Мы привыкли искать глубину в сложных книгах, длинных разговорах, путешествиях, которые меняют взгляд на жизнь. Но иногда философия спрятана в простом утреннем ритуале — как ты завариваешь чай, как раскладываешь вещи на полке, как следишь за тем, как меняется свет в окне.
Я думаю, что взрослеть — значит учиться замечать. Что именно это делает жизнь не просто чередой событий, а чем-то, у чего есть ритм, дыхание, тайный смысл.
Катя Кроневальд в канале «Бытовая магия» пишет именно об этом - делится тем, что сама проживает, исследует, собирает по крупицам. Я познакомилась с Катей на Телозамесе, танцевальной телесной практике — и как будто увидела суть Кати сразу, без прелюдий — в её смелом и погруженном движении.
Эту способность чувствовать и проживать Катя перенесла и в свое онлайн-пространство. Катя пишет о взрослении и кризисах, о том, как проходить через перемены и находить внутренние опоры. О магии дома — как пространство может поддерживать, а не угнетать. О сезонности — как природа может стать точкой опоры в жизни.
Здесь можно встретить истории про смену ритмов и привычек, про бытовые ритуалы, которые согревают, про силу простых действий: зажечь свечу в темноте, приготовить еду с вниманием, услышать, как снег хрустит под ногами.
Вот мои любимые посты:
🌸 13 способов пережить холодное время года
🌸 про признание собственных ограничений
🌸 как подготовить дом к смене сезонов
🌸 Почему наличие отношений не равно счастье
Катя щедро делится тем, что ей самой помогает жить более наполненную жизнь, справляться с трудностями с достоинством.
А еще у нее в блоге очень уютно и красиво!
Очень рекомендую подписаться на Катю🧡
Я думаю, что взрослеть — значит учиться замечать. Что именно это делает жизнь не просто чередой событий, а чем-то, у чего есть ритм, дыхание, тайный смысл.
Катя Кроневальд в канале «Бытовая магия» пишет именно об этом - делится тем, что сама проживает, исследует, собирает по крупицам. Я познакомилась с Катей на Телозамесе, танцевальной телесной практике — и как будто увидела суть Кати сразу, без прелюдий — в её смелом и погруженном движении.
Эту способность чувствовать и проживать Катя перенесла и в свое онлайн-пространство. Катя пишет о взрослении и кризисах, о том, как проходить через перемены и находить внутренние опоры. О магии дома — как пространство может поддерживать, а не угнетать. О сезонности — как природа может стать точкой опоры в жизни.
Здесь можно встретить истории про смену ритмов и привычек, про бытовые ритуалы, которые согревают, про силу простых действий: зажечь свечу в темноте, приготовить еду с вниманием, услышать, как снег хрустит под ногами.
Вот мои любимые посты:
Катя щедро делится тем, что ей самой помогает жить более наполненную жизнь, справляться с трудностями с достоинством.
А еще у нее в блоге очень уютно и красиво!
Очень рекомендую подписаться на Катю
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Есть множество уродливых фраз, которыми пользуются комментаторы, чтобы оценить выбор мам относительно работы: «уйти из игры», «mommy track», «lean in». Что еще хуже, я слышала, как многие матери сами используют эти упрощённые выражения, словно хлыст, чтобы бичевать себя.
Мы бесконечно обсуждаем баланс между работой и жизнью, будто это проблема, которую можно решить 19.5 миллионами способов (столько матерей насчитывается, например и в UK). При этом, мы игнорируем отсутствие государственных политик, которые могли бы признать и поддержать важнейшую работу по уходу за детьми.
Мы не замечаем, что рабочие места не стремятся адаптироваться структурно и культурно. Вместо этого мы виним себя за то, что не можем «иметь всё». В нашем распоряжении так много слов, чтобы превратить эту проблему в личную слабость, а не в общественный провал.
Но я вижу другую историю, которая развивается где-то на заднем плане. Эта история куда тише и смелее, она про любовь и то, что нас вдохновляет. Её не видно в ВВП страны, да и в статистике трудозанятости она отражена не слишком чётко.
Это история молодых (в значении «недавних») родителей, чаще матерей, но и отцов тоже, которые уходят с работы не потому, что «не тянут», а потому, что с рождением ребёнка их представление о том, что для них важно, что они умеют и как хотят проводить время, становится острее. Рождение ребёнка и материнство (или отцовство) сами по себе разрушительны — они заставляют спросить себя: кто я? Что для меня ценно? Что меня вдохновляет, а что убивает во мне жизнь? И ответы на эти вопросы касаются не только родительства, но и человеческой сути.
Ваше время становится резко ограниченным, но это не только бремя. Это ещё и дар. У вас больше нет времени терпеть бесполезные драмы. Вам некогда работать с людьми, у которых нет чувства юмора — к себе или к шуткам вселенной. С вашим ограниченным временем и энергией вы стремитесь окружать себя умными, добрыми и верными людьми, с которыми можно быть честными и смелыми. С которыми хочется делать значимые вещи и получать от этого удовольствие.
