддикцией, работаете с механизмами опоры на других людей или, наоборот, отказа от такой опоры, то взаимодействие с окружающими становится частью процесса.

Но если сузить область рассуждений до того, что обычно понимают под психотерапией (не клинические, доклинические запросы, которые не требуют тяжёлой фармакологии, а сосредоточены на улучшении жизни конкретного человека через разговорную терапию), здесь есть пространство для дискуссий.

Одни специалисты утверждают, что делиться полезно. Это дополнительный способ не забыть, ещё раз обсудить содержание сессии, получить обратную связь или поддержку, а возможно, и столкнуться с конфронтацией, что может оказаться полезным. Другие говорят, что делиться – это сброс напряжения, забалтывание материала. Они считают, что психотерапия – это про выстраивание отношений с самим собой, и чтобы эти отношения могли развиться, нужно удерживать материал в себе, позволить ему «перебродить» и вырасти.

Я предлагаю идею, что главным критерием для решения, стоит или не стоит человеку рассказывать о содержании психотерапии мужьям, жёнам, бабушкам, друзьям, коллегам – это то, хочет он рассказывать об этом или нет. Как принято в психодинамике – с обратным знаком: клиент всегда не прав. То есть если клиенту очень хочется выйти с сессии и сразу ух как рассказать Васе о том, что он понял, или о том, какой психолог этот психолог мудак, или о том, как он офигенно помог – ему нельзя этого делать. В таком случае делиться материалом действительно будет сбросом напряжения, сбегание от того, чтобы самому выстраивать отношения с материалом психотерапии. Если хочется рассказывать, не надо этого делать.

И наоборот, если клиент не рассказывает даже о самом факте терапии, никого не посвящает в этот процесс и тихонечко терапевтируется в кулачок под одеялом, то стоит рассмотреть возможность того, что, может быть, было бы полезно в рамках дополнительного присвоения, дополнительного переосмысления, преодоления сопротивления, столкновения с унижением, вынести материал в ещё какие-то отношения, кроме терапевтических. Может быть, не всё сразу, может быть, разделить темы между разными людьми: с одним обсудить тему сепарации от родителей, с другим – присвоение успехов, с третьим – границы, с четвертым – деньги. Конечно, психолог не может заставить клиента делиться и не всегда стоит его к этому подталкивать. Но как минимум, идея предложить вынести материал за пределы терапевтических отношений должна прийти в голову психологу.

Локус проблемы

Есть в психологии понятие локуса контроля, который делится на внешний и внутренний, и описывает то, как человек описывает причину своих проблем. Об этом тоже неплохо было бы мне как-нибудь написать, но сейчас я хочу поговорить не совсем о нём, а в некотором смысле о параллельной вещи – о локусе проблемы. То есть о том, где человек располагает проблему – внутри себя или снаружи.

Что я под этим имею в виду? Можно сказать: «Я замёрз», а можно – «мне холодно». «Я замёрз» – это описание объективного факта снижения температуры тела. «Мне холодно» – это описание своего состояния и ощущения холода. Можно сказать: «Мне не хватает денег», а можно сказать: «У меня мало денег». Первое – субъективное, второе – объективное. Можно сказать: «Я часто злюсь», а можно – «я постоянно ссорюсь». Первое описывает внутренний процесс, второе – внешнюю объективность.

Многие такие вещи кажутся связанными или даже синонимичными. И понятно почему так, потому что речь идёт про некоторую проблему и переживание этой проблемы изнутри. Однако, что упускается в такой трактовке, так это то, что переживание может существовать без проблемы, и проблема – без её переживания. Можно быть замёрзшим, но не испытывать чувства холода. Более того, это может быть даже более серьёзной проблемой – можно замёрзнуть настолько, что перестаёшь чувствовать холод и начинаешь, наоборот, раздеваться, ощущая субъективную жару. И верно обратное: можно чувствовать холод, но не быть замёрзшим – например, из-за лихорадки, повышенной температуры.

То же самое относится ко всем остальным примерам. Если у меня мало денег – это одна проблема. Если мне не хватает денег – это какая-то совсем другая проблема. Она может совпадать с первой: может быть, мне может не хватать денег, потому что их мало. Но может не хватать денег и когда их много. А может хватать и когда их мало. Это разные вещи.

Психологи, я уж надеюсь, хотя бы более или менее обученные, замечают эту разницу. Когда клиент предъявляет объективную сторону ситуации, они спрашивают про его субъективные ощущения. А когда клиент предъявляет свои субъективные ощущения, они проверяют реальность, которая подразумевается этими ощущениями. Например, если клиент говорит: «Я ужасно задалбываюсь на работе», – это субъективное ощущение. Психолог, наверняка, задаст уточняющий вопрос: «Сколько фактически вы работаете?». Если клиент скажет: «Я встаю в 7 утра, работаю по 18 часов, ложусь в 5 утра, сплю и вижу, как буду работать завтра», – тогда ощущение верифицируется реальностью, и психолог понимает, что ощущения, которые принес клиент, – отражение объективной реальности. Но если человек говорит: «Я задолбался», а потом добавляет, что работает 2 часа в неделю, – возникают вопросики, и за этим последует ещё череда уточнений.

