Метажурнал приглашает принять участие в Zoom-презентации поэтической книги Дениса Ларионова "Близость" (изд. Порядок слов, 2024).
Презентация пройдёт в субботу 7 декабря в 20:00 по Москве.
В мероприятии примут участие Никита Сунгатов (автор предисловия) , Александр Марков, Елизавета Хереш, Юлия Подлубнова, Илья Кукулин, Павел Заруцкий.
Мероприятие ведёт Евгения Вежлян

#стихи_девяностых_годов

Позавчера был юбилей ДГВ, не мог пройти мимо этого события. И дело не в том, что я многим обязан его текстам (и поэтич., и критич.), а в том, что его стихи и поэмы 1990-х неожиданно заиграли новыми красками, мб немного стускленными, но от этого ставшими только выразительнее, увернуться невозможно.

ДМИТРИЙ ГОЛЫНКО-ВОЛЬФСОН

ВЕНЕЦИАНСКОЕ УТРО, ИЛИ ЖИЗНЬ СОВРЕМЕННЫХ ГЕРОЕВ

1

Я доигрался - и баста! Я, Venezia, в ауте, дома.
Резидент республики пополанской, -
паяц Ваш покорный -
в свой город
вернулся.
Иллюминирована, как прежде,
Адриатики патологическая зелень.
У Ferrovia встретил меня связной - дипкурьер турецкий,

2

от организации мне передал симпатическую шифровку.
Я прочитал в профанации молчанья,
что меня ожидает
блок ада
в бункере
под Сан-Микеле, поскольку
в задании я проявил героинизм немалый,
и протекцию от... гарантирует мне мавританская крыша.

3

Крупнокалиберный "дант" я спрятал под фрак от анджелико,
надел пуленепроницаемую бауту, -
мимо мраморных драпировок
палаццо
прокрался
к цементной прохладе
лагуны, где в позах капитулянтов
компания кокаинистов у львиного столба распростерлась.

4

Туристические циклопы видеокамер и поляроиды-монстры
снимали соборов карминовые кораллы -
"все в оливковом креме
времени", -
как говорила
моя Цинтия Кавальканти
мне, стареющему эротоману со стажем
отчаяния мизантропии скуки горечи мизогинии.

5

В дымовой парче павильонных съёмок просквозил сумасшедший
трамвайчик (по-местному "вапоретто")
по канала полиэтилену.
Я уединился
в техно-клуба
продымленную крипту,
и в чесунчовом трико официант-путти
подал термобумагу для амальграммы и два жирондоля.

6

Я сперва положил намыленный глаз - гедонизма коллектор
на тинейджера-американку, с лиловой
пентаграммой ссадины
на коленке,
под бахромою
от джинсовых шортиков;
кабалистика её имбирной улыбки -
alas! - относилась совсем не ко мне, а к соломке в коктейле.

7

Под колоннадой столика каучуковые подошвы
её кроссовок подметали руины
окурков и шприцев.
Я подумал:
предметы,
сосланные в мусоропровод
времени, - полуфабрикаты искусства,
суррогат пустоты в прозрачной вакуумной упаковке

8

реальности, монохромной, хоть колёсами закинься
и, развалившись в пластмассе кресла,
взирай себе на пейзажи
олеографий
a la Каналетто,
как в дюралевый гидроомнибус
грузят цистерны с химикатом взрывоопасным,
и в канал оседает атомным грибом отражение кампанилы.

<...>

Полностью здесь https://www.vavilon.ru/texts/golynko1-5.html

Ровно неделю назад на площадке Метажурнала прошла презентация моего третьего поэтического сборника "Близость". Я озвучил некоторые тексты из него, а дорогие коллеги высказались о том, что это такое и зачем оно нужно. Кроме того, в рамках презентации состоялась мировая премьера поэмы "Не я", которая в скором времени должна быть опубликована на одном замечательном литературном ресурсе.

Коллеги сделали апгрейд материала, который впервые был опубликован аж в 2019 году - так получился список треков из двух последних книг Андрея Левкина, отчаянно рекомендую.

За некоторой надобностью искал в телекоммуникационной сети Интернет один свой давний текст, а наткнулся на вот такую реплику о документальной поэзии (и шире - документальной литературе), которую написал еще до полномасштабного вторжения (по просьбе Владимира Коркунова). Согласен с собой и сейчас:

"Предложенные вопросы направлены на то, как/каким образом создавать документальную поэзию (и — шире — литературу), которая воспринимается как сложившееся в современной литературе явление, мне же более важным кажется вопрос зачем использовать документ при создании произведения. Без ответа на этот вопрос документальная поэзия теряет свой эвристический потенциал и превращается в еще один способ создания текстов.

