Про идею цикла «Судьба, сказки, соцреализм» и саму тему актуализации сказочных сюжетов.

Как архетип, то есть как протяженный миф, на который все наши сознания нанизаны, сказки ни в какой актуализации, конечно, не нуждаются. Подкорка коллективного сознания — лучший сверхпроводник. Если актуальность не угасает, то и кочегарить ее незачем.

Но архетип — это образ (ок, праобраз). Образ передается из поколения в поколение, а вот визуал у каждого времени свой. И вот актуализацией визуала уже есть смысл заниматься — эстетически и технологически.

Частью поп-культуры русские сказки становятся в момент, собсна, появления поп-культуры, в конце XIX – начале XX вв: уходят в печать многотиражные сборники с иллюстрациями, по городам колесят выставки передвижников и в целом — передача визуала становится проще.

Наше представление о том, как русские сказки выглядят, уходит корнями именно туда. Василиса для нас билибинская, Царевна-Лебедь врубелевская, Аленушка васнецовская и так далее.

Исток понятен. В сегодняшнем «глубоком сейчас» можно примерять на архетипы любой визуал, хоть анимешный, хоть гиперреалистичный, хоть ещё какой. Но эффект «инновация ради инновации» уже израсходован, теперь инновация должна работать.

Вернемся в начало ХХ века. Следующим — советским — массовым визуалом стал соцреализм. Авангард я здесь обхожу стороной из-за того, что авангард — это то, на что смотрят сверху, как на фабрику-кухню, чтобы разглядеть всю затею, для авангарда нужен полет тела и мысли.

Так вот, соцреализм. Что если бы советские мастера взяли за основу сложившуюся не так уж задолго до них иконографию русских сказок и….

С этим «и» я пару месяцев назад пришел к нейрохудожнице Валерии Титовой и мы начали думать. То, что получилось, опубликовано в журнале «Судьба» и прямо сейчас представлено на выставке «ЖИЛИ-БЫЛИ» в Большом винохранилище Винзавода.