чб

На могиле у Саида Афанди аль-Чиркави, на случайный (если бывает вообще что-то случайное) зиярат к которому вывел сафар, возвышается запах мертвенного мускуса — возвышается ещё выше перебитого взрывом могильного камня, по принципу кинцуги восстановленному без ретуши разрушения, так что это памятник уже не шейху, а сразу двум взрывам; выше зоркой камеры, направленной даже не на могилу, а в землю, в недра — она, камера, сколь необходима, столь же и не к месту здесь, в светлой горной ямке; выше хрупкого полумесяца на крыше крохотной мечети, приглашающей к разговору, — в ней зелёные тюбетейки валяются беспорядочно, как яблоки под некогда крепким и плодоносным деревом в бабушкином саду: они, если подобрать и аккуратно надкусить, кислые и своей кислостью только указывают на то, что вот, друзья, здесь раньше было мощное дерево, которое радовало всех местных, а особенно детей, которых раньше тут было море, а теперь все уплыли в город, но ничего-ничего, вот и сейчас, видите, лежат яблочки, зелёные, можно кушать... — здесь теперь везде сорняки и генетические мутации от всюду разлитой химии и, в общем, от отсутствия должного ухода — местный селекционер делает всё, чтобы уничтожить под чистую прекрасный некогда сад.

Такая вот глупая аллегория. А могильные камни по-настоящему, без метафор, стоят и всё понимают. И горные птицы медленно пикируют над этим спокойным некрополем и, как всегда, славят Господа.

Фатиха.

www.tgoop.com/bailybeads/122

409 viewsedited  Aug 15, 2024 at 08:53

На могиле у Саида Афанди аль-Чиркави, на случайный (если бывает вообще что-то случайное) зиярат к которому вывел сафар, возвышается запах мертвенного мускуса — возвышается ещё выше перебитого взрывом могильного камня, по принципу кинцуги восстановленному без ретуши разрушения, так что это памятник уже не шейху, а сразу двум взрывам; выше зоркой камеры, направленной даже не на могилу, а в землю, в недра — она, камера, сколь необходима, столь же и не к месту здесь, в светлой горной ямке; выше хрупкого полумесяца на крыше крохотной мечети, приглашающей к разговору, — в ней зелёные тюбетейки валяются беспорядочно, как яблоки под некогда крепким и плодоносным деревом в бабушкином саду: они, если подобрать и аккуратно надкусить, кислые и своей кислостью только указывают на то, что вот, друзья, здесь раньше было мощное дерево, которое радовало всех местных, а особенно детей, которых раньше тут было море, а теперь все уплыли в город, но ничего-ничего, вот и сейчас, видите, лежат яблочки, зелёные, можно кушать... — здесь теперь везде сорняки и генетические мутации от всюду разлитой химии и, в общем, от отсутствия должного ухода — местный селекционер делает всё, чтобы уничтожить под чистую прекрасный некогда сад.

Такая вот глупая аллегория. А могильные камни по-настоящему, без метафор, стоят и всё понимают. И горные птицы медленно пикируют над этим спокойным некрополем и, как всегда, славят Господа.

Фатиха.

BY чб