Поиграли со шрифтами, как говорится. Не сразу поняла, что это за ШИДОЩ такой. Странно даже, что автор книги не ЛШТШФУМ АЩЬФ.
Зелёный
На странных планетах, чьё имя средь нас неизвестно,
Глядят с восхищеньем, в небесный простор, существа,
Их манит звезда, чьё явленье для них — бестелесно,
Звезда, на которой сквозь Небо мерцает трава.
На алых планетах, на белых, и ласково-синих,
Где светят кораллом, горят бирюзою поля,
Влюблённые смотрят на остров в небесных пустынях,
В их снах изумрудно, те сны навевает — Земля.
Константин Бальмонт
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
На странных планетах, чьё имя средь нас неизвестно,
Глядят с восхищеньем, в небесный простор, существа,
Их манит звезда, чьё явленье для них — бестелесно,
Звезда, на которой сквозь Небо мерцает трава.
На алых планетах, на белых, и ласково-синих,
Где светят кораллом, горят бирюзою поля,
Влюблённые смотрят на остров в небесных пустынях,
В их снах изумрудно, те сны навевает — Земля.
Константин Бальмонт
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Меж тем сегодняшнее стихотворение — пятьдесят второе в рубрике Поэзия по понедельникам. Стало быть, рубрике этой уже целый год, ура!
ПоПоПо, несомненно, продолжится. Спасибо, что читаете хорошие стихи вместе со мной🖤
ПоПоПо, несомненно, продолжится. Спасибо, что читаете хорошие стихи вместе со мной
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле,
Берёзы ветви поднимали
И незаметно вечерели.
Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, —
Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.
Осип Мандельштам
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Какая мыслима в апреле,
Берёзы ветви поднимали
И незаметно вечерели.
Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, —
Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.
Осип Мандельштам
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Наверное, книжному человеку следовало бы, в общем порыве, написать что-то про лонг Большой книги, но я, пожалуй, пройду мимо — невозмутимо, как Марк Твен с котёнком на загривке.
#котэнт
#котэнт
Искала всякое, наткнулась на канал под названием
«Лёгкий быт с Аидом».
Обрадовалась — наверное, что-то милое и смешное, как англоязычные шутеечки про Гадеса, ну или, может, какой-нибудь славный оккультный дневничок не без иронии. А ну-ка, поглядим.
Но блин.
Оказалось, там не Аид, а Аида! Такая вот тётенька с не самым популярным именем делится секретами уборки и прочего домохозяйства*. Может, и полезно, но про Аида было б интересней всё ж.
Эх.
*и канал-то, разумеется, про «быт с Аидой», просто так вот я внимательно читаю.
#уцарямидасаослиныеуши
«Лёгкий быт с Аидом».
Обрадовалась — наверное, что-то милое и смешное, как англоязычные шутеечки про Гадеса, ну или, может, какой-нибудь славный оккультный дневничок не без иронии. А ну-ка, поглядим.
Но блин.
Оказалось, там не Аид, а Аида! Такая вот тётенька с не самым популярным именем делится секретами уборки и прочего домохозяйства*. Может, и полезно, но про Аида было б интересней всё ж.
Эх.
*и канал-то, разумеется, про «быт с Аидой», просто так вот я внимательно читаю.
#уцарямидасаослиныеуши
Мало у меня дней
много у меня книг
Думаю зачем мне
разве только в тот миг
когда бег дней прекратится
из каждой вылетит птица
Из Шекспира щегол
из Гюго горлица
из Чехова ореховка
Вертишейка
из Мандельштама
клёст из Клейста
Душу потянут за нити строк
из них образуя сеть
помогут взлететь
выше клёкота свиста взмаха ресниц
небесного птицелова
в синее
где шелестит страницами
родное
тихое
слово
Юлия Немировская
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
много у меня книг
Думаю зачем мне
разве только в тот миг
когда бег дней прекратится
из каждой вылетит птица
Из Шекспира щегол
из Гюго горлица
из Чехова ореховка
Вертишейка
из Мандельштама
клёст из Клейста
Душу потянут за нити строк
из них образуя сеть
помогут взлететь
выше клёкота свиста взмаха ресниц
небесного птицелова
в синее
где шелестит страницами
родное
тихое
слово
Юлия Немировская
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Карл Моргенштерн, немецкий филолог, которому мы обязаны термином Bildungsroman (роман воспитания) тридцать лет прослужил в университете в Дерпте (ныне Тарту).