Деньги приобретают новое значение: с одной стороны, они становятся важнее, потому что хочется, чтобы ребёнок был здоров и счастлив, а с другой — они теряют ценность. Просто деньги ради денег кажутся полной чепухой.
Внезапно работать ради большой зарплаты, если дело совсем не интересно, теряет смысл. Лучше наряжать ребёнка в вещи «с чужого плеча», чем жертвовать его временем перед сном, стоя в пробке.
Но что ещё важнее, родительство — это усилитель творчества. Вы снова открываете для себя радость музыки, рисования, удивление перед миром.
Наблюдение за тем, как ребёнок складывает всё в категории — шары, горошек, помпоны, — заставляет переосмыслить всё вокруг.
Руки, которые раньше только набирали текст на клавиатуре, снова ощущают мир: находят спелую землянику в листьях и земле, вытирают слёзы и ощущают холод воды из шланга. И всё это гораздо больше связано с чувственным восприятием мира, чем с интеллектуальным.
Да, у вас появляется множество решений, за которые вас осудят в любом случае. Но это также проясняет мечту вашей жизни. Это опьяняет любовью и чудом и делает трезвым в вопросах времени и денег. Это затягивает в настоящее. Уменьшает ваше эго и увеличивает ваш дух.
Ни одно из этих переживаний не отражено в том, как общество описывает трудности работающих родителей.
Жертв действительно много. Есть личные и общественные провалы. Но есть и неподдающаяся исчислению острота жизни и её радость ❤️
#чтоскажетмама_родительство
Мы бесконечно обсуждаем баланс между работой и жизнью, будто это проблема, которую можно решить 19.5 миллионами способов (столько матерей насчитывается, например и в UK). При этом, мы игнорируем отсутствие государственных политик, которые могли бы признать и поддержать важнейшую работу по уходу за детьми.
Мы не замечаем, что рабочие места не стремятся адаптироваться структурно и культурно. Вместо этого мы виним себя за то, что не можем «иметь всё». В нашем распоряжении так много слов, чтобы превратить эту проблему в личную слабость, а не в общественный провал.
Но я вижу другую историю, которая развивается где-то на заднем плане. Эта история куда тише и смелее, она про любовь и то, что нас вдохновляет. Её не видно в ВВП страны, да и в статистике трудозанятости она отражена не слишком чётко.
Это история молодых (в значении «недавних») родителей, чаще матерей, но и отцов тоже, которые уходят с работы не потому, что «не тянут», а потому, что с рождением ребёнка их представление о том, что для них важно, что они умеют и как хотят проводить время, становится острее. Рождение ребёнка и материнство (или отцовство) сами по себе разрушительны — они заставляют спросить себя: кто я? Что для меня ценно? Что меня вдохновляет, а что убивает во мне жизнь? И ответы на эти вопросы касаются не только родительства, но и человеческой сути.
Ваше время становится резко ограниченным, но это не только бремя. Это ещё и дар. У вас больше нет времени терпеть бесполезные драмы. Вам некогда работать с людьми, у которых нет чувства юмора — к себе или к шуткам вселенной. С вашим ограниченным временем и энергией вы стремитесь окружать себя умными, добрыми и верными людьми, с которыми можно быть честными и смелыми. С которыми хочется делать значимые вещи и получать от этого удовольствие.
Деньги приобретают новое значение: с одной стороны, они становятся важнее, потому что хочется, чтобы ребёнок был здоров и счастлив, а с другой — они теряют ценность. Просто деньги ради денег кажутся полной чепухой.
Внезапно работать ради большой зарплаты, если дело совсем не интересно, теряет смысл. Лучше наряжать ребёнка в вещи «с чужого плеча», чем жертвовать его временем перед сном, стоя в пробке.
Но что ещё важнее, родительство — это усилитель творчества. Вы снова открываете для себя радость музыки, рисования, удивление перед миром.
Наблюдение за тем, как ребёнок складывает всё в категории — шары, горошек, помпоны, — заставляет переосмыслить всё вокруг.
Руки, которые раньше только набирали текст на клавиатуре, снова ощущают мир: находят спелую землянику в листьях и земле, вытирают слёзы и ощущают холод воды из шланга. И всё это гораздо больше связано с чувственным восприятием мира, чем с интеллектуальным.
Да, у вас появляется множество решений, за которые вас осудят в любом случае. Но это также проясняет мечту вашей жизни. Это опьяняет любовью и чудом и делает трезвым в вопросах времени и денег. Это затягивает в настоящее. Уменьшает ваше эго и увеличивает ваш дух.
Ни одно из этих переживаний не отражено в том, как общество описывает трудности работающих родителей.
