Биософия

Итак, раз "Все есть жизнь прежде всего", как говорит Биософия, как же стоит назвать эту "жизнь вечную", которая наследует догму памяти и не отбрасывает благое прошлое, чтобы отцелить ее понимание от "жизни космоса" или "жизни замечательных людей"? Ведь постоянно говоря "жизнь", "жизнь", "жизнь" и подразумевая под этим каждый раз нечто хоть и соградное, но другое, мы можем потеряться в корнях! Запутаться в них и не выйти из думающего леса с правдой. Нужно распознать в древе жизни внутренние отцеления.

Например, есть жизнь замечательного человека, который может даже не знать о своем происхождении, о смысле своего существования, но так или иначе, оказавшись "замечательным", заслуживший место в стволе общей культурной памяти, способен живо влиять на культуру и цивилизацию. Эта жизнь была обеспечена другой, бессмертной жизнью, и речь не о маме, которая тоже, вероятно, была замечательной, раз родила замечательного человека, но о той матриархальной жизни бактериальной природы, которая протекла сквозь маму, сквозь бабушку и никогда не умирала на этом пути от самой первой бактерии, наследуя догму памяти и свой ретроградный принцип через отцеления, а не роды. И эта жизнь обладает своей собственной, независимой от мнения и желания людей градностью "замечательности", т.е способна отторгнуть жизнь замечательного человека (например, святого подвижника) из своей вечности, потому что он смертен, хотя образ его и останется на иконах, а деяния его будут почитаться как благие в другой жизни! Но не в некой "другой жизни", подобной реинкарнации, а в другой ее соградности, в “параллельной” вселенной культурной памяти.

Так или иначе, эта матриархальная жизнь, как ее назвать по-россиянски? Материна? Давайте попробуем. Но перед этим стоит поразмыслить, почему слово "мат" дает не глагол "мат-ить", а именно "матер-ить". И если "кость - костерить" показывает нам тайну корневой "р", тем самым поясняя нам, что такое "костер", то что показывает нам матерность? Есть еще слово “костерь” — устар. жесткая кора растений, которая имеет прямое отношение к биософии костей (ужесточение мягких клеток для поддержания опорных функций), и прямое отношение к наполнению древнего костра! Что если язык "знает" в своих корнях какую-то горькую правду о том, что матерность представляет именно матриархальную градность? Что мать — в каком-то смысле первое тайное матерное слово. И ведь в этом прослеживается антропологическая опора, где мат — наследие матриархального прошлого. Но есть ли патриархальная градность? Некая Отчина, которая реализует направленность своей воли в устремлениях, создавая конечности: жгутики, пили, но также и органы, ветки, саму конечность нашей замечательной жизни, конечность наших теломер в ДНК-хромосоме. Помимо кольцевой и бессмертной жизни, есть жизнь острая и конечная. Жизнь копий и пик, жизнь хвостов и жал.

Так или иначе, пусть филологи и биологи скажут "нет", но все же, философия и биософия теперь зримо представляют ту материну, которая проходит сквозь нас в своей растительной градности, сквозь мембраны и ткани, населяя мир клетками — и отчину, которая захватывает материну из раза в раз, двигая мир вперед своими оконечиями. Вирусная жизнь, как и жизнь интернет-мемов, не образующая собственных тел, а проникающая, заражающая градные структуры, имеет отношение к природе отчины. Эта жизнь спортивна, соревновательна, “прогрессивна”, если угодно, и в то же время способна на убийственную власть, наподобие той, которая заставляет зараженную клетку производить машины для своей армии, пока материна не погибнет от истощения. И все же, все мы носим то благое прошлое, когда заражение матриархальной клетки не погубило, а во-целило ее, сделав праматерью абсолютно всех форм новой жизни родов — Родины. Возникает совершенно новая, родовая градность, многоклеточная, подвижная, прогрессивная вселенная животных и растений, где отцеление клеток продолжается независимо, но теперь в рамках единого “глубинного государства”, которым по праву соградности можно назвать человеческий организм.

