Марина Бурик

Все-таки это не настолько бесчеловечно, как готовые внешние своды правил, будь то кодексы религиозной морали или “моральный кодекс строителя коммунизма”. Категорический императив — это внутреннее насилие, моральные кодексы — внешни, и это куда примитивнее. И там и там морализаторство, но у Канта хотя бы императив сам по себе не диктует никаких идеалов в готовом виде. Он — только “инструкция” по их изготовлению. 

Но если вся конструкция разумного человеческого действия держится на морали, на долге, который не является чем-то, что исполняется охотно, уж слишком она ненадежна и безрадостна. Да и какая же это свобода, если она диктуется моральным законом?.. Свободны ли мы по отношению к "моральному закону" как его творцы?  По Канту, однозначно нет, да и закон этот неизменен, внеисторичен, один и тот же на все времена. 

Гегель в этих вопросах куда убедительнее, так как у него есть движение, а мораль выступает как осознанная нравственность, в ее историческом развитии. Но мораль все равно остается формой насилия, отчужденной формой.

В марксизме дальнейшее историческое развитие предполагает снятие (преодоление) самой морали. 

И все опять же крутится вокруг свободы. Как тогда, так и сейчас философские споры ведутся относительно этого практически нерешенного человечеством вопроса.

Если пользоваться языком Канта, свобода не может не быть гетерономной (что Кант как раз и отрицает), то есть чувственной, не может не быть утверждением человека как чувственного существа в этом одном единственном мире (материализм в этом). А иначе:

— или возведение насилия (внутреннего или внешнего) в абсолют с требованием насильственного подчинения “свободе”; (На этой позиции по большому счету стоят все, кто считает себя вправе выносить суждения по поводу чьего-то там морального облика во имя “внешних” по отношению к чувственности правил и идеалов. Причем обычно о моральном облике рассуждают, когда хотят сделать какую-то гадость человеку или людям, оправдывая этими рассуждениями самих себя.)

— или вообще непреодолимый разрыв между субъективностью и миром ноуменов (субъект отдельно, мир отдельно);

— или, как у некоторых представителей современной философии, свобода намертво связывается со случайностью в противоположность необходимости, которая начинает “править миром” (вывернутое наизнанку кантианство).

Читать с начала

www.tgoop.com/Marina_L_Burik/176

8.1K viewsedited  Dec 20 at 06:46

Все-таки это не настолько бесчеловечно, как готовые внешние своды правил, будь то кодексы религиозной морали или “моральный кодекс строителя коммунизма”. Категорический императив — это внутреннее насилие, моральные кодексы — внешни, и это куда примитивнее. И там и там морализаторство, но у Канта хотя бы императив сам по себе не диктует никаких идеалов в готовом виде. Он — только “инструкция” по их изготовлению. 

Но если вся конструкция разумного человеческого действия держится на морали, на долге, который не является чем-то, что исполняется охотно, уж слишком она ненадежна и безрадостна. Да и какая же это свобода, если она диктуется моральным законом?.. Свободны ли мы по отношению к "моральному закону" как его творцы?  По Канту, однозначно нет, да и закон этот неизменен, внеисторичен, один и тот же на все времена. 

Гегель в этих вопросах куда убедительнее, так как у него есть движение, а мораль выступает как осознанная нравственность, в ее историческом развитии. Но мораль все равно остается формой насилия, отчужденной формой.

В марксизме дальнейшее историческое развитие предполагает снятие (преодоление) самой морали. 

И все опять же крутится вокруг свободы. Как тогда, так и сейчас философские споры ведутся относительно этого практически нерешенного человечеством вопроса.

Если пользоваться языком Канта, свобода не может не быть гетерономной (что Кант как раз и отрицает), то есть чувственной, не может не быть утверждением человека как чувственного существа в этом одном единственном мире (материализм в этом). А иначе:

— или возведение насилия (внутреннего или внешнего) в абсолют с требованием насильственного подчинения “свободе”; (На этой позиции по большому счету стоят все, кто считает себя вправе выносить суждения по поводу чьего-то там морального облика во имя “внешних” по отношению к чувственности правил и идеалов. Причем обычно о моральном облике рассуждают, когда хотят сделать какую-то гадость человеку или людям, оправдывая этими рассуждениями самих себя.)

— или вообще непреодолимый разрыв между субъективностью и миром ноуменов (субъект отдельно, мир отдельно);

— или, как у некоторых представителей современной философии, свобода намертво связывается со случайностью в противоположность необходимости, которая начинает “править миром” (вывернутое наизнанку кантианство).

Читать с начала

BY Марина Бурик