Жертв действительно много. Есть личные и общественные провалы. Но есть и неподдающаяся исчислению острота жизни и её радость ❤️
#чтоскажетмама_родительство
Недавно я дочитала роман Bewilderment Ричарда Пауэрса (рекомендую — переведен как Замешательство) и осталась в замешательстве.
Пытаюсь разгадать, что же хотел сказать автор (неблагодарное дело!). Означают ли альтернативные планеты в романе надежду или, наоборот, иллюзию, которая уводит от реальности?
Вопрос, который крутится у меня в голове сильнее всего: что нужно детям сегодня, чтобы научиться ориентироваться в этом мире, стоящем на пороге стольких потрясений?
Легко скатиться в сценарий подготовки к апокалипсису. Мы должны научить детей выживать в случае коллапса систем — строить убежища, запасаться ресурсами, бороться за жизнь любой ценой.
Даже если так, собирая чемоданчик для экстренных случаев, хорошо бы добавить туда мягкие игрушки. Что толку быть живым, если в этом выживании не будет ни капли тепла?
Вот какая «подготовка к жизни» мне кажется важной:
Хорошо бы, чтобы моя дочь понимала границы — свои собственные, других людей и планеты. Когда Amazon доставляет заказ на следующий день после одного клика, я бы хотела, чтобы она знала: за каждой вещью стоит труд, материалы, транспортировка. Чтобы Amazon не казался внеземной системой, словно эти посылки не имеют происхождения, не являются частью этой планеты.
А потом, когда пижамки становятся короткими, рвутся, изнашиваются — куда они деваются? Не в пустоту. Иногда им можно дать вторую жизнь. Но чаще они просто остаются на Земле — крошечный, но значительный вклад в груз, который она уже несёт.
Я хочу передать дочке мудрость ограничений — природных, ресурсных, человеческих. А еще понимание собственных пределов.
Большая часть воспитания посвящена тому, чтобы подталкивать детей, учить их пробовать снова и снова, пока они осваивают сто новых умений каждый день.
Но хотелось бы, чтобы она понимала, что ей нужны другие люди. Что она не может всегда получать желаемое сразу — и это не просто нормально, это важно, это согласовано с жизнью.
Она должна понимать, что не будет лучшей во всём, что ее могут не интересовать какие-то вещи, что невозможно научиться всему, что нужно для жизни в этом мире. Что она может опираться на дружбу и сообщества.
Самый уязвимый человек будущего — тот, кто считает, что он справится в одиночку. Тот, кто верит, что должен быть лучшим во всём. Тот, кто забывает про радость и глубину близких человеческих отношений.
Мне кажется, мы всё ещё готовим детей к тому, чтобы быть умными, но не учим их быть любопытными попутчиками по жизни.
Иногда я фантазирую, что дочка подросла и не слишком увлечена учёбой или, например, больше любит аудиокниги, чем чтение. Стоит ли нам тогда быть строже? Сделать другие акценты? Установить другие правила?
А потом я выдыхаю.
Если мои моя дочь будет уметь дружить — особенно с теми, кто не похож на нее внешне, в языке, в мышлении, в движениях, — значит, я сделала что-то очень важное.
Если она сумеет находить поддержку среди людей, если будет смеяться вместе с другими, превращая картонные коробки в космические корабли, если будет теряться в воображаемых мирах, где она смелая, стойкая, счастливая, а иногда в золотой короне и в жилетке одновременно — это, наверное, и есть то, к чему ее готовит жизнь.
Иногда самое важное, что мы можем сделать, — это ничего не делать. Просто признать, что мы не знаем. Вместо того чтобы строить иллюзию родительской всезнательности, стоит внимательнее наблюдать.
Дети сами покажут, какие навыки им нужны, какие способы мышления они должны создать или восстановить, какие умения понадобятся им в будущем — будущем, которое мы не можем представить, потому что мы формировались в эпоху, когда не было экологических пожаров и AI. Они родились в этом мире, в это время.
Так что вопрос, кажется, стоит не в том, чему мы можем научить детей, чтобы они выжили, а в том, чему они могут научить нас, чтобы мы смогли отпустить?
#чтоскажетмама_родительство
Пытаюсь разгадать, что же хотел сказать автор (неблагодарное дело!). Означают ли альтернативные планеты в романе надежду или, наоборот, иллюзию, которая уводит от реальности?
Вопрос, который крутится у меня в голове сильнее всего: что нужно детям сегодня, чтобы научиться ориентироваться в этом мире, стоящем на пороге стольких потрясений?
Легко скатиться в сценарий подготовки к апокалипсису. Мы должны научить детей выживать в случае коллапса систем — строить убежища, запасаться ресурсами, бороться за жизнь любой ценой.
Даже если так, собирая чемоданчик для экстренных случаев, хорошо бы добавить туда мягкие игрушки. Что толку быть живым, если в этом выживании не будет ни капли тепла?