И не просто там каким-нибудь профессором филологии, а «профессором красноречия, классической филологии, эстетики, истории литературы и искусства».
Прям «кхалиси Великого травяного моря» и всё такое.
#уцарямидасаослиныеуши
И не просто там каким-нибудь профессором филологии, а «профессором красноречия, классической филологии, эстетики, истории литературы и искусства».
Прям «кхалиси Великого травяного моря» и всё такое.
#уцарямидасаослиныеуши
Forwarded from Химера жужжащая
Миниатюра другая, текст прежний, тут ничего не меняется.
Это один из любимых моих сюжетов у человечества.
Ещё до зари — в сущей тьме — женщины выходят из дома, захватив всё необходимое, у них дело. Так получилось, что в этом мире у женщин любая беда — ещё и дело, всех нужно встретить, накормить, за всеми помыть, не забыть ничего, собрать заранее на завтра, чтобы поутру не перебудить отплакавший своё и уснувший дом. Что бы ни было, надо встать затемно и двигать мир, где толкая, где волоком, не потому что хочется, но потому что привычка, выучка, арматура, которая стоит, даже когда всё обрушилось.
И вот они идут, коротко переговариваются, кутаются в траурные покрывала от рассветного холода, и нет в мире ничего, кроме горя.
Есть — и сейчас они об этом узнают.
Это один из любимых моих сюжетов у человечества.
Ещё до зари — в сущей тьме — женщины выходят из дома, захватив всё необходимое, у них дело. Так получилось, что в этом мире у женщин любая беда — ещё и дело, всех нужно встретить, накормить, за всеми помыть, не забыть ничего, собрать заранее на завтра, чтобы поутру не перебудить отплакавший своё и уснувший дом. Что бы ни было, надо встать затемно и двигать мир, где толкая, где волоком, не потому что хочется, но потому что привычка, выучка, арматура, которая стоит, даже когда всё обрушилось.
И вот они идут, коротко переговариваются, кутаются в траурные покрывала от рассветного холода, и нет в мире ничего, кроме горя.
Есть — и сейчас они об этом узнают.
Пасха
На полях черно и плоско,
Вновь я Божий и ничей!
Завтра Пасха, запах воска,
Запах тёплый куличей.
Прежде жизнь моя текла так
Светлой сменой точных дней,
А теперь один остаток
Как-то радостно больней.
Ведь зима, весна и лето,
Пасха, пост и Рождество,
Если сможешь вникнуть в это,
В капле малой — Божество.
Пусть и мелко, пусть и глупо,
Пусть мы волею горды,
Но в глотке грибного супа —
Радость той же череды.
Что запомнил сердцем милым,
То забвеньем не позорь.
Слаще нам постом унылым
Сладкий яд весенних зорь.
Будут, трепетны и зорки,
Бегать пары по росе,
И на Красной, Красной горке
Обвенчаются, как все.
Пироги на именины,
Дети, солнце… мирно жить,
Чтобы в доски домовины
Тело милое сложить.
В этой жизни Божья ласка,
Словно вышивка, видна,
А теперь ты, Пасха, Пасха,
Нам осталася одна.
Уж её не позабудешь,
Как умом ты ни мудри.
Сердце теплое остудишь? —
Разогреют звонари.
И поют, светлы, не строги:
Дили-бом, дили-бом бом!
Ты запутался в дороге?
Так вернись в родимый дом.
Михаил Кузмин
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
На полях черно и плоско,
Вновь я Божий и ничей!
Завтра Пасха, запах воска,
Запах тёплый куличей.
Прежде жизнь моя текла так
Светлой сменой точных дней,
А теперь один остаток
Как-то радостно больней.
Ведь зима, весна и лето,
Пасха, пост и Рождество,
Если сможешь вникнуть в это,
В капле малой — Божество.
Пусть и мелко, пусть и глупо,
Пусть мы волею горды,
Но в глотке грибного супа —
Радость той же череды.
