Zangaro Today

​​🇸🇴 «Тьма власти». О ситуации на юге Сомали

В нападках на конгрессвумен Ильхан Омар Дональд Трамп заявил, что ее родина Сомали — no nothing, just anarchy. На самом деле — как и во многом другом — дед глубоко ошибается. Эпоха полевых командиров, монструозных варлордов и наркотизированных молодежных ополчений давно в прошлом. В Сомали — не «власть тьмы», а настоящая «тьма власти», притом жестко структурированная.

В запутанном decision-making участвуют традиционные кланово-общинные власти, религиозные авторитеты, НКО, бизнесмены и посредники, федеральное правительство Могадишо и руководство автономных штатов, наконец, иностранные силы — от Кении и Эфиопии до все тех же США и стран Персидского Залива.

Но в основе основ политического процесса лежат кланы, их подразделения и суб-кланы. Регулирующее их жизнь традиционное право (хеер), дийя (двусторонние договоры о компенсации за кровную месть) и шариат — суть набор более-менее понятных правил взаимоотношения общин, регулирующих землевладение и землепользование, условия ведения бизнеса и транзита грузов в относительно безопасных и устойчивых ресурсных базах — деган.

В целом это — гибкие, прагматичные и адаптивные силы, выступающие деятельными экономическими акторами в присвоении и распределении направляемых в страну и создаваемых в стране ресурсов. Там, где это выгодно, они попеременно задействуют то территориальную, то кланово-родословную идентичность.

Такая саморегулирующаяся и динамичная среда очень далека от пресловутых «анархии» и «хаоса», а ее агенты не только не мешают экономическому росту — при устойчиво низкой безработице здесь цветут и пахнут ритейл и услуги, интернетизация, телеком, мобильные деньги — но и вынашивают полноценные политические проекты.

Так, клан хавийя, сильный на юге и в центре, особенно в Большом Могадишо, выступал за «сильное Сомали», что привело его к проекту «аш-Шабаб», ряд кланов семейства дарод стоит на федералистских позициях, а исаак уже сформировали жизнеспособный и благополучный Сомалиленд. Правда, помимо «клановых» федерализма и централизма, в борьбе участвуют и надклановые проекты — вестернизированные политики из образованной диаспоры, а также исламисты, активно вербующие выпавшую из-под влияния старейшин родов и кланов молодежь.

Судьба сомалийского политического проекта решается в экономическом нерве страны — плодородной долине Джубы с центром в портовом г. Кисмайо. Создававшийся с 2009 г. не без помощи Кении по образу и подобию Пунтленда, автономный штат Джубаленд, управляемый кланом огаден во главе с бывшим полевым командиром Ахмедом Мухаммадом Исламом («Мадобе»), должен был составить часть «санитарного кордона» против экспансии «аш-Шабаб», опирающегося, как правило, на нетитульные и небольшие кланы.

Но за контроль над входящим в Джубаленд регионом Гедо развернулась ожесточенная борьба двух региональных экономических держав — Кении и Эфиопии. «Федеральные» войска, поддерживаемые Эфиопией, противостоят ополчению Джубаленда, за которым стоят кенийские спецслужбы и традиционные лидеры кенийского округа Гарисса, населенного кланами огаден. В любой момент развернутые в Гедо силы готовы перейти в новое наступление, а бои в феврале-марте 2020 г. привели к исходу свыше 50 тыс. жителей.

Аддис-Абеба хочет «сильной вертикали» и очень боится автономистских настроений в собственном регионе Огаден, Кения же видит в Джубаленде сильный буфер против «аш-Шабаб» (тот, впрочем, уже давно пустил в Кении корни и научился вербовать даже христиан). Мадобе, выходец из титульного в Джубаленде клана огаден, столкнулся в Гедо с другим влиятельным кланом — марехан, как и огаден, подразделением клана дарод. Лояльные федеральному президенту Фармажо, лидеры марехан насторожены, если не открыто враждебны к автономии Джубаленда, в котором видят проект огаден, зато, как водится, благорасположены к Эфиопии. Кроме того, субкланы марехан влиятельны в кенийском округе Мандера, так что могут серьезно испортить жизнь Найроби в случае чересчур агрессивной экспансии Кении.

www.tgoop.com/zangaro/936

26.8K viewsedited  Jul 23, 2020 at 10:15

​​🇸🇴 «Тьма власти». О ситуации на юге Сомали

В нападках на конгрессвумен Ильхан Омар Дональд Трамп заявил, что ее родина Сомали — no nothing, just anarchy. На самом деле — как и во многом другом — дед глубоко ошибается. Эпоха полевых командиров, монструозных варлордов и наркотизированных молодежных ополчений давно в прошлом. В Сомали — не «власть тьмы», а настоящая «тьма власти», притом жестко структурированная.