Вот какая «подготовка к жизни» мне кажется важной:
Хорошо бы, чтобы моя дочь понимала границы — свои собственные, других людей и планеты. Когда Amazon доставляет заказ на следующий день после одного клика, я бы хотела, чтобы она знала: за каждой вещью стоит труд, материалы, транспортировка. Чтобы Amazon не казался внеземной системой, словно эти посылки не имеют происхождения, не являются частью этой планеты.
А потом, когда пижамки становятся короткими, рвутся, изнашиваются — куда они деваются? Не в пустоту. Иногда им можно дать вторую жизнь. Но чаще они просто остаются на Земле — крошечный, но значительный вклад в груз, который она уже несёт.
Я хочу передать дочке мудрость ограничений — природных, ресурсных, человеческих. А еще понимание собственных пределов.
Большая часть воспитания посвящена тому, чтобы подталкивать детей, учить их пробовать снова и снова, пока они осваивают сто новых умений каждый день.
Но хотелось бы, чтобы она понимала, что ей нужны другие люди. Что она не может всегда получать желаемое сразу — и это не просто нормально, это важно, это согласовано с жизнью.
Она должна понимать, что не будет лучшей во всём, что ее могут не интересовать какие-то вещи, что невозможно научиться всему, что нужно для жизни в этом мире. Что она может опираться на дружбу и сообщества.
Самый уязвимый человек будущего — тот, кто считает, что он справится в одиночку. Тот, кто верит, что должен быть лучшим во всём. Тот, кто забывает про радость и глубину близких человеческих отношений.
Мне кажется, мы всё ещё готовим детей к тому, чтобы быть умными, но не учим их быть любопытными попутчиками по жизни.
Иногда я фантазирую, что дочка подросла и не слишком увлечена учёбой или, например, больше любит аудиокниги, чем чтение. Стоит ли нам тогда быть строже? Сделать другие акценты? Установить другие правила?
А потом я выдыхаю.
Если мои моя дочь будет уметь дружить — особенно с теми, кто не похож на нее внешне, в языке, в мышлении, в движениях, — значит, я сделала что-то очень важное.
Если она сумеет находить поддержку среди людей, если будет смеяться вместе с другими, превращая картонные коробки в космические корабли, если будет теряться в воображаемых мирах, где она смелая, стойкая, счастливая, а иногда в золотой короне и в жилетке одновременно — это, наверное, и есть то, к чему ее готовит жизнь.
Иногда самое важное, что мы можем сделать, — это ничего не делать. Просто признать, что мы не знаем. Вместо того чтобы строить иллюзию родительской всезнательности, стоит внимательнее наблюдать.
Дети сами покажут, какие навыки им нужны, какие способы мышления они должны создать или восстановить, какие умения понадобятся им в будущем — будущем, которое мы не можем представить, потому что мы формировались в эпоху, когда не было экологических пожаров и AI. Они родились в этом мире, в это время.
Так что вопрос, кажется, стоит не в том, чему мы можем научить детей, чтобы они выжили, а в том, чему они могут научить нас, чтобы мы смогли отпустить?
#чтоскажетмама_родительство
Несколько недель назад после моего текста о способности быть рядом с болью близкого мне написала читательница и спросила совет: как помочь мужу в клинической депрессии и, главное, как не раниться об это самой.
Я ответила честно —как облегчить для себя этот опыт я, к сожалению, не знаю. Осмысление этого опыта для меня — большой внутренний процесс, который слишком объемен, чтобы быть ограниченным в символах. Возможно, когда-нибудь он станет книгой.
Вот маленькая часть моих размышлений об этом:
⬇️ ⬇️ ⬇️
Я ответила честно —как облегчить для себя этот опыт я, к сожалению, не знаю. Осмысление этого опыта для меня — большой внутренний процесс, который слишком объемен, чтобы быть ограниченным в символах. Возможно, когда-нибудь он станет книгой.
Вот маленькая часть моих размышлений об этом:
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
То, как она ест. То, как я кладу перед ней на поднос кусочки хлебцев нужного размера. Всё это движимо любовью — истощённой, но неистощимой любовью.
И эта любовь соткана из того же сырья, что и та, которая питала материнство моей мамы. Я знаю, как глубока моя любовь к дочери. А значит, я впервые по-настоящему понимаю, какой мощной была (и остаётся) любовь моей мамы ко мне. Этого достаточно, чтобы захотеть лечь в море из детских хлопьев и разрыдаться.
На этой мысли я неожиданно споткнулась, обсуждая со своей мамой, как тяжело ей далась разлука с детьми во время поездки ко мне — она впервые летела одна за 13 лет.
Само путешествие было практически идеальным, но момент отъезда создавал много сопротивления — она описывала, как физически испытывала тяжесть в теле, когда нужно было собираться и выезжать. Стоило ей сесть в самолёт — она почувствовала облегчение.