Что запомнил сердцем милым,
То забвеньем не позорь.
Слаще нам постом унылым
Сладкий яд весенних зорь.
Будут, трепетны и зорки,
Бегать пары по росе,
И на Красной, Красной горке
Обвенчаются, как все.
Пироги на именины,
Дети, солнце… мирно жить,
Чтобы в доски домовины
Тело милое сложить.
В этой жизни Божья ласка,
Словно вышивка, видна,
А теперь ты, Пасха, Пасха,
Нам осталася одна.
Уж её не позабудешь,
Как умом ты ни мудри.
Сердце теплое остудишь? —
Разогреют звонари.
И поют, светлы, не строги:
Дили-бом, дили-бом бом!
Ты запутался в дороге?
Так вернись в родимый дом.
Михаил Кузмин
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Андрей Алексеевич вот пишет о том, что подбешивает и меня.
В «Видят фигу» эти «писания» попали ещё в 2019.
В «Видят фигу» эти «писания» попали ещё в 2019.
В контексте поста выше и комментов к нему ассоциативно вспомнилась история о филологической глухоте и внезапном Некрасове, которую я рассказывала в самом начале Штанов.
Часть первая
Часть вторая
Часть первая
Часть вторая
Forwarded from Штаны Капитана Рейнольдса
Если я и пишу тут личное, то обычно только так или иначе связанное с литературой. Но в День Победы — личные истории для меня важнее и глубже книг (какими бы значимыми и сильными те ни были). Такие истории я люблю читать в блогах и соцсетях куда больше «списков произведений на тему» и всегда радуюсь, когда кто-то решается поделиться вот таким сокровенно-семейным, выросшим из огромной печали и/или огромной же радости.
Из четырёх моих прадедов воевали двое. Вернулся один — и возможно, из-за того, что он смог дальше жить жизнь, я думаю в этот день больше не о нём, а о том, которому навсегда теперь 31, которого я переросла почти уже на десять лет.
Анатолий Недремский, отец моей бабушки по маминой линии, пропал без вести летом 1942. Долгие, долгие годы мы не знали ничего, кроме этого. И даже о довоенной его жизни знали совсем мало.
Фронтовые письма затерялись во многих переездах, прабабушка почти не рассказывала о нём, а бабушка была совсем крохой — помнит только, как провожали его, сидели возле кремлёвской стены (солдаты уходили с площади Минина), и он был уже в шинели. А до этого — шил шикарные туфли горьковским модницам, переплывал Волгу, любил жену и дочку. Не очень-то много могу я рассказать детям. Могу вот ещё показать «парадный» портрет и любительское фото, где все молодые и весёлые, — дед был красивым.
Его военную историю я собираю по строчке уже несколько лет. Постепенно появляются новые документы в сети, растёт объём данных. Мы знали, что, вроде бы, он пропал под Севастополем, а Севастополь летом 42-го — это почти без шансов.
Недавно нашли документы: служил в 386-й СД, той, что была расформирована в июле 1942 — там из 14000 выжило человек двести, кажется. А сегодня вот узнала, что остатки его батальона погибли на Сапун-горе. Не знаю, был ли он среди тех оставшихся или погиб раньше. Но вот — ещё одна строчка в этой истории.
В ней нет чуда, нет подтверждённого документами героизма, есть просто родной человек, которого мы никогда не знали, но благодаря которому — как и многим другим людям, вернувшимся и погибшим, — мы сейчас живы.
С Днём Победы!
Из четырёх моих прадедов воевали двое. Вернулся один — и возможно, из-за того, что он смог дальше жить жизнь, я думаю в этот день больше не о нём, а о том, которому навсегда теперь 31, которого я переросла почти уже на десять лет.
Анатолий Недремский, отец моей бабушки по маминой линии, пропал без вести летом 1942. Долгие, долгие годы мы не знали ничего, кроме этого. И даже о довоенной его жизни знали совсем мало.
Фронтовые письма затерялись во многих переездах, прабабушка почти не рассказывала о нём, а бабушка была совсем крохой — помнит только, как провожали его, сидели возле кремлёвской стены (солдаты уходили с площади Минина), и он был уже в шинели. А до этого — шил шикарные туфли горьковским модницам, переплывал Волгу, любил жену и дочку. Не очень-то много могу я рассказать детям. Могу вот ещё показать «парадный» портрет и любительское фото, где все молодые и весёлые, — дед был красивым.
