Юрий Каракур

А таким и запомнился – чёрным, с замороженными стёклами, с повисшей после реанимации шеей, потому что она (мамино объяснение, я бы не понял причины) похудела очень из-за болезни – бабушкин день рождения. И самое теперь обидное - вечерний, после работы, не сдвинутый (равнодушие? страх возраста? и не от неё ли унаследовано моё желание спрятаться от любого праздника?) на выходной, таким и сфотографированный моей новой щепетильной мыльницей, на будущее подсказавшей красными циферками, за сколько дет до смерти - за год. И вообще приходилось терпеть, непереносимо чернела улица за шторами, непереносимо стала уставать после больницы, непереносимо поторапливает домой отец, потому что выпил и уже хочется лечь. Но как-то смирялась, махала (в самом деле, я так же машу) рукой, не обижалась, готовила немного, с пирогами даже не затевалась: посидим чуть-чуть. И никого не хотела (в самом деле, зачем?) звать из знакомых - ни Галю с золотыми зубами, ни соседку с пьющим сыном, ни соседку с пьющим мужем - никого (ну да) не надо. Помыть посуду, включить телевизор, забыть. Не ждали, не готовились, не перелистывали кулинарных книг накануне. И вот вспомнил в душе: ах да, сегодня. Подумал, что надо выпить, помянуть, но намылил голову и, когда смыл, уже – по традиции – забылся бабушкин день рождения. А сегодня на углу старой больницы (знать бы тогда, где буду вспоминать тебя, моя дорогая) выскочил опять и уже нёс по льду бережно – чёрный, тёмный, поддувает из окон, с этой появившейся под подбородком кожей после реанимации.

www.tgoop.com/ykarakur/71

3.9K viewsDec 24, 2023 at 17:11

А таким и запомнился – чёрным, с замороженными стёклами, с повисшей после реанимации шеей, потому что она (мамино объяснение, я бы не понял причины) похудела очень из-за болезни – бабушкин день рождения. И самое теперь обидное - вечерний, после работы, не сдвинутый (равнодушие? страх возраста? и не от неё ли унаследовано моё желание спрятаться от любого праздника?) на выходной, таким и сфотографированный моей новой щепетильной мыльницей, на будущее подсказавшей красными циферками, за сколько дет до смерти - за год. И вообще приходилось терпеть, непереносимо чернела улица за шторами, непереносимо стала уставать после больницы, непереносимо поторапливает домой отец, потому что выпил и уже хочется лечь. Но как-то смирялась, махала (в самом деле, я так же машу) рукой, не обижалась, готовила немного, с пирогами даже не затевалась: посидим чуть-чуть. И никого не хотела (в самом деле, зачем?) звать из знакомых - ни Галю с золотыми зубами, ни соседку с пьющим сыном, ни соседку с пьющим мужем - никого (ну да) не надо. Помыть посуду, включить телевизор, забыть. Не ждали, не готовились, не перелистывали кулинарных книг накануне. И вот вспомнил в душе: ах да, сегодня. Подумал, что надо выпить, помянуть, но намылил голову и, когда смыл, уже – по традиции – забылся бабушкин день рождения. А сегодня на углу старой больницы (знать бы тогда, где буду вспоминать тебя, моя дорогая) выскочил опять и уже нёс по льду бережно – чёрный, тёмный, поддувает из окон, с этой появившейся под подбородком кожей после реанимации.

BY Юрий Каракур