В запутанном decision-making участвуют традиционные кланово-общинные власти, религиозные авторитеты, НКО, бизнесмены и посредники, федеральное правительство Могадишо и руководство автономных штатов, наконец, иностранные силы — от Кении и Эфиопии до все тех же США и стран Персидского Залива.

Но в основе основ политического процесса лежат кланы, их подразделения и суб-кланы. Регулирующее их жизнь традиционное право (хеер), дийя (двусторонние договоры о компенсации за кровную месть) и шариат — суть набор более-менее понятных правил взаимоотношения общин, регулирующих землевладение и землепользование, условия ведения бизнеса и транзита грузов в относительно безопасных и устойчивых ресурсных базах — деган.

В целом это — гибкие, прагматичные и адаптивные силы, выступающие деятельными экономическими акторами в присвоении и распределении направляемых в страну и создаваемых в стране ресурсов. Там, где это выгодно, они попеременно задействуют то территориальную, то кланово-родословную идентичность.

Такая саморегулирующаяся и динамичная среда очень далека от пресловутых «анархии» и «хаоса», а ее агенты не только не мешают экономическому росту — при устойчиво низкой безработице здесь цветут и пахнут ритейл и услуги, интернетизация, телеком, мобильные деньги — но и вынашивают полноценные политические проекты.

Так, клан хавийя, сильный на юге и в центре, особенно в Большом Могадишо, выступал за «сильное Сомали», что привело его к проекту «аш-Шабаб», ряд кланов семейства дарод стоит на федералистских позициях, а исаак уже сформировали жизнеспособный и благополучный Сомалиленд. Правда, помимо «клановых» федерализма и централизма, в борьбе участвуют и надклановые проекты — вестернизированные политики из образованной диаспоры, а также исламисты, активно вербующие выпавшую из-под влияния старейшин родов и кланов молодежь.

Судьба сомалийского политического проекта решается в экономическом нерве страны — плодородной долине Джубы с центром в портовом г. Кисмайо. Создававшийся с 2009 г. не без помощи Кении по образу и подобию Пунтленда, автономный штат Джубаленд, управляемый кланом огаден во главе с бывшим полевым командиром Ахмедом Мухаммадом Исламом («Мадобе»), должен был составить часть «санитарного кордона» против экспансии «аш-Шабаб», опирающегося, как правило, на нетитульные и небольшие кланы.

Но за контроль над входящим в Джубаленд регионом Гедо развернулась ожесточенная борьба двух региональных экономических держав — Кении и Эфиопии. «Федеральные» войска, поддерживаемые Эфиопией, противостоят ополчению Джубаленда, за которым стоят кенийские спецслужбы и традиционные лидеры кенийского округа Гарисса, населенного кланами огаден. В любой момент развернутые в Гедо силы готовы перейти в новое наступление, а бои в феврале-марте 2020 г. привели к исходу свыше 50 тыс. жителей.

Аддис-Абеба хочет «сильной вертикали» и очень боится автономистских настроений в собственном регионе Огаден, Кения же видит в Джубаленде сильный буфер против «аш-Шабаб» (тот, впрочем, уже давно пустил в Кении корни и научился вербовать даже христиан). Мадобе, выходец из титульного в Джубаленде клана огаден, столкнулся в Гедо с другим влиятельным кланом — марехан, как и огаден, подразделением клана дарод. Лояльные федеральному президенту Фармажо, лидеры марехан насторожены, если не открыто враждебны к автономии Джубаленда, в котором видят проект огаден, зато, как водится, благорасположены к Эфиопии. Кроме того, субкланы марехан влиятельны в кенийском округе Мандера, так что могут серьезно испортить жизнь Найроби в случае чересчур агрессивной экспансии Кении.

BY Zangaro Today