Его военную историю я собираю по строчке уже несколько лет. Постепенно появляются новые документы в сети, растёт объём данных. Мы знали, что, вроде бы, он пропал под Севастополем, а Севастополь летом 42-го — это почти без шансов.
Недавно нашли документы: служил в 386-й СД, той, что была расформирована в июле 1942 — там из 14000 выжило человек двести, кажется. А сегодня вот узнала, что остатки его батальона погибли на Сапун-горе. Не знаю, был ли он среди тех оставшихся или погиб раньше. Но вот — ещё одна строчка в этой истории.
В ней нет чуда, нет подтверждённого документами героизма, есть просто родной человек, которого мы никогда не знали, но благодаря которому — как и многим другим людям, вернувшимся и погибшим, — мы сейчас живы.
С Днём Победы!
Они придут из красного рассвета,
Из жадной необузданной весны,
Из этого непознанного где-то,
Где для живых придумывают сны.
Они придут с глазами цвета стали,
Пошутят, мол, когда ещё придём.
Расскажут, что однажды их забрали
Балтийский лёд и волжский чернозём.
Они придут из страха и тревоги,
Из сорок первой гибельной зимы,
И скажут: «Мы живые. Мы не боги.
Смотрите, вы такие же, как мы.
И этот блеск, расплывчатый и зыбкий,
И этот свет, в который мы уйдём,
Останется в сияющей улыбке
На дедовском альбоме фронтовом».
Александр Пелевин
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Из жадной необузданной весны,
Из этого непознанного где-то,
Где для живых придумывают сны.
Они придут с глазами цвета стали,
Пошутят, мол, когда ещё придём.
Расскажут, что однажды их забрали
Балтийский лёд и волжский чернозём.
Они придут из страха и тревоги,
Из сорок первой гибельной зимы,
И скажут: «Мы живые. Мы не боги.
Смотрите, вы такие же, как мы.
И этот блеск, расплывчатый и зыбкий,
И этот свет, в который мы уйдём,
Останется в сияющей улыбке
На дедовском альбоме фронтовом».
Александр Пелевин
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Притащила в дом очередную средневековую книжицу. Распаковала и на секунду взволновалась — не повторяется ли история с тремя Кальвино? Уж слишком знакомой показалась обложка.
Впрочем, «Логос и глагол», монография 2013, так долго пребывала у меня в отложенных, то пропадая, то вновь появляясь у букинистов, что, скорее всего, уже примелькалась.
Но есть кое-что ещё.
Многие книги о Средневековье просто оформлены почти одинаково, в похожих оттенках — типа так по-средневековому. Вот на картинке справа книжки, взятые только с одной моей полки, например.
Помнится, в квадратной соцсеточке букблогерки любили составлять не только тематические книжные подборки, но и ц в е т о в ы е, то есть вот буквально: «а сейчас я вам покажу все красненькие книжечки, которые у меня есть». А со средневековыми-то книжками, глядите-ка, прям два в одном! Хотя с точки зрения безостановочной генерации контента это совсем не выгодно, конечно.
#уцарямидасаослиныеуши
Впрочем, «Логос и глагол», монография 2013, так долго пребывала у меня в отложенных, то пропадая, то вновь появляясь у букинистов, что, скорее всего, уже примелькалась.
Но есть кое-что ещё.
Многие книги о Средневековье просто оформлены почти одинаково, в похожих оттенках — типа так по-средневековому. Вот на картинке справа книжки, взятые только с одной моей полки, например.
Помнится, в квадратной соцсеточке букблогерки любили составлять не только тематические книжные подборки, но и ц в е т о в ы е, то есть вот буквально: «а сейчас я вам покажу все красненькие книжечки, которые у меня есть». А со средневековыми-то книжками, глядите-ка, прям два в одном! Хотя с точки зрения безостановочной генерации контента это совсем не выгодно, конечно.
#уцарямидасаослиныеуши
Ну вот иногда собрать книжечки по цвету будто бы даже имеет некий практический смысл:)