www.tgoop.com/MRAmusic/767

48 viewsedited  Jan 1 at 17:55

Итак, раз "Все есть жизнь прежде всего", как говорит Биософия, как же стоит назвать эту "жизнь вечную", которая наследует догму памяти и не отбрасывает благое прошлое, чтобы отцелить ее понимание от "жизни космоса" или "жизни замечательных людей"? Ведь постоянно говоря "жизнь", "жизнь", "жизнь" и подразумевая под этим каждый раз нечто хоть и соградное, но другое, мы можем потеряться в корнях! Запутаться в них и не выйти из думающего леса с правдой. Нужно распознать в древе жизни внутренние отцеления.

Например, есть жизнь замечательного человека, который может даже не знать о своем происхождении, о смысле своего существования, но так или иначе, оказавшись "замечательным", заслуживший место в стволе общей культурной памяти, способен живо влиять на культуру и цивилизацию. Эта жизнь была обеспечена другой, бессмертной жизнью, и речь не о маме, которая тоже, вероятно, была замечательной, раз родила замечательного человека, но о той матриархальной жизни бактериальной природы, которая протекла сквозь маму, сквозь бабушку и никогда не умирала на этом пути от самой первой бактерии, наследуя догму памяти и свой ретроградный принцип через отцеления, а не роды. И эта жизнь обладает своей собственной, независимой от мнения и желания людей градностью "замечательности", т.е способна отторгнуть жизнь замечательного человека (например, святого подвижника) из своей вечности, потому что он смертен, хотя образ его и останется на иконах, а деяния его будут почитаться как благие в другой жизни! Но не в некой "другой жизни", подобной реинкарнации, а в другой ее соградности, в “параллельной” вселенной культурной памяти.

Так или иначе, эта матриархальная жизнь, как ее назвать по-россиянски? Материна? Давайте попробуем. Но перед этим стоит поразмыслить, почему слово "мат" дает не глагол "мат-ить", а именно "матер-ить". И если "кость - костерить" показывает нам тайну корневой "р", тем самым поясняя нам, что такое "костер", то что показывает нам матерность? Есть еще слово “костерь” — устар. жесткая кора растений, которая имеет прямое отношение к биософии костей (ужесточение мягких клеток для поддержания опорных функций), и прямое отношение к наполнению древнего костра! Что если язык "знает" в своих корнях какую-то горькую правду о том, что матерность представляет именно матриархальную градность? Что мать — в каком-то смысле первое тайное матерное слово. И ведь в этом прослеживается антропологическая опора, где мат — наследие матриархального прошлого. Но есть ли патриархальная градность? Некая Отчина, которая реализует направленность своей воли в устремлениях, создавая конечности: жгутики, пили, но также и органы, ветки, саму конечность нашей замечательной жизни, конечность наших теломер в ДНК-хромосоме. Помимо кольцевой и бессмертной жизни, есть жизнь острая и конечная. Жизнь копий и пик, жизнь хвостов и жал.

Так или иначе, пусть филологи и биологи скажут "нет", но все же, философия и биософия теперь зримо представляют ту материну, которая проходит сквозь нас в своей растительной градности, сквозь мембраны и ткани, населяя мир клетками — и отчину, которая захватывает материну из раза в раз, двигая мир вперед своими оконечиями. Вирусная жизнь, как и жизнь интернет-мемов, не образующая собственных тел, а проникающая, заражающая градные структуры, имеет отношение к природе отчины. Эта жизнь спортивна, соревновательна, “прогрессивна”, если угодно, и в то же время способна на убийственную власть, наподобие той, которая заставляет зараженную клетку производить машины для своей армии, пока материна не погибнет от истощения. И все же, все мы носим то благое прошлое, когда заражение матриархальной клетки не погубило, а во-целило ее, сделав праматерью абсолютно всех форм новой жизни родов — Родины. Возникает совершенно новая, родовая градность, многоклеточная, подвижная, прогрессивная вселенная животных и растений, где отцеление клеток продолжается независимо, но теперь в рамках единого “глубинного государства”, которым по праву соградности можно назвать человеческий организм.

BY Биософия