Я чувствую нечто похожее каждый раз, когда уезжаю провести время с собой. Но вот осознание: мне так тяжело оставлять дочку, потому что я так сильно ее люблю. Не просто люблю — мне по-настоящему нравится быть с ней. Ее уникальная маленькая личность, ее неповторимая душа — для меня бесконечно интересна и удивительна. Мне 25 лет, я мама дочки, и я самый счастливый человек на земле.
Среди хаоса повседневности иногда сложно почувствовать это. Чтобы осознать это, приходится оставить ее, почувствовать тошноту, страх, инстинктивную «мамину» реакцию. Это полный цикл любви — уход и возвращение, страх и восторг, грусть и радость.
Материнство соткано из однообразия. Ты снова и снова делаешь одни и те же вещи, день за днём, месяц за месяцем, пока они незаметно не сменяются на новый набор тех же самых дел — и так до следующего этапа. А между тем, где-то над головой, в недосягаемости, всегда парит что-то бесконечно великое — священная, безбрежная любовь.
Но это, конечно, не только про материнство. Бывает больно осознавать масштаб любви, которая окружает меня. Любви со стороны семьи, да, но ещё — любви от друзей.
О, мои друзья. Как внимательно они меня замечают, как приносят суп, который я не просила, присылают рукописные открытки, берут трубку, даже когда у меня есть 5 минут, смеются со мной, вытаскивают меня на кофе, слушают мою боль внимательно. Эта любовь тише, чем материнская, но сделана из того же материала. И иногда она даже удивляет больше, потому что совершается добровольно.
Вот факт: мы постоянно проваливаемся в попытках любить друг друга. Это одна из самых универсальных человеческих историй. Именно поэтому многие из нас, у кого есть такая возможность, оказываются в терапевтических кабинетах, на коленях в церквях, в поисках временного облегчения от боли, рожденной отсутствием любви.
У меня тоже есть бесчисленное количество историй о том, как я не была любима так, как мне было нужно, и о том, как я сама не могла донести свою любовь до других.
Но мне хочется сказать вот что — а как насчёт молока в отдельной чашке, чтобы утренние хлопья не размокли? Был ли в вашей жизни хоть кто-то, кто заботился о вас так, пусть даже на короткий период? И если был, то когда вы в последний раз всматривались в эту любовь?
Это разрывает изнутри. Быть может, даже пугает. Любовь — как костёр: она греет, но может прожечь штаны и пропитать волосы запахом дыма. Думать о том, насколько ты любим, — это ощущение, от которого становится не по себе.
Я существую, потому что была любима.
Меня кормили, растили, читали мне книги, думали обо мне — мои родители, мои сестры, мои учителя.
Меня ласкали, лечили, радовали — мой партнёр. Меня видели, поддерживали — мои друзья и соседи.
Это было коллективное усилие, настолько масштабное и тихое, что я рискую не замечать его, не ощущать его в полной мере.
Да, мы подводим друг друга. Но иногда и не подводим. А когда это всё же случается, дело не в отсутствии любви, а в нехватке внутренних ресурсов. Мы ограниченные, несовершенные существа. Но в то же время мы невероятно любящие, и достойные любви, и любимые.
Это правда. Независимо от того, осмелимся мы почувствовать масштаб этой любви или нет.
Но почему бы не попробовать?🧡
#чтоскажетмама_пишу
И эта любовь соткана из того же сырья, что и та, которая питала материнство моей мамы. Я знаю, как глубока моя любовь к дочери. А значит, я впервые по-настоящему понимаю, какой мощной была (и остаётся) любовь моей мамы ко мне. Этого достаточно, чтобы захотеть лечь в море из детских хлопьев и разрыдаться.
На этой мысли я неожиданно споткнулась, обсуждая со своей мамой, как тяжело ей далась разлука с детьми во время поездки ко мне — она впервые летела одна за 13 лет.
Само путешествие было практически идеальным, но момент отъезда создавал много сопротивления — она описывала, как физически испытывала тяжесть в теле, когда нужно было собираться и выезжать. Стоило ей сесть в самолёт — она почувствовала облегчение.
Я чувствую нечто похожее каждый раз, когда уезжаю провести время с собой. Но вот осознание: мне так тяжело оставлять дочку, потому что я так сильно ее люблю. Не просто люблю — мне по-настоящему нравится быть с ней. Ее уникальная маленькая личность, ее неповторимая душа — для меня бесконечно интересна и удивительна. Мне 25 лет, я мама дочки, и я самый счастливый человек на земле.
Среди хаоса повседневности иногда сложно почувствовать это. Чтобы осознать это, приходится оставить ее, почувствовать тошноту, страх, инстинктивную «мамину» реакцию. Это полный цикл любви — уход и возвращение, страх и восторг, грусть и радость.
Материнство соткано из однообразия. Ты снова и снова делаешь одни и те же вещи, день за днём, месяц за месяцем, пока они незаметно не сменяются на новый набор тех же самых дел — и так до следующего этапа. А между тем, где-то над головой, в недосягаемости, всегда парит что-то бесконечно великое — священная, безбрежная любовь.
