Друзья, сделаем небольшую паузу в нашем плотном графике разбора кинематографа Нового Голливуда и обратимся (на самое короткое время!) к кинематографу Голливуда старого. Мне это сделать приятно, - особенно, если речь идет о film noir и Орсоне Уэллсе. Есть хороший повод. Канал random noir stills проводит #noirvember, а я к нему в этом благородном деле присоединяюсь.

Поговорим же мы о фильме "Печать зла" ("Touch of Evil",1958), который, кстати, принято считать самым последним классическим нуаром. Начну издалека. Смена биографии, а также ФИО и проч. - распространенный, "жанровый" ход в нуарах, - так что я бы не особенно удивился, если бы выяснилось вдруг, что капитан Хэнк Куинлан в прошлой жизни был мистером Аркадиным из одноимённого фильма Орсона Уэллса, а теперь, допустим, и в самом деле забыл свое прошлое, полностью сжившись с волчьими законами городка Лос-Роблес.

Такая получается у нас присказка, а сказка - страшная сказка о Зле, прикоснувшемся однажды к городку Лос-Роблес, и продолжающем оставлять свой след на всех живущих или останавливающихся в нем по делам службы - ждет нас впереди. Зыбка граница между Добром и Злом на границе США и Мексики. Поначалу зритель и впрямь может подумать, что разгул темных сил происходит лишь на "варварской", мексиканской половине городка, - ведь там в конце концов заложили динамит, взорвавший машину с Линнекаром и его любовницей. Сам хитрец Куинлан скажет своим коллегам-полицейским, прихрамывая в направлении американской половины Лос-Роблеса: "Вернемся в цивилизацию". Нам еще предстоит узнать, что главный бунт против цивилизации учинит в своей голове сам Куинлан. (По сравнению с ним мексиканский "мафиозо" Джо Гранди - запутавшийся в связях добропорядочный гражданин.) Зло в "Печати зла" (1958) не-субъектно, как игра пианолы в заведении Таны, но зато имеет своих надежных агентов. Это, разумеется, Хэнк Куинлан, Джо Гранди и Маноло Санчес, руки которого на механизме динамитной бомбы мы видим в первых кадрах фильма. (Про гениальный длинный план рассказывать не буду.) Хотите сказать, что в финале Добро торжествует в лице "белого и пушистого" Мигеля Варгаса? Ничуть. Раз ты пожил в Лос-Роблесе, "печать зла" будет и на тебе. Аппарат прослушки, которым так лихо пользовался доблестный Варгас, стал, по сути, таким же динамитом для доброго и честного Пита Мензиса. Обратим внимание на то, что Варгас даже и не посочувствовал смерти сержанта, который (на минуточку!) сделал всё, чтобы сдать с потрохами своего коррумпированного шефа. Зло в Лос-Роблесе непобедимо. Вот она - эта грустная нота, которую способно услышать ухо чуткого киномана перед тем, как идти финальным титрам фильма. Возможно, после такого четкого (для посвященных!) вывода продолжать тему классического нуара стало уже дурным тоном и началась эра неонуара.