Психологам, надеюсь, это объяснять не нужно. Но, помимо психологов, на меня подписаны и нормальные люди, которые к этой разнице могут быть не так чувствительны. Между тем, она критически важна – в том числе для самого себя. Чтобы самому с собой разбираться, какие проблемы в жизни есть, как их надо решать, к каким целям надо стремиться, и как будет выглядеть жизнь в случае их решения.

Я, конечно, пропустил этап нового года, ушёл в отгул от всей этой блогерской деятельности, но мы ещё не так далеко от новогодних праздников и всевозможных новогодних деклараций и выстраивания планов на год. Возможно, самое время, если вы ещё этого не сделали, сделать это. А если уже сделали, то вернуться к своим планам и пересмотреть их с точки зрения того, учитывали ли вы при выставлении себе целей и перечислении проблем, которые вы собираетесь решить, находится ваша проблема – внутри вашей головы или снаружи. И есть ли вообще связь между тем, что внутри вашей головы и снаружи от неё.

Парето нетворкинга

Многим людям, интересовавшимся тайм-менеджментом, таск-менеджментом и прочими попытками сознательно и произвольно упорядочить свою жизнь, известно правило Парето, состоящее в том, что 80% результата обеспечивается 20% усилий. Я предлагаю идею, что в том, что касается нетворкинга, социализации или просто расширения круга общения – как вам больше нравится – работает правило Парето на здоровых стероидах. 99% всех результатов в вашей жизни будет обеспечено менее чем 1% ваших знакомств.

Есть такое экзистенциально-гуманистическое упражнение для людей, знающих толк в самопознании: сесть и написать список всех людей, которых вы можете вспомнить. Необязательно по имени, хотя бы на уровне «в вагоне метро сидел напротив меня человек в шарфе». Упражнение выполняется днями, а то и неделями, и, если его делать добросовестно, в итоге у вас получится список из тысяч, а вообще-то, и больше десяти тысяч людей легко набирается. 1% от десяти тысяч – это сто человек. В реальности даже сто человек из этого списка вам не будут так полезны, как несколько из них. На самом деле, мы говорим не про 1%, а про ещё меньшую долю. Но, как это часто бывает, чтобы найти этих несколько человек, вам надо прошерстить тысячи и тысячи. Сколько нужно прочитать книг в жизни? Вполне достаточно дюжины, но, чтобы найти эту дюжину, приходится прочитать их изрядное количество. То же самое с людьми, только ещё хуже.

Я это рассказываю не для того, чтобы устроить нетворкинг в комментариях к посту (хотя, пожалуйста, у канала есть чатик, можете там общаться и знакомиться), а для того, чтобы немножко поконфронтировать с распространённым пессимистическим настроем в адрес знакомства с новыми людьми. Этот настрой, к сожалению, весьма распространён. Экстраверсия, социальная смелость, открытость новому опыту – это черты, которые встречаются нечасто, хотя они строго положительные и предрасполагают к счастливой и насыщенной жизни.

А особенно среди моей аудитории, мне хочется верить, что средний интеллект повыше, чем у читателей журнала «Тёщин язык», а у людей с интеллектом выше среднего особенно плохо обстоят дела с знакомством с новыми людьми. У них интересные сложные загибы в своём глубоком внутреннем мире, и очень сложно найти тех, кто в эти загибы вписывается. Соответственно, их мир вокруг начинает делиться, во-первых, на «быдло», которое просто недостойно его общения, во-вторых, на «тупых никчёмных политических и идеологических оппонентов», и, в-третьих, на «заучек», которые ещё умнее, и это, как положено, раздражает.

Словом, сложно высокоинтеллектуальному человеку социализироваться, что дополнительно усугубляется тем, что обратная сторона того же самого правила – 99% ваших знакомств будут где-то в окрестностях бесполезных. То есть вы потратите время, познакомитесь с человеком, рискнёте тем, что он окажется продавцом Орифлейм, или свидетелем Иеговы, или ещё кем-нибудь навязчивым, или просто неприятным человеком, или вилки мельхиоровые пропадут после его визита. Всё это требует усилий, а толку – пшик.

Так вот, я бы хотел обратить внимание на то, что процесс расширения круга общения – это в большой степени золотоискательство. Да, вам предстоит обработать изрядное количество породы, но золотые самородки попадаются, и если дать себе труд до них добраться – а это большой труд, – то результат практически всегда себя окупает.