Много лет маме, да и мне тоже, казалось, что я вся в отца. Говорю без подготовки душещипательные тосты, устраиваю все эти викторины, снимаю кучу видеохроники, в конце концов, пишу. Рассмешу, поддержу, сорвусь на подмогу.
Но чем глубже я вглядываюсь в себя, тем лучше вижу продолжение их обоих в себе. И чем больше восхищаюсь ими, тем меньше у меня желания насиловать своё несовершенство.
Я довольно долго избегала руководящего трека. Будучи сеньором-проджектом, когда зашла речь о росте в групп-хэда, я так и сказала: «для меня ничего хуже не будет, чем стать менеджером менеджеров». Позже прозвучало не менеджеров, а копирайтеров. Ещё хуже, подумала я, для них я всегда буду недо-копир. В вопросе подключения ассистентов, управления проектными командами и даже фактического лидирования отдельного направления в редакции на запуске медиа — конфликта внутри не возникало.
В какой-то момент стало понятно, что мне тесно в роли исполнителя с расширенной ответственностью и соответствующим полем принятия решений. Я себе упорно не признавалась, что вертикальный рост мне подходит. Даже так — любое обсуждение этого вгоняло меня в иррациональное сопротивление. А потом я кое-что про себя поняла.
Моя мама из повара высшей категории когда-то стала зав.производством. Это на нашем языке перешла из сеньора в лиды. И я много лет наблюдала изнанку вертикального повышения — управления коллективом, взаимодействия с высшим руководством и проверяющими инстанциями, поставщиками, потребителями и фин.ответственность. Истории там сложнее всех моих душераздирающих кейсов менеджерских времен, разумеется.
И я как-то себе сформировала установку, что команда в прямом подчинении — это какой-то лютый ужас, который робкую меня выжжет в пепел.
Но я совсем забыла:
— что мама всегда говорит, как любит свою работу — как на ее последний юбилей у нас ВСЯ квартира была в букетах, и какие милые подарки ей всегда дарит команда — сколько у неё официальных благодарностей и даже есть медаль — как в музыкальную школу, где она раньше работала, приходили есть дети из соседней, потому что у неё вкуснее — как я пришла вечером в кафе, а там стояла длиннющая очередь из людей, которые брали еду с собой
Я как-то не отследила, что именно от мамы у меня высокий стандарт порядочности в работе и умение найти со всеми общий язык. Что она всегда справедливо и заботливо относится к подчиненным. Принципиальна к качеству блюд в том, где во многих местах идут на компромиссы ради оптимизации. И также принципиальна в вопросе уважения к себе. Что мама умеет устраивать команде праздники, я помню, как все эти взрослые женщины готовили себе костюмы и хохотали, как дети, при виде друг друга. Как часто меня останавливали от импульсивных слов её наставления по общению с руководством, и это всегда было правильно.
Недавно я сказала, что могу переводить ей определенную сумму каждый месяц, если она перестанет работать и уйдёт на заслуженную пенсию. Она сказала, что ей очень приятно, но она ещё поработает. И в этот момент я поняла, что больше не боюсь быть лидом.
Страх светит на фрагмент, а навык смотреть на предмет с разных сторон делает всю картину видимой. И я рада, что успела отточить его достаточно, чтобы это разглядеть. И понять, что образец руководителя всегда был передо мной, а его черты во мне 🤍
Много лет маме, да и мне тоже, казалось, что я вся в отца. Говорю без подготовки душещипательные тосты, устраиваю все эти викторины, снимаю кучу видеохроники, в конце концов, пишу. Рассмешу, поддержу, сорвусь на подмогу.
Но чем глубже я вглядываюсь в себя, тем лучше вижу продолжение их обоих в себе. И чем больше восхищаюсь ими, тем меньше у меня желания насиловать своё несовершенство.
Я довольно долго избегала руководящего трека. Будучи сеньором-проджектом, когда зашла речь о росте в групп-хэда, я так и сказала: «для меня ничего хуже не будет, чем стать менеджером менеджеров». Позже прозвучало не менеджеров, а копирайтеров. Ещё хуже, подумала я, для них я всегда буду недо-копир. В вопросе подключения ассистентов, управления проектными командами и даже фактического лидирования отдельного направления в редакции на запуске медиа — конфликта внутри не возникало.
В какой-то момент стало понятно, что мне тесно в роли исполнителя с расширенной ответственностью и соответствующим полем принятия решений. Я себе упорно не признавалась, что вертикальный рост мне подходит. Даже так — любое обсуждение этого вгоняло меня в иррациональное сопротивление. А потом я кое-что про себя поняла.
Моя мама из повара высшей категории когда-то стала зав.производством. Это на нашем языке перешла из сеньора в лиды. И я много лет наблюдала изнанку вертикального повышения — управления коллективом, взаимодействия с высшим руководством и проверяющими инстанциями, поставщиками, потребителями и фин.ответственность. Истории там сложнее всех моих душераздирающих кейсов менеджерских времен, разумеется.
И я как-то себе сформировала установку, что команда в прямом подчинении — это какой-то лютый ужас, который робкую меня выжжет в пепел.
Но я совсем забыла:
— что мама всегда говорит, как любит свою работу — как на ее последний юбилей у нас ВСЯ квартира была в букетах, и какие милые подарки ей всегда дарит команда — сколько у неё официальных благодарностей и даже есть медаль — как в музыкальную школу, где она раньше работала, приходили есть дети из соседней, потому что у неё вкуснее — как я пришла вечером в кафе, а там стояла длиннющая очередь из людей, которые брали еду с собой
Я как-то не отследила, что именно от мамы у меня высокий стандарт порядочности в работе и умение найти со всеми общий язык. Что она всегда справедливо и заботливо относится к подчиненным. Принципиальна к качеству блюд в том, где во многих местах идут на компромиссы ради оптимизации. И также принципиальна в вопросе уважения к себе. Что мама умеет устраивать команде праздники, я помню, как все эти взрослые женщины готовили себе костюмы и хохотали, как дети, при виде друг друга. Как часто меня останавливали от импульсивных слов её наставления по общению с руководством, и это всегда было правильно.
Недавно я сказала, что могу переводить ей определенную сумму каждый месяц, если она перестанет работать и уйдёт на заслуженную пенсию. Она сказала, что ей очень приятно, но она ещё поработает. И в этот момент я поняла, что больше не боюсь быть лидом.
Страх светит на фрагмент, а навык смотреть на предмет с разных сторон делает всю картину видимой. И я рада, что успела отточить его достаточно, чтобы это разглядеть. И понять, что образец руководителя всегда был передо мной, а его черты во мне 🤍
To view your bio, click the Menu icon and select “View channel info.” “Hey degen, are you stressed? Just let it all out,” he wrote, along with a link to join the group. According to media reports, the privacy watchdog was considering “blacklisting” some online platforms that have repeatedly posted doxxing information, with sources saying most messages were shared on Telegram. Private channels are only accessible to subscribers and don’t appear in public searches. To join a private channel, you need to receive a link from the owner (administrator). A private channel is an excellent solution for companies and teams. You can also use this type of channel to write down personal notes, reflections, etc. By the way, you can make your private channel public at any moment. A few years ago, you had to use a special bot to run a poll on Telegram. Now you can easily do that yourself in two clicks. Hit the Menu icon and select “Create Poll.” Write your question and add up to 10 options. Running polls is a powerful strategy for getting feedback from your audience. If you’re considering the possibility of modifying your channel in any way, be sure to ask your subscribers’ opinions first.
from us