Но это, конечно, не только про материнство. Бывает больно осознавать масштаб любви, которая окружает меня. Любви со стороны семьи, да, но ещё — любви от друзей.
О, мои друзья. Как внимательно они меня замечают, как приносят суп, который я не просила, присылают рукописные открытки, берут трубку, даже когда у меня есть 5 минут, смеются со мной, вытаскивают меня на кофе, слушают мою боль внимательно. Эта любовь тише, чем материнская, но сделана из того же материала. И иногда она даже удивляет больше, потому что совершается добровольно.
Вот факт: мы постоянно проваливаемся в попытках любить друг друга. Это одна из самых универсальных человеческих историй. Именно поэтому многие из нас, у кого есть такая возможность, оказываются в терапевтических кабинетах, на коленях в церквях, в поисках временного облегчения от боли, рожденной отсутствием любви.
У меня тоже есть бесчисленное количество историй о том, как я не была любима так, как мне было нужно, и о том, как я сама не могла донести свою любовь до других.
Но мне хочется сказать вот что — а как насчёт молока в отдельной чашке, чтобы утренние хлопья не размокли? Был ли в вашей жизни хоть кто-то, кто заботился о вас так, пусть даже на короткий период? И если был, то когда вы в последний раз всматривались в эту любовь?
Это разрывает изнутри. Быть может, даже пугает. Любовь — как костёр: она греет, но может прожечь штаны и пропитать волосы запахом дыма. Думать о том, насколько ты любим, — это ощущение, от которого становится не по себе.
Я существую, потому что была любима.
Меня кормили, растили, читали мне книги, думали обо мне — мои родители, мои сестры, мои учителя.
Меня ласкали, лечили, радовали — мой партнёр. Меня видели, поддерживали — мои друзья и соседи.
Это было коллективное усилие, настолько масштабное и тихое, что я рискую не замечать его, не ощущать его в полной мере.
Да, мы подводим друг друга. Но иногда и не подводим. А когда это всё же случается, дело не в отсутствии любви, а в нехватке внутренних ресурсов. Мы ограниченные, несовершенные существа. Но в то же время мы невероятно любящие, и достойные любви, и любимые.
Это правда. Независимо от того, осмелимся мы почувствовать масштаб этой любви или нет.
Но почему бы не попробовать?
#чтоскажетмама_пишу
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Уже через неделю начнется увлекательный эксперимент — мы с Агнией в сопровождении моей мамы полетим домой. Шесть лет эмиграции и любовь к месту, которое я выбрала, соседствует с чувством возвращения домой когда я воссоединяюсь с семьей — на день, на три или, как в этот раз, на 3.5 месяца.
Каждый так или иначе сталкивался с тем, что можно назвать семьёй. Семейные ужины, признания в любви и (чаще всего) непрошеные комментарии, которые попадают в самое уязвимое место. Семья. Это может быть прекрасно. Это может быть невыносимо сложно.
Часть наших переживаний из-за семейных встреч можно списать на саму природу семьи — на ту неизбежную дисфункциональность, которая возникает, когда группа людей пытается вместить в себя все самые титанические человеческие усилия: рождение, любовь, взросление, исцеление, утрату, смерть. Разве удивительно, что в семьях так много конфликтов? Это же «место», где происходит всё самое важное и трудное в жизни. Я начинаю думать, что такая боль — не то, чего стоит избегать.
Да, люди могли бы относиться друг к другу бережнее. Они могли бы пойти на терапию. (пожалуйста, пусть все пойдут на терапию!) Они могли бы попробовать реагировать по-новому на старые триггеры (критику мамы, самоуверенность папы) и проложить новые нейронные пути. Но этот процесс часто похож на попытку расчистить снег зубочисткой.
Я пробовала это на себе десятки раз: «Ладно, в этот раз, когда речь зайдёт об этом, я не превращусь в….». И спустя долю секунды я уже читаю лекцию в свою защиту. Ваша версия может быть другой: любая из множества совершенно предсказуемых, совершенно бесполезных реакций, которые идеально вписываются в старую, эволюционирующую семейную систему.
Мы все — главные герои семейных драм и отлично знаем свою роль. Дублёр не требуется.
Но есть ещё одна часть наших семейных тревог — та, которая создаёт ненужные страдания. Это не о самих конфликтах, а о нашей уязвимости перед ними. О ложном убеждении, что именно наша семья уникально сложна, разрушена, эмоционально незрела. Может быть, вас мучает ещё более базовый страх: а что, если то, что у меня есть, вообще не тянет на определение семьи?
Вот в чём шутка: все семьи полны сложностей, и нормальной семьи не существует. Если ваша семья — это вы и ваш лысый дядя с одним невероятно длинным волоском в ухе, это так же семья, как если бы у вас было три сестры, три брата и двое улыбающихся родителей.
