Пальмирская мозаика со сценой охоты на тигров побудила меня поинтересоваться, существуют ли еще более ранние изображения, на которых жертва охотника как бы прижата к краю композиции. Показалось уместным также обратиться к боевым сценам, имеющим что-то общее в расположении фигур. Удалось найти несколько таких памятников парфянского времени (III в. до н.э. – III в. н.э.). Первый из них – оттиск печати из Нисы неподалеку от нынешнего Ашхабада в Туркменистане (изображения 1–2). На нем всадник поражает пехотинца. Точную датировку установить мне не удалось. Сохранность оттиска на глине оставляет желать лучшего, но вполне можно понять, что это не равная борьба, а триумф всадника.

Особого интереса заслуживают рельефы из Танг-е Сарвак в Хузестане (Иран) I–II вв. н.э. Внимание следует обратить сразу на две сцены. Одна из них, где всадник пронзает мечом подпрыгнувшего вепря, находится в правом нижнем углу изображений 3–4. Что происходит на другой интересующей меня сцене, установить довольно проблематично из-за повреждений в правой части рельефа (изображение 5). Учитывая, что воин, вооруженный пикой, одет в тяжелую броню; можно заключить, что удар его направлен на другого всадника. Повергнутый враг, видимо, должен падать со вставшего на дыбы коня.

Вспоминая вместе с тем серебряные блюда Сасанидов IV–VII вв., можно заметить следующее:
1) на таких изображениях атака всегда ведется слева направо;
2) все фигуры пребывают в строго обозначенном, замкнутом и достаточно узком пространстве;
3) последним и объясняются столь неестественные позы поражаемых фигур, которые должны быть вписаны в это пространство;
4) в то же время этот способ изображения жертв добавляет динамизма подобным сценам.

P.S. Можно сравнить приведенные примеры не только с сасанидскими блюдами, но и с одним византийским – из Изола-Риццы (VI в.).