Наиболее известные («классические») произведения документальной литературы создавались в ситуации информационной блокады относительно катастрофических событий двадцатого века (Шоа, Блокада, сталинские репрессии, бомбардировки Хиросимы и Нагасаки и т.д). Преодолевая разнообразные политические запреты и пересекая эстетические границы, Чарльз Резникофф, Александр Солженицын, Кэндзабуро Оэ, Алесь Адамович использовали обширную фактографию, стремясь назвать вещи своими именами, увековечить память погибших и мн.др. Подобная установка базировалась на «непогрешимости» документа, который объявлялся полномочным представителем аутентичной реальности в тексте. Но документ — нарратив, который существует не в вакуумее, а возникает в определенных обстоятельствах, которые нельзя не учитывать; по сути, это еще одна преломляющая линза, которая заявляет о своих правах на отражение реальности, а не представляет ее в обнаженном виде. Именно поэтому Варлам Шаламов не торопился называть свои обжигающе достоверные рассказы документальными, хотя их биографическая подоплека несомненна.

Сегодня ситуация и вовсе меняется: мы уже не можем сказать, что существуем в мире недостатка информации. Напротив, распространенная в немногих оставшихся в живых российских медиа и многочисленных телеграм-каналах журналистика способна поставить нам столько информации, сколько нужно, и даже больше. Но это порождает проблему документа как медиума фальсификации и всевозможных логических подмен, которые Стив Фуллер называет «постправдой». Где тот предел доверия респондентам, который поэзия (в отличие от журналистики) попросту не может измерить? И не окажется ли поэзия всего лишь плохо информированной и созависимой бедной родственницей расследовательской журналистики? Как поэзии, тяготеющей к документу, не попасть в ловушку олитературивания чужих проблем, которые она неспособна решить? Быть может, должно изменится само отношение к документу, который не стоит рассматривать как прорыв к реальности (это не так); скорее это инструмент, позволяющий проявить те едва уловимые следы ускользающей социальности, которая и позволит обрести другого за пределами фикциональных отражений."

#стихи_девяностых_годов

ЕЛЕНА ФАНАЙЛОВА

Я пришел спасти тебя и себя...
Еще в последний раз, демон.

Хозе, солдат

Что ты будешь делать, бедный и бездарный,
В сердце получив удар?
Вот они выходят с фабрики сигарной,
Как сама судьба.

Вот они проходят площадью базарной,
Глаз не отводя,
Видишь, мой червонный, мой козырный, мой коварный,
– Словно жизнь твоя.

Тщетны, как она предупреждала, все усилья.
В этой ли связи
Сердце под колетом мелко крестит Эскамильо?
Плачьте, дон Жози.

Платье кровеносное непрочно, костяное.
И твоя душа
Рвется и тебя покинет скоро. Остальное
Ничего не значит и не стоит ни гроша.

А потом смотри, как золотое слово "невозможно"
И серебряное "никогда"
Поглотит бесчеловечно, и бесстрашно, и безбожно
Городская маслянистая летейская вода.

Выпустили вот такую вот книжку.

(не знаю какой эпитет и подобрать) подборка Любови Барковой. Был счастлив, прочитав (что редко бывает)

https://licenzapoetica.name/projects/lenta/zakrytaya-krov

Моя «Близость», в интересной компании Артура Аристакисяна и Сэмюэля Беккета. Не знаком с Миланой, спасибо ей большое.

Шестикрылый Серотонин

https://www.youtube.com/watch?v=pMZuisZMIRA

#стихи_девяностых_годов

Всегда интересно, когда эксклюзивный творческий метод - это продолжение темперамента, манифестация раз(баланс)ировки аффектов. (A бывает иначе? Бывает разное.) ПА как раз такой случай, поэтому ее в прямом смысле "непрозрачные", не пускающие в себя тексты, касающиеся неизвестных читателям сторон внутренней биографии, в то же время столь достоверны.

ПОЛИНА АНДРУКОВИЧ

. . . . . . . . . . . .
разве ты справа? а мне всё казалось,
что ты всегда слева,
и у меня от этого что-то было не то с об
меном веществ, а теперь я понимаю:
просто элементы непредугаданно сблизились, и
и кто-то хохочет под окном, а я сыта и
и завывает сердце волком и молоч
ные зубы смешались с землёй и
и
и мои и твои атомы задолго до этого зака
та были видны огню и дождю и
и ответ медлт нет
и ответ медлителен-медлителен предпослед
ний наших атомов хватит на этот ответ,
который будет последним вопросом
собирать тени камней тенями рук
и никогда не разбрасывать тени рук
и тени имён и тени имён хранить а не
имена тени вечнее поскольку мгновенны
мгновенно ударяет камень мгно
венье длится
эклектика мокрая галька волна
. . . . . . . . . . . .