Менее половины детей в UK (46%) живут в доме с двумя женатыми гетеросексуальными родителями, состоящими в своём первом браке. 44% людей в возрасте от 18 до 29 лет имеют сводных братьев или сестёр. 15% всех новых браков — межрасовые.
И при этом мир всё ещё функционирует так, будто нормальный жизненный путь — это когда человек рождается у двух давно женатых родителей, принадлежащих к одной этнической и религиозной группе и 1,5 сиблингами до 18 лет, а все остальные семьи — просто какие-то «нестандартные». На самом деле «нестандартные» — это все остальные.
К сожалению, я не могу избавить вас от первого вида страданий — от той боли, которая возникает, когда реальные люди пытаются делать вместе сложные вещи и неизбежно задевают друг друга. Но я могу предложить отпустить второй вид страданий — боль от того, что ваша семья кажется вам не такой, как надо.
Ваша семья — это та самая странная и несовершенная группа людей, которых вы так сильно любите, что готовы ради них на всё, включая безумие.
Ваша семья — это ваша кровь, а может быть и нет. Это люди, которые знают вас в худших проявлениях.
Ваша семья — это говяжий суп, рисовая каша или плов
Ваша семья — это место вашей наибольшей уязвимости и вашего самого полного исцеления.
Ваша семья — это ваш лучший шанс быть по-настоящему увиденным.
🔴 🔴 🔴 🔴 🔴 🔴 🔴 🔴 🔴 🔴
Позволю себе уточнить — я не пишу о семьях, наполненных насилием. Я работала с очень сложными социальными ситуациями в семьях и знаю, что не все выбирают оставаться частью своих семей. Я пишу про сложности бытового масштаба — и, конечно, в основном про себя.
На фото старые кадры моих любимых девочек🧡
Каждый так или иначе сталкивался с тем, что можно назвать семьёй. Семейные ужины, признания в любви и (чаще всего) непрошеные комментарии, которые попадают в самое уязвимое место. Семья. Это может быть прекрасно. Это может быть невыносимо сложно.
Часть наших переживаний из-за семейных встреч можно списать на саму природу семьи — на ту неизбежную дисфункциональность, которая возникает, когда группа людей пытается вместить в себя все самые титанические человеческие усилия: рождение, любовь, взросление, исцеление, утрату, смерть. Разве удивительно, что в семьях так много конфликтов? Это же «место», где происходит всё самое важное и трудное в жизни. Я начинаю думать, что такая боль — не то, чего стоит избегать.
Да, люди могли бы относиться друг к другу бережнее. Они могли бы пойти на терапию. (пожалуйста, пусть все пойдут на терапию!) Они могли бы попробовать реагировать по-новому на старые триггеры (критику мамы, самоуверенность папы) и проложить новые нейронные пути. Но этот процесс часто похож на попытку расчистить снег зубочисткой.
Я пробовала это на себе десятки раз: «Ладно, в этот раз, когда речь зайдёт об этом, я не превращусь в….». И спустя долю секунды я уже читаю лекцию в свою защиту. Ваша версия может быть другой: любая из множества совершенно предсказуемых, совершенно бесполезных реакций, которые идеально вписываются в старую, эволюционирующую семейную систему.
Мы все — главные герои семейных драм и отлично знаем свою роль. Дублёр не требуется.
Но есть ещё одна часть наших семейных тревог — та, которая создаёт ненужные страдания. Это не о самих конфликтах, а о нашей уязвимости перед ними. О ложном убеждении, что именно наша семья уникально сложна, разрушена, эмоционально незрела. Может быть, вас мучает ещё более базовый страх: а что, если то, что у меня есть, вообще не тянет на определение семьи?
Вот в чём шутка: все семьи полны сложностей, и нормальной семьи не существует. Если ваша семья — это вы и ваш лысый дядя с одним невероятно длинным волоском в ухе, это так же семья, как если бы у вас было три сестры, три брата и двое улыбающихся родителей.
Менее половины детей в UK (46%) живут в доме с двумя женатыми гетеросексуальными родителями, состоящими в своём первом браке. 44% людей в возрасте от 18 до 29 лет имеют сводных братьев или сестёр. 15% всех новых браков — межрасовые.
И при этом мир всё ещё функционирует так, будто нормальный жизненный путь — это когда человек рождается у двух давно женатых родителей, принадлежащих к одной этнической и религиозной группе и 1,5 сиблингами до 18 лет, а все остальные семьи — просто какие-то «нестандартные». На самом деле «нестандартные» — это все остальные.
К сожалению, я не могу избавить вас от первого вида страданий — от той боли, которая возникает, когда реальные люди пытаются делать вместе сложные вещи и неизбежно задевают друг друга. Но я могу предложить отпустить второй вид страданий — боль от того, что ваша семья кажется вам не такой, как надо.
Ваша семья — это та самая странная и несовершенная группа людей, которых вы так сильно любите, что готовы ради них на всё, включая безумие.
Ваша семья — это ваша кровь, а может быть и нет. Это люди, которые знают вас в худших проявлениях.
Ваша семья — это говяжий суп, рисовая каша или плов
Ваша семья — это место вашей наибольшей уязвимости и вашего самого полного исцеления.
Ваша семья — это ваш лучший шанс быть по-настоящему увиденным.
Позволю себе уточнить — я не пишу о семьях, наполненных насилием. Я работала с очень сложными социальными ситуациями в семьях и знаю, что не все выбирают оставаться частью своих семей. Я пишу про сложности бытового масштаба — и, конечно, в основном про себя.
На фото старые кадры моих любимых девочек
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Не надейся — наблюдай.
Недавно я составляла для себя список лучших детских книг и снова вспомнила Флору и Улисса — замечательную книгу Кейт Дикамилло — когда наткнулась на эту фразу.
Не вдаваясь в подробности, последние два дня с молниеносной скоростью лавировали между большой грустью и радостью. Отмена планов — красивые цветы. Ссора — приезд мамы. Тяжесть на душе — легкость в воздухе. Писать вчера не хотелось.
Я сидела на веранде итальянской лавки L’assaggino, закутанная в пушистый флис, купленный в дорогу, и смотрела на свет. Мне было тепло. Передо мной было вкуснейшее мороженное соленая карамель. Свет был прекрасен. Красивые и невероятно грустные глаза моего мужа — тоже. Но я осознанно старалась не превращать этот момент в историю о надежде.
Раньше я проповедовала силу внутренних историй, но в последнее время происходит что-то другое. Я отбрасываю истории. Я отворачиваюсь от банальных, сглаженных историй прошлого (слишком много боли в них было вычеркнуто). Отворачиваюсь от победоносных, самодовольных историй о будущем (они требуют слишком большого количества самообмана).
Я всё чаще стараюсь признать, что я не автор, контролирующий всё повествование, а персонаж, пытающийся удержаться на волнах неизвестного сюжета.
Я остаюсь в маленьком, хрупком настоящем. Я наблюдаю:
вот моё тело, вдыхающее и выдыхающее;
вот мой ребёнок, превращающий столовые приборы в маракасы;
вот ощущение любимой кофты, четырёхсотлетнего дерева и света, который льётся из его кроны;
Вот моя печаль, стоящая рядом с радостью,
моя ярость, идущая рука об руку с благодарностью.
Это — просто то, что есть сейчас.
Может быть, завтра я снова попытаюсь придать этому смысл, зацеплюсь за ощущение контроля над сюжетом, сделаю что-то, наберусь духа. Но сегодня я просто сижу в центре ещё сезона растерянности и неопределённости.
И наблюдаю то, что здесь реально. То, что мне дорого.
Недавно я составляла для себя список лучших детских книг и снова вспомнила Флору и Улисса — замечательную книгу Кейт Дикамилло — когда наткнулась на эту фразу.
Не вдаваясь в подробности, последние два дня с молниеносной скоростью лавировали между большой грустью и радостью. Отмена планов — красивые цветы. Ссора — приезд мамы. Тяжесть на душе — легкость в воздухе. Писать вчера не хотелось.
Я сидела на веранде итальянской лавки L’assaggino, закутанная в пушистый флис, купленный в дорогу, и смотрела на свет. Мне было тепло. Передо мной было вкуснейшее мороженное соленая карамель. Свет был прекрасен. Красивые и невероятно грустные глаза моего мужа — тоже. Но я осознанно старалась не превращать этот момент в историю о надежде.
Раньше я проповедовала силу внутренних историй, но в последнее время происходит что-то другое. Я отбрасываю истории. Я отворачиваюсь от банальных, сглаженных историй прошлого (слишком много боли в них было вычеркнуто). Отворачиваюсь от победоносных, самодовольных историй о будущем (они требуют слишком большого количества самообмана).
Я всё чаще стараюсь признать, что я не автор, контролирующий всё повествование, а персонаж, пытающийся удержаться на волнах неизвестного сюжета.
Я остаюсь в маленьком, хрупком настоящем. Я наблюдаю:
вот моё тело, вдыхающее и выдыхающее;
вот мой ребёнок, превращающий столовые приборы в маракасы;
вот ощущение любимой кофты, четырёхсотлетнего дерева и света, который льётся из его кроны;
Вот моя печаль, стоящая рядом с радостью,
моя ярость, идущая рука об руку с благодарностью.
Это — просто то, что есть сейчас.
Может быть, завтра я снова попытаюсь придать этому смысл, зацеплюсь за ощущение контроля над сюжетом, сделаю что-то, наберусь духа. Но сегодня я просто сижу в центре ещё сезона растерянности и неопределённости.
И наблюдаю то, что здесь реально. То